Королевство гнева и тумана
У меня вдруг покраснели щеки и шея.
Поступок Ризанда не имел оправдания. Даже если он и… спас меня. Даже мысленно произнося это слово, я чуть не поперхнулась. Спас от моего «нет» Тамлину. От необходимости объясняться.
Я медленно освобождала волосы от шпилек и украшений, бросая красивые побрякушки на туалетный столик. Получилась целая горка. Зрелище было настолько невыносимым, что я выдвинула пустой ящик и переправила всю груду заколок туда. Потом я задвинула ящик, да с таким грохотом, что зеркало над столиком затряслось. Надо же, какую тяжесть выдерживала моя бедная голова. Неудивительно, что ее кожа теперь саднила. А ведь еще днем, когда мне сооружали прическу, я представляла, как Тамлин будет вытаскивать каждую булавку, сопровождая каждое свое движение поцелуем…
Я глотала слюну, толкая ее в пересохшее, воспаленное горло.
Сейчас меня меньше всего заботил Риз. Тамлин видел мою нерешительность. Но понял ли он, что я собиралась сказать «нет»? А Ианта? Я должна обстоятельно поговорить с ними. Должна объяснить, что со свадьбой необходимо повременить. Как долго? Возможно, пока я не почувствую парные узы, связывающие меня с Тамлином. Пока во мне не останется сомнений и брак с ним не перестанет казаться ошибкой… Я все еще не знала, достойна ли Тамлина. Как в таком состоянии выходить замуж?
Возможно, нам нужно подождать, пока и его отпустят кошмары. Пока он успокоится и уже не будет каждое мгновение печься о моей безопасности. Пусть я и понимала его потребность защитить меня. И страх меня потерять я тоже понимала… Надо будет все спокойно ему объяснить, когда вернусь.
Но ведь столько глаз видели мою нерешительность…
У меня затряслась нижняя губа. Я расстегнула платье, позволив жуткому нагромождению ткани упасть с плеч.
Постепенно все гипюрово-шелковое недоразумение переместилось на мраморный пол, сделавшись похожим на громадное измятое пирожное. Даже нижнее белье выглядело смешным и дурацким: кружевная пена, которой Тамлин вначале должен был бы восхититься, а затем – изорвать в клочья.
Скомкав платье, я запихнула его в шкаф. Туда же отправилось и нижнее белье.
На фоне белого шелка и кружев моя татуировка выглядела еще резче и рельефнее. Мое дыхание участилось. Я схватила с другой полки первую попавшуюся одежду и только сейчас поняла, что всхлипываю, а глаза полны слез. Я облачилась в бирюзовые штаны, оканчивавшиеся возле щиколоток, и такую же рубашку с короткими рукавами. Кромка рубашки доходила мне до пупка. Возможно, при Дворе ночи была такая мода. Меня это не волновало, как и то, что ткань была мягкой и теплой.
Я забралась в кровать. Казалось, она только и ждала меня. Собрав остатки сил, я задула лампы.
Когда вокруг стало темно, я по-настоящему дала волю слезам. Я вздрагивала от рыданий. Они поднимались в воздух и через открытые окна улетали в звездную, снежную ночь.
Я долго ворочалась, однако под утро заснула. Меня разбудил негромкий стук служанок. Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, почему моя кровать вдруг стала такой мягкой и почему вместо зеленых холмов в окно видны серые заснеженные горы… Потом я вспомнила, где нахожусь и что этому предшествовало. Вместе с воспоминаниями пожаловала головная боль, накатывая на меня волнами.
Последовал еще один стук в дверь, затем служанки объяснили, кто они такие и зачем пришли. Я выбралась из кровати и впустила их. Двойняшки смущенно поздоровались и сообщили, что завтрак начнется через полчаса, а до этого мне необходимо вымыться и одеться.
Я бы их не узнала, однако хорошенькие черноволосые двойняшки держали себя так, словно я была хорошо им знакома. Ничего удивительного: прежде я видела лишь тени, чьи лица скрывались за непроницаемой завесой темноты. Но теперь, когда не стало Амаранты, служанки предстали передо мной в своем телесном облике.
Их звали Нуала и Серридвена. Возможно, они уже представлялись мне, но в Подгорье меня не заботило, кого как зовут.
Я не стала их смущать и спрашивать, передают ли они мне приказ Ризанда, или это их собственное пожелание. Наверное, последнее. Должно быть, выглядела я прескверно. Я сказала им, что мыться и одеваться умею самостоятельно. Служанки не спорили. Сложив на кровати одежду, они ушли.
Я погрузилась в пруд с горячей водой и поняла, что готова просидеть там весь день. Но в мою головную боль вклинилось еще одно ощущение. Казалось, меня дергают за невидимую нитку. Ощущение было мне знакомым: другим утром, спустя несколько часов после гибели Амаранты, Ризанд позвал меня на разговор. Меня не просто дергали за ниточку. Чувствовалось и любопытство дергающего.
Я сидела по шею в воде, разглядывая чистое зимнее небо. Над вершинами гор по-прежнему свирепствовал ветер, сдувая снег… Я не ощущала присутствия Ризанда, не слышала хлопанья перепончатых крыльев. Но меня продолжали дергать за ниточку. Меня звали, как зовут слуг, звоня в колокольчик.
Бормоча под нос ругательства в адрес Ризанда, я вымылась, затем быстро оделась.
Зал, в который я поднялась, заливало утреннее солнце. Невидимые пальцы продолжали тянуть за невидимую нить, и я шла. Ноги в малиново-красных шелковых туфлях бесшумно ступали по каменным плитам пола. Я шла, подавляя острое желание сорвать с себя всю одежду, поскольку она принадлежала этому месту. Принадлежала ему.
Вместо платья мне выдали просторные штаны персикового цвета. Они оканчивались возле лодыжек бархатными золотистыми манжетами. К ним прилагалась кофта такого же цвета с длинными рукавами, тоже с манжетами. Ткань была достаточно тонкой. Как и мой ночной наряд, кофта оканчивалась на уровне пупка, оставляя полоску тела открытой.
Одежда оказалась удобной. В ней легко двигаться. Бежать тоже легко. Женственная и довольно экзотичная. Оставалось надеяться, что Ризанд не устроит мне пытку и не вытолкнет в столь тонком одеянии на мороз. Не знаю, какая магия поддерживала здесь тепло, но хотелось надеяться, что меня не ждут прогулки по промерзшим склонам.
Татуировка, просвечивающая сквозь левый рукав, здесь выглядела вполне уместной. Как и одежда, она была частью Двора ночи.
И частью игры, затеянной Ризандом. В этом я не сомневалась.
На каменной веранде стоял небольшой стеклянный стол. Отсюда он казался сделанным из ртути, и поверхность его ломилась от угощений: фруктов, соков, колбасок, пирожных… Окружали стол три стула, и на одном сидел Риз. Он созерцал горы. Лучи солнца делали снег на их вершинах ослепительным. Я знала: он почувствовал мое присутствие, еще когда я только-только поднялась и вышла в зал. Нет, наверное, раньше, если потянул за невидимую нить.
Я остановилась между колонн, разглядывая верховного правителя, стол с яствами и горы.
– Я не собачонка, чтобы подзывать меня свистком, – вместо приветствия сказала я.
Риз неторопливо повернулся. Его фиолетовые глаза мерцали в утреннем свете. Он несколько раз оглядел меня с ног до головы. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки. Наверное, в моем одеянии чего-то недоставало, поскольку Риз слегка нахмурился.
– Я всего лишь не хотел, чтобы ты заблудилась, – мягко ответил он.
Головная боль по-прежнему накатывала волнами. Я смотрела на серебряный чайник в центре стола. Из его носика шел пар. Мне жутко захотелось чая.
– Я думала, здесь всегда темно, – сказала я.
Да, мне жутко хотелось чая, и эти слова я произнесла, чтобы замаскировать свое желание.
– Наш двор входит в число трех солнечных дворов, – сказал Ризанд, изящным жестом приглашая меня сесть. – Наши ночи гораздо красивее, чем дни. Закаты и рассветы тоже впечатляют, но мы не идем вразрез с законами природы.
Я уселась на мягкий стул напротив него. Камзол и рубашка Ризанда были расстегнуты, показывая полоску загорелого тела.
– А почему остальные дворы не следуют законам природы?
– Такова природа четырех дворов, названных по именам времен года. Она связана с верховным правителем каждого двора. Тот своей магией поддерживает вечную весну, лето, осень или зиму. Так было всегда. Странный застой, освященный давними традициями. Зато Дворы дня, зари и ночи имеют более… символическую природу. Какими бы могущественными мы ни были, мы не можем изменить путь солнца или повлиять на силу его лучей. Желаешь чаю?
На изогнутом носике серебряного чайника танцевали блики солнца. Я ограничилась кивком. Ризанд, не смутившись, стал наливать мне чай.
– Вскоре ты сама убедишься в редкой красоте наших ночей. Они настолько красивы и величественны, что часть моих подданных живет при свете звезд. На рассвете они ложатся спать, а с закатом просыпаются.
Я плеснула в чай молока, наблюдая, как в моей чашке перемешиваются свет и тьма.
– А почему здесь так тепло, когда рядом лютует зима?
– Магия.
– Об этом я уже догадалась, – сказала я, пробуя восхитительно вкусный чай. – Но зачем?
Риз смотрел на ближайшую вершину, откуда ветер сдувал снежную пыль.
– Зимой принято обогревать жилища. С какой стати я должен мерзнуть? По правде говоря, я сам не знаю, почему мои предки построили дворец, более уместный для Двора лета. В здешних горах никогда не бывает жарко. В лучшем случае – довольно тепло. Но стоит ли задаваться вопросами, на которые нет ответов?
Я сделала еще несколько глотков. Головная боль утихала. Я отважилась положить себе немного фруктов из стеклянной чаши. Ризанд следил за каждым моим движением.
– А ты похудела, – тихо сказал он.
Я ковырнула вилкой кусочек дыни.
– Ты заглядываешь ко мне в голову, когда тебе заблагорассудится. Не понимаю, почему тебя это удивляет.
Выражение глаз Ризанда не изменилось, но на его чувственных губах вновь появилась улыбка. Похоже, это его любимая маска.
– К тебе в голову я заглядываю лишь случайно. И не могу не заглядывать, если все твои мысли и ощущения приходят по нитям нашей связи.
Я не хотела приставать к нему с расспросами, однако любопытство перевесило.
– А как действует эта связь? Почему она позволяет тебе заглядывать в мою голову?
Ризанд отпил из своей чашки.
– Представь наш уговор в виде моста, пролегшего между нами. По краям у него – двери, оберегающие вход в разум каждого из нас. Своеобразный заслон. Однако мои врожденные способности позволяют преодолевать такие заслоны и проникать в чужой разум. Для этого и моста не надо. Исключение составляют только очень сильные личности, которые долго упражнялись, учась держать свои двери на крепком замке. В твоем прежнем, человеческом обличье дверь была распахнута, и я мог свободно приходить, когда мне вздумается. Теперь, когда мы превратили тебя в фэйку… – Он слегка пожал плечами. – Порою ты выставляешь заслон, и довольно крепкий. Так бывает, когда ты собранна и хорошо владеешь собой. Но когда тебя переполняют чувства, твой заслон исчезает. В такие мгновения ты, образно говоря, стоишь у ворот собственного разума и выкрикиваешь свои мысли, отправляя их по мосту ко мне. Иногда я их слышу, иногда нет.
Я нахмурилась, стиснув вилку с недоеденным куском дыни.
– И часто ты пасешься у меня в мозгу, пользуясь тем, что нет заслона?
С лица Ризанда исчезли все следы недавнего благодушия.
– Я это делаю, когда не могу понять, действительно ли тебе что-то угрожает, или тебя терзают кошмарные сны. Когда ты собираешься замуж, а потом взываешь неведомо к кому, чтобы тебе помогли. Я не настолько любопытен, как ты думаешь. Ты стоишь на своем краю моста и кричишь, убрав все преграды. У тебя на языке наверняка уже вертится вопрос. Я догадываюсь какой. Не трудись его задавать, я и так отвечу. Да, даже если ты выставишь все свои заслоны, я и тогда при желании смогу проникнуть в твой разум. Правда, ты можешь научиться оберегать свой разум от проникновения таких, как я. И ни мост, существующий между нами, ни мои врожденные способности не помешают тебе загородиться.
Я проигнорировала плохо завуалированное предложение Ризанда. Соглашаться на что-либо – значит признать и упрочить наш уговор, а этого мне очень не хотелось.
– Вчера ты обещал за завтраком рассказать, чего от меня хочешь. Говори, я слушаю.
Риз откинулся на спинку стула, скрестив руки. Одежда не могла скрыть их силу.
– Ты имеешь в виду эту неделю? Я хочу научить тебя читать.
Глава 6
Однажды, когда мы томились в Подгорье, Ризанд высмеял мое неумение читать. И даже сказал, что знает, какую пытку в случае чего применит ко мне. Насильственное обучение чтению.
– Нет, благодарю, – ответила я, едва удерживаясь от желания всадить вилку ему в голову.
– Ты собираешься стать женой верховного правителя, – невозмутимо продолжал Риз. – Тебе придется отвечать на письма и писать самой. Возможно, даже выступать с речами. И одному Котлу известно, какие еще обязанности Тамлин и Ианта придумают для тебя. Скажем, составление меню для торжественных обедов. Да, тебе ведь преподнесут неимоверное количество свадебных подарков, и ты должна будешь письменно отблагодарить всех дарителей. Возможно, Тамлину захочется, чтобы ты вышивала на подушках какие-нибудь изречения. Для этого тоже нужна грамотность. Это необходимый навык. А знаешь… почему бы нам одновременно не заняться чтением и умением ставить защиту на свой разум? Ты можешь сочетать и то и другое.
– Да, это необходимые навыки, – процедила я сквозь зубы. – Но учить меня им ты не будешь.
– Тогда чем ты намерена себя занимать? Живописью? Или все дни маяться от безделья?
– Тебе-то какое дело?
– Важное, поскольку это, естественно, служит различным моим целям.
– Ну да! Твоим целям. Каким?
– Думаю, тебе будет лучше не упрямиться, а вместе со мной узнать, что это за цели.
Что-то острое впилось мне в руку. Я не заметила, как смяла вилку, и ее зубцы вонзились в мою кожу.
– Интересно, – усмехнулся Риз, когда я бросила изуродованную вилку на стол.
– Это ты уже говорил вчера.
– А разве мне непозволительно произносить слова дважды?
– Я имела в виду совсем другое. Что – ты и сам знаешь.
Ризанд снова пронзил меня взглядом, как будто был способен заглянуть сквозь ткань одежды, сквозь кожу в мою разбитую на множество кусков душу. Затем он посмотрел на смятую вилку:
– Тебе говорили, что ты сильнее обычных фэйских женщин?
– Неужели сильнее?
– Принимаю твой вопрос в качестве отрицательного ответа. – Ризанд отправил себе в рот кусочек дыни. – А с кем-нибудь мериться силой тебе приходилось?
– Зачем мне это?
Я и так ощущала себя развалиной.
– Тебя воскресили и вернули к жизни объединенные усилия семи верховных правителей. На твоем месте я бы полюбопытствовал, не передалось ли тебе еще что-нибудь, кроме сильного тела.
У меня заледенела кровь.
– Ничего мне не передалось.
– А было бы весьма интересно, – усмехнулся он, – если бы передалось.
– Ничего интересного. И вообще, я не собираюсь учиться читать и ставить защиту. Особенно с тобой.
– Почему? Из вредности? Я думал, все это мы с тобой преодолели еще в Подгорье.
– Не вынуждай меня напоминать, что́ ты сделал со мной в Подгорье.
Риз замер.
Таким я его еще не видела. Он застыл. В его глазах мелькнуло что-то опасное, словно сама смерть глянула оттуда, поманив меня. Затем он задышал часто-часто. Мне показалось, что я уже вижу тень могучих крыльев у него за спиной.
Он открыл рот, подался вперед и вдруг замер. Крылья исчезли, прерывистое дыхание успокоилось. На губах вновь появилась ленивая улыбка.
– Сейчас к нам кое-кто присоединится. А об этом мы с тобой поговорим потом.
– Нет, не поговорим, – отрезала я.
Послышались легкие, пружинистые шаги, и вскоре я увидела ее.
Если Ризанд – самый красивый мужчина, каких я видела, она – самая красивая женщина.
Ее сверкающие золотистые волосы были заплетены в свободную косу. Одета красавица была в бирюзовый наряд того же покроя, что и у меня, и кофта обнажала полоску загорелой кожи. Казалось, женщина вся светится на утреннем солнце.
– Здравствуй, здравствуй, – прощебетала она.
Ее полные губы изогнулись в ослепительной улыбке. Сочные карие глаза остановились на мне.
– Фейра, познакомься с моей сестрой Морриганой, – тоном учтивого хозяина произнес Ризанд. – А ты, Мор, познакомься с очаровательной Фейрой, которая обо всем имеет собственное суждение.
Мне хотелось плеснуть недопитый чай ему в физиономию, но Морригана уже шла ко мне. Каждый ее шаг отличался уверенностью, грациозностью и… какой-то выверенностью. Веселое настроение не мешало ей оставаться предельно внимательной. Таким, как она, не требовалось оружие. Мне было трудно представить ее с кинжалом у пояса.
– Я столько слышала о тебе, – сказала она.
Мне не оставалось иного, как подняться и протянуть ей руку.
Рукопожатия я не дождалась. Морригана вдруг крепко меня обняла. От нее пахло лимоном и корицей. Я пыталась расслабить свои напрягшиеся мускулы. Она отошла и лукаво улыбнулась.
– Похоже, ты успела наступить на все его любимые мозоли, – сказала Мор, занимая стул между нами. – Хорошо, что я вовремя появилась. Хотя я бы с удовольствием посмотрела, как ты загоняешь его на стенку.
Чувствовалось, слова Мор погладили Риза против шерсти. Он выпучил глаза и изогнул брови в ошеломлении.
– Рада с тобой познакомиться, – сказала я, пряча улыбку.
– Только врать не надо, – ответила мне Мор. Она налила себе чаю и наполнила тарелку. – Ты рада бы убежать от нас без оглядки. А зловредный Риз заставляет тебя здесь сидеть и вести учтивые беседы.
– Мор, ты сегодня… слишком уж бойкая на язык, – сказал ей Риз.
– Прости, братец. Это от волнения. У нас так редко бывают гости.
– По-моему, тебе есть чем заняться, – раздраженно произнес Ризанд.
Я плотно сжала губы, чтобы не прыснуть со смеху. Таким раздраженным я видела Риза впервые.
– Всех дел не переделаешь. Надо и отдохнуть. И потом, ты говорил, что я могу тебя навещать, когда пожелаю. Разве я могла пропустить такой момент? Наконец-то здесь моя новая подруга. Ради такой встречи можно все дела отложить.
Мне оставалось лишь удивленно моргать. Кое-что я поняла сразу. Первое: Морригана не лукавила и говорила все, что думала на самом деле. И второе: это ее голос я слышала вчера, когда она подтрунивала над Ризом по поводу нашей стычки. Как она сказала? «Значит, все прошло хорошо». Можно подумать, что наши с ним отношения когда-нибудь станут другими!
Возле моей тарелки из воздуха появилась новая вилка. Я сразу подцепила еще один кусок сахарной дыни.
– А между вами совсем нет сходства, – изрекла я, жуя дыню.
– Мор мне не родная сестра и даже не двоюродная. Я затрудняюсь назвать точную степень нашего родства.
Морригана язвительно улыбалась, глядя, как он уписывает помидоры с ломтиками белесого сыра.
– Но мы с нею вместе росли. Она – единственная из моей родни, кто уцелел.
У меня не хватило смелости спросить об участи остальных членов его семьи. Возможно, это как-то связано с гибелью родителей и братьев Тамлина. Углубляться в подобные мысли мне не хотелось.
– И Мор почему-то считает, что на правах моей единственной уцелевшей родственницы она может врываться в мою жизнь и исчезать из нее, когда пожелает.
– Какой же ты сегодня ворчливый, – вздохнула Мор, кладя себе на тарелку две аппетитные булочки.
– А я тебя не видела в Подгорье, – сказала я ей, с трудом выговаривая последнее, ненавистное мне слово.
– Меня там не было. Я находилась в…
– Довольно, Мор, – оборвал ее Ризанд.
Теперь в его голосе звучали раскаты пока еще далекого грома.
Этот завтрак был настоящим испытанием, совершенно непохожим на веселую болтовню за столом. Столько недомолвок. Похоже, отношения между дальними родственниками отнюдь не простые. Я поймала себя на том, что откровенно глазею на обоих, и тут же опустила глаза.
Ризанд бросил салфетку на стол и встал:
– Мор пробудет здесь до конца недели, но это вовсе не означает, что ты должна угождать ей своим обществом.
Морригана показала ему язык. Ризанд округлил глаза. Совсем как человек. Я и не подозревала, что он так умеет.
– Ты больше ничего не хочешь? – спросил он, глядя на мою опустевшую тарелку.
Я покачала головой.
– Прекрасно. Тогда идем. – Он указал на колонны и колышущиеся занавески. – Тебя ждет первый урок.
Мор быстрым и точным взмахом ножа раскроила булочку пополам. Ее манера держать нож, положение пальцев и даже угол, под каким лезвие коснулось булочки, подтвердили мои догадки: она неплохо знакома с оружием.
– Фейра, если он начнет тебе докучать, сбрось его с ближайшего балкона.
Риз наградил сестру весьма неприличным жестом и зашагал в зал. Я выждала, когда он отойдет подальше, и только тогда встала.
– Приятного аппетита, – сказала я Морригане.
– Если захочешь меня видеть, только крикни, – сказала она.
Наверное, слово «крикни» мне следовало понимать буквально.
Я лишь кивнула и поплелась догонять верховного правителя.
В нише, где стенами служили занавески, Ризанд усадил меня за длинный стол. Я согласилась лишь потому, что жизнь наглядно и жестоко показала мне, каково не уметь читать. В Подгорье это едва не стоило мне жизни. И свалиться мне в пропасть, если я позволю, чтобы та история повторилась. Личные устремления самого Ризанда меня не волновали. Что же касалось искусства ставить заслоны в мозгу… я была бы последней дурой, если бы отказалась от его уроков. Сама мысль о том, что кто-то, в особенности Риз, копается в моих мыслях и воспоминаниях и выуживает оттуда сведения о Дворе весны и о тех, кто мне дорог… Такого я никогда не позволю и добровольно на такое не соглашусь.
Но даже эти вполне разумные и убедительные доводы не помогали мне выдерживать присутствие Ризанда, сидящего рядом. Стопка книг на столе лишь усиливала раздражение.
– Алфавит я знаю, – огрызнулась я, когда он открыл самую верхнюю книгу и положил передо мной. – Я не настолько глупа.
Мои пальцы двигались сами собой, беспокойно елозя по коленям, и я запихнула их под ляжки.
– Помнится, я ни разу не сказал, что ты глупа. Я просто хочу понять, откуда мы с тобой начнем.
Я привалилась к мягкой спинке.
– Ты почему-то упорно не желаешь рассказывать, что ты уже умеешь, а что тебе не дается.
У меня вспыхнули щеки.
– Неужели ты не можешь нанять учителя? – с вызовом спросила я.
– А неужели тебе трудно хотя бы попытаться что-то прочесть в моем присутствии?
– Ты ведь верховный правитель. Разве у тебя нет дел поважнее?
– Конечно же есть. Но ни одно из них не сравнится с удовольствием, какое я получаю, глядя, как ты ерзаешь на стуле и корчишься.
– Придурок ты, Риз! Так и знай!
Он подавил смешок:
– Мне давали эпитеты и похуже. По-моему, даже ты. – Риз пододвинул ко мне лист бумаги. – Прочти, что здесь написано.
Цепочка букв сделалась размытой, словно мне в глаза плеснули водой. Горло сдавило.
– Не могу.
– А ты попытайся.
Фраза была написана красивыми, чуть узковатыми печатными буквами. Я не сомневалась, что сам Ризанд ее и писал. Я попробовала открыть рот и вдруг почувствовала непривычную жесткость в спине. Казалось, мне под кожу вогнали палку.
– И все-таки я хочу знать, чего именно ты добиваешься? Ты обещал рассказать, если я соглашусь сотрудничать с тобой.
– Обещал. Но, если помнишь, не называл сроков.
Я отодвинулась от него, скривив губы. Ризанд лишь пожал плечами:
– Допустим, мне противно, что все эти подхалимы и воинственные глупцы при Дворе весны совсем не занимаются твоим образованием. Они тебе льстят, а ты все равно ощущаешь свою неполноценность. А может, мне нравится смотреть, как ты дергаешься. Или…
– Понятно.
– Фейра, прошу тебя, прочти написанное здесь, – усмехнулся он.
Паршивец! Я подвинула лист к себе, едва не порвав бумагу надвое. Вгляделась в первое слово, мысленно произнеся его.
– «Т… ты…»
Следующее слово я не столько прочитала, сколько угадала, призвав на помощь логику.
– «Выглядишь…»
– Хорошо, – пробормотал он.
– Обойдусь без твоих похвал!
Риз усмехнулся.
Третье слово я тоже угадала по первой букве: «сегодня». Зато на четвертом начала спотыкаться:
– «Аб… аб-со…»
Я водила пальцем по буквам слова, шевелила губами, пока не прочла его целиком.
– «Абсолютно…»
Риз кивнул.
На пятом я застряла еще сильнее.
– «Со… соб… собла…»
Я удивленно посмотрела на Ризанда.
– Соблазнительно, – промурлыкал он.
Я наморщила лоб. С последним словом оказалось проще: это было мое имя.
– «Ты выглядишь сегодня абсолютно соблазнительно, Фейра». Ты это написал?
Он привалился к спинке стула. Потом наши глаза встретились. Я почувствовала острые когти, впившиеся мне в мозг.
«Разве это не так?» – зазвучал в голове его шепот.
Я подпрыгнула, заставив стул подо мной жалобно скрипнуть.
– Прекрати! – рявкнула я.