Обернись!.. Часть первая

ГЛАВА 5 – Про легенду, зеркало и эльфа

– Король Аршалимэль-а-ша и королева Орбикаэлли-а-ша, – на их именах в голосе Фаарра скользнуло что-то… Нежность? Грусть? Скользнуло и исчезло. – Первые дети, родившиеся в Семигорье.

– А до них где рождались?

– Кто где. У эльфов долго не было собственных территорий. Маленькому народу нелегко построить и сохранить свой дом, они пару тысячелетий скитались по Аршансу.

– Говорили, кажется, о пяти.

– Пять – это от создания мира. Первое время здесь не было разумных рас. Потом все мигрировали с места на место.

– Даже русалки?

– Ещё как! Они по рекам носились, только держись.

– А дриады?

– А в чём проблема? Лишь бы земля была более-менее живая. В пустыни и болота они не лезли, а так чудненько бродили со своими лесами. Это сейчас всё изменилось. Так вот, когда все набродились и определились, где осесть, неприкаянными оставались только эльфы. Им просто не давали нигде зацепиться. С удовольствием пользовались всем, что те создавали, время от времени грабили и гнали прочь. А эльфы воевать не хотели, собирали свои пожитки и гордо удалялись. Пока не добрались до Семигорья. Земля там не очень, ландшафт для строительства неудобный, вода далеко, вот на него никто и не претендовал.

– А потом зачем полезли?

– Кто их знает? Натура такая. Решили, что, если эльфы там прижились, значит, не всё так плохо. А раз не всё так плохо, то нужно оттяпать себе. Но тот заход, с дриадами, был последним. После него на эльфийскую территорию уже никто не посягал. Где-то через полвека горы преобразились, на них выросли семь разноцветных городов и белоснежный дворец в центре. Своему государству эльфы дали имя Шорельдаль, Счастливая страна. Остальные прозвали его Радужным королевством.

– А короля с королевой выбрали за тот выстрел?

– Нет, королей не выбирают. На них указали Великие. В эльфийских летописях было древнее Пророчество, что как только скитальцы обретут свой дом, само Солнце даст знать, кто достоин занять престол. А до той поры все равны среди равных. Аршалимэль и Орбикаэлли вместе со всеми строили дома, возводили мосты, прокладывали каналы и растили сады. Заодно, у них было время повзрослеть.

– Повзрослеть? Они тогда были ещё детьми?

– Почти. В переводе на человеческие годы, им было около шестнадцати.

– Обалдеть! А эльфы долго живут?

– Дольше, чем люди, если ты об этом.

– Намного?

– В десятки раз. У них возраст от развития спектра зависит.

– На вид не определишь, да? Посмотришь, выглядит на двадцать, например, а на самом деле ему сто или двести или…

– Считать умеешь, – без насмешливости Фаарр решительно не мог. – Продолжай, интересно, до скольких дойдёшь. В тысячах сможешь?

– Фар! – а у Ваади, видимо, одёргивать его было добровольной братской обязанностью. – Маррия, если эльф выглядит на двадцать, то и ощущает себя на двадцать, со всеми присущими этому возрасту особенностями, и воспринимать его следует двадцатилетним. А система перевода эльфийских лет в человеческие довольно сложная, кратность пересчёта в различных циклах меняется. Тебе это не нужно.

Наверное, они были правы, мне это, действительно, не нужно, но интересно же! И другое интересно:

– А вам сколько лет?

Они переглянулись и засмеялись.

– Мар, а сколько лет огню? А воде?

Появившееся ещё на берегу и тщательно отгоняемое понимание, что с единственными моими здешними знакомцами всё очень сложно, совсем расхотело отгоняться, требовало озвучки и формального подтверждения их принадлежности к… Ой, мамочки!

– Вы… вы… – озвучка требовалась, но нужные слова никак не выговаривались. – вы…

– Мы… – Фаарр выдержал драматическую паузу. – Ты правильно понимаешь. Мы – Младшие Хозяева и Хранители, – он жестом остановил мою очередную попытку «выкнуть». – На этом – всё. Пока. И запомни – ничего не изменилось. Я – Фаарр, он – Ваади, мы остались такими же, с какими ты познакомилась уже почти сутки назад. Это я на всякий случай говорю, чтобы вдруг бояться начать не вздумала.

Бояться я почему-то не вздумала. Может, потому что всё это до конца в моей голове не укладывалось, даже с таким косвенным признанием своей принадлежности к не очень земным созданиям. Ну да конечно! Косвенным, как же! Всё равно не укладывалось и искало варианты более удобоваримые:

– Ты говорил, тогда… когда… ну, в смысле, когда тогда… Вас ещё не было!

– У тебя удивительный ораторский талант, Мар. Эти твои «тогда, когда» – просто вершина разговорного жанра.

Я совсем засмущалась и покраснела. Вечная моя проблема: от волнения теряются слова, а не потерявшиеся не успевают за мыслями и не могут их выразить. Вот и выходят подобные перлы. Спасибо, Ваади пришёл на помощь.

– Понимаешь, Маррия, мы не всегда находимся в нижнем мире. Особенно в оболочках. Приходим, когда в этом есть необходимость.

– А ты ещё говорил, вас все знают! – как-то обиженно у меня это прозвучало, даже немного обвиняюще, но вроде бы они это восприняли нормально.

– Естественно, знают. Я же говорю: мы приходим, когда нужно. А возраст… Уже объяснял, как мы выглядим, так и воспринимай, всем будет проще.

Возраст меня теперь волновал намного меньше, чем минуты назад.

– Если вы приходите, значит, и уходите. И можете уйти в любой момент. Да?

– Боишься остаться одна? Не переживай, Мар, не бросим. И это не потому, что мы такие благородные, хотя мы именно такие. Не можем мы уйти. Пока.

– Пока? Не можете? Фаарр, а…

– Ты слушать будешь или каждое слово переспрашивать?

Я притихла, а то, правда, передумают рассказывать. На окраинах подсознания мелькало что-то ещё, смутное, непонятное и тревожное, но в нормальный вопрос оформляться не спешило, и я постаралась отмахнуться от него. Пусть сначала прояснится, а потом уже пристаёт.

– Шорельдаль был достроен и заселён, – рассказ продолжил Ваади. – Пустовал только дворец. Эльфы содержали его в идеальном порядке, собирались на площади перед ним, чтобы отпраздновать какое-либо событие, но поселиться в нём никто не пытался. В день, когда Великие соединили Аршалимэля и Орбикаэлли, над дворцовой площадью установили Радужную Арку, видимую из всех уголков Счастливой страны. Она стала символом королевства и главной приманкой для туристов. Честно признаю, у них получилось уникальное произведение искусства, трудно было поверить, что подобное чудо создано без вмешательства Высших. Но эльфы не были бы эльфами, не вложи они в неё помимо красоты ещё и парочку полезных функций. Первая и главная – сигнал тревоги. Каждый из семи городов связывался со своим цветом, в случае опасности или каких-либо проблем в городе его полоса начинала моргать. Интенсивность моргания соответствовала уровню проблемы. А в спокойное время на этих полосах транслировались городские новости.

– А сейчас она ещё есть? Вот бы посмотреть!

– Есть. Только больше не светится. Не для кого.

– Ой… – я охнула и прикусила язык.

– Как только арка была установлена, через неё прошёл солнечный луч, оживляя и заставляя сиять каждую полоску. Потом он словно преломился, высветил только что соединённую пару и на глазах у всех свадебные венки на их головах превратились в короны. Пророчество исполнилось, Шорельдаль обрёл короля и королеву.

– И все их признали?

– Конечно. Эльфы ждали их тысячелетиями. Больше века Радужное королевство благоденствовало. Народы Аршанса пришли к выводу, что с эльфами дружить лучше, чем воевать. Эльфийские изобретения разлетались по всему миру. Их учёные считались лучшими из лучших. От любовной лирики таяли не только восторженные человеческие девчонки, но и суровые гномки. На концерты, спектакли и премьеры фильмов билеты раскупались чуть ли не на год вперёд.

– Тут есть кино и книги?

– А почему их не должно быть? Есть. Итак, Шорельдаль процветал и потихоньку становился центром Аршанса. Королевская чета правила мудро, достойно и была любима своим народом. Великие подарили им двоих сыновей: Алдариэля и Аршориэля. Аршориэль с детства бредил открытием новых земель и, едва повзрослев, отправился на их поиски. С новыми землями принцу не повезло, весь Аршанс к тому времени был изучен вдоль и поперёк. Зато он смог найти портал в другой мир и провалиться в него. К слову сказать, не очень удачно. Мир оказался слегка первобытным и принца там чуть не съели. Вовремя успел прыгнуть обратно. С той поры Аршориэль заболел идеей иномирных путешествий. Обзавёлся компанией таких же увлечённых обол… единомышленников и за несколько лет они излазили каждую кочку в Аршансе. В результате им удалось обнаружить около десяти «окон». Три из них, включая первое, были сразу закрыты, как потенциально опасные. А остальными парни свободно пользовались. Аршалимэль-а-ша и Орбикаэлли-а-ша о маленьком увлечении младшего сына узнали, когда тот вознамерился жениться. Невесту себе он присмотрел в другом мире, в Леожаре. Семья Амайяэлли придерживалась старых традиций и отдавать дочь без знакомства с родителями жениха категорически отказывалась. Пришлось признаваться. Аршалимэль-а-ша сначала выспросил всё про миры и порталы, потом вспомнив, что он строгий отец, немного пошумел для порядка. И еле-еле дождавшись утра царственное семейство отправилось знакомиться с будущими родственниками и новым миром.

– Ваади, а в мой мир портал они находили?

– Трудно сказать, мы не знаем откуда ты пришла, вполне могло быть. Сейчас это не имеет значения, они все закрыты. Поэтому твоё появление в Аршансе более, чем странно.

– Жаль. Не то, что странно… Нет, это тоже, конечно, жаль, когда всё ясно, оно проще. Порталы жалко. Почему… – Фаарр посмотрел так, что вопрос не отпал, но сместился во времени. – Всё, молчу. А что со старшим принцем?

Ваади продолжил сказку, очень похожую на не сказку:

– Алдариэля путешествия привлекали мало, его больше интересовали история и девушки. О романтических похождениях старшего королевского сына складывали легенды. Впрочем, трудно осуждать молодого парня, которому особы женского пола сами пачками вешаются на шею. Равнодушными к Его Высочеству остались, кажется, только орчанки. Отвлечь Алдариэля от любовных похождений и кутежей в компании таких же шалопаев…

– Кого, Вад?

– У тебя есть другое слово? Из моих это самое мягкое. Сам продолжишь?

– От таких оценок воздержись и продолжай.

– Так вот, извлечь Алдариэля из его компании способны были только исторические трактаты и древние манускрипты. Над ними он мог сидеть сутками, а по дворцовой площади в это время бродили его поклонницы, страдали, вздыхали и вычисляли под какими окнами выгодней гулять. Аршалимэль-а-ша на эскапады сына смотрел сквозь пальцы, Орбикаэлли-а-ша искренне жалела «бедных девочек» и отправляла им корзины с лимонадом и пирожными. А потом всё вдруг изменилось. Алдариэль забросил свои древности, исчез из поля зрения многочисленных подружек и друзей…

– Приятелей, Вад. Друзей у него было двое.

С этим уточнением Фаарра Ваади согласился.

– Девушки, приятели и друзья понятия не имели, где целыми днями пропадал Алдариэль. Следить друг за другом эльфы всегда считали ниже собственного достоинства, и загадка, куда исчезает старший принц, нешуточно будоражила умы. Только королева загадочно улыбалась и продолжала слать несчастным покинутым девицам сладости. А объяснялись таинственные исчезновения просто: Алдариэль нашёл свою любовь. Неожиданно нахлынувшее чувство стало для него драгоценным даром, делиться которым и даже просто открыть его кому-то казалось заядлому ловеласу чуть ли не кощунством. Амарриэлли отвечала ему полной взаимностью. Им, потерявшим головы от любви, весь мир казался лишним. Где, в каких тайных местах скрывалась влюблённая пара, так и осталось их секретом.

– Даже от друзей, – почему-то всё, связанное с друзьями эльфийского принца, очень задевало Фаарра.

– Жизнь в Шорельдале текла своим чередом, принцы устраивали личную жизнь, их родители правили королевством и немного всем Аршансом, Аршанс делал вид, что это не так, но особого недовольства таким положением дел не выказывал, снисходительно принимал советы и рекомендации и все их неукоснительно исполнял. Это были последние месяцы Добрых Времён.

– Потом пришли злые времена, да?

– Времена – для кого как, – Фаарр смял опустошённую нашими общими усилиями пачку сигарет и вытащил из воздуха новую. – А Мрачные Дни пришли для всех.

– Оставим пока Шорельдаль. Император Кастании, страны человеческой, Дерим II Умнейший прозвищу своему старался соответствовать. Главным принципом его правления было: «Десять раз посоветуйся, один – реши». Совет министров без работы не скучал. Любые вопросы от глобальных, вроде очередной локальной войны с оборотнями, до повседневно-бытовых, типа заключения договора с гномами о поставке трёх десятков хризолитовых пуговиц для нового платья императрицы, обсуждались неделями. Единственный указ, который Его Императорское Величество принял и подписал сам, был «Указ о предоставлении крова и покровительства магам, чей уровень силы выше третьего, откуда бы ни прибыли они в благословенную Кастанию и какой цвет магии ни пользовали бы, если возжелают они принять подданство Кастании и обязуются не причинять вреда ни ей, ни её гражданам». Сразу поясню, чтобы исключить недопонимание. Магия у жителей Аршанса в большинстве своём первого уровня, реже второго. Так сказать, зачатки силы, их хватит, например, чтобы зажечь свечу или слегка ускорить рост растений. Ничего более серьёзного основной массе недоступно. Собственно, магами признают, начиная с третьего уровня, он считается низким, четвёртый и пятый – средними, шестой и седьмой – высшими. Понятно? – я согласно кивнула. – Каждому вновь прибывшему предоставлялся в пользование дом, выделялась денежная дотация из казны и вменялась обязанность отработать не менее тысячи дней на благо государства. С одной стороны, принятие таких мер было понятно, даже маги среднего уровня рождались среди людей не часто, а сильные так и вовсе раз в столетие. С другой стороны, неудивительно, что подобной преференцией не преминули воспользоваться все отщепенцы Аршанса.

– Эти… как их… Черноцветы? Их тоже брали?

– Нет, не брали, ко времени правления Дерима все государства Аршанса пришли к выводу, что сотрудничество с ними связано с большими рисками и полностью от него отказались. Кастания пошла дальше, черноцветов не преследовали, но с каждого выявленного, если он не нарушил законы империи, бралась клятва о неприменении магии в её границах.

– А если нарушил?

– Следствие, суд и соответствующее преступлению наказание. Кроме запрета на использование магии ни в каких правах черноцветы не ущемлены.

– А их, вообще, много? И откуда они берутся? Рождаются такими?

– Нет, не много. И нет, не рождаются. Становятся, когда выгорает изначальный цвет.

– Почему выгорает?

– У кого как. Кто-то выжигает сам: подлостью, убийством, насилием. Кто-то действительно сгорает: от горя, от боли, от разочарования, от ненависти.

– Фигня это, Вад, – не согласился с братом рыжеволосый, очень резко не согласился. – Нормальный – не сгорит. Если почернел, значит, хотел этого.

– Фар, не начинай. Или мы никогда не закончим этот рассказ.

– Рассказывай, но ты всё равно не прав.

– Ещё бы! Всегда прав у нас только ты.

Не знаю, кто из них был прав, но то, что если они сейчас сцепятся в споре, то шансов дослушать эту легенду у меня не останется, я поняла сразу. И попыталась вернуть их в нужное русло:

– А что за отщепенцы тогда?

Сработало! Ваади вернулся к объяснениям, Фаарр ушёл к ресторатору за свежим кофе.

– Те, у кого с цветом всё было нормально, а с законом – не слишком, или их по каким-либо причинам не устраивали условия проживания в собственных странах.

– Среди этих отщепенцев была Чёрная Невеста?

– Тогда она ещё не была Чёрной Невестой.

– А кем была?

– Магом земли седьмого уровня. Высшего. Единственная, за всю историю Аршанса.

– Какого седьмого, Вад, ты о чём? – про кофе Фаарр, кажется, забыл.

– Зеркало показало седьмой.

– Зеркало? Да у него диапазона такого и близко нет! Ты же видел её сам! Там уровень…

– Фаарр!

– Понял. Седьмого так седьмого.

– От такого подарка судьбы Дерим II ошалел настолько, что мысль поинтересоваться, как столь ценный экземпляр до сих пор оставался незамеченным, в его умнейшую голову если и заглянула, то была изгнана за ненадобностью. Моринде фер Терри тут же были предложены покои в императорском дворце, пожизненный пансион и место в Совете. Моринда согласилась только на пансион, выторговала себе право невозбранно пользоваться имперской библиотекой и поселилась в небольшом старом доме на окраине столицы.

– А откуда она взялась так и не узнали?

– Нет. Сразу, как я говорил, это никого не интересовало, самих по себе или с внешней помощью, что более вероятно, потом стало не до того.

– А порталы тогда уже открылись? Могла она прийти через них?

– Мы думали об этом. Может быть. Уже не проверишь. Положенные дни Моринда фер Терри отработала, в дальнейшей помощи Кастании никогда не отказывала, а, практически, всё свободное время проводила в библиотеке, где и увидела Алдариэля. Принц наведывался туда довольно часто. Выносить ценные рукописи ему не дозволялось, но изучать их на месте, по договорённости между странами и правящими персонами, он мог неограниченно и в полное своё удовольствие. Они познакомились. И с уже не слишком молодой дамой случился казус – она влюбилась. Сам предмет её любви, естественно, этого не заметил.

– А кто бы это заметил? – снова возмутился Фаарр. – Кому в голову мог такой бред прийти?

– Согласен, никому. И ему он тоже не пришёл. Как умный собеседник, оппонент в научных спорах, источник новых знаний, она была ему не только интересна, но и в какой-то мере дорога. Их многие видели вместе, говорят, общались очень тепло, по-дружески. Представить же, что она испытывает к нему какие-то чувства, юный эльф просто не мог. А через два года после их знакомства появилась Амарриэлли и Алдариэль перестал бывать в Кастании. Какое-то время Моринда ждала, но отсутствие принца затягивалось. Своего имени и происхождения он не скрывал, и почтенная дама отправилась прямиком в королевский дворец Шорельдаля. Поиски успехом не увенчались. У толпы дефилировавших по площади и грустно поглощавших пирожные девиц ей удалось выяснить лишь то, что никто не в курсе, куда исчезает Алдариэль. Сколько и где она ждала появления принца известно, видимо, лишь ей самой. И тем более никому не дано знать, что происходило в её голове. Фактом остаётся то, что однажды утром она предстала перед королевской четой и потребовала женить на ней их старшего сына.