100 рассказок про Марусю. Вполне откровенные и немножко волшебные истории про Марусю и других обитателей Москвы. Книга вторая

Бледная, осунувшаяся, ссутулившаяся, с красными отекшими глазами и распухшим носом, Маруся и сама едва ли себя узнала бы, посмотрись она тогда в зеркало.

Увидав подругу в состоянии, в склонности к которому Маруся никогда ранее замечена не была, Алёна Николаевна так расстроилась, что сама чуть было прямо на пороге не разрыдалась. Однако, взяв себя в руки, приобняла она Марусю и повела ее на кухню.

– Ну-ка, Марусенька, просветите меня, где здесь у Вас хранится валерьяночка?

Получив спасительный пузырек, Алёна Николаевна Марусю на стул усадила, налила в стакан воды, накапала туда успокоительного и залпом приготовленное зелье выпила. А потом, опомнившись, операцию повторила и Марусю напоила.

– Ну-с, теперь выкладывайте, что же такое могло случиться, чтобы Вас, подруженька моя, так расколбасило?

– У-у-уу, – выла Маруся, на которую валерьянка никак не действовала, – у-у-ууу… Не желаю больше аки лошадь ломовая вкалывать! Хочу разделять семейную ответственность! Хочу замуууж!

– И всё, Марусенька? И это всё, чего Вы от жизни хотите?! – не поверила своим ушам Алёна Николаевна.

– Нет! Не всё! – сказала Маруся таким тоном, словно собирается выдать наиглавнейшую свою тайну. – Я хочу варить мужу кашу! Вкусную-превкусную кашу! Понимаете, Алёна Николаевна?! Кашу!! Вкусную-превкусную! По утрам! А по выходным – борщ или щи! Вкусные-превкусные!

– Еще скажите, что по вечерам мужчина этот будет наслаждаться изысканнейшим ужином Вашего же приготовления! – скривила губы Алёна Николаевна. – Не жирно ли, Марусенька?

– Вовсе даже не жирно, – всхлипывая и промокая слезы скомканной салфеткой, возразила Маруся. – Я так по роли жены истосковалась, что готова исполнять ее утром, днем и вечером!

– Та роль, которую Вы так красочно описываете, больше смахивает на роль домашнего повара, а вовсе не жены! – резонно заключила Алёна Николаевна.

– Я же условно описываю! – возмутилась Маруся. – Иносказательно и метафорически!

– Вы с такими иносказательно-метафорическими описаниями-то поосторожнее! – предупредила Алёна Николаевна. – Мужик-то нынче всё буквально воспринимает. Тем более там, где дело еды касается. Тут уж лучше не экспериментировать и словами не бросаться!

– А может я и правда готовить безостановочно согласна, для хорошего-то мужа! – с вызовом заявила Маруся. – Ну… если только обеды иногда пропущу или ужины. Существуют же, на худой-то конец, рестораны и быстрая доставка.

– Вот видите, Марусенька, уже оговорочки начинаются! – сделала замечание Алёна Николаевна. – А как реальность подступит, не привыкши-то, взвоете!

– Это я сейчас взвою! Хочу плечо мужское рядом чувствовать, защиты хочу, заботы! – с жаром говорила Маруся. – Взаимности хочу, понимаете?! Я ему – кашу утречком, он мне – плед и чай на дачную веранду. Я ему – рубашки глаженые, он мне – чтение книги вечером. Он мне – массаж спины, а я ему – кашу утречком. Кашу утречком, понимаете? Кашу утречком!

И Маруся снова зарыдала, да еще пуще прежнего.

– Ох-хо-хооо, – обняла Марусю за плечи Алёна Николаевна, которая в таком истерическом состоянии подругу видела впервые и немало, в глубине души своей, была напугана. – Если бы это было всё Ваше желание, я бы Вас, Марусенька, поздравила.

– С-с-с ч-ч-чем? – глотая слезы и вздрагивая всем телом, спросила Маруся. – С-с-с чем поздравили бы?

– С простотой его исполнения, знаете ли! – с улыбкой доброго доктора утерла ладошкой Марусины слезы Алёна Николаевна.

– Это еще почему? – с недоверием отстранилась от подруги Маруся.

– Так ведь мужчин-то свободных, Ваших руки и сердца за последние годы добивавшихся, в Москве и области – пруд пруди!

Алёна Николаевна оправила юбку и встала перед Марусей в позу заправского оратора.

– Давайте-ка, Марусенька, по порядку, применяя метод ключевых слов, как психологи советуют, разберемся. Итак… Хотите варить кашу? Да пожалуйста! Хотите варить кашу мужчине? Ноу проблем! Хотите варить кашу любимому и единственному мужчине? Вот тут-то мы с Вами и споткнулись. Да, Марусенька?

– Да, – не имея более сил на рыдания, смахивая последнюю слезу, обреченно согласилась Маруся.

– И что же нам в такой ситуации делать полагается? А, Марусенька? Варианта, по-моему, два. Либо пассивно ожидать, что наверно неправильно, либо активизироваться в поиске.

– Так ведь знаете же Вы, Алёна Николаевна, что пробовала я уже активизироваться, – апатично отвечала Маруся. – И Сайт Вполне Приличных знакомств использовала, и на работе, и в книжном магазине, и даже на улице, бывало, знакомилась… А тот единственный, которому кашу варить захочется, так и не обнаружился.

– Выходит, не все еще методы, Марусенька, были вами испробованы. Покумекайте-ка на досуге, каким еще образом можно попытаться мечту осуществить. Ваша интуиция Вам непременно подсказку выдаст! – уверила Алёна Николаевна. – Ну, а пока, поскольку слезы Ваши иссякли, попрошу-ка я Вас дать мне мастер-класс по кашеварению. А то Тарас Антоныч, с которым я все чаще в одной постели просыпаюсь, требует с меня плотного завтрака, – тут Алёна Николаевна словно юная гимназистка, застуканная за просмотром порносайта, вспыхнула и опустила глаза. – А я ведь, сами знаете, мюслями поутру перекушу – и довольнехонька.

– Ах вот оно что! – слабо улыбаясь, закивала Маруся. – Тарас Антоныч желают остепениться… Пойдемте-ка, Алёна Николаевна, учиться готовить семейные завтраки.

– Ну вот, Маруся, совсем другое дело! – стараясь скрыть нехарактерное для нее смущение, обрадовалась Алёна Николаевна. – А то я уж, было, за Ваше душевное благополучие не на шутку опасаться начала.

Так, в радости за подругу, и растворилась Марусина истерика. И не посмела более хандра к такой обрадованной Марусе заявиться.

А на следующий день, немного поразмыслив, взяла Маруся лист бумаги и написала на нем крупными буквами:

Объявление

Сварю любимому мужу вкусную кашу

И на окно, лицевой стороной к улице, объяву эту пришпандорила.

Как раз тем ясным воскресным днем заглянул я к Марусе в гости.

– Это что еще за прикол? – удивился я, без труда прочитав с изнанки текст, насквозь просвеченный солнцем. – Уж не ожидаешь ли ты, Маруся, принца на дивнокрылом белоснежном Пегасе? Восьмой ведь все-таки этаж! Кто же здесь твое сообщение прочитать умудрится?!

Маруся глаза закатила и захохотала.

– О, нееет! Две летающие особи в одной семье – это уж слишком! Этим объявлением я посыл в окружающий мир сделала. То бишь запрос во вселенную запустила.

– А вот этот детский рисуночек здесь причем? – указывая на радужный цветок, усиленный солнечным светом, спросил я.

– Семицветик-то? А для умножения позитивности послания! – снова рассмеялась Маруся.

И только она это сказала, как на рисованный цветок села большая яркая бабочка.

– Видишь? – сказала Маруся шепотом, словно боясь спугнуть бабочку. – Подобное притягивает подобное!

Будто в ответ, бабочка крыльями нам помахала.

– Ранняя какая-то бабочка! – заметил я. – Март только-только к своей середине близится.

– Это для нас она ранняя, а для нее самой – в самый раз! – философски заметила Маруся. – Всему свое время.

В тот же миг из Марусиной прихожей какое-то странное шелестение послышалось. Выглянули мы с Марусей из гостиной, но ничего особенного не заметили.

Однако, прищурившись и кивнув в знак того, что подозрения оправданы, подошла Маруся к комоду, взяла в руки свой любимый шарфик с разноцветными мотыльками и, шутливо погрозив ему, в платяном шкафу его закрыла.

– Весна… – мечтательно улыбаясь, пожала плечами Маруся. – Рановато, говоришь, для бабочек?

Четвертью часа позже стали мы с Марусей располагаться на кухне для испития чая. Только я собрался занять привычное место, как обнаружил, что оно уже занято – на стуле лежала толстенная кулинарная книга под названием «Всё о кашах».

Знать, всерьез взялась Маруся за воплощение своей мечты в реальность.

– Вчера купила! – освобождая стул от кулинарного талмуда, похвасталась Маруся. – Теперь вот совершенствуюсь в кашеварении! Дабы к нужному моменту быть во всеоружии. Хочешь, сварю тебе вкусную кашу?

– Да я, вроде бы, Марусенька, статусом для этого не вышел! – рассмеялся я. – А вообще, ты смотри, с такими предложениями поосторожнее!

– Ты же знаешь: за столько лет поцеловаться не сподобились – нечего и начинать, – с улыбкой осадила Маруся мое разгулявшееся воображение. – К тому же, выйди ты из своей роли и перейди в другое качество, кто же тогда такие замечательнейшие, вполне откровенные и немножко волшебные истории про меня писать станет?

Твоя правда, Марусенька.

Из роли в роль в сложившихся с давних пор отношениях ох как опасно переходить бывает! Сколько раз со мной такая хрень случалась: кажется, там, за ограничительным барьером, бездна праздничных дней таится! А рушится барьер – и обнаруживаются за ним ничем не примечательные будни.

Примечания