Потерянные судьбы. Роман

Глава 1

Хата семьи Грищенко стояла на улице Октябрьская. Кубанская хатка небольшая, скромная: комната и кухонька с пристройкой.

Здесь и родилась Нюся в далёких сороковых…

Детство и юность были обычными, как у всех здешних детей. Огород и домашняя скотина забирали всё свободное время.

Всё лето родители Нюси работали на пастбищах да на пашнях. Другой работы для Марии и Ивана просто не было, так как были супруги малограмотными.

Нюся же помогала по хозяйству.

Шутка ли, сколько всего нужно успеть: накормить и напоить поросят, кур, овец, подоить корову. Выполоть грядки, полить огурцы с капустой, присмотреть за младшим братом… Так что играть с соседскими ребятишками было некогда.

Вовка-младшенькой, как называла его мама, рос неуправляемым озорником: то коленки разобьет, прыгая по канавам, то выпустит овец из хлева, то убежит со двора – ищи его по всему хутору. Но ему всё спускалось с рук, мама его жалела, он же «младшенькой».

А вот Нюся частенько получала нагоняй за провинности брата:

– Ты старше, ты должная за ним приглядывать… – приговаривала Мария.

Обидно было девчонке за такое отношение, но ничего не поделаешь, старше, так старше.

Нюська не чуралась никакой домашней работы: таскала яблоки ведрами с собственного сада, мыла их, очищала от кожуры, разрезала на тонкие дольки и раскладывала на газеты, расстеленные на замызганных досках. К вечеру газеты заносили в хату, дабы не намокли от росы и не были растасканы птицами. А утром снова выносили на солнышко.

– Не забывай их ворочать, – говорила мать, собираясь на пастбище.

– Не забуду, – прищурив левый глаз от утреннего солнечного зайчика, просочившегося через щель закрытой ставни, пробурчала дочь.

– И не забудь прикупить две буханки хлеба. Мы возвернёмся поздно. За братом гляди. Вече́рять садитесь без нас.

– Ладно, – ответила девочка, собирая на стол плошки, чтобы накормить Вовку-озорника.

***

Нюся росла очень трудолюбивой, отзывчивой и заботливой девочкой. Любила красоваться перед зеркалом и разглядывать свое миловидное личико.

– Красота! – улыбнулась своему отражению девчушка и выбежала во двор.

Но больше всего любила петь народные песни. Бывало затянет тоненьким голоском:

Полюшко, поле,

Полюшко, широкое поле.

Едут по полю герои,

Эх, да Красной Армии герои.

Девушки плачут,

Девушкам сегодня грустно.

Милый надолго уехал,

Эх, да милый в армию уехал…

Все соседи заслушивались, какой звучный голос у Нюськи.

Подружки ей завидовали, но виду не подавали – жили дружно. Мальчишки восхищались ею.

– Нюсь, а Сашка тебя любит, – усмехались девчонки.

– Да ну вас, – краснела Нюська.

***

– Ню-юська! – из-за забора выглянули соседские ребятишки. – Пошли на речку купаться!

– Никаких речек, позже, – строгим голосом ответила Мария, выходя из сарая. – Нюся сейчас занята.

Девочка в это время полола грядки. Подняв голову, не успела поздороваться с друзьями, как они уже уходили. Нюся молча проводила их взглядом.

– Ма-ам! Сколько нужно исчо прополоть? – торопилась поспеть за ребятами.

– Ещё две гряды с цибулей и могёшь итить, – мама процеживала коровье молоко. – Младшенького с собой возьми.

– Ну, мам, эта гадына меня не слухает, – расстроилась дочка. – Он от меня убегает, а потом ищу… Этот узвар прячется в камышах…

– Маленький ишо, не вразумеет… Ты поласковей с ним, подрастёт – ума наберётся…

– Уф, – громко выдохнула Нюся, волоча ведро с сорняками ближе к сараю. – Кур-кур-кур…

К месту, где девочка опрокидывала ведро, сбежались куры. Растаскивая травинки и глотая на ходу, тут же разбегались в разные стороны.

– У нас в сарае квочка, ты уж осторожней тама, када кокушки будешь подсобировать. Не трогай её…

«Будут махонькие, жёлтенькие…» – про себя обрадовалась девочка.

Нюська очень любит животных, особенно их детёнышей. Месяц назад отец принёс в дом двухмесячного щенка неизвестной породы, так девчонка взяла над ним шефство.

– Волкодав вырастет, – улыбался Иван. – Будет мне подсоблять на пастбище.

Нюся холила и лелеяла нового члена семьи. Кормила свежим молочком из деревянной плошки, выводила гулять на улицу и пыталась научить командам, но несмышлёныш не понимал, что от него хочет этот маленький человек в сарафане.

– Кутенёнок мой, – гладила по гладкой чёрной шёрстке на спине и целовала в мокрый холодный нос. – Будешь Чернышом.

– Неча баловать, – отцу не понравилась чрезмерная опека над будущим сторожем. – В будку, на привязь. Ты ж его пэрэпаскудышь, якый из него охранник будет?

С тяжёлым сердцем Нюся завязывала верёвку на шее друга.

– Маленький мой, теперь это твоя хатка, – обняла друга, поставила перед ним плошку.

Дополов грядки, Нюська встала, потянулась и бросила взгляд на маму, развешивавшую только что постиранное бельё на верёвку.

– Чаво глядишь? Усё повыдергала?

– Усё-ё, – протянула девочка. – Мам, я на речку…

– Иди. А ты Черныша кормила?

– Ой, не… – Нюся быстренько помыла грязные руки в корыте, предназначенном для поливки.

Забежала в хату, открыла чугунок с варёной картошкой. Достала три картофелины, размяла их, добавила кусок хлеба, всё это залила молоком и понесла обед щенку.

Черныш сидел в будке смирно, не обращая никакого внимания на опекуншу.

– Ешь, мой маленький, – Нюся поставила плошку перед щенком и присела на корточки. – Ну, шо ты?

Девочка протянула руку, чтобы погладить по голове. Неожиданно Черныш клацнул зубами.

– Ой, ты шо? – девчушка одёрнула руку и упала назад. – Ма-ам! Он меня чуть не цапнул! Он мыла наелся, вон, пена течёт!

– Якый ты… – подошла Мария к будке и наклонилась. – Хворый наш Черныш, Нюсенька.

***

Черныша закопали за сараем, под кустами засыхающей чёрной смородины.

– Чумка, етить колотить, – ругнулся Иван, очищая лоток лопаты от земли сорванным пучком травы. – Такого волкодава упустили.

– Не плачь, Нюсенька, – успокаивала разревевшуюся дочку Мария. – На то воля божья, шо поделашь.

Нюся вытерла лицо и тихонько поплелась в хату. На полу в комнате сидел пятилетний Володька и складывал из спичек конус в виде халабуды.

– Ты шо делаешь? – поинтересовалась девочка у брата.

– Не бачишь? Костёр сбираю, – довольный мальчишка продолжал складывать воображаемый хворост.

– Я тебе чичас покажу, костёр! – закричала Нюся, собирая рассыпанные спички. – Я тебе задам!

– Отдай! – мальчик зажал коробок в руках и начал кусаться. – Я усё батьке скажу!

Володька прокусил сестре запястье и выбежал на улицу со слезами на глазах.

Следом бежала Нюська.

– Я тебе задам! – кричала девочка, пытаясь догнать брата.

– Папка! – мальчик подбежал к отцу и спрятался за ним. – Она меня лупсует!

– Воротайся! – Нюся подлетела к Вове.

– А ну, стоять! – отец схватил за руку дочь и резко развернул к себе. – Ты пошто Вовку тюкаешь? Шо ни день, то вопли от мальца! Кажний день он жалится…

Не разобравшись, в чём дело, Иван схватил толстый прут, которым погоняют корову на пастбище, и с силой ударил девчонку по руке. Нюся взвыла от боли. Схватившись правой рукой за то место, куда пришёлся удар, побежала за сарай на поляну, расстилавшуюся от заднего двора до самой реки Левый Бейсужёк. Девочка села на траву и горько заплакала.

– Вот увидите, он вам ишо покажет Кузькину мать! – рыдала Нюся. – Не любите меня и не надо!

Немного успокоившись, девчонка повернула голову направо и увидела красивый синенький цветочек.

– Волошка, – улыбнулась Нюська, понюхав лепестки, напоминавшие маленькие колокольчики, воткнутые в сердцевину по кругу.

Послышалось жужжание рядом с ухом. Девочка всполошилась и махнула рукой, отпрыгнув в сторону. Это шмель подлетел к васильку. Немного покружив над цветком, улетел в сторону хаты Грищенко.

– Домой надодобно идти, – пробурчала Нюся, вставая с примятой травы.

Рука ещё ныла от жёсткого прута. Девочка потёрла красную полоску на предплечье, оценила следы укуса родного брата на запястье и медленно зашагала в сторону мазанки.

– Садись вечерять, – Мария наливала щавелевый суп в плошки. – Вова, не скачи.

Володька ёрзал на деревянной табуретке и никак не хотел сидеть смирно.

– Доешь и пойдёшь с сестрой на речку, – мать попыталась уговорить сына.

Поужинав, дети собрались на реку. Пока шли до места, где ребятишки собирались, Вовка, пиная камешек по дороге, упал и разбил коленку. Чтобы не возвращаться домой, Нюся нашла подорожник и, поплевав на целебный листок, приложила к кровоточащей ранке.

– До свадьбы заживёт, – гордо добавила сестра, представляя, будто она спасла брата от неминуемой гибели.

На берегу реки собрались мальчишки и девчонки разных возрастов. Кто-то уже вовсю купался, кто-то лежал на берегу, принимая солнечные ванны.

– Поплыли наперегонки? – предложил Сашка, стягивая шорты. – Витька будет считать.

– До пяти? – уточнила Нюся, снимая сарафан.

– До пяти…

– Вовка, сиди тута и ни шагу, иначе… – пригрозила кулаком сестра, подходя к воде.

Ребята зашли в реку по пояс и начали грести руками, стараясь обогнать друг друга.

Через полчаса в хату Грищенко прибежала местная девочка Глаша.

– Тёть Маш, ваш Володька утоп! – пыталась отдышаться девчушка.

Мария побежала к реке сломя голову. Все чувства перемешались внутри, в голове только одна мысль: «Ентого не могёт быть, он же воды боится… Енто не мой Володька». Позади спотыкалась Глашка, стараясь догнать женщину.

Добежав до берега, Маша остановилась.

– Володя! – закричала, что есть мо́чи. – Сынок!

Ребятишки смотрели на мать Володьки с удивлением.

– Чего? – из зарослей камыша вышел мальчишка, вытирая нос. – Енто усё Нюська…

У женщины на несколько секунд потемнело в глазах от пережитого волнения. Её слегка качнуло в сторону. Тут же сообразив, Мария резко стянула с головы косынку, быстренько скрутила в жгут и начала лупить бессовестного сына.

– Нюська? Нюська, гутаришь? – держа за руку сорванца, лупила, куда попало. – Девке достаётся почём зря? Ах ты ж, якый гадына! Я тебе сейчас всю дурь выполоскаю! Ума поприбавится!

Вовка визжал и прыгал, пытаясь увернуться. Мария схватила ребёнка за ухо и поволокла домой, попутно ругаясь.

– Я же говорила, гдей-то в камышах сидит, – Нюся вылезла из воды и села на берегу, уставившись на уходящих маму и брата.

– Дура ты, Глашка! – разозлился Витька, сорвав длинную травинку, сунул её в рот. – Впервой, шо ли? А ты – утоп-утоп…

– Ага, делай из меня виноватую, – обиженная Глаша отошла от мальчика подальше. – Забыли, чё ли, как у тёти Нюры Мишка захлебнулся? А вы усе – всплывёт… Это вы виноватые, а соврали, шо сам…

Ребята опустили головы и замолчали.

***

Прошлым летом эта же дружная компания во главе с Витькой решила сплавать на чужой лодке до середины реки, чтобы посмотреть на рыбёх и понырять за ними. Мишка не умел плавать. Ребятишки решили научить друга верным способом.

– Я вам точно гутарю, поплывёт. Так батька мой рассказывал – его сёстры скинули, он и поплыл. Сразу научился… – Витя был уверен в своих словах.

– Боязно, – трясся от страха Миша. – А ежели меня водяной утащит?

– Тю, – Саша подтащил лодку поближе к берегу. – Взрослый ужо, шоб верить во всякие бабкины бредни.

– На абордаж! – скомандовал Витька и первым залез в лодку.

Ребятишки тут же последовали за ним. Миша залез последним. Доплыв до середины реки, Саша сложил вёсла. Мальчики переглянулись.

– Ну шо, сигай! – Витька был непреклонен. – Али трусишь?

Миша встал у края лодки, глаза бешено забегали. Снял шорты. Ноги будто вросли в деревянное дно.

– Долго исчо? – Витя подошёл к мальчику. – А ну, давай!

Толкнув Мишку в спину, чуть сам не упал в воду. Миша закричал от ужаса.

– Плыви, плыви! – подбадривали мальчишки, показывая, как нужно грести руками. – Вот так!

Миша побарахтался несколько секунд и скрылся под водой.

– Надо прыгать! – закричал кто-то из ребят. – Потопнет ведь!

– Погодь, – Витя смотрел на разводы, наклонившись. – Рано ишо. Ща выплывет.

Но Мишка так и не выплыл. Никто из ребят не полез в воду спасать друга, испугались.

***

– Мы не виноваты! – психанул Витька, сощурив глаза. – Никто не виноват! Понятно?

Глашка молча развернулась и пошла в сторону дома, где её ждали неприятные новости.

В хате Трофимовых разгорелся жуткий скандал. Закрывая за собой дверь, Глаша тихонечко вошла в кухню и спряталась за печкой.

– Я ей всей космы повыдергаю, – кричала мать Глашки. – Я её, падлюку такую, со свету сживу…

Девочка зажмурилась и закрыла ладошками уши: «Усё, мне попадёт, чичас лупить будут или, того хуже, прибьют»…

– Стешка, угомонись! Угомонись! – успокаивал жену Порфирий.

– Курва! – металась по комнате мама Глаши и что-то рвала, судя по звукам, исходящим из комнаты. – Пущай тока она попадётся мне на глаза!

У Глашки тряслись коленки от страха. Что теперь делать? Заходить в комнату страшно. На улицу? А дальше что?

– Ты чаво здеся? – где-то рядом послышался голос матери. – Оглохла аль не? Я кому гутарю?

Девочка открыла глаза, перед ней стояла мать с раскрасневшимися щеками.

– Мамочка, я больше так не буду, – еле слышно произнесла Глаша, роняя слёзы.

– Шо опять сотворила? Признавайся! – Стеша сложила руки на груди и сжала челюсти.

– Я… я…

– Шо ты? Ну?!

– Я сказала, чё Вовка… – девчонка глотала слёзы и сопела носом, пытаясь выдавить из себя хоть слово.

– А-а, утоп, шо ли? Знаю я ужо об ентом случае. Видала, як Манька гнала сваво домой.

– Ты не будешь мне космы драть? – Глаша перестала плакать.

– А тебе-то за шо? Енто ж не ты с Тамаркой Гориной по сеновалам… – Стеша тут же замолчала и со злостью посмотрела на мужа. – Иди погуляй, донюшка. А я тута пока с папкой твоим погутарю…

Довольная девочка выбежала на улицу и отправилась к Нюське. Добежав до мазанки семьи Грищенко, тихонечко отворила калитку и огляделась. Убедившись, что тёти Маши нет поблизости, перебежала через огород и прямиком направилась на поляну, где дети обычно собирались после купания в реке.

– Пришла, вруниха, – Сашка, завидев приближающуюся Трофимову, предупредил всю компанию.

– И ничого не вруниха… – радостная Глашка присаживалась рядом с Нюсей.

– До дому надобно собираться, – вздохнула Нюська и встала, поправляя помявшийся сарафан.

– Подожди, – потянула за подол подружку Трофимова. – Спросить чё хочу…

Нюся опять присела на траву.

– Дома мамка ругалася на батьку. Я-то домой прибёгла, слухаю – мамка кричит, как наша Бурёнка, када домой с поля возвращается…

– Давай быстрей, – поторапливала Нюся любительницу рассказывать всякие случаи до мельчайших подробностей.

– Ну дык вот, – Глашка сглотнула и продолжила. – Я за печкой спряталася, ухи зажала, но усё услыхала, как же ж тута не услыхать, када она так орёт…

– Глашка! – вскочила на ноги Нюся. – Коротенько давай! Некогда мне!

– Торопливые вы усе, аж тошно, – девчонка состроила задумчивое лицо и подняла голову к небу.

По надвигавшимся чёрным тучам стало ясно – скоро пойдёт дождь.

– Ну, я и гутарю, мамка… Ай, ладно. Она сказала, шо Тамарка Горина по сеновалам… а дальше я не знаю…

– С батькой твоим, шо ли? – неожиданно для всех выпалил Витька и, обернувшись, с ухмылкой посмотрел на Глашку. – Да ну-у…

Ребята переглянулись и замолчали.

– Чё? Как енто? – удивилась Трофимова, не понимая, о чём речь.

– Как-как, известно, как! – расхохотался Паша. – Про тёть Тому усе в округе знають! Часто слухаю, как мамка соседкам через забор все новости докладает.

В небе сверкнула молния, следом ударил гром. Несколько секунд, и ребятишки почувствовали мелкие капли на лице.

– Побежали! – крикнула Нюся.

– Кто последний, тот тухлое яйцо! – подхватил Сашка.

Дети повскакивали со своих мест и ринулись по домам.

Глава 2

Октябрь.

Мария ранним утром разбудила детей. Накормила свежесваренным киселём и варёной картошкой. Пора поторапливаться. Сегодня Маша едет на уборку сахарной свеклы.

– Нюся, собирайся шустрее, чичас Потапыч на подводах прикатить.

Девочка доела завтрак и натянула старенькую телогрейку.

– Где мои бурки? – засуетилась Нюся, разыскивая глазами пропажу.

– На печке, чичас достану, – Мария отодвинула пожелтевшую от жара шторку и протянула руку. – Топай аккуратней. В грязь не лезь, а не то босиком в школу будешь бегать. Денег нету. Щас Вовку одену и пойдёте…

– Понятно, – девчушка обулась и повязала выеденный молью платок.

В самом конце улицы Октябрьской, на перекрёстке, собирались дети разных возрастов с ближайших улиц, ожидая деда Потапыча. Пожилой мужчина пригонял лошадь, запряженную в телегу, ребятишки усаживались на старую солому. Старшие сажали на колени младших. Дождь ли, снег, а учиться надо. Посвистывая, дед подгонял свою кобылу, детишки весело перешёптывались, а Нюсенька запевала русские песни:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой,

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко,

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти – четыре шага…

– Нюська, не нагоняй тоску, шибко за душу дерёть, – обернулся Потапыч, держась за поводья. В его глазах блеснули слёзы.

Нюся поняла, что этой песней растеребила грустные воспоминания у деда, и замолчала. Все в округе знали, что дедушка Потап Потапыч потерял всю семью на войне, так и живёт с тех пор он один-одинёшенек. Немного помолчав, Нюся затянула частушку, чтобы разрядить обстановку.

Гитлер вздумал угоститься —

Чаю тульского напиться.

Зря, дурак, позарился —

Кипятком ошпарился.

– Во даёть девка, – рассмеялся извозчик. – Артистка…

Всю дорогу Нюся веселила своих попутчиков разными частушками, пока лошадь не довезла пассажиров до белого длинного здания.

– Тпру-тпру, стоять! – дед слегка потянул на себя поводья и с улыбкой дал команду детям, как бравый солдат. – А ну, выгружай мальцов! Станция Детский сад!

Детишки с весёлым визгом спрыгнули с телеги. Отвели своих младших братьев и сестёр в сад, передали в руки воспитательницам и вернулись обратно.

– Следующая станция – Школа, – Потапыч слегка приударил лошадь прутом.

***

– Я домой хочу, – ворчал Володька Грищенко, расстёгивая пуговицы на фуфайке.

– Началось… – вздохнула нянечка и крикнула куда-то в сторону. – Томка, забирай малого…

В раздевалку вошла молодая женщина в белом халате. Присела на лавку и помогла мальчику снять шапку.

– Володенька, ты плохо себя чувствуешь? – улыбалась воспитательница.

– Я спать хочу… – Вова нахмурил брови.

– Будет время для сон-часа, и поспишь… Давай ручку, я тебя в группу отвяду… – взяв ребёнка за руку, повела в другую комнату. – А кто тебя сёдня привёл? Папа?

– Папка на работе, – неохотно отвечал сын Грищенко.

Тамара молча привела Вовку к другим детям и направилась в пищевой блок.

– А обещался зайти… – вздохнула Тома.

***

– Нюська, большая перемена! Айда на улицу в выбеганку играть! – Сашка натягивал телогрейку на ходу.

– Слякотно… – девочка посмотрела в окно и села на своё место.

– Якыя ты… – мальчик прищурился и с недовольным лицом посмотрел на одноклассницу. – Зазналась, шо ль?

– Боюся замараться, – Нюся прекрасно помнила материнский наказ о единственной паре обуви, которую её мать сшила собственноручно. Девочка понимала, что вещи нужно беречь и новые бурки взять будет негде.

– Тю, – усмехнулся Саша Иванов. – Ребят, погнали, ну её…

Радостные ребятишки высыпали на улицу. Крапал мелкий дождик, а детям всё было нипочём. Бегают, резвятся. Нюся минут пять наблюдала за детьми, руки чесались присоединиться к весёлым играм.

– Я тихонечко, шибко прыгать не буду, – подумала девочка и, одевшись, побежала на улицу.

– Смотри-ка, – Сашка увидел подругу, приближающуюся к толпе игроков. – А я ужо подумал, шо ты не с нами. Хотел бойкот тебе объявить!

– Себе объяви, – обиженным голосом сказала Нюся и хотела было отойти в сторонку.

– Не дуйся! Лови! – Саша бросил однокласснице мяч. – Ты кидаешь, я бью…

Нюська бросила мячик Александру, тот замахнулся деревянной битой. Грязный мяч, ударившись о плоскую палку, отскочил и полетел через весь школьный двор ближе к дороге.

– Побежали! – закричал Саша, схватив Нюську за руку. – Быстрей, быстрей шевели копытами.

Девочка не поспевала за шустрым Сашкой. Запнувшись на кочке, повалилась в грязную лужу. Мальчишка остановился, подошёл к лежащей лицом вниз Нюське.

Девчушка подняла голову и заплакала. Саша помог ей подняться.

– Измазалась-то как, – пытался отряхнуть грязь с телогрейки. – Пойдём в класс, щас замоем.

Прозвенел звонок. Детишки ринулись толпой в школу.

Саша и Нюся поторопились следом. Зашли в класс. Пожилая учительница Акулина Ивановна встретила опоздавших детей строгим взглядом.

– Где были? – женщина поправила очки на носу. – Звонка не слышали?

– Извините, – насупился Саша, пропуская Нюсю вперёд. – У нас тута, вот… я хотел кружку с водой взять…

– Свинья везде грязь найдёть! – кто-то из детей решил пошутить.

Весь класс раздался хохотом. Только Нюсе Грищенко было не до смеха, она уже успела представить, как дома заругается мама, и даже представила ехидное лицо брата, который будет подсмеиваться и радоваться провалу сестры.

– Снимай телогрейку, – учительница подошла к заплаканной девочке. – Сейчас сушить будем.

Акулина Ивановна взяла свой стул и поставила возле горячей печки. На спинку повесила замызганную телогрейку.

– Просохнет, попробуем очистить, – встала возле учительского стола и пристально посмотрела на Нюсю. – Ноги тоже промочила? Снимай…

Девочка послушно стянула бурки. Женщина взяла обувь – мокрые насквозь.

– Сидите смирно, я сейчас, – Акулина вышла на улицу и направилась к ближайшей хате. Минут через десять вернулась. В руках несла похожие бурки, только выглядели они как новые.

– Надевай, – поставила перед Нюсей.

– Нельзя, – прошептала девочка. – Это же ваша вещь, мама не разрешает брать чужое…

– Теперь они твои, – Акулина встала у окна, приподняла очки и протёрла глаза.

Дети притихли. Стало ясно: всё-таки внучку учительницы вылечить не удалось.

Вернувшись домой, Нюся быстренько сняла новые бурки и спрятала их за печкой, чтобы мать не прознала о подарке. Свои же, вычищенные и высушенные, поставила у порожка. Телогрейку учительнице удалось почистить от грязи, но некоторые следы нужно было застирывать. Раздевшись, девочка пошла в комнату.