Вор звездной пыли

10

Лули

– Дам тебе пятьдесят золотых монет.

Молодой человек, разглядывавший песочные часы с бесконечно сыплющимся песком, наконец шагнул к прилавку Лули. В руке у него был кошель с монетами. Судя по виду, с пятьюдесятью.

Лули демонстративно посмотрела на кошель, а потом на часы. Мужчина смотрел на нее, не обращая внимания на ропот толпы. Лули мысленно вела обратный отсчет и выжидала.

И, конечно же, другой мужчина – гораздо сильнее отмеченный годами – вмешался и поднял кошель с монетами, который был заметно тяжелее.

– Шестьдесят, – сказал он.

«Начинается».

Лули была рада, что платок скрывает ее хитрую улыбку.

Она обожала торговаться, но еще больше ей нравилось смотреть, как покупатели торгуются друг с другом. Это было особенно забавно, когда они сражались из-за бесполезного волшебства, вроде этих песочных часов. Когда они с Кадиром только нашли эту реликвию в логове гулей, она подумала, было, что у предмета есть свойство обращать время вспять или замедлять его ход.

– Нет, – сказал Кадир в ответ на ее предположения, – колба просто бесконечно заполняется.

– И мы ради этого пробивались через орду гулей? Часы же бесполезные!

Кадир только поднял брови и ответил:

– Тебе пора бы запомнить, что магию готовы купить просто потому, что это магия.

Он оказался прав. Торговля закончилась на ста двадцати монетах.

Песочные часы стали последним предметом, который она продала той ночью. Выполнив заданный самой себе урок, она готова была попробовать застать какой-нибудь рассказ Старого Рубы. Если ей повезет, там будет Юсеф.

– Ты улыбаешься! – встревоженно отметил Кадир.

Она закончила складывать оставшиеся реликвии и повесила бездонный мешок себе на плечо.

– А разве тебе не хочется послушать рассказы о Дахабе?

Кадир фыркнул:

– Нисколько. Вы, люди, придумываете нелепые небылицы.

– А чего ты от нас хочешь? Никто из нас там не бывал. – Идя по базару, Лули высматривала Расула. Ей было бы любопытно посмотреть на его товары. – А ты, – подчеркнула она, – отказываешься мне про него рассказывать.

Кадир пожал плечами:

– Я не сказитель.

Она выразительно закатила глаза.

– Ну и что. Не надо быть сказителем, чтобы рассказать мне про свой дом.

Дахаб был еще одной из множества тайн Кадира. Он никогда ничего не рассказывал об этом городе: достаточно долго он даже не говорил ей, что родом из великого города джиннов.

– Хочешь узнать о Дахабе больше? Это песок, солнце и джинны.

Лули невольно улыбнулась.

– О! Ты меня просветил.

– Еще как.

Казалось, Кадир и сам вот-вот улыбнется.

Они свернули за угол и оказались в сердце базара, где торговали самые опытные купцы. Лули была немного знакома с большинством из этих людей и уже заключала с ними сделки, предлагая магию в обмен на вещи. Именно здесь она раздобыла шамшир Кадира, отдав за клинок реликвию – фиал, наполненный огнем, который загорался от первого же прикосновения.

На ходу она взглянула на прилавок кузнеца, отметив выставку сабель и ножей, развешанную на деревянных подставках. Кинжал, который подарил ей Кадир, был далеко не таким нарядным, как предлагаемое здесь оружие, однако она и подумать не могла о том, чтобы его заменить. Ее рука потянулась к потайному карману, ощущая очертания зачарованного клинка.

«Маленький, но смертельно опасный», – подумала она, но тут же вспомнила свою стычку с теневой джинной и поморщилась. В следующий раз, когда будет драться, она ни за что не проиграет.

Они так и не нашли Расула, дойдя до края базара, но Лули это не беспокоило: до их отбытия в пустыню будут и другие возможности с ним встретиться. На сегодня с нее базара достаточно.

Она уже направлялась к выходу, когда услышала крики. Одно и то же слово, звучавшее все громче и громче в нарастающей панике так, что у нее в глазах потемнело от страха.

– «Крыса»! – кричали люди. – На базаре «крыса»!

Кто-то выдал страже султана расположение Ночного базара.

Тревога поднялась внезапно, проносясь по базару приливной волной. Воцарился хаос. Лули слышала шелест металла, быстрые шаги торговцев и покупателей. Люди неслись толпами, толкая ее одновременно в разные стороны. Кто-то наступил ей на ногу всей тяжестью, и она чуть не упала. Кадир успел подхватить ее, не дав рухнуть на землю.

– Надо уходить.

Его голос был негромким, но твердым – якорем в хаосе.

Лули перековала свой страх в план. На базар вело много путей. Если это люди султана, то, скорее всего, пришли они через вход, что ближе к богатому кварталу.

– Пойдем там же, откуда пришли, – сказала она.

Кадир кивнул. Он шел впереди, заслоняя ее от сумятицы, которая с каждым мгновением все усиливалась. Лули увидела в толпе одного из людей султана, пытающегося поймать женщину в темно-синих одеждах. Он как раз схватил ее за руку, когда на него со спины набросился мужчина и повалил на землю:

– Не тронь мою жену!

Женщина завопила, глядя, как ее муж бьется со стражем. И тут…

Блеснул металл. Плеснуло алым. Мужчина упал, зажимая поврежденную руку. Стражник вскочил с саблей, с которой стекала кровь. Он повернулся и поймал ее взгляд. Его глаза округлились, но прежде, чем он успел что-то сказать, Кадир ударил его в висок локтем и отправил в обморок.

Лули отшатнулась. «Они ищут меня!» Она это ясно поняла. Вот почему сейчас пытались схватить женщину в синем.

– Они все оцепили, – отметил Кадир. Лули проследила взглядом за его жестом: он указал на вход, через который они пришли. Там уже стояли стражники, перегораживая выход. – Какой будет план, Лули?

Она прижала кулак ко лбу. «Думай! Ты пережила стычки с гулями! С джинной! Думай!» Но с гулями и джинной все можно было решить с помощью клинка, а в этой ситуации применение оружия грозило карой.

Из центра базара – недалеко от того места, где они стояли, – раздался крик:

– Полночный Купец, тебя вызывает султан! – голос был низким, напоминая раскаты грома. – Покажись, или мы все и всех тут спалим!

Теперь на нее смотрели все. Какой-то старик дернулся схватить ее, но Кадир оттолкнул его, не дав дотронуться. Он смотрел на нее выжидательно, требовательно. Она знала, что, если прикажет ему найти выход, он это сделает. Он прожжет им дорогу, если потребуется. Но что потом? Долго убегать не получится. Это город султана.

Она крепко зажмурилась. Люди вокруг нее осознавали опасности нелегальной торговли. У нее нет причин выдавать себя ради кого-то из них. И все же…

«Я не допущу, чтобы кто-то умер за меня».

– Лули?

Кадир стоял совсем близко, и его глаза сияли золотом, словно в них зажегся огонь.

Она постучала по кинжалу, спрятанному в кармане.

– Найди меня.

Кадир помедлил. Когда он бросил взгляд на ее мешок, она покачала головой и беззвучно проговорила: «Страховка». Без реликвий она не была бы Полночным Купцом.

Они обменялись долгим взглядом, а потом угроза прозвучала еще раз. Кадир медленно отступил в толпу. Лули вздохнула поглубже и двинулась вперед. Толпа расступалась без всяких приказов.

Стражники султана стояли в центре базара полукругом, и между ними оказалась Далия бинт Аднан. Несмотря на то что ее головной платок превратился в лохмотья, а длинные черные волосы растрепались, она по-прежнему являла собой воплощение гордой владелицы таверны. Появление Лули удивило ее не меньше, чем Лули изумилась, увидев ее.

Несколько мгновений они молча взирали друг на друга. А потом Далия сжала губы и отступила в сторону. Лули пошла к стражникам с поднятыми руками.

– Вы хотели меня видеть?

Ей с трудом удалось сдержать желание сопротивляться, когда у нее с плеча сдернули бездонный мешок и сковали руки за спиной. Командир отряда, тот самый мужчина с гулким голосом, стоически наблюдал за происходящим.

Лули возмущенно посмотрела на него:

– Так вот как султан обходится с теми, кого вызывает?

Тот расхохотался.

– Могу уверить, что он питает к тебе глубочайшее уважение, Полночный Купец, иначе тебя и твоих друзей уже превратили бы в уголья.

Он повернулся, рыком отдавая приказ подчиненным. Когда путь расчистился, стражники повели Лули через толпу наверх, в залитый лунным светом мир.

Она бросила прощальный взгляд на Далию. Хозяйка таверны прижала ладонь к груди и поклонилась. «Удачи», – одними губами произнесла она. Лули уцепилась за эти слова, хотя они были совершенно бесполезными.

К счастью, верхний базар оказался безлюден и фонари там не горели, так что ее публичного унижения почти никто из горожан не увидел. Изредка распахивались ставни, и люди глазели на нее из окон. Когда это происходило, Лули старалась, чтобы все видели ее высоко поднятую голову. Она оказалась единственной женщиной среди моря мужчин и не собиралась казаться ранимой и жалкой. Пусть даже чувствовала себя ранимой и жалкой.

Ее провели по улицам к дворцу султана. В этот ночной час сиял призрачным светом, а красные розы, карабкающиеся по стенам, напоминали кровоточащие раны. Внутренний двор оказался не менее прекрасным и ужасающим. Лули стало тошно при виде неестественных белых роз и отягощенных плодами деревьев, ведь она знала, что их породила кровь джиннов. Куда ни взгляни, глаз натыкался на чрезмерные красоты: канделябры в форме подсолнухов, фонтан с кружащимися стеклянными танцовщицами, сад, окруженный фигурно подстриженными деревьями…

Ее переполняло отвращение. «Сколько джиннов убили, чтобы создать этот бессмертный сад?»

Ее подвели к двустворчатой двери, где в коридоре столпился десяток солдат, орущих друг на друга, а бородатый мужчина в тюрбане – наверняка каид – выкрикивал приказы.

– Вы что, трусы? Нам не нужны воры принца! Ступайте туда!

– Джинн убьет нас, не дав даже поднять сабли!

– А как же принц Мазен?

Лули озадаченно уставилась на двери. «Джинн? Нет…»

Командир отряда вышел вперед и потребовал объяснений. Оказалось, что принц Мазен одержим джинном и сейчас крушит диван. Никому из гостей не удалось вырваться, и никто из отправившихся туда солдат так и не вернулся.

В голове у Лули вихрем кружились вопросы. Дело в той теневой джинне? Может, охотник, которого она искала, оказался здесь? Не Омар ли это?

Она откашлялась:

– Прошу прощения.

Каид и начальник отряда обернулись к ней.

– Полночный Купец, – холодно сказал каид.

Он посмотрел на стоящего рядом с ней стражника и бездонный мешок, который тот нес. Стоило каиду за ним потянуться, как Лули инстинктивно преградила путь.

– Не смей трогать мой мешок. Если ты воспользуешься моими реликвиями, не заплатив за них, – она обожгла его гневным взглядом, – тебя будет ждать медленная и мучительная смерть.

Каид бесцеремонно отпихнул ее в сторону.

Лули развернулась к нему, а стражники схватили ее сзади.

– Ну попробуй, давай! Только я знаю, как использовать волшебные вещи из этого мешка. Я одна могу применить эти реликвии, чтобы спасти твоего султана и его сыновей.

Каид жестко посмотрел на нее, и она содрогнулась. Дура! Султан чуть не сжег базар, чтобы взять ее в плен, а она собирается ему помогать? Но… Без него вся Мадинна рухнет. А Мадинна – ее дом.

Кроме того, султан станет ее должником.

Каид сдался, но стражники держали оружие наготове, развязывая ей руки. Запустив руку в мешок, она достала шар, который понадобится, чтобы ориентироваться в темноте, а потом вытащила из кармана кинжал Кадира и направилась к дверям. Воцарилась мертвая тишина, которую нарушил только стук ее остроносых туфелек по полу.

У дверей она приостановилась, сомневаясь, что сможет справиться без Кадира. В прошлый раз ее чуть не задушили. Она решительно прогнала эту мысль.

«На этот раз все будет иначе. На этот раз я готова».

Она сжала кинжал и шагнула в темноту.

11

Лули

Первым, что Лули увидела, войдя в диван, было… Ничто. Темнота оказалась настолько полной, что поглотила даже потоки лунного света, которые должны были бы освещать зал. Ее охватило острое желание бежать, пусть даже при этом она снова попадет в руки своих пленителей. Она не герой. Она просто торговец с ножом и светящимся шаром. Разве она сможет противостоять джинне, которая использует тени как оружие?

Однако двери захлопнулись прежде, чем она успела отступить. Несколько мгновений паники, а потом какой-то невидимый груз упал ей на плечи и повалил на пол. Тут паника сменилась отчаянием, и она инстинктивно прижала ладони к шару, заставив его разгореться достаточно ярко, чтобы свет упал на невидимую силу.

Она увидела тени. Странные, похожие на руки отростки, которые с воплем отдергивались от падающего на них света. Она с трудом встала: отпрянувшие тени открыли зал, который только что был покрыт мраком. Мужчины и женщины щурились от света и смотрели на нее словно завороженные. Чем ближе она к ним подходила, тем лучше они осознавали происходящее, пока в их глазах не загорелся страх.

– Берегись! – крикнул какой-то мужчина, и Лули едва успела повернуться к несущейся на нее тени. Лишь оказавшись на свету, та задрожала и отступила. Вокруг нее тьма колебалась и шептала.

Повернувшись к мужчине, который ее предостерег, она ничего не увидела. Тьма снова поглотила всех и вся.

– Джинна! – Лули подняла шар выше. Темнота почти не отступила. – Где ты, джинна?

Позади нее раздался смех. Мужской смех.

– Первый раз ничему тебя не научил, человеческая девушка?

Он вышел из темноты. Хотя раньше Лули с ним не встречалась, она тут же поняла, что это принц Мазен: на нем была красивая, богатая одежда.

Он переступил с ноги на ногу, и тени из-за его спины медленно потянулись к ней, вплетаясь в свет. Она отступила. Еще, и еще – пока не оказалось, что она пятится назад, пытаясь оказаться как можно дальше от одержимого принца.

– Ты опять пришла меня «убеждать»? – Принц простер руки, и тени рванули вперед, преследуя ее по пятам. – У тебя здесь нет власти.

Лули отступила еще на шаг. И еще. И вскоре уперлась спиной в холодную стену. Принц Мазен подошел так близко, что она смогла различить его черты. Она увидела его глаза и остановилась. Эти глаза она знала. Когда она видела их в последний раз, они были полны невинного изумления.

– Юсеф?

Принц остановился перед ней. Ей показалось, что по его лицу что-то пробежало, страх или сожаление, а потом он улыбнулся и сказал:

– Больше не Юсеф.

– Тебе нужен не он, – проговорила Лули с напускным спокойствием. Рука у нее тряслась, так что свет на стенах дрожал. – Я уже говорила тебе: он не охотник.

– Да, – согласилась джинна в шкуре принца, – не охотник. На самом деле он не важен.

«Не важен». Эти слова были подобны удару кремня по ее темным воспоминаниям.

Лули вспомнила отца, яркоглазого и смешливого. Мать с хитрыми улыбками и теплыми объятиями. Вспомнила нож у своего горла и мужчину со змеиной улыбкой. «Вы все не важны», – сказал он тогда.

Лули тихо выдохнула и заставила себя смотреть прямо принцу в глаза.

– Любая жизнь важна.

Она уже не знала, с кем именно говорит. Хотелось надеяться, что этот кто-то увидит правдивость ее слов.

– Вот как, – сухо бросил принц.

И тут произошло нечто странное: темнота в зале уменьшилась, сменяясь сумеречно-серым. Лули услышала крики присутствующих, которые мгновения назад были во власти темноты. Она увидела, что принц задрожал, словно лист на ветру, а потом с хрипом рухнул на колени.

Его тень поднялась с пола. И превратилась в клинок.

Мир внезапно показался Лули слишком быстрым, а сама она – слишком медлительной. Она предупреждающе вскрикнула, но принц двигался чересчур вяло. Он поднял голову. В его глазах вспыхнуло узнавание.

А потом тень ударила ему в грудь, и его глаза расширились от боли.

Он молча упал, а тень отступила. Алая лужа расплывалась под ним, и Лули показалось, что других красок в комнате не было.

– Я же тебе сказала. – Голос джинны был везде и нигде. – Он не важен.

Лули чувствовала, что джинна наблюдает за ней из теней, но сама она могла только смотреть на принца, всеми силами желая, чтобы он пошевелился.

Но он не двигался.

Лули слышала вопль, но казалось, будто звук доносится откуда-то издалека. Она не распознала его источник, пока султан не подбежал к сыну и не упал рядом с ним на колени. Зовя Мазена по имени, он обхватил обмякшее тело руками.

Лули могла лишь тупо смотреть на них. «Это моя вина?..»

Джинна вырвалась из темноты гневной струей дыма. Она заслонила от Лули все, проявившись призраком с красными глазами. Лули ударила в дымную форму кинжалом, но он прошел через пустой воздух.

– Ты слишком мягкосердечная, – тихо сказала джинна. – Как ты собираешься мстить убийцам в черном, если у тебя такое нежное сердце?

Лули яростно замахала кинжалом. При каждом движении она ощущала уже знакомое жжение в легких. Она не обращала на это внимания. Она кричала и била, пока все ее тело не затряслось от усталости. Воспоминания о крови, и звездах, и трупах мелькали перед ее глазами. «Я не нежная, – думала она. – Не нежная. Не нежная».

Однако тени не отступали. Они схватили ее за руки и за ноги и швырнули на землю. Раздался громкий треск, свет шара мигнул и потух. В комнате воцарилась кошмарная непроницаемая тьма. Лули царапала пол. Сжимала кинжал немеющими пальцами. Она умрет здесь… Она отказывается здесь умирать…

«ВСТАНЬ». Низкий голос, знакомый, словно собственное сердцебиение, загрохотал у нее в голове.

Лули охнула и открыла глаза. Рядом с ней лежал кинжал Кадира, охваченный синим пламенем. Красные глаза смотрели на нее с поверхности клинка.

«Я нашел тебя», – сказал Кадир.

Пламя с клинка ласково лизнуло ей пальцы, требуя действовать. Лули медленно поднялась на ноги. Она мельком взглянула на шар, лежащий на полу осколками, а потом повернулась к джинне, которая смотрела на нее широко открытыми глазами.

– Невозможно. – Джинна отступила на шаг. – Этот клинок… Откуда у тебя этот клинок?

«Шевелись», – приказал Кадир, и, хотя его с ней в зале не было, его магия (его присутствие) придала ей уверенности в себе, чтобы двигаться. Лули разрезала темноту, пока не расчистила дорогу, после чего бросилась с кинжалом на джинну.

Джинна встретила ее удар стеной отвердевшей тени. От столкновения у Лули клацнули зубы. Она крепче сжала клинок и вложила в удар все силы. Пламя, окутывавшее лезвие, вспыхнуло ярче, и препятствие отвалилось, словно горящий пергамент.

Однако джинна уже сбежала.

«Сзади!» – рявкнул Кадир.

Лули развернулась, едва успев принять бритвенно-острое лезвие тьмы на кинжал. В горящих глазах джинны вспыхнуло изумление. Лули хватило этого мгновения, чтобы перевести парирующий удар в ответный, заставив противницу пошатнуться. Джинна отступила, тяжело дыша. Лули поняла, что она не воительница. Просто кукловод, пытающийся управлять дикой магией.

«Отлично. – Пламя на кинжале затрещало, словно смеясь. – Нас таких двое».

Они сражались (пламя с тенями, темные стены против пылающего клинка), и пылающий клинок понемногу сжигал магию джинны, а в зал возвращались краски. Теневая джинна отступила, и ее тело колебалось, словно угасающий огонь.

Однако джинна, хотя и выцветала, ран не получила. Огонь мог заставить ее исчезнуть, но убить не мог. Джинна, ставшая всего лишь бледным очертанием в лунном свете, начала исчезать в стенах. Точно так же было в той молельне. Лули растерялась. Кинжал у нее в руке нагрелся.

Прежде чем она успела решить, стоит ли продолжать бой, ее отвлек серебряный отблеск в темноте. Острый сверкающий предмет пролетел мимо ее головы и попал джинне в грудь. Та испустила болезненный леденящий кровь вопль, от которого воздух задрожал.

Лули развернулась, ища нападавшего. Она замерла при виде выходящего из полумрака Омара бин Малика. Он сверкнул улыбкой, шагая мимо нее к исчезающей джинне. Джинна уже сгустилась в прекрасную женщину, по спине которой стекали реки тьмы. Она закашлялась, с губ ее потекла кровь.

– Ты… – прохрипела она, когда Омар выдернул свой нож. – Не может быть. – Джинна отшатнулась. – Ты… Я тебя убила!

Ухмылка Омара стала звериным оскалом.

– Ты – и убила Короля «Сорока воров»? Ну и самоуверенность!

Лули посмотрела на него. На странный черный нож. «Он сделал ее осязаемой. Но как?»

Теневая джинна попыталась сбежать, но не успела.

Омар ударил ее ножом. Снова, снова и снова. Пока ее вопли не затихли и не смолкли окончательно.

Лули отвернулась, зажмуриваясь. Даже не глядя она знала, что тело джинны рассыпается пылью, а кровь просачивается сквозь плитки пола, давая природе жизнь там, где ее не было.

– Убирайтесь! – Приказ султана заставил ее глаза распахнуться. – Все, вон отсюда!

Гости и стражники бросились из зала, пробираясь к дверям так, словно только что очнулись от сна. Лули осталась. Теперь, когда все ушли, она снова увидела султана. Он и молодой мужчина со светло-карими глазами склонялись над окровавленным принцем Мазеном.

Она сделала нерешительный шаг вперед, и пламя на ее кинжале погасло.

– Омар! – Султан ее не замечал. – Что ты делаешь, мальчик? Кровь!

Принц Омар напряженно повернулся к мертвой джинне. Лули смотрела, как он отрезает кусок своего рукава и мочит его в крови джинны. Она внезапно все поняла, когда старший принц встал на колени рядом с принцем Мазеном и отжал ткань над смертельной раной брата. Принц Мазен задергался, а султан и кареглазый мужчина его удерживали. Этот процесс повторялся, пока рана принца не закрылась и он не остался безвольно лежать на полу. Без сознания, но не мертвый.

«Эликсир возрождения» – так это называл народ. «Чудокрови джиннов», – подумала Лули. У нее живот свело от отвращения. И облегчения.

Султан прижался лбом ко лбу Мазена. Кареглазый мужчина – Хаким, принц-бастард, поняла Лули – молитвенно сложил трясущиеся руки. А вот Омар не смотрел ни на Мазена, ни на остальных родных. Он смотрел на нее. Он не отводил взгляда, даже когда вызвал каида и приказал увести ее из зала. Оказавшись за дверями, она подумала, что обезоруживал не его пристальный взгляд, а гнев, от которого потемнели его глаза.

12

Мазен

Мазену снилось, что брат убивает его ударом кинжала. Он оказался в дворцовом диване, и там не было никого, кроме Омара, который наступал на него с черным кинжалом. Мазен вскинул руки. Он умолял. Вопил. В глазах Омара не было жалости – только жуткая, безграничная ненависть. Он ударил Мазена в шею. В грудь. Снова, и снова, и снова, и…

Мазен проснулся в ужасе; сердце сжималось, все тело сотрясала дрожь. Стоило ему открыть глаза, как в них ударил солнечный свет. Он подался назад и застонал. Голос, шаги – и чьи-то руки уложили его обратно на подушки.

– Ш-ш, сейиди. Ты в безопасности.

Голос был Мазену знаком. Карима? Да, точно; он открыл глаза и увидел над собой свою личную служанку. Ее густые каштановые волосы были свернуты узлом, на лице появилась бледная улыбка.

– С возвращением в мир живых, сейиди.

Мазен с удивлением увидел у нее на глазах слезы.

– Карима, почему ты плачешь?

– Потому что ты жив.

ЖИВ? Он посмотрел на свою голую грудь и заледенел при виде громадного шрама, прочертившего его кожу над сердцем.

– Карима, – еле слышно сказал он, – когда это появилось?

Даже когда Карима рассказала ему о случившемся, он не смог восстановить картину произошедшего. Он был уверен, что хотел отомстить брату за что-то, чего сейчас припомнить не мог. Помнил темноту и боль. И как Полночный Купец стояла в дверях, поднимая нечто, похожее на раздувшуюся звезду. А еще он вспомнил слова «не важен» и чувство падения в собственное тело.

Разве можно не помнить, как чуть было не умер? По словам Каримы, свидетелями его оживления были только султан, его братья и…

– Полночный Купец! – Он стремительно сел. Острая боль пронзила его грудь, так что в глазах потемнело. Мазен выдохнул сквозь сжатые зубы: комната вокруг превратилась в размытое разноцветное пятно. Карима неодобрительно прищелкнула языком и попыталась заставить его лечь обратно, но он от нее отмахнулся. – Что султан сделал с купцом?