Не будите спящего барона

– А ты чего не ешь? – пирожок оказался на редкость вкусным, Лиина сегодня явно была в ударе. А может, просто горный воздух и легкая усталость – лучшие приправы. Слабенькое, немного вяжущее красное вино, кстати, тоже пошло хорошо, оставив на языке легкое послевкусие. Не из королевских погребов, разумеется, но очень и очень приличное – лорд Аллен не был знатоком вин, и коллекций, подобно другим провинциальным дворянам, тянущимся за подобием столичного шика, не держал, однако и откровенной дряни ухитрялся не покупать. Поэтому те, кто служил у него, могли рассчитывать на качественное пойло, хотя крестьяне и большинство простых воинов предпочитали обычное пиво или самогон. Пиво крестьяне гнали чаще всего сами, а солдаты баронской дружины пользовались тем, что давали в замке. Своя пивоварня у барона тоже имелась, небольшая, для собственных нужд, расположенная в родовом поместье, и там же находился купленный еще отцом Аллена у алхимиков перегонный куб. Вот бы посмотреть! Увы, в поместье баронов Кассии Ирма еще не бывала, и посмотреть на чудо современной науки, позволяющее готовить из обычной браги пьянящую жидкость, столь крепкую, что горела тусклым синим пламенем, ей не довелось. Ну да ничего, не последний день живем.

– Что, пирожки? Дракон и пирожки – это, извини, понятия несовместимые.

– Угу, угу, – с набитым ртом отозвалась девушка. – Будто я не видела, как ты на той неделе целый поднос слопал.

– Тс-с, никому не говори…

Они посмотрели друг на друга и синхронно рассмеялись. Обычная пикировка, пустопорожний треп, без которого в этих местах можно рехнуться от тоски. Все же здесь спокойно, безопасно, и – скучно. Дико скучно. Пожалуй, в таком месте, где ничего и никогда не происходит, комфортно жить могут разве что тетя Мила с мужем. Тот всю жизнь проработал у барона егерем и общество леса для него было интереснее человеческого, а его жена… Иногда Ирме казалось, что она здесь от кого-то прячется, и глушь ее более чем устраивает. Во всяком случае, за те три года, что девушка здесь жила, ни тот, ни другой даже не пытались выбраться куда-нибудь дальше соседней деревни, и то ненадолго. Так, продуктов купить, и то немного – большую часть необходимого давали лес и большой огород, на котором тетя Мила самозабвенно возилась все лето. И девочки, помогая ей, едва не выли с тоски. Как в тюрьме…

Умом-то они понимали, что это для их же пользы. Барон по-своему заботился о них и укрыл в месте, где никто искать попросту не станет. О нем и знали-то немногие, а уж предположить, что в этой глуши какой-то мелкотравчатый дворянин скрывает двух эльфиек, причем сидят они тут без принуждения, по своей воле, и вовсе было сложно. Тетя Мила, несмотря на говорливость, когда надо умела держать язык за зубами не хуже рыбы, и потому беглянки жили вполне спокойно. И борьба со скукой для них оказалась главной задачей, хотя Ирма умом это понимала, куда больше ей помогли бы пара учителей. Все же умения читать и писать, достаточные для человеческой женщины, эльфийкам, даже если одна из них с приставкой «полу-», явно маловато. Но – приходилось смириться, все же безопасность превыше всего, а лучшей защитой являлась секретность.

Выручали библиотека и лес. Даже удивительно, но Аллен, жутко рациональный и достаточно прижимистый барон, не склонный вкладывать даже медный грош в заведомо убыточное дело, почему-то держал здесь очень приличную библиотеку. А ведь книги – они дорогие. Некоторые – в этом девушка худо-бедно разбиралась – стоили больше, чем этот охотничий домик, в котором они хранились. Причина такого нерационального поведения оставалась для Ирмы тайной за семью печатями. Примерно такой же, как причина, по которой барон подобрал их с Лииной и потратил на лечение очень даже немалые деньги. Вроде бы все просто, и сам Аллен тоже не таит в себе ничего неожиданного. Обычный дворянин, немного прижимистый, немного торгаш, немного воин, немного разгильдяй и еще много других «немного». Среди людей таких на дюжину двенадцать. Но порой он все же девушку удивлял, поскольку иногда барон, такой, кажется, предсказуемый, мог запросто отчебучить что-либо совершенно неожиданное, а потом вести себя, будто так и надо.

Так вот, библиотека у него и впрямь была хороша. Чувствовалось, что собирали ее долго и с любовью. Нет, конечно, имелись там и новомодные романы про рыцарей, принцесс, драконов и прочую шелуху, но было их немного. Стояли эти книги отдельно, были не сильно потрепаны, и читала их, как успела убедиться Ирма, только тетя Мила. Даже удивительно, вроде крестьянка – а грамотная… И, кстати, барон эти книги, похоже, для нее и привозил. После каждого из его нечастых визитов на полке добавлялось по три-четыре пухлых томика. Впрочем, они недорогие – с изобретением печатного станка цена книг заметно уменьшилась, и это, по слухам, вызывало неудовольствие у жрецов. Раньше монастыри неплохо подрабатывали на переписке книг, и от этого занятия в казну (а точнее, в личный карман) первосвященника исправно капали полновесные монеты. Сейчас же книги печатались быстро и дешево, а главное, помногу. Жрецы пытались наложить на перспективное дело лапу, однако, похоже, кто-то в высоких столичных сферах опередил их и по этой самой лапе чувствительно врезал. Теперь они злобствовали, а рынок тем временем наполнялся дешевыми и не всегда качественными книгами, что, в общем-то, всех остальных вполне устраивало.

Однако романы романами, а основную часть баронской библиотеки составляли книги куда более серьезные. В основном, что интересно, по точным наукам – математике, механике, географии… На так любимые эльфами и, с их подачи, многими представителями человеческой знати книги по философии и искусству в ней не нашлось места. Зато на удивление много было книг по истории, причем некоторые очень древние – и очень дорогие. Стихов – по мелочи и безо всякой системы, так что, скорее всего, они попали в библиотеку случайно, может, за компанию с каким-нибудь раритетом. Некоторые торговцы любят так делать, сбагривая в довесок к стоящей и ценной вещи, которую визитер твердо намерен купить, всяческий неликвид. Ну и книги по магии, разумеется, ни одна уважающая себя библиотека без них не обходится. Словом, рай для того, кто хочет заняться самообразованием. Ирма и занималась – а что еще делать, спрашивается? Не на кухне же сидеть.

А еще был лес. Дикий, как и положено в такой глуши. А так как здесь были предгорья, которые всего-то в паре часов пути от охотничьего домика баронов Кассии плавно переходили в самые настоящие горы, невысокие, но с крутыми склонами, то и лес был самый что ни на есть разнообразный. И лес Ирму принял.

Это сложно описать словами, да и нет в человеческом языке подобных слов. Все же люди – гораздо более грубые создания, чем эльфы, и у них нет такого сродства с природой, как у перворожденных. Поэтому они не умеют так чувствовать лес, не могут становиться с ним одним целым… Да ладно, чего уж там. Даже среди эльфов эту способность сохранили единицы, и меньше всего Ирма могла ожидать, что к ней, полукровке, у которой даже имя-то человеческое, лес окажется так расположен. Каждый раз, входя в лес, она чувствовала себя так, словно погружалась в теплую, совершенно невесомую воду. Она знала, что происходит вокруг, и для этого ей не надо было смотреть и прислушиваться – знание приходило само собой, как что-то естественное, как часть ее самой. В общем, это было здорово!

– Чего задумалась? – Эррхар с присущей драконам грубоватостью прервал ее размышления. Грубоватость – это еще мягко сказано. Обычно отношения между драконом и человеком лучше характеризуются словом «хамство». Однако этот дракон, выросший среди людей (ну, людей и эльфов, невелика разница), вел себя куда адекватнее большинства сородичей.

– Да так, – девушка легко вскочила на ноги, потянулась, разминая слегка затекшие мышцы. – А чего ты прилетел, кстати? Я бы к вечеру сама вернулась.

– Барон приезжает, – фыркнул дракон, всем своим видом показывая: мол, это для вас он что-то значит, а для него, ящера крылатого, так, мелочь. С Алленом у него сложились отношения странные – они вроде как ладили, и в то же время Эррхар старался держаться от него подальше. Как подозревала Ирма, потому, что Аллен не чувствовал перед ним даже намека на почтение (читай, опасение), которое люди, по мнению драконов, просто обязаны ощущать при одном их виде. Однако барон ровно относился ко всем и страха никогда не выказывал. Он, такое складывалось впечатление, то ли вообще не умел бояться, то ли мастерски это скрывал, а Эррхара это слегка нервировало.

– Когда? – Это было уже интересно. Аллен бывал здесь нечасто, и его визиты вносили некоторое разнообразие в монотонность сельской жизни.

– Уже подъезжать должен. Я видел его, когда над лесом пролетал.

– И молчал? Ах ты ж, мышь ушастая!

– Садись, полетели, – рассмеялся Эррхар. – Пока они на своих лошадях, да по дороге… Успеем.

Не успели. Хотя путь, который пешком занял полдня, Эррхар преодолел за считаные минуты, они все равно не успели. Когда молодой дракон, тяжело взмахивая могучими крыльями, заложил вираж над охотничьим домиком (домиком, ха, тридцать два на двадцать четыре шага, три этажа, первый каменный, а два других сложены из могучих, в обхват, сосновых бревен), рядом с ним уже стояли лошади, и соскочивший с одной из них Аллен высоко подбросил в воздух с радостным визгом бросившуюся ему на шею Лиину. Визга Ирма, конечно, не слышала, но знала, что без него не обошлось. В первый раз, что ли… На мгновение она почувствовала что-то вроде укола ревности к младшей подруге, хотя и понимала, что ей ничего не светит. Сейчас Лиина была еще обычным голенастым подростком, но пройдет несколько лет – и из нескладного тела, как бабочка из куколки, вылупится изящная и ослепительно красивая эльфийка, быть удостоенной внимания которой почтет за честь любой из человеческих королей. Это Ирма знала точно, равно как и то, что Лиина была совершенно по-детски влюблена в своего спасителя. Тот, правда, не обращал вроде бы на это внимания, но пройдет время – и…

Хотя, надо признать, и Аллен был хорош. Высокий, заметно выше большинства людей и как минимум не уступая ростом среднему эльфу, молодой барон был широк в плечах, светловолос и мог похвастаться правильными чертами лица. И силен – Ирма хорошо помнила, как он тащил ее на руках через весь город. Словом, классический рыцарь с картинки. Судя по внешности, его предки вели свой род от легендарных первых воинов, которые когда-то высадились на северном побережье и захватили плацдарм. Это получилось главным образом потому, что эльфам в тех покрытых вечными снегами местах ничего не было нужно. Они там не жили и в результате позорно и бездарно проворонили нашествие. Уже потом туда пришли другие люди, и когда эльфы вкупе с другими расами попытались сбросить их в море, было уже поздно. Люди успели закрепиться и век за веком отвоевывали себе место на континенте – до тех пор, пока не стали на нем главными. В этих войнах прославились и создали династии многие, но старшая знать вела свой род еще от тех, самых первых, и до сих пор в их семьях люди с внешностью, подобной Аллену, не были редкостью.

Дракон сделал круг и мягко пошел вниз. Сердце, а вместе с ним и наполненный только что съеденным обедом желудок скакнули к горлу. Вот к этому Ирма привыкнуть не могла. Вообще, летать было здорово, но посадка – это что-то с чем-то. Единственно, что немного компенсировало неприятные ощущения, был вид людей, спешно разбегающихся и оттаскивающих в стороны лошадей. Попасть под лапу садящемуся дракону – удовольствие ниже среднего. Эррхар мог сесть на любой пятачок, и так мягко, что трава не колыхнется, но сейчас он явно хулиганил.

Ну да, так и есть. Сел красиво, с пробегом, распахнув крылья, чтоб тормозили. Спрессованный воздух из-под них моментально поднял тучу пыли. И откуда она, спрашивается, взялась? Вроде бы двор весь порос невысокой травой, а вот поди ж ты! Сердито замахала руками, безуспешно стараясь придать строгое выражение круглому, как луна, лицу тетя Мила. В исполнении женщины, больше всего похожей на наряженный в юбку пухлый шарик на коротких ножках, это выглядело комично. Ее муж высунулся на минуту из дома, посмотрел на происходящее и вновь скрылся за дверью – к выходкам дракона он уже привык. Элтон, который частенько приезжал вместе с бароном и сейчас тоже воспользовался случаем для того, чтобы выбраться из города, откровенно ржал, выставив на всеобщее обозрение ослепительно-белые (ну как же, целитель) зубы и не обращая внимания на пыль. Невозмутимость сохранял только сам Аллен, хотя и у него уголки губ пару раз предательски дрогнули – похоже, барона происходящее забавляло.

Ирма спрыгнула со спины Эррхара, надеясь, что у нее это получилось изящно, а не как у козы через забор. Успевшие немного затечь во время полета ноги слушались неважно, однако девушка незамедлительно сделала книксен, как и положено воспитанной барышне. Получилось. И только выпрямляясь, она сообразила, как комично, должно быть, выглядит в этих проклятых чулках. Щеки полыхнули так, словно к ним поднесли спичку, однако барон остался невозмутим. Только улыбнулся, как всегда доброжелательно, звонко чмокнул Ирму в щеку и поинтересовался, будут ли его здесь кормить.

Это было весело. Конечно, заходящий на посадку дракон, пускай даже такой молодой и, соответственно, мелковатый выглядит жутковато, но это лишь в случае, если у тебя нет уверенности, что этот ящер не плюхнется тебе на голову. В данном же случае это забавное чудо с крыльями, при всей своей наглости, садилось очень аккуратно. Аллен, хвала всем богам, таких посадок в своей жизни наблюдал уже предостаточно, и хорошо научился определять, куда сядет дракон и каковы окажутся последствия. Новостью оказался разве тот факт, что на этот раз Эррхар вез на себе Ирму, и непохоже, чтобы ему лишний груз доставлял хоть какие-то неудобства. А ведь в прошлый раз, когда Аллен задал ему вопрос, способен ли тот нести по небу что-либо тяжелее себя самого, дракончик на голубом глазу клялся и божился – никак, мол, невозможно, сил не хватит. Ну-ну, при случае стоило ему это припомнить.

Тем не менее посадка далась Эррхару нелегко – то ли он не рассчитал немного, то ли еще что, но брюхом по земле шваркнулся, похоже, неслабо. Правда, виду не показал, пытается вести себя, как и положено мужчине, и на мелочи не жаловаться. Хотя наверняка ушибся сильно – пускай там и чешуя, мало уступающая в прочности иным латам, но все равно молчит. Постоянное общение с людьми наложило на поведение дракона своеобразный отпечаток, как слыхал Аллен, обычно они такими мелочами не заморачиваются, и боль, плохое настроение и прочие нюансы не скрывают. Впрочем, Элтон неудачную посадку тоже отметил. От Аллена не укрылось короткое и вроде бы случайное движение кистями рук – целитель быстро провел краткую диагностику состояния дракона, наловчился за последнее время. Вообще, Элтон стал очень силен как маг и прогрессировал настолько быстро, что это бросалось в глаза не только признанным мастерам, но и такому профану, как Аллен. Можно было не сомневаться, ударься Эррхар по-настоящему серьезно, и целитель заметил бы это сразу. Ну а раз он спокоен, стало быть, ничего страшного нет. Может, пара ссадин. А значит, если дракон хочет поиграть в настоящего мужчину, то и ладно, пускай тешит самолюбие и самоутверждается, никому от этого ни тепло, ни холодно.

А Ирма, кстати, выросла, подумал Аллен, наблюдая, как она неловко пытается изобразить поклон. Получалось… забавно, иначе и не скажешь. Барон едва сдержал улыбку, но самоконтроля хватило, чтобы не показывать эмоций. Как и всегда, интуитивно он понимал, чем может задеть кого-то, а обижать людей Аллен не любил. Во всяком случае, обижать без нужды – это нерационально, и никогда не скажешь, чем и когда выльется. Может, и ничем, а может… В общем, барон привык следить за словами и поступками, тем более что обычно это ему ничего не стоило, но умел проявлять и твердость, когда это требовалось. В жизни и то, и другое помогало.

Дежурно поцеловав девушку в щеку (как-то так это повелось и продолжалось уже года два), он прошествовал в дом. Правда, вначале сполоснул лицо – здесь, во дворе, имелся намертво приколоченный к подпирающему крышу сарая столбу здоровенный медный умывальник, и после дороги это было весьма кстати. Все же яркое летнее солнце, от которого он изрядно взмок, тучи пыли – и вот он уже покрыт ею, как штукатуркой. Кожу стягивает, чешется… Неприятно, в общем. Элтон молча последовал его примеру, а смотритель всего местного хозяйства, старый Пьер, обещал к вечеру истопить баню. Но мыться – это потом, сейчас хотелось есть.

Жена Пьера, Милагора, или, как ее обычно называли, тетя Мила, стремительно накрывала на стол. Готовила она умопомрачительно вкусно, лучше даже, чем оставшаяся в городе Моран, и сейчас путешественники воздавали должное ее искусству. Оба изрядно проголодались – от ближайшей деревни ехать было почти полдня, и это еще благодаря тому, что он, Аллен, знал практически неприметную лесную тропу, заметно сокращавшую путь. Иначе точно до вечера бы тащились, а так единственной проблемой оказались комары – тропа некоторое время шла по краю болота, и этих мелких тварей над ним постоянно висело целое облако. Густое такое, плотное и неприятно гудящее. Элтон, правда, шуганул их магией, но то ли слабо шуганул, то ли не все комары ее заметили, и по паре волдырей у обоих добавилось.

Иногда Аллен удивлялся, зачем его предки устроили охотничьи угодья здесь, на самой границе своих земель. Тащиться далеко, целых четыре дня, а совсем недалеко от поместья и даже от города можно было найти места ничуть не хуже. Уж это Аллен знал точно – хотя сам он к охоте был равнодушен, но приглашения на нее получал регулярно и практически никогда не отклонял. Охота – это ведь больше, чем скачки на лошади, стрельба из лука и арбалета, или выход с одним ножом против медведя. И тем более куда значительнее, чем пьянка с поеданием свежего мяса и тисканьем доступного женского пола в финале. Нет, охота – это, в первую очередь, возможность неформально пообщаться с такими же, как он, дворянами, обсудить в узком и дружелюбно настроенном кругу общие проблемы, договориться о совместных действиях или заключить сделку. Словом, необременительное и полезное мероприятие, которое надо посещать, а потому Аллен знал, что зверя в лесу много, особенно учитывая, что охота – это прерогатива дворянства, и крестьяне, даже с учетом неизбежного браконьерства, в этом плане особого ущерба угодьям не наносят. И появлялся логичный вопрос: зачем предкам было обустраивать себе, в дополнение к уже имеющимся, еще одно логово, причем в глуши да с такими хоромами. И вывод из этого был только один: прадед Аллена (а именно он облюбовал эти места), будучи человеком предусмотрительным, готовил себе лежку на случай возможных неприятностей. Он же перевез сюда немалую часть семейной библиотеки и кое-что на черный день. Чем была вызвана такая предусмотрительность? Сложно сказать, но прадед был тем еще интриганом, не зря же за свою и так-то не слишком долгую жизнь успел дважды посетить королевскую тюрьму, да и умер при, скажем так, несколько странных обстоятельствах. Проще говоря, инфаркт от трех стрел в сердце. Так что, имея в активе дурные привычки и бурную молодость, он мог счесть, что домик вдали от цивилизации, в местах глухих и спокойных, ему вполне может пригодиться.

Быстро поглощая все, до чего мог дотянуться, Аллен украдкой наблюдал за остальными. В последнее время появилась у него такая привычка – в королевстве стало очень уж неспокойно, и даже здесь, в кругу людей, которым он доверял, Аллен не мог от нее отделаться. Кстати, выходило довольно-таки познавательно. Элтон ел, как всегда, аккуратно и изящно, словно не в лесу, а на королевском приеме, Пьер и Милагора – спокойно, неторопливо и по-крестьянски, а вот девицы… Интересное это было зрелище. Похоже, Милагора учила их, как правильно вести себя за столом (она умела, о да, многое умела, и кое-кто весьма удивился бы, столкнувшись с некоторыми ее умениями), да и до того они, в принципе, были не крестьянками от сохи. Вот только чувствовалось, что, хотя обе неплохо умеют управляться со столовыми приборами, но предпочли бы брать, к примеру, вилку правой рукой, а ножом пользоваться не каждый раз, а единожды, накромсав все мясо ломтиками сразу же. Словом, классический пример воспитания и отсутствия необходимости к каждодневной практике. Аллен улыбнулся про себя и продолжил аккуратно терзать тупым столовым ножом бифштекс. Пускай немного потренируются.

Все приятное имеет свойство заканчиваться, и обед не является исключением. Даже если он грозит плавно перейти в ужин. Первым испарился Пьер, пошел топить баню, затем куда-то ушла Милагора. А девчонки остались, им, видите ли, интересно, что происходит в большом мире. Что же, если постоянно сидеть в глуши, это и неудивительно. Придется развлекать, никуда не денешься, тем более с набитыми, как барабаны, животами и барон, и целитель потеряли былую подвижность вкупе с желанием куда-то идти. Так что оставалось развалиться в креслах и философствовать, одновременно развлекая молодежь.

– …А вообще, неспокойно в королевстве. Я столько наемников в городе в жизни не видел. Шляются по кабакам, пьянствуют, задирают людей. Ко мне каждый день притаскивают по пять-шесть человек, порезы от ножей залечивать. Скольких насмерть завалили, я даже представить боюсь.

Элтон разливался соловьем, расписывая творящиеся в городе ужасы. Аллен сидел откинувшись в кресле и с задумчивым видом изучал кончики пальцев. Видно было, что мыслями он где-то далеко отсюда. В прошлые приезды он был совсем другим – веселым, бодрым, прямо искрящимся энергией. Несмотря на то, что он был на четыре года старше нее, разницы во время общения она не чувствовала. Молодой барон умел делать так, что Ирма самой себе казалась старше, а он, напротив, моложе, чем на самом деле. Сейчас же перед ней сидел замотанный донельзя человек с сеткой мелких, но ставшими из-за дорожного загара очень заметными морщинок вокруг глаз. Странно, раньше так не бывало. Обычно когда эти двое приезжали, барон, даже уставший в дороге, всегда держался бодрячком и умел не показывать, что предпочел бы полежать – и чтоб его не трогали. Сейчас же его, похоже, не волновало, что о нем подумают другие.

Однако в какой-то момент все переменилось. Ирма даже не поняла сначала, как и после чего это произошло. Вот сидел усталый человек, можно сказать, не сидел даже, а дремал – и вдруг словно за ниточку дернули. Спина прямая, глаза смотрят с обычным доброжелательным прищуром… Ирма сообразила, как это произошло, только когда поняла: барону задали вопрос. Лиина задала, если точно, причем серьезный. С абсолютно детской непосредственностью она поинтересовалась, будет ли война, и если будет, то с кем? Опять с орками?

– С орками? – Аллен прищурился и машинально потер кончиками пальцев белесую, почти незаметную ниточку шрама над левой бровью. – Очень сомневаюсь.

– Почему? – на этот раз интересно было уже самой Ирме.

– Во-первых, – барон повернулся к ней и начал загибать пальцы. Любил он иногда начинать такие вот подробные объяснения, словно по полочкам информацию раскладывал, как для младенцев, право слово. Ирма знала, что некоторых такое отношение бесило, но ей самой даже нравилось. Скорее, ее разозлили бы монологи в стиле «сам догадайся, недоумок». С детства ненавидела такое отношение. – Во-первых, орки нападают на нас с периодичностью в шестнадцать-двадцать лет. Они же степняки, серьезным образованием не обремененные, и понятие стратегии у них отсутствует как класс, равно как и инстинкт самосохранения. Поэтому налеты происходят, как только у них подрастет новое поколение. Прошлое мы выбили год назад, так что какое-то время можно не волноваться.

Ну да, в том году. Ирма это помнила, ей тот же Аллен и рассказывал. Правда, у него это тогда получалось как-то весело, будто речь шла о легкой прогулке. Ну, прискакали орки, блокировали несколько пограничных городков. Народ в тех местах привычный, из окрестных деревень сразу убрался под защиту стен. Кто не успел… Что же, им можно только посочувствовать, но, опять же, это зло привычное, да и немного таких неудачников. А потом, как всегда, король собрал дворянское ополчение, поднял регулярные войска, и рыцарская конница втоптала храбрых, но плохо вооруженных и организованных степняков в грязь. Если бы орки были чуть поумнее, то сделать это, может, и не удалось бы – все же легкая конница мобильнее, и всегда может выйти из-под удара закованного в латы противника. Лучшая защита имеет и обратную сторону – подвижность рыцарей оставляет желать лучшего. Однако кодекс чести орков заставлял их не уклоняться от схватки, чем люди раз за разом и пользовались без зазрения совести. А в лобовом столкновении, грудь в грудь, шансов те не имели. Словом, все как всегда, и Аллен на той войне получил боевое крещение и первую рану. Совсем легкую – стрела ударила в шлем, скользнула по нему и кончиком угодила под забрало, распоров кожу над бровью. Он был не в обиде – война есть война.