Уханьский синдром

К сожалению, позиция директора ЦРУ по своей природе была одной из самых политизированных в вашингтонской верхушке, и Хосвей стоически принимала наезды на неё со стороны элит. Пока ей удавалось лавировать между двух огней в бушующем пожаре войны между президентом и демпартией. Её искусство в этом становилось всё более утончённым и отточенным, а уверенность в том, что ей удастся справиться с любыми проблемами, неуклонно укреплялась.

Закрытый частный гольф-клуб ВИП-уровня находился в сотне километров к северо-западу от Вашингтона в предгорьях невысокого массива Блу-Ридж. Её вертолет приземлился на площадке чуть в стороне от основного здания. Четвёрка охранников в лёгкой броне со штурмовыми винтовками спрыгнула ещё до того, как шасси коснулось газона, и, отбежав на несколько десятков метров, заняла позиции по периметру. Ещё пара в просторных куртках, которые скрывали тяжелые бронежилеты, осталась при боссе, чтобы прикрыть её в случае нападения.

Со стороны здания гольф-клуба показался администратор в безупречном фраке с бабочкой, словно внутри шёл концерт камерной музыки для искушённой публики.

Приняв руку охранника, Хосвей спустилась по ступенькам вертолёта и осмотрелась. Ещё с воздуха она заметила, что освещаемые тёплыми лучами закатного солнца поля для гольфа, площадки для отработки ударов, теннисные корты и парковка были пусты. В это вечернее время члены клуба обычно заполняли шикарный ресторан, лаундж-бар и открытую террасу, но на этот раз и там не было никого. Значит, Кросман действительно позаботился, чтобы они были одни. Учитывая заоблачные цены этого элитного заведения, такая забота влетела клубу в серьёзную копеечку.

– С прибытием, мэм, – администратор остановился в нескольких шагах, чуть склонил голову в почтительном жесте и, не обращая внимания на суровых телохранителей, полным достоинства голосом продолжил: – Вас ожидают в приватной секции ресторана, мэм.

Во внутреннем убранстве основного зала отсутствовала напускная роскошь и ставший привычным для богатых заведений Вашингтона и Нью-Йорка дешёвый, граничащий с безвкусицей гламур. Интерьер ресторана был оформлен в аскетичном духе закрытого клуба влиятельных английских джентльменов конца ХIХ века и всем своим видом подчёркивал солидность и серьёзность собирающейся здесь публики. В том же стиле был выдержан и небольшой каминный зал с четвёркой роскошных, обтянутых мягкой замшей глубоких кресел, расставленных вокруг низкого резного столика из красного дерева. В одном из них с развёрнутой газетой в руках сидел пожилой, по-военному подтянутый мужчина на вид лет семидесяти в светлых брюках и фирменном клубном поло. Он отреагировал на произнесённую администратором фразу «Миссис Хосвей, сэр» с чуть заметной задержкой, которая однозначно давала понять, кто здесь хозяин. Выдержав секундную паузу, Кросман сложил газету, свернул её трубкой и отправил в стоящую рядом корзину, где уже лежало несколько экземпляров других изданий.

– Боже! Куда мы катимся, – посетовал он, вставая. – Миссис Хосвей, вы можете ответить мне на этот вопрос?

– Извините, сэр? – немного смутилась директор, не ожидавшая такого начала беседы. Старик вёл себя так, как будто знал её уже давно, а разговор происходил где-нибудь на кухне.

– Я про тот бардак, который творится в мире, – он подошёл к ней и, протянув руку, представился. – Лари Кросман. Можно просто Лари. Проходите, присаживайтесь. Так вот… На этот вопрос сейчас не может ответить никто. Ни Госдеп, ни Пентагон, ни полдюжины мозговых центров, считающих себя супераналитиками, ни разведка, – он, опёршись на подлокотники, медленно опустился в кресло и продолжил: – И знаете, я подумал, может быть, ответ есть у вас?

– Именно за этим вы меня сюда пригласили? – Хосвей подозрительно посмотрела на старика.

– В том числе. В том числе, – задумчиво пробормотал тот, внимательно изучая свою собеседницу. – А вы в жизни выглядите ещё более э… жёсткой, чем на фото- и видеоматериалах. Особенно когда чувствуете, что вышли из зоны комфорта.

– Вы изучали моё досье? С какой целью, Лари? – вопреки приличиям, она умышленно назвала его по имени, думая, что это как-то унизит старика, но тот пропустил её укол мимо ушей. Оказавшись в непривычной роли изучаемого объекта, директор почувствовала некоторую неловкость. Обычно она изучала материалы на других людей, зачастую решая их судьбу, а тут старик чуть ли не в домашних тапочках ведёт себя так, как будто она пришла к нему наниматься в горничные.

– Не смущайтесь, пожалуйста. Должен же я знать, с кем имею дело. Про вас, знаете ли, разные слухи ходят. Мне действительно очень важно ваше мнение как главы разведки о сложившейся ситуации в Америке и за её пределами. Не кажется ли вам, что критическая масса проблем неуклонно нарастает?

– С такими выводами сложно не согласиться, – немного расслабилась Хосвей, чувствуя, что они переходят к теме разговора. – Противостояние президента с демпартией и СМИ переросло в открытую конфронтацию. Оно не даёт сосредоточиться на решении внутренних проблем, ослабляет наше внутреннее единство и подрывает глобальное лидерство, давая возможность России и Китаю нарастить своё влияние. К тому же накапливаются серьёзные финансовые риски, растущий госдолг, дефицит бюджета, падение производительности труда и сокращение промышленного производства в пользу финансово-спекулятивного сектора, – после этой фразы она с вызовом посмотрела в глаза собеседнику, ожидая его реакции на такой укол, но тот лишь чуть кивнул, приглашая её продолжить. – Всё это грозит нам серьёзным кризисом, если не экономическим крахом, который на фоне поляризации общества может привести к беспорядкам, а в худшем случае – к гражданской войне и расколу США. Это если в двух словах, сэр. Более полный анализ с выкладками и сценариями вы найдёте в годовом обзоре рисков, подготовленном ЦРУ. Я уверена, вы имеете к нему доступ.

– Читал я этот доклад. И рад, что вы тоже его изучили. Ваш предшественник не очень интересовался ни разведкой, ни вопросами национальной безопасности. Ему было важно попасть в Белый дом, чтобы каждый день мелькать своей толстой никчёмной задницей на телевидении. А вы, я вижу, к работе относитесь серьёзно. Публичности избегаете. Дела делаете тихо, но основательно. Это правильный подход.

– Безопасность Америки – мой приоритет, – ответила директор, чуть было не ляпнув «Спасибо, сэр». Это бы и вовсе поставило её в подчинённое положение. Несмотря на расслабленные манеры, старик производил впечатление опытного охотника, со знанием дела расставляющего ловушки вокруг своей добычи.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – проговорил Кросман, задумчиво глядя на свою собеседницу, словно решая, в каком ключе продолжить разговор. – Скажите, как далеко вы готовы зайти, защищая безопасность и национальные интересы Америки?

– Настолько далеко, насколько позволяет американский закон, – уклончиво ответила директор.

– А если потребуется его э… широкая интерпретация? Ваше агентство славится своим гибким отношением к закону. Да и вы лично подходите к нему довольно творчески.

– Я не понимаю, о чём вы. ЦРУ всегда вело и ведёт свою деятельность в соответствии с законами США и основываясь на самых высоких моральных принципах, – выдала Хосвей дежурную фразу, пытаясь лихорадочно прикинуть, к чему клонит старик.

– Конечно-конечно, – понимающе улыбнулся тот. – Но всё же… Иногда трактовка закона и этих самых принципов может зависеть от того, под каким углом их рассматривать. Вот например… Два дня назад в ваши руки попала информация о проекте, который может изменить будущее Америки и всего мира. От вас зависит, как вы ей распорядитесь.

– Какую конкретно информацию вы имеете в виду, – сделала непонимающее лицо директор, приглашая собеседника полностью раскрыть карты, хотя прекрасно поняла, о чём идёт речь.

– Я имею в виду информацию об испытании на территории США человеческого вируса по проекту, который передан в управление вашего зама.

– Хм…, – Хосвей с хитрым прищуром посмотрела на старика. – Судя по вашему вопросу, мой зам очень скверно справляется со своими обязанностями. Частный подрядчик ЦРУ работает над секретной программой, и гражданским о ней знать не положено. Даже таким важным, как вы. Значит, мой зам нарушил внутренние правила со всеми вытекающими последствиями.

– Вовсе нет. Со своей работой он справляется на отлично, – не обратил внимания на очередной её укол старик. – Буду с вами откровенен. Работу Ясона над коронавирусом курирует не Дексон. Этот проект веду я.

– Вы? – не сдержала удивления директор, но тут же спохватилась. – Но у вас на это нет полномочий!

– А кто раздаёт эти полномочия? Президент с мозгами семилетнего ребёнка и амбициями Юлия Цезаря? Конгресс, беспомощно барахтающийся в болоте межпартийных дрязг? Может быть, ЦРУ, которое деградирует год от года, но тем не менее наслаждается полным отсутствием контроля, несмотря на почти непрерывную серию провальных проектов? Может, я кого-то пропустил? – снисходительно улыбнулся Кросман. – Иногда в истории наступают моменты, когда смелые люди берут на себя ответственность за будущее страны и мира. Звучит пафосно, но сейчас как раз такое время. Вы сами отметили, что внутренние и внешние проблемы нарастают лавинообразно. Если ничего не предпринять сейчас, завтра Россия и Китай сметут США на задворки истории. Хочу, чтобы вы поняли. Речь идёт не о понижении статуса нашей страны с уровня глобального гегемона, а о её выживании как государства. Мы не допустим краха Америки, даже если для этого потребуются определённые вольности в интерпретации закона.

– Довольно смелое заявление.

От фразы «мы не допустим», сказанной тоном, напрочь исключающим все другие варианты, Хосвей почувствовала неприятный холодок внутри. Интуиция настойчиво подсказывала, что такая откровенность старика означает, что он всё просчитал и не оставил ей места для манёвра или иного выбора, кроме как принять то, что последует дальше. Если бы Кросман работал в разведке, можно было предположить и самое худшее – их разговор останется в этой комнате. Сделать это можно было либо придя к общему соглашению, либо понимая, что твой собеседник живым из неё не выйдет. Директор бросила быстрый взгляд в окно, и, увидев там широкую спину одного из своих телохранителей, нервно сглотнула появившийся в горле противный мохнатый комок. Пара её личных охранников осталась за дверью. В кабинете они были одни, но в него вели ещё две двери, и за любой из них могла таиться опасность. Однако старик не работал в разведке и наверняка не был настолько беспечен, чтобы пойти на её устранение прямо здесь, в гольф-клубе. Совсем наоборот, он казался вполне доброжелательным, не проявлял агрессии, говорил спокойно и взвешенно.

– Не беспокойтесь, мэм. Вам ничто не угрожает, – видя, как напряглась его гостья, улыбнулся Кросман. – Вы занимаете ключевую позицию в американской разведке, и дальнейшее развёртывание проекта без вашего участия будет очень затруднительно. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Не беда, что его спровоцировали непредвиденные обстоятельства вроде утечки информации о финальной стадии испытаний вируса на полигоне в Юте. Я так откровенен с вами потому, что уверен – вы как человек разумный и настоящий патриот поймёте и примете мои аргументы.

– Во всяком случае, я готова их выслушать, – стараясь звучать как можно более спокойно, ответила она.

– Спасибо, – Кросман налил себе немного воды в длинный стакан, где лежала долька лимона, и, сделав несколько небольших глотков, продолжил: – Америка подошла к переломному моменту в своей истории. Ещё никогда со времён гражданской войны внутренние и внешние проблемы не угрожали самому её существованию. Вопрос в том, что подвело нас к этой роковой черте. Тупость политиков? Вера в собственную исключительность, или в могущество нашей экономики, или в то, что авианосцами и «Томагавками» можно решить все наши проблемы? А может, банальная неспособность просчитать последствия своих действий? Дилетант ответит «да» на каждый из этих вопросов. На самом деле причина печального положения катящейся под откос, так и не состоявшейся империи под названием «Pax Americana» чисто экономическая. В её основе лежит смена промышленных укладов. Мир стоит на пороге колоссального прорыва, по сравнению с которым индустриальная революция начала прошлого века покажется событием незначительным и неважным. То, что нас ждёт, сравнимо с открытием энергии пара, электричества, расщеплением атома и запуском интернета вместе взятыми. Новый уклад будет основан на совмещении возможностей искусственного интеллекта и скоростной связи, позволяющей передавать информацию в реальном времени. Эта комбинация приведёт к тотальной автоматизации и роботизации процессов и обеспечит невиданный рывок в науке и технологиях. В ближайшие десятилетия человеческий труд будет вытеснен из большинства современных сфер деятельности, которые сейчас без него немыслимы. Развитые страны стоят на пороге тектонической трансформации общества, которая произойдёт в течение следующего поколения. И Америка как государство и как нация к ней не готова.

– Вы считаете, что возникнет проблема с высвободившимися миллионами рабочих рук? – предположила Хосвей. – Безработица? Непосильные для бюджета социальные обязательства?

– Это не самая большая проблема. Новые технологии обеспечат рост производительности труда, способный гарантировать базовый набор благ, позволяющий большинству американцев жить в относительном комфорте под лидерством просвещённой элиты. К тому же в отсутствие достойных занятий в реальном мире активность граждан будет перенесена в мир виртуальный, где для них будут созданы целые вселенные, поражающие своей реалистичностью и способные через нейроинтерфейсы и импланты напрямую стимулировать мозг и обеспечивать самые острые эмоции и изысканные наслаждения. И, наконец, количество граждан будет постепенно уменьшаться, снижая нагрузку на государство.

– Вы упомянули нейроинтерфейсы, – директор с сомнением посмотрела на старика. – Вы имеете в виду чипирование людей? Я слышала, в силиконовой долине плотно над этим работают. А ещё в своём последнем отчёте DARPA22 отметили, что перешли в фазу испытаний чипов для солдат на поле боя. Вы серьёзно верите в эту технологию?

– Я не спец по всяким техническим штучкам. Но скажу, что не вижу в чипировании людей ничего страшного. Более того, здесь я вижу только плюсы. Представьте себе небольшое имплантированное устройство, способное передавать информацию о состоянии организма, самостоятельно вводить лекарства в нужное время в нужном объёме, предупреждать о тревожных симптомах. И медицина – это только одно из полезных приложений. А ещё личная безопасность, возможность бесконтактной связи, банковских транзакций, управления устройствами и куча других возможностей. Так что от чипов нам никуда не уйти. Да народ уже и так почти полностью чипирован. Только чипы сейчас выглядят не как крошечные импланты, а как довольно громоздкие мобильные устройства, находящиеся у всех на виду. Функционал у них почти тот же. А насчет верю – не верю… За этой технологией будущее. Вопрос в том, что сейчас и в ближайшем будущем миниатюризация устройств будет стоить довольно дорого. Поэтому, в любом случае, полноценные чипы всем ввести не удастся. Слишком большое у нас население.

– И для его сокращения вам нужен вирус, который испытывал Ясон.

– Ну что вы. Вовсе нет, – покачал головой Кросман. – Во-первых, в Юте испытывали не сам вирус, а вакцину против него. После нескольких вспышек опасных вирусных заболеваний, когда патоген перепрыгивал с животных на человека, мы поняли, что рано или поздно в нашей популяции появится вирус, который разрастётся до размеров пандемии. Последствия его распространения будут иметь глобальный негативный эффект, который мы можем использовать в своих целях. Чтобы этот процесс был управляемым, мы заранее начали к нему готовиться. Разрабатывать методики создания вакцин, тестирования и схемы реагирования медицинских служб. Если вам интересно, Дексон всё более детально объяснит. Так что в Юте закон никто не нарушал. Сложно представить, что патоген со смертностью в 5–10 процентов обеспечит сколь-нибудь заметное снижение населения. У вируса совершенно другая цель. Количество американцев будет сокращаться естественным путём через снижение рождаемости у слоёв, стоящих на нижних ступенях социальной лестницы, и повышение их смертности из-за отсутствия доступа к медицине, а также ряда других причин. Заметьте, я говорю только об Америке. Что будет твориться в остальном мире, нас, по большому счёту, интересует лишь с точки зрения безопасности и доступа к ресурсам. Для этого у нас есть Пентагон и Госдеп. Но идём дальше. На пути к созданию в нашей стране такой совершенной модели государства стоит одно основное препятствие и несколько вторичных. Дело в том, что обрисованная мной организация общества возможна только при наличии тоталитарной системы управления с чётко обозначенной властью просвещённой государственной элиты над всеми процессами. На данный момент большинство американцев не готовы принять идею сильного государства, хотя уже двадцать лет живут в условиях мягкого тоталитаризма, когда их сознанием манипулируют СМИ для коррекции социального поведения. У людей среднего и старшего возраста всё ещё сильны иллюзии о свободе выбора, свободе воли, силе саморегулирования свободного капиталистического рынка и прочий бред, который был свойственен ранним стадиям развития нашей общественной формации. Молодое поколение, выросшее в сети, более эластично в этом плане и готово принять идею большей социальной и физической защищённости, пожертвовав частью своих свобод. Но процесс его воспитания сложный и длительный, а время сейчас – ключевой фактор. Новые технологии развиваются стремительно. В этой гонке мы можем проиграть нашим основным конкурентам – Китаю и России, у которых государство уже играет ведущую роль в общественной жизни. Даже в Европе люди более управляемы, чем у нас. Возьмите, например, хотя бы Германию и Скандинавию, где социалистические модели приучили население к значительной регулирующей роли государства. Мы не можем ждать двадцать лет, пока свободолюбивые американцы вымрут, а на их место придёт послушное, выращенное интернетом молодое поколение. Мы должны начать приучать граждан к дисциплине уже сейчас. Это как раз и есть одна из основных целей вируса, с которым работает Ясон.

– Интересно, как вы это себе представляете.

– Механика очень проста. Она основана на страхе. Страхе перед фатальными изменениями в окружающем мире, перед неизвестностью, перед возможностью потерять работу, здоровье, близких людей. Страхе за собственную жизнь, в конце концов. Представьте себе ситуацию. В мире появляется несколько очагов заражения вирусом. Вспыхивают эпидемии. Умирают люди. Вирус новый, незнакомый, чрезвычайно заразный. Ни вакцины, ни лекарств нет. Он начинает распространяться, как раздуваемый ветром пожар по сухой прерии. Выходит за рамки отдельных стран и перерастает в глобальную пандемию, которая сопровождается паникой, подогреваемой средствами массовой информации. На экранах мелькают графики заражения и постоянно растущие цифры смертей. Единственным средством борьбы с патогеном объявляется карантин, который может ввести и поддерживать только сильное государство. Власть приказывает людям сидеть дома, объявляет комендантский час, вводит другие ограничения свобод, в том числе в области собраний, передвижения, экономической деятельности и СМИ. Внедряются системы тотального слежения за передвижением и общей обязательной диагностики. Жёстко, вплоть до применения силы пресекаются любые нарушения режима. Такая ситуация полного контроля длится несколько месяцев, пока не появится вакцина или лекарство, или не возникнет коллективный иммунитет.

– Если вы запрёте людей дома, остановится экономика, – возразила Хосвей. – Люди потеряют заработок. На что будет существовать половина населения Америки, живущая от зарплаты до зарплаты, совсем не имеющая накоплений и по уши влезшая в долги.

– Должниками легче управлять. А насчёт экономики не беспокойтесь. Большая её часть уже раздутый почти до предела пузырь. Почти, но не до конца. Во время эпидемии ради «спасения» экономики и помощи малоимущим мы напечатаем столько денег, сколько нужно, чтобы накачать финансовый пузырь до максимума, понимая, что это может быть нашей последней попыткой. Следующий раз он просто лопнет и накроет нас всех отборным дерьмом, из которого мы уже не сможем выбраться. Так что мы просто зальём проблему долларами. К тому же временная остановка экономики сбросит пар с перегретого финансового рынка и естественным образом отсрочит его неизбежный коллапс. Потратимся и на людей. У нас есть механизмы вроде купонов на бесплатные продукты, бензин или обеды для самых бедных. Если потребуется, введём карточную систему или просто раздадим деньги неимущим. Мы ожидаем, что эпидемия продлится до полугода, а потом пойдёт на спад. За это время экономика уйдёт в рецессию. Её падение может составить 5–10 процентов. Безработица вырастет в разы. Но человек, идущий к государству за пособием для того, чтобы прокормить семью, будет зависеть от власти и если не уважать, то хотя бы бояться её. К тому же экономические трудности потребуют усиления роли государства в управлении, а это ещё один шаг в направлении создания эффективной системы.

– При таком падении экономики люди потеряют триллионы. Больше всего пострадают верхние десять процентов. Те, у кого деньги в ценных бумагах.

– То, что финансовый рынок ждёт неизбежная катастрофа, было ясно ещё во время кризиса 2008 года. Вопрос был: сколько ещё удастся из него вытянуть. За время правления нынешнего президента биржевые индексы выросли почти в два раза. Пора спустить пар. Пандемия этому очень поможет. К тому же люди, владеющие определённой информацией, на этом очень неплохо заработают. Вовремя продав акции-пустышки на пике их стоимости, а затем купив по дешёвке реальные ценные активы вроде заводов и рудников, – Кросман хитро подмигнул собеседнице. – А за спекулянтов, миллиардеров-нуворишей, сделавших состояния в интернете и на криптовалютах я совсем не беспокоюсь. Главной целью будет сохранить производство, сельское хозяйство и сектор реальных услуг. А вся бесполезная пена новой экономики меня не интересует.

– Это всё похоже на переформатирование экономики, – предположила Хосвей.

– Вы правы, – согласился старик. – Время шальных денег на финансовых спекуляциях подходит к концу. Сейчас доля реального сектора в экономике США чуть больше 20 процентов всё остальное – финансово-спекулятивный рынок, который маскируется как «услуги». Наша цель – поменять эти цифры местами и сделать США новым мировым производственным гигантом. Кстати, в Китае реальный сектор занимает почти 80 процентов. Это означает, что если взять сферу материального производства, то Китай по ВВП уже в четыре раза превосходит Америку.

– Попросту говоря, ради переформатирования производственных отношений под новые технологии вы хотите разрушить демократию в Америке и превратить её в тоталитарное государство. Идея не нова, но впечатляет свои размахом, – уважительно покачала головой директор. – Не скажу, что я полностью одобряю выбранные вами методы, но концепция новой Америки, основанной на сильной власти, мне очень импонирует.

– Именно это я и ожидал от вас услышать, – скупо улыбнулся Кросман. – Я уверен, вам будет интересно наблюдать за событиями в следующие несколько лет. Надеюсь, вы понимаете, что теперь являетесь носителем чрезвычайно важной информации. Я рассчитываю на то, что вы распорядитесь ей разумно. Ведь от этого зависит не только ваша жизнь и карьера, но и жизни миллионов американцев. А пока в качестве жеста доброй воли я приостановлю расследование вашего дела в Комитете Конгресса по разведке. Некоторые из его чересчур либеральных членов очень уж настроены довести дело до суда. Все эти неприглядные эпизоды из вашей биографии: тайные тюрьмы, незаконные убийства, пытки – до сих пор кое-кому на Капитолийском холме не дают спокойно спать.

– Спасибо, сэр. Вы прекрасно понимаете, что все мои действия как в прошлом, так и сейчас продиктованы желанием защитить национальные интересы Америки.

– Конечно, мэм. И наш разговор этому ещё одно подтверждение. Ваше дальнейшее участие будет зависеть от вашего желания. Как минимум мы попросим вас не мешать Дексону довести его до конца и в нужный момент предоставить президенту и Конгрессу нужные рекомендации. Ну, а максимум будет зависеть от того, насколько вы сами захотите быть вовлечены в этот проект. Мы будем рады использовать не только ваше положение, но и опыт и мастерство разведчика, – старик демонстративно посмотрел на часы. – Однако мы с вами совсем заболтались. Не хотите ли поужинать со мной. Я попросил сервировать столик на террасе.

– Спасибо за приглашение, – как можно более дружелюбно улыбнулась Хосвей. – Давайте поужинаем в следующий раз. У меня есть несколько неотложных дел. К тому же мне надо ещё раз хорошенько обдумать то, что я от вас услышала.