Пёстрая тетрадь
В бабушкину комнату они не заходили, а вот в другую, которую собирались занять родители, зашли. Она тоже была с новой мебелью, как и кухня. Папа сказал, что во время ремонта бабушка настояла, чтобы сюда купили спальный гарнитур, и даже дала деньги именно на него, запретив покупать что-то другое.
Самой интересной оказалась комнатка наверху, в мезонине.
– Бабушка хотела, чтобы ты в ней жила, когда сюда приезжаешь, – объяснил папа.
Ине стало стыдно. Она ведь пять лет тут не была. Но сначала два года делали ремонт – папа не мог приезжать сюда надолго, только летом, благо, что ему давали отпуск именно на эти месяцы. Но ведь в ремонтируемый дом ребёнка не привезти. А потом у Ины были соревнования по плаванию и лагерь, казавшиеся ей намного более интересными, чем поездка к бабушке. А баба Валера о ней не забывала, специально комнату приготовила.
В уютной небольшой комнатке стояли новая деревянная кровать, удобный рабочий стол, компьютерное кресло, подобранные так, чтобы не выделяться на фоне остальной мебели. А эта мебель была старинная, наверное. Красивая и необычная. Платяной шкаф с вделанным в дверцу зеркалом, книжный шкаф со стеклянными дверцами и фигурными ручками, резная этажерка и небольшой комод с несколькими статуэтками словно светились деревом под прозрачным лаком. И удобно, и очень уютно и красиво. А на столе стояла тяжёлая мраморная лампа под зеленовато-жёлтым тканым абажуром с бахромой. Прямо как в музее какого-нибудь писателя.
***
Первые сумбурно-сказочные впечатления от нового дома вскоре сменились усталостью и раздражением. Пришлось распаковывать вещи, распихивать их по шкафам. Потом готовить обед, потому что бабушка болела уже давно и готовила только на себя. А они-то все с дороги, голодные. И мама ещё позвонила из больницы и сказала, что задержится и надеется на них.
Папа пошёл искать, где ближайший магазин. Ина занялась готовкой, которую успела закончить до того, как вернулся папа. Как он сказал, ближайший магазин оказался не очень хорошим, пришлось искать другой, где продавали не только хлеб и пиво с газировкой, но и нормальные продукты. Зато теперь в холодильнике мышь бы точно не повесилась.
Мама вернулась поздно, совсем уставшая, бледная и с кругами под глазами. И объяснила, что не плакала, а просто нет сил после такого дня. К тому же в поезде она не смогла уснуть и теперь с ног валилась.
– С бабушкой всё нормально, но на самом деле ей лучше подлечиться в больнице. У нас дел в ближайшие недели будет много, а ей покой нужен и лекарства всякие. Ина, насчёт школы. Мы уже подали документы, так что готовься. Через десять дней первое, пойдёшь без пропусков. Учебники тут те же нужны, какие мы купили, только интернет потребуется провести. Вика, Это на тебе. И нам с тобой он нужен.
– Сделаю, – устало вздохнул папа.
Мама продолжила
– На работу мне через три дня.
– Мне тоже через три, – сказал папа. – Иначе останусь без места, а искать здесь другую работу сложно. Ина, придётся тебе самой тут обживаться.
Ина вздохнула. Новое место, новая школа, да ещё и самой всё делать, без поддержки родителей. Месяц назад она мечтала, чтобы её считали взрослой, ведь ей уже четырнадцатый год, она сама может и хозяйство вести, и за учёбу и тренировки отвечать. А теперь очень хотелось снова стать маленькой, чтобы родители были рядом и всё объясняли. Это же не лагерь и не пансионат, в котором всё равно за всё отвечают взрослые. Это другой город и другая жизнь.
– Я и о бассейне узнала, – продолжала мама. – Есть хороший, в спорткомплексе. Туда можно без пересадок доехать. И остановка тут рядом. Ина, ты слышишь?
Ина не слышала. Усталость и переживания этого долгого и непривычного дня свалились на девочку внезапно, и она уснула мгновенно, даже не допив свой чай.
***
Следующие несколько дней Ина знакомилась с окрестностями. И всё больше расстраивалась. В соседних домах жили в основном пожилые люди, внуки к которым приезжали только на летние каникулы, а теперь разъехались по другим городам. Посидеть в кафе, заказав пирожное и молочный коктейль, как любила делать Ина, тоже не получилось бы. Ближайшее кафе находилось кварталах в десяти от дома. Хорошо, что кварталы тут были небольшими, но это всё равно много. Да и выглядело кафе так, что заходить в него совершенно не хотелось. Магазин оказался хорошим и совсем рядом, просто папа в первый день пошёл не в ту сторону. Но обычный продуктовый не сравнится с торговым центром. Кататься на самокате тоже не получалось, потому что асфальт тротуаров был старым и неровным, на таком только упадёшь и самокат сломаешь, а то и сама обдерёшься. И инета пока не было, потому что требовалось заключать договор с фирмой и ждать, пока к дому протянут кабель. А это будет недели через полторы, как сказал папа. Вся семья была вынуждена ждать, и Ина совсем затосковала. Даже с сотового с подружками нормально не поговорить, потому что дорого получается.
***
– Ина, смотри, что я нашёл! – Папа нёс в руках большую картонную коробку. – Сейчас посмотрим, работает ли агрегат.
Он достал из коробки какой-то чёрный ящик, провода, пульт.
– Ага, вот инструкция. Я уже и не помню, как с этой техникой разбираться, будем учиться заново.
Ина сначала с недоумением смотрела, что делает папа, потом поняла. Это же видеомагнитофон! Ничего себе! Она такие не застала, только от старших слышала, что раньше фильмы смотрели не на компе, а на видике.
Через полчаса выяснилось, что видик работает и даже не ссорится с телевизором, только пульт без батареек. Зато можно управлять видиком через кнопки на панели, даже крутить запись вперёд-назад – через специальный кругляшок настройки. А в коробке лежали кассеты. Несколько комедий, какие-то мелодрамы и боевики, которые, наверное, баба Риса с дедом Васей смотрели. И мультфильмы. Ина со смесью любопытства и недоумения перебрала несколько кассет. Что-то совсем неинтересное, кажется.
– А вот и сюрприз! Я не просто так видик достал, знал, что вот это тут должно сохраниться. Мы с мамой его смотрели, когда ещё женаты не были. Тебе наверняка понравится.
Папа протянул Ине три кассеты с пёстрыми обложками. Тоже мультики. Но название такое знакомое. Ина не поверила своим глазам. «Аладдин», настоящий! И кассета не размагнитилась.
– Ты же восточные сказки любишь, – сказал папа. – Я хотел тебе диск поискать, Но кассета намного лучше. А тут ещё и сериал, жаль, всего шестнадцать серий. Но тебе наверняка понравится.
Ина рассматривала коробки с кассетами и думала, что не всё так плохо в этом переезде.
***
Если не считать мультфильмов, жизнь на новом месте была не такой уж радостной. Родители с утра убегали на работу, стараясь показать новым начальникам, что они хорошие сотрудники и переехали из Москвы не из-за своих ошибок. А вечером с наигранной бодростью говорили, что зарплату они получат больше, чем думали. Но Ина знала, что денег теперь будет намного меньше, чем раньше, и просить в подарок что-то дорогое нельзя. Мечта о хорошем самокате осталась мечтой. Да и где тут на нём кататься?
И погода испортилась, даже погулять не получалось. Зато можно было хоть десять раз за день крутить кассету с мультфильмом. И поподробнее изучить дом, в котором кроме жилых комнат имелся большой и обычно закрытый на крючок чердак. Его лучше осмотреть сейчас, пока нет школы и кучи уроков, пока родители заняты срочными делами, а бабушка лечится в больнице. Всё у неё было хорошо, мама один раз брала Ину с собой, и девочка минуты три поговорила с бабушкой и потом радовалась, что правильно запомнила, какая она – баба Валера. Но именно потому что она знала, какая бабушка, на чердак стоило заглянуть сейчас.
За окном шёл дождь, иногда кусты сирени во дворе сгибались от порывов ветра, дома было тихо и немного страшновато с непривычки – девочка ещё не оставалась в нём одна в такую погоду. Как раз в таком настроении лучше всего изучать чердак.
Ина осторожно, словно её кто-то мог услышать, откинула крючок, толкнула дощатую дверь в таинственный сумрак, вздохнула, словно перед прыжком в воду, и шагнула в пыльную полутьму.
Вскоре глаза привыкли, стало понятно, что ничего особенно таинственного на чердаке нет. «Разумеется, – подумала Ина, – ведь ремонт делали совсем недавно и тут наверняка всё убрали. Никаких тайн и секретов, если только какие старые журналы».
Но по плечам тянуло холодом, будто открыли дверь в неизвестное и пугающее место. Ина поёжилась и поняла, что это не от страха. Слуховое окно было распахнуто. Наверное, ветер слишком сильный, вот и не выдержал тонкий старый крючок. Ина шагнула, чтобы закрыть окно, а то дождём зальёт всё. И тут ей показалось, что с пола в окно взметнулась птица. То ли серая, то ли, что совсем невероятно, изумрудно-зелёная. Но всё-таки скорее серая. Ина сдержалась, не вскрикнула, а потом рассмеялась над своим страхом. Ворона, наверное, от дождя спряталась.
Ина закрыла окно, крючок на котором был совершенно целым, только погнувшимся. Исправить его оказалось секундным делом. Потом всё же решила повнимательнее осмотреть чердак. И почти сразу увидела в развалившейся стопке старых журналов то ли книгу, то ли тетрадь в пёстрой шёлковой обложке. Ина протянула руку к находке.
***
В одной из ячеек больничной камеры хранения мерцали камешки на старинном бронзовом медальоне.
-Глава 3. Тетрадь
О НОВОГОДНИХ КАТАСТРОФАХ И КОВАРНОМ ПОПУГАЕ
Было выведено слегка выцветшими буквами на пожелтевшей от времени бумаге в клеточку. Аккуратный круглый почерк, каким пишут сочинения старательные школьницы. И вокруг надписи завитушка.
Ина задумалась. Читать чужие записи нельзя. Но это не дневник, слишком аккуратно написаны буквы. И не тетрадка со стихами и секретиками, о которых как-то рассказывала мама. Это рукопись какой-то интересной истории. А значит, книжка. Книжки пишут, чтобы их читали. От страниц пахло Сухими травами и жарким солнцем. От дневников так не пахнет. Но всё же…
Ина закрыла большую, альбомного размера тетрадь и посмотрела на тряпичную обложку. Старый шёлк, как будто от какого-то платья, с пёстрыми странными узорами. Девочка осторожно заглянула под ткань, потом осмелела и сняла самодельную обложку. Под ней оказалась клеёнчатая зелёная. Из ткани выпала крохотная чёрно-белая фотка, какие делают на документы. Ина подняла её и стала рассматривать.
На фотографии была очень молодая девушка, почти девочка. Наверное, снималась на паспорт. Круглое лицо, густые длинные брови дугой, большие слегка раскосые глаза, тёмные волосы до плеч. Девушка была очень красива. Ина подумала, что такими, наверное, были восточные принцессы, о которых писали в сказках и называли луноликими.
На обороте едва читалась надпись шариковой ручкой: «Риана». Красивое имя. И странное. Музыкальное и плавное.
Ина надела обложку обратно на тетрадь, спрятала под неё фотку и, осмелев, перелистнула страницу.
***
Много чудесного произошло в моей жизни, поэтому я решила, что и другим стоит знать о том, что я видела и пережила. О неведомых местах, дальних странах и невероятных народах, о чужих обычаях, коварстве и дружбе.
Родилась я не в Девятимирье, а во внешнем мире, который называют Землёй. В стране, где полгода стоит зима, как на северных островах этого мира. Тогда вода в реках и озёрах замерзает и становится словно стекло, а снега столько, что человек может провалиться в него по пояс, а то и выше.
Родители мои были небогаты. Мать моя, до свадьбы полюбившая одну длинную историю о бедной девушке, нашедшей своё счастье через трудности и приключения, назвала меня именем той девушки. Но имя это, красивое и необычное, было слишком длинно и не подходило маленькому ребёнку, поэтому все стали звать меня просто Рианой.
Я окончила обязательный у нас девятилетний курс знаний, который должны выучить все дети, и задумалась о дальнейшем пути. Шёл мне тогда всего шестнадцатый год. По меркам нашего мира, и тем более Девятимирья, почти ребёнок. Решила я идти учиться тому, как деньги зарабатывать в любом деле, как дела вести, чтобы прибыль была мне или хозяину, на которого работать стану.
В городе своём я не могла такому хорошо научиться, поэтому пришлось мне покинуть родной дом. Родственница моя жила там, где учили выбранной мною премудрости, и согласилась дать мне кров. Но на еду и одежду я должна была сама зарабатывать. Родители мне много помочь не могли, потому что им нужно было кормить и одевать моих младших брата и сестрёнку.
Кто же возьмёт на работу почти ребёнка? Ни знаний не было у меня, ни силы достаточной, оставалась только грязная работа – полы мыть в лавке какой-нибудь. Повезло мне, добрая женщина Мадина, державшая парикмахерскую – так у нас цирюльни называются, – согласилась взять меня к себе уборщицей. И стала я учиться и работать. Утром учёба, а вечером мытьё полов.
***
Ина немного удивилась. После девятого класса идти работать? Это же пятнадцать лет всего! Потом вспомнила, что такое было. Когда мама училась в школе, в девяностых годах прошлого века. Получается, этой тетради четверть века? На самом деле старая. Интересно, кто её писал?
***
Тяжело пришлось, непривычно после отчего дома и материнской любви в одиночестве оказаться. Но делать нечего. Вскоре попривыкла я, подружки появились. С одними я училась, а другие в парикмахерской работали, женщинам да мужчинам причёски делали. Они меня стали учить тому, как себя украсить, как людям понравиться. Каждая женщина это уметь должна.
А ещё был у меня друг. В мире нашем, как и в Девятимирье, дружба между молодыми юношей и девушкой не возбраняется, если не переходит границ дозволенного, а из дружбы той, бывает, и цветок любви вырастает, как у родителей моих, которые два десятка лет в согласии живут. Вот и я верила, что такой цветок у меня вырастет.
Друг мой, которого Славиком звали, был на два с лишним года старше меня. Красивый и добрый, он оберегал меня так, что если только поддержать, когда запнусь на неровной дороге, и позволял себе. Казалось мне, что это сказка сбывшаяся.
Зима на родине моей такая длинная, что люди почти забывают, что такое тепло. Но это время не только холодов, но и весёлых праздников. Самый любимый из них приходится на дни, когда день прибавляться начинает. С того времени мы новый год считаем и дни те празднуем весело и долго. Ходим в гости, гуляем по городу, наряжаемся. И ставим в доме украшенную специальными блестящими игрушками ёлку.
***
Ине показалось, что на пыльном чердаке запахло морозной хвоей и мандаринами. Словно стоит рядом с ней только что принесённая с улицы пушистая ёлочка, а мама достаёт из шуршащего пакета яркие фрукты. Чердак наполнился звоном ёлочных игрушек, далёким шелестом снега о стену, отзвуком фейерверков. Девочка потрясла головой. Наверное, это от тишины и пустоты дома, а шуршит не снег о стену, а дождик по крыше.
Она огляделась и, встав с корточек, пересела на какой-то короб у окошка, чтобы удобнее было читать.
***
Был последний день старого года. Я шла на работу радостная, потому что впереди праздники. Можно ходить на зрелища, которые у нас кино называют, и в харчевни, где подают сладости и молочные напитки, которые я всегда любила, гулять и не думать ни об учёбе, ни о тяжёлой работе.
Всю последнюю неделю в парикмахерской нашей было столпотворение. Казалось, будто весь город внезапно захотел постричься, и все они пришли к нам. Поэтому мне приходилось работать почти с утра. К концу дня я валилась с ног от усталости. Но зато Мадина обещала заплатить в два раза против обычного! Как раз к празднику. И к моему шестнадцатилетию, который как раз на новогодние праздники приходится. В детстве я в эти дни много подарков получала, теперь же радовалась тому, что могу себе вкусную еду и нужные вещи купить. И родителям немного денег послать, показать, что дочь их не лентяйка, что сама могу себя прокормить и одеть и им помочь.
Дверь парикмахерской оказалась закрыта. Я очень удивилась и не поняла, что произошло. Вышла на улицу, где стояла будка передатчика голоса, как в Срединном мире в больших городах стоят. Позвонила Мадине. Ответа не было. Тогда я позвонила подружке своей, которая в парикмахерской работала. Она ответила сразу:
– Риана, ты? Я не успела предупредить. Мадина в больнице, сердце заболело. Вылечат не раньше, чем через десять дней.
– А деньги? – спросила я, уже понимая, какой будет ответ.
– Всё только когда её вылечат. Не волнуйся, она человек честный, всё отдаст, до последней монетки.
– У меня сейчас и этой монетки нет… – пробормотала я.
– Могу занять немного, но только через два дня. У самой денег почти не осталось, жду родителей, чтобы помогли на эти дни. Прости, времени нет больше. С наступающим!
– С наступающим… – ответила я замолчавшей коробочке связи.
Что же делать? У меня хорошо если на хлеб и молоко хватит, а впереди две недели праздников, да и потом… Мадине я желала здоровья – она на самом деле человек честный, – но когда ещё выздоровеет. А больше никто не возьмёт на работу шестнадцатилетнюю девчонку.
Я брела по улице, не чувствуя холода. Что же мне делать? Никто сейчас не поможет… Но можно попросить помощи у Славика! От этой мысли на душе потеплело. Славик – это Славик. Он никогда не предаст. Я улыбнулась и отправилась к нему.
Окна квартиры, которую он снимал в большом, на много этажей, доме, светились, но коробочка связи, через которую у нас хозяева открывают двери гостям, чтобы не спускаться вниз самим, почему-то молчала. Я позвонила трижды – тишина.
Что произошло? Он ведь собирался сегодня гостей позвать. Я вот и платье приготовила. Мы договаривались Новый год вместе отпраздновать. Неужели заболел и не может ответить? У него один раз такое случилось. Простыл так, что потерял сознание. Повезло Славику, потому как в это время соседка лекарства принесла, увидела, что он без чувств. Она меня и вызвала тогда. Я со Славиком несколько дней сидела, лечила его, едва работу не потеряла. А сейчас что?
***
Ина вздохнула. Может, лучше не читать дальше? Книжка, кажется, для взрослых. Но ведь ничего такого пока нет. А читать интересно.
И забавно, что неизвестный автор постоянно сбивается на современный язык. Будто хочет сказку рассказывать, а пока не умеет. Наверно, историю писала та самая Риана, а ей, получается, шестнадцать лет было. А кто в школе умеет такие длинные истории рассказывать?
Девочка снова наклонилась над тетрадью, но внизу раздалось хлопанье двери и весёлый папин голос:
– Ина, ты дома?
Она быстро сунула тетрадь под стопку журналов и, осторожно притворив дверь на чердак, сбежала вниз.
Весь остаток дня Ина была занята всякими мелкими, но необходимыми делами. То обед папе разогреть, то посуду вымыть, то в магазин за хлебом сбегать. Тут не до чтения. А вечером на чердак не пойдёшь, там ведь нет лампочки.
***
На следующий день мама ненадолго отпросилась с работы, а у папы из-за накладок с графиком появилось «окошко», поэтому все собрались навестить бабу Валеру.
Больница стояла в небольшом парке, в котором гуляли выздоравливающие и их родственники. Бабе Валере тоже разрешили прогуляться, но рядом с крыльцом и в сопровождении родных. Мама пошла помочь ей выйти на улицу, а папа с Иной ждали в парке на лавочке, радуясь тому, что погода пока совсем летняя.
Баба Валера вышла подтянутая, в старом, но прочном спортивном костюме. Высокая, сухощавая, с пышными седыми волосами и совсем не дряхлая, она выглядела лет на двадцать моложе своего возраста. Отчасти и потому, что терпеть не могла халатов, считая их ношение халатным отношением к жизни.
Она радостно поздоровалась с Иной и папой и села на лавочку, щурясь на почти осеннее уже солнышко.
– Как вы живёте-можете? Какие новости? Как дом?
Ина, которую бабушка и спрашивала, начала рассказывать. Дом ей нравился, к городу постепенно привыкает, но одной без друзей плохо.
– Скоро школа начнётся, – ласково улыбнулась бабушка Валера, – там наверняка с кем-нибудь подружишься. Но что по старым друзьям скучаешь, это хорошо. Дружбу забывать не надо. Я вот своих друзей помню…
Бабушка ненадолго замолчала, немного погрустнев. Она была такой старой, что пережила почти всех своих ровесников и теперь только вспоминала о тех, кто был рядом с ней всю жизнь.
Но долго грустить она не любила, считая, что если о людях помнят, то они живы. Больше её интересовало, что делает Ина. И она просила никуда далеко от дома не отходить, пока она, бабушка, будет лечиться. Только в школу и в магазин. Ина пообещала, сказав, что всё равно гулять одной скучно, поэтому она сидит дома и читает.
Родители переглянулись между собой, мама попросила Ину сходить в видневшийся за воротами больницы небольшой магазин и купить всем воды.
когда Ина ушла, мама встревоженно спросила:
– Вызов был из-за неё? Что-то плохое?
Бабушка успокаивающе улыбнулась и положила сухую ладонь на руку мамы:
– Не волнуйся, Сашенька. Если бы это было что-то очень серьёзное и опасное, я бы сразу вам сказала. Я знаю только, что вам лучше жить здесь. И Ине пока не стоит далеко уходить от дома. Меня тут до конца сентября держать собираются, а так бы я за Иночкой присмотрела. Не бойся, вызов не всегда о плохом говорит. И в этот раз опасности особой нет.
– Но какая-то есть? – уточнил папа.
– Она всегда есть, у всех. Но тут что-то другое, я понять не могу. Не опасность и не добро, а… Не знаю. Иночка возвращается.
***
На чердак Ина смогла прийти только на следующий день, когда родители ушли на работу. Скоро начнётся учебный год, времени на чтение почти не будет, лучше сегодня дочитать, что же там случилось со Славиком и причём здесь попугай.
Ина зашла на чердак. Из окна падал тусклый свет, вокруг валялись старые журналы. Ина нашарила под ними тетрадь и села к окну, не открывая её, а задумавшись о том, откуда на чердаке эта рукопись. Может, осталась от старых хозяев? От тех, кто владел раньше этой половиной дома? Тетрадь не особо большая, могла затеряться среди журналов, а при ремонте их не выбросили. Родители и дедушка Гриша никогда не выбрасывают книги, журналы же эти – старые, которые назывались «Роман-газета», и в них печатали какие-то книги. Ина знала об этом, потому что у прадедушки Луки такие журналы стояли на полке, переплетённые в самодельные обложки. И дедушка этими журналами очень дорожил. Вот и здесь их никто не выкинул, просто сложил на чердаке. А тетрадь в мягкой обложке, её легко не заметить.
Мысли поменялись. Куда деть тетрадь? Если родители увидят её, то заберут и скажут, что чужие записи читать нельзя. Но это же не дневник! Это что-то вроде сказки. Но если даже так, то сказка не для детей, как подумают родители. А Ине интересно, что будет дальше. Значит, тетрадь надо спрятать. И здесь, на чердаке, а не в своей комнате.
Ина оглядела чердак, нашла взглядом щель между балками, и решила убрать тетрадь туда. Но сейчас хочется читать.
***
Из дома, смеясь, вышли люди, и я успела проскользнуть внутрь. Старый подъёмник повёз меня наверх. Вот и его дверь. Из-за неё раздаётся громкая музыка. У нас, как в Срединном мире, умеют записывать звуки на особые предметы и потом продавать их тем, кто хочет послушать музыку или красивое чтение.
Я позвонила. Дверь распахнулась. На пороге стоял Васёк, один из приятелей Славика, с которым у меня были не особо дружеские отношения. Васёк наглый и грубый, может и обмануть, и подлянку сделать.
– Тебе чего? – удивлённо спросил он.
– Славика.
– Его нет. И не будет. Разве он тебе не сказал? Он к родителям уехал, ещё позавчера. Квартиру мне оставил, теперь я её снимаю.
– Как уехал? – Я вообще ничего не могла понять.
– Насовсем. Иди, не мешай праздновать, а? У меня девушка есть, мне скандалов не надо.
В этот момент из глубины квартиры выглянула незнакомая девушка в красивом, но очень открытом платье. В таком по улице не пойдёшь, а вот на праздник надеть можно.
– Кто там, Вась?
– Никто, ошиблись квартирой.
И он захлопнул дверь.
Я стояла, второй раз за день оглушённая произошедшей катастрофой. Денег нет. Славик… бросил… Если бы я ему была нужна, он бы позвонил, сказал хотя бы, что уезжает.
Я побрела к подъёмнику. В это время он открылся, из него вышли несколько ребят. Когда я заходила в кабинку, за спиной раздалось: «Кто это?» – « Бывшая Славкина. Малолетка. Не давала ему даже целоваться, он уже не знал, куда от неё деться, хорошо, род…»
Подъёмник загудел и поехал, конца фразы я не услышала. Но и этого мне хватило. Получается, что Славик от меня хотел… А я думала, что он меня любит, бережёт. А он хотел…
***
Ина стукнула кулачком по коробу. Вот гад! Но и ей мама говорила, что такое бывает и надо быть осторожнее. Риане очень повезло, что он её не тронул.
Но что же дальше? Ведь это только начало. И причём здесь попугай?