Дневник некурящего человека в никотиновой ломке
В тот раз меня спасло мороженое. Оно сильно мне мешало в этой неудобной ситуации, и я сунула его в протянутую руку мальчишки, который висел на моей ноге и ныл не переставая: «Даааай!» Он опешил, отцепился, я нырнула в просвет между фигурами в оцеплении, моё пузо увидели проходящие мимо женщины и криками погнали от меня цыганят, а кое-кому и авоськой по спине перепало. Я видела, как цыганёнок швырнул непочатую пачку мороженого в урну и выругался не по-детски.
Вот так я справилась с «не своими ногами» тогда, а вспомнила об этом сейчас, потому что из мусорного пакета торчала упаковка от мороженого. Захотелось мороженого, но, выходит, не судьба – кто-то до меня успел осуществить мою мечту, но зато теперь я знаю, что делать! Я поддалась напору упрямых ног и повернула налево. Рукам вручила пакет с мусором, и мы пошли в ту самую запретную дверь, только не курить, а выбрасывать. Ногам на удивление полегчало, они спокойно вернулись в квартиру и пошли дальше валяться. О! Получается, что ногам, им не курить нужно – им ходить нужно! Значит, возьму их хитростью, буду собирать мусор в маленькие пакетики и выносить мелкими партиями, чтобы ноги «выгуливать». Не могла себе такую проблему представить и в кошмарном сне!
К ночи поняла, почему рекомендуют убрать сигареты с глаз: глаза «вцеплялись» в пачки, которые по квартире разбросаны, вцеплялись намертво, даже зрение улучшалось – каждую буковку крошечную видно было! Ястреб, а не женщина! И ручки шаловливые тоже нашли себе применение. Если они раньше по двадцать раз в день открывали входную дверь, отправляясь на перекур, то теперь они тоже открывают, только уже не дверь, а дверцу – заветная дверца холодильника хлопала и хлопала до самого вечера.
В сухом остатке к вечеру имелось тело, которые активно бунтовало против произвола хозяйки, лишившей его привычного образа жизни. Это немного веселило – никогда ранее не попадала я в такую дурацкую ситуацию, чтобы руки-ноги-голова объявили об отделении от меня и своей автономии. Новостей, что ли, начитались? Попросила старшего сына убрать сигаретные россыпи с глаз долой от греха подальше. Я ведь не думаю – я делаю, и мне теперь понадобится за этим бездумным деланием очень много контроля! Вопрос: «А что я сейчас делаю?» становится неизменным моим спутником на ближайшее время. Заодно и с собой познакомлюсь!
Вот так, в хлопотах о собственном сумасшествии, прошёл первый день моего некурения. С почином!
Глава 5. Добрые люди
Понедельник – день тяжёлый: для меня истина вдвойне. Поспать толком не удалось, просыпалась всё время, вскакивала. Обычно сплю, как медведь зимой, могу будильник отключить, на другой бок повернуться и сладко проспать всё на свете, а тут такая незадача – металась ночью и воду пила, как зверь раненый, маленькими глоточками. Начало тело ломить, как будто заболеваю. Боль подступала медленно и была терпимой, но была. Я читала, что ломки нет при отмене никотина, странно, может, и правда заболеваю?
Утро. В офис пора, а сил нет. Заставила себя собраться, с трудом сделала зарядку, вернее, её жалкое подобие. Слабость. Суставы ноют, части тела по-прежнему живут отдельно от меня. Перед выходом остановилась перед зеркалом, подмигнула себе – держись, боец, приключение начинается! Кто ещё поддержит на все сто, кроме своего отражения в зеркале? А дальше с первого шага стала «спотыкаться» о места, где обычно курила. Вышла из дома и у подъезда, перед посадкой в такси, рука привычно залезла в карман, а там сюрприз – пачка сигарет. Улизнуло. Пачку переложила из кармана в сумку, чтобы больше не нарваться. В офисе сразу по прибытии ноги понесли на балкон, курить торжественную утреннюю сигарету. Я уже знаю, что с ногами делать – выгуливать, если идут. Завернула их в HR, поболтали о делах, потом поздоровалась с лемуром, который в переговорной живёт. Мир полон «капканов курильщика», того гляди попадёшься. Держу ухо востро!
Свет в офисе показался необыкновенно ярким. По дороге из HR засмотрелась по сторонам, на сотрудников, которые начинали понедельник чашкой кофе привычно, без всяких перемен. Люди, много людей вокруг, и как лучше поступить, стоит ли сказать в офисе, что я больше не курю? Может, и помолчать пока будет не лишним, каков исход, ведь неизвестно на самом деле.
О как! Оказывается, во мне, героической личности, сидит кто-то вот такой, трусливый и малодушный, кто-то, кто допускает, что я могу снова закурить! Хлюпик. А я-то думала, что боец! Нет, так дело не пойдёт, слабаков нам не надобно! Вариант с возвратом к курению не рассматривается, точка. Рассказала своим верным соратникам по перекурам, что больше мы не вместе, и тут меня ждало очередное потрясение. Ожидала я: «Вау, молодчина, так держать!», а услышала:
– Глупо ты сейчас бросила…
– Почему?
– В ноябре не бросают. Сейчас корпоративы один за другим пойдут, потом Новый год. Пьянки. Сорвёшься точно…
– Не сорвусь, для меня это невозможно. Я теперь некурящий человек. Некурящие люди же после корпоративов и Нового года курящими не становятся, вот и я не стану.
– Ну ладно, посмотрим.
Или:
– Так резко нельзя! У меня у мужа друг бросил вот так, долго курил, в возрасте был. Ему физически плохо стало, здоровье рухнуло. Врачи запретили, сказали, потихоньку надо.
– И как? Потихоньку-то получилось? Не курит теперь?
– Курит, конечно. Но тогда прямо испугались за него. Спазмы начались в бронхах, сердце сбоило. Не надо резко бросать.
Или:
– Ой, у меня как раз ссылка есть, про то, как вредно бросать резко. Хорошая статья. Кинуть?
* * *
Как же так, люди добрые! Почему вы такие недобрые? Может быть, некурящие за меня порадуются? Им рассказала, а они мне:
– Молодец, – сухо, скептически, без веры совсем, почти все, за очень редким исключением.
Только самые близкие по плечу потрепали, остальные словно не слышат, и слышать не хотят. К горлу подкатилась обида, сдавила. Знаю я это ощущение, и откуда оно, знаю – обманутые ожидания. Оставлять обиду в себе нельзя – она хуже яда, от неё и заболеть недолго. Самое худшее, что может с нами случиться, это обманутые ожидания. Сами себе выдумываем – сами расстраиваемся, а иногда этими своими выдумками других мучить начинаем. Я уже так не делаю, и как только это ощущение приходит, разборки с ним устраиваю – кто ты, откуда и зачем пожаловало? Будем разбираться.
Для курящих я – предатель. Самый настоящий перебежчик, который без предупреждения, без долгих разговоров, без артподготовки взял и бросил. И курить бросил, и их бросил. А как же команда, как же «вместе»? А если я реально справлюсь, то им, получается, «слабо»? Кому это понравится? Курила бы себе и курила, и не было бы повода всем задуматься о том, что курить бросить вообще возможно.
Был у нас мальчишка один, он в прошлом году закодировался, месяц не курил. Все на него смотрели, ждали, как закончится, так же, как на меня сейчас. С привязанностью варана за ним ходили2, интересовались, «уже или ещё держишься». Сорвался, закурил – все выдохнули спокойно, нет поводов для беспокойства. А теперь вот ещё одна выскочка, да ещё такая, с характером. Велика вероятность, что справится.
Это ещё начало, я ещё не представляю себе, что мне потом предстоит, когда я уже часть пути пройду. Сколько историй я услышу от людей, которые «как раз вот на этом этапе сорвались», потому что – выпили, вес стали набирать, в ситуацию попали стрессовую и т. п.
Все те, кто на жёлтой стороне, служат жёлтой стороне. У каждого есть свой повод, своя история, оправдывающая их курение. Я пока была по ту сторону двери, тоже служила. Нет, я тех, кто бросить и уйти пытался, обратно не возвращала своими россказнями, я ещё хуже была: я самой своей жизнью показывала людям, что можно курить и при этом быть человеком успешным, здоровым, спортивным. Прямо чар-лидером была с жёлтой стороны, с помпонами, пропахшими никотином. Бассейн, йога, ролики, велосипед – всё это у меня было «через затяжку». Сейчас совестно, но зато могу не покупаться на «обратный билет», который мне каждый рассказчик своей историей продаёт. Я была в этой шкуре, помню, каково это – не поддаться.
И они все не со зла, они на самом деле говорят то, что им в этот момент на ум приходит, от души. Так на людей действует зависимость. Она сильнее разума, не даёт мыслить объективно, не даёт подумать «для чего я это говорю, для чего я это делаю», не отпускает.
Зависимость заставляет ей служить. Я в юности ещё разбиралась с этим вопросом, пришлось разбираться. Почему родители-алкоголики пытаются приобщить к алкоголю самую большую ценность в жизни – своих детей? Любой из них в здравом трезвом уме скажет, что это горе и зло, которого детям своим не желает, а потом, словно в тумане, не думая, наливает подросшему ребёнку. «Не думая, в тумане» – зависимость управляет человеком. Она словно живёт где-то в отдельной норке в мозгу, выползает оттуда периодически и за человека говорит, за человека делает. Зависимость выключает в нас человека разумного, стирает нашу личность, подменяя понятия. Действие её очень похоже на компьютерный вирус – в нас пробрались, нужно чиститься, только, в отличие от компьютера, наша индивидуальность требует создавать свой собственный антивирус. Пока мы на жёлтой стороне, мы адепты жёлтой стороны и служим ей против своей воли. Так что ожидания поддержки от курящих – моя пустая фантазия.
А некурящие, они почему не принимают? А собственно, они почему должны принимать? Радоваться им за меня к чему? Для них ведь некурение – это не подвиг вовсе, это всего лишь вариант нормы. Им странно, как я эту гадость раньше курила, в лёгкие себе запускала и ещё и окружающих окуривала. Это у меня раньше мозг набекрень был, а теперь он на место встал (если он уже встал, конечно).
Представьте себе, каким видит курильщика некурящий:
странный человек, который платит деньги за яд, зная, что это яд;
слабый человек, у которого есть зависимость, и он не может её победить;
человек без обоняния, потому что он не чувствует, как противно от него пахнет;
несчастный человек, потому что в и дождь, и в мороз, и в жару он идёт курить, не замечая погоды;
больной человек, потому что он кашляет больше остальных и болеет чаще;
глупый человек, потому что он ничего этого не замечает;
бесцеремонный человек, потому что отсутствие сигареты или зажигалки вынуждает его идти в люди с протянутой рукой, как назойливого нищего, унижаться и просить сигарету.
Кстати, последний пункт особенно пугает. Я вот сейчас понимаю, что голодный идёт по улице и терпит голод, и кусок хлеба не попросит. Но если тот же голодный курить хочет, то сигарету он будет «стрелять» – ради этой зависимости люди готовы побираться.
Периодически на своём пути некурящие встречают таких, как я, «бросателей»: мол, всё, ребята, я теперь с вами одной крови. А на поверку оказывается – пару дней продержится, да ещё во всех отделах при этом тумбочки со сладостями вычистит, герой самообладания! А потом говорит всем: «Вы не понимаете. Я на самом деле курить бросил и курю теперь только тогда, когда захочу. А когда не хочу – не курю». Все улыбаются в ответ ехидно и головами кивают, а зависимость от жёлтой стороны ликует и празднует свою победу – не смог, не убёг!
Им, некурящим, от того, что на их стороне народу прибавилось, ни горячо, ни холодно, разве что тема для обсуждения появилась, вот это плюс, несомненно. Пусть себе обсуждают. Поддержки от них я теперь не жду, и никто из них меня поддерживать не обязан. Есть у меня только два человечка, которые по-настоящему будут за меня в моей борьбе. Один из них – курящий, старший сын, который мне давно электронную сигарету дарил, пробовал меня наставить на путь истинный, потому что любит меня и хочет, чтобы я была с ними как можно дольше. Другой – принципиальный противник курения, младший сын, и он в меня так верит, что его веры мне не обмануть. Если есть хоть один человек на свете, кому ты по-настоящему дорог, и он поддержит – это уже огромное счастье. А если вдруг нет такого человека, то и самому себя придётся на плечах вынести.
Борьба будет, точно, потому что сегодня, на второй день, чувствую я себя по-настоящему плохо. Говорят, первые несколько дней самые тяжёлые. Посмотрим.
Глава 6. Ломка
К вечеру совсем сдала. И без того нелёгкая роль студента-вечерника сегодня мне совсем не по силам, придётся прогулять рисование в институте. Раскисла, живот разболелся, ноги отекли, так что в сапоги не лезут – никогда подобного не было, обновка в ощущениях. Раз такое дело, дай, думаю, почту рабочую разберу. Открываю письмо и с удивлением наблюдаю, как буквы расползаются по белому полю, словно муравьишки. Что за напасть? Кто повредил почтовую программу? Второе письмо – снова муравейник. Тот самый случай, когда буквы все знакомы, а в слова их сложить не могу – не воспринимает мозг информацию. Туплю. Пытаюсь заставить себя сосредоточиться, и сразу свет становится таким ярким, будто хочет мне глаза выжечь. Ладно, сдаюсь – игра в выживание продолжается, и юный натуралист отправляется домой.
Взяла в охапку планшет с красками, упала в такси, вжалась в сиденье – места себе найти не могу. Мучаю спинку кресла, двигаюсь вперёд-назад – нет мне места, неудобно. Ноги как колоды, всё тело гудит, а в груди словно чёрная дыра – тяжёлая пустота. Вот так они, наверное, и устроены, эти черные дыры – больно, темно и пусто в них. И картинка в лобовом стекле неправильная, как в тоннеле: прямо если смотреть, всё яркое, чёткое, а на периферии расплывается, блики фонарей размазаны – скорость вижу. Хоть доставай из планшета краски и рисуй, так необычно пространство сейчас натянуто – нарочно не придумаешь. Лучше не буду смотреть, как на аттракционе – несёшься с закрытыми глазами, и не страшно тебе. В такси мне острые ощущения не нужны, мне домой нужно. Закрываю глаза и погружаюсь в себя. Так немножко легче.
Вспоминаю прошедший день. Какие же откровения! Представить себе не могла, что будет так! Заядлым курильщикам, которые бросают курить, хорошо бы больничный лист давать на недельку, отлежаться. Хотя нет, на людях легче, а то начну себя жалеть, бедненькую, в одиночестве, ещё хуже будет, а в делах офисных, которых не счесть, всё забудусь. Только бы читать снова научиться.
Ненавижу ключи, которые нужно искать в сумке. Ненавижу домофон, на котором нужно набирать цифры. Ненавижу соседей, которые, как назло, не идут никуда, и дверь подъезда мне не открывают. Надо выбирать из ненавистного. Выбрала цифры домофона.
– Кто там?
– Полудохлая некурящая женщина, мать ваша!
– Ну, заходи, коль не шутишь.
* * *
Ввалилась домой, как пьяный мужик в пятницу, споткнулась о порог, побурчала ругательства себе под нос. Дети суетились, болтали, делили что-то. В моей голове их перебранка зазвучала колоколами – рыкнула не по делу так, что стены дрогнули, даже разбираться не стала в сути. Замолчали, и тут в голове утихло и стало совестно. Извинилась, пожаловалась: плохо. Силуэт в зеркале подтвердил – плохо-преплохо. Пожалели, притихли, спрятались в свои гаджеты и больше в тот день носу не показывали. Видимо, отражение и впрямь было таким, что от него хотелось спрятаться.
Ползала по квартире, как карга: болят суставы, пальцы странно скрючивает, как у Бабы-яги. Так вот вы какие, руки-крюки! Даже телефон удержать не могу, роняю его, раздражаюсь. А вот ложку и вилку очень хорошо могу удержать – как влитые в руке сидят! Тошнота такая интересная – обычно, когда тошнит, есть не хочется, и мне сейчас тоже не хочется, пока не начинаю, а когда начинаю, то не остановить, ем и ем, как троглодит3
Холодильник этому очень поспособствовал – во-первых, в нем холодно, и стоять перед открытой дверцей оказалось сегодня не в меру приятно. Во-вторых, в понедельник он ещё ломится от продуктов, это к пятнице в нём мышь повесится, а пока есть из чего выбирать, но я не выбирала особо – натащила на стол всего, что приглянулось, и съела. Налопалась так, что дышать трудно, от пуза, которого пока нет.
Говорила мне мама в детстве: «Когда в голове непорядок, поешь, дочь, на желудок и оттянет». Не тот случай – теперь в желудке гнёт, и на душе от этого не полегчало, я «на минусе», а еще и боль – ломает, крутит суставы, как спать теперь? Но кто-то добрый по поводу сна за меня уже позаботился. С сытостью вместе слабость подкралась такая, что коленки подкосились, и упала в кровать. Не уснула, забылась, чтобы ночью снова вставать и бродить, обливаясь холодным потом, и падать через несколько минут без сил. Свинцовая тяжесть, ощущение, что вешу я полтонны, не меньше, тревожусь, отключаясь, как бы диван под таким весом не провалился.
Быть во сне получается ещё хуже, чем наяву. Там курилка, такая, как раньше в аэропортах наших была, – аквариум стеклянный, без вентиляции, где топор висит. В ней и курить не нужно – пару раз вдохнуть, и довольно, и вкуса, и никотина хватит на неделю вперёд. Но всё равно достаёшь сигарету и прикуриваешь её упрямо, потому что нужен ещё и свой собственный дым, чтобы в самые лёгкие, концентрированно, а не чей-то там, непонятно какой, чужой, разряженный.
Глаза режет, прикрываю их. Кто-то справа от меня шевелится, не вижу в дыму, кто это. Большой. Руку протягиваю – шерсть, жёсткая, маслянистая. Страшно и стыдно от того, что снова закурила, ведь не должна была, и от того, что кому-то чужому в шерсть забралась, тоже стыдно. Отдёргиваю руку, краснею, надеюсь, что в дыму меня никто не увидит, а тот, кто справа, мне говорит:
– Ты забудь, как не было. Тебе очень долго лететь теперь. Выйдешь отсюда, и всё закончится.
– Я не лечу, я остаюсь, – возражаю я.
– Здесь те, кто не летит, не бывают. Это же граница, чтобы сюда попасть, надо откуда-то уйти, а куда-то ещё не прийти. Здесь точно не останешься. Здесь не место, чтобы быть, здесь место, чтобы побыть.
В стекло с силой ударяется кто-то снаружи, так что лавка дощатая подо мной дрожит и стёкла дребезжат. Силуэт чего-то огромного, тёмного, как тряпка, размазывает налёт никотина на стёклах бурыми разводами. Я пугаюсь, вцепляюсь крепко в своего соседа, прячусь за него.
– Не бойся. Они там, а ты здесь. Будешь правильно себя вести, не утащат тебя обратно, – ворчит он и прячет меня за своей спиной. Тот, кто за стеклом, не заметив меня, уходит, оставив на стекле жёлтые следы своих лап.
– Правильно – это как? Научи меня! – умоляю я.
– Прячься – так правильно.
– А ты зачем здесь? Куда летишь?
– Какой глупый вопрос – я здесь всегда.
– А как же? Ты сказал, что здесь не место, чтобы быть, а сам? – удивляюсь я.
– Я не ты, я – другое дело, я даже не прячусь. Мне, думаешь, радостно с вами здесь нянчиться век напролёт?
– Так уйди, весь же пропитался, воняешь уже, волосы пропахли. Иди подыши, помойся, – говорю куда-то в сторону, не различая силуэта.
– Я тебя не буду слушать. У меня не волосы, у меня – шерсть. Вещи нужно называть своими именами. И ты сама глупая и слабая, не можешь ничего, а меня зачем зовёшь? – голоса нет, и его нет, только я знаю, что он это говорит.
– А ты меня зачем гонишь? Ты же меня только что хвалил, говорил, что всё закончится! – злюсь я, толкаю его, проваливаюсь в пустоту, в дым, не в силах его коснуться.
– Вот ещё, буду я тебя хвалить! Оставайся или уходи, мне всё равно. Я здесь есть всегда, а ты только побыть. Мне на тебя наплевать.
– Мне больно, плохо, мне лететь долго, а такие, как ты, меня не любят. Никто меня не любит. – Я рыдаю во сне, просыпаюсь в очередной раз и сразу нюхаю свои руки, уж не ходила ли я курить в беспамятстве, как сомнамбула? Нет, это был только сон, дурной сон – руки чисты, как и совесть. Рыдаю наяву, мокрая как мышь. Только бы с ума не сойти…
* * *
На часах почти полдень. Проспала всё, что можно и нельзя. Когда-то давно у меня был грипп с высоченной температурой, тогда так просыпалась, не понимая ни дня, ни ночи, ни верха, ни низа. Сейчас даже хуже. Телефон не услышала, на звонки не ответила, встречи сорвала, нужно срочно звонить в офис. Телефон выскальзывает из рук, летит на пол, больно, сводит пальцы. Пальцы, слушайтесь, пожалуйста! Да что же это такое, за что такое наказание, не должно быть ломки при отказе от никотина, и я ещё упрямо в это верю!
Складываюсь в половину йоговской позы прямо на кровати. Тело поёт как натянутая тетива, не хочет гнуться, расслабиться, сопротивляется, словно его всё свело, от головы до пяток. В ушах шумит, выдыхаю, пытаюсь прорваться сквозь этот шум и подумать хоть немножко.
Что со мной происходит?
Почему это со мной происходит?
Для чего это нужно?
Что с этим делать?
Ответы:
Меня явно ломает.
Потому что у меня стаж курильщика тридцать два года. В последние двенадцать лет не было ни дня без сигареты. Мой организм сильно зависим от никотина.
Нужно это мне самой. Очень нужно, потому что если я это сейчас пройду, меня переломает, я поставлю себе виртуальный памятник в своём внутреннем мире, который будет напоминать мне об ужасе этих дней. Значит, я больше не закурю никогда, ведь пройти через это и вернуться потом на жёлтую сторону будет полным идиотизмом.
Главное сейчас – не сдаваться, вставать и идти вперёд. Я – некурящий человек. Вариант с возвратом к курению не рассматривается. Где там мой утренний рок-н-ролл?
Подползаю к компьютеру, ищу про ломку – оказывается, бывает она у заядлых курильщиков, не одна я такая счастливая. Включаю музыку и поднимаю себя, как марионетку. Музыка не звучит, скрипит в моем больном мозгу, делаю тише, очень тихо, я же знаю всё наизусть, пусть внутри меня играет, по памяти. Только ритма немножко…
Прыгать невыносимо сложно, это не прыжки – жалкие отрывы от пола на пару миллиметров существа весом в полтонны. Ватное тело, ватные руки и ноги, но вата эта живая, болит, чтоб её. Гантели в пальцах не удержала, они потяжелее телефона будут. Сегодня не судьба, останутся лежать без движения, ждать моего возвращения в себя. Но двигаюсь, двигаюсь и понемногу оживаю. Это как с улыбкой в зеркале – говорят, что если тебе печально, нужно улыбаться себе в зеркале, мозг подумает, что тебе хорошо, и сделает тебе хорошо. Так и с движением – я двигаюсь, и тело моё думает, что я живая и здоровая, и впускает в мою мясную составляющую немножко жизни.
Наверное, вот так я буду чувствовать себя в глубокой старости, перед самой смертью, обмякну, без сил совсем. Хорошо бы тогда тоже станцевать, напрыгаться, а потом лечь и умереть с удовольствием. Пробую читать почту – буквы сложились в слова, а слова чёрным по белому говорят: нужно собираться и ехать в офис, меня люди ждут, я им нужна.
Великая сила у этого «я им нужна». Убеждаюсь и в болезни, и в ломке, и в хандре – можно тестом расползтись по дивану и пролежни себе належать. Вроде как всё ломит, крутит, болит, но стоит ребёнку маленькому в детской захныкать или в офисе нужна моя помощь – быстродействующий эликсир. Напяливаю костюм супергероя, и вперед!
Мимо холодильника не пройти. Добыла там палочки сельдерея, нарезала примерно в размер сигареты. Буду грызть раз в час, заменю себе волшебное прикосновение губами с сигаретки на «сельдерейку».
По дороге снова спотыкаюсь об обычные места курения, но сегодня они меня не останавливают, а раздражают. Ненавижу всю свою курящую жизнь, все жёлтые привычки эти и тех, кто выдумал сигареты эти. То, что со мной сейчас происходит, называется принуждение. Меня с неистовой силой пытаются склонить обратно на жёлтую сторону, мучают, на верёвке волокут, пытаясь сломать, вынуждая использовать всю волю, до капельки, чтоб её не осталось, и тогда я сдамся. Нет, со мной так не пройдёт, меня принуждение только раззадоривает бороться. Где это видано, чтобы я и сдавалась? Потерплю. Дальше будет лучше!
Глава 7. Люди в белых халатах
В офисе снова невыносимо светло, но теперь ещё и ненавистно. Кто так строит неправильно? Углы очень раздражают и пороги. Раньше они прятались от меня, были незаметными, а теперь повылезли отовсюду. Спотыкаюсь, ругаю себя волчьей сытью травяным мешком, бреду дальше, роняю телефон, поднимаю, ещё два шага – снова спотыкаюсь, бранюсь непристойно, ударяюсь об угол… Разломать бы лишнее, торчащее отовсюду, спилить углы, пороги эти ненужные сточить… Эх, молоток бы мне в руки, да сил нет и координации никакой, погибла она без никотина, новую придётся растить! Нужно заставить себя не спать в этом ярком свете, от которого хочется закрыть глаза, зажмуриться, а там уже и до сна, которого ночью не было, рукой подать. Состояние отсутствия себя в себе, вперемешку с всеобъемлющей ненавистью – прелесть что такое! Надо попробовать его в нечто рабочее превратить.
Двадцать палочек сельдерея были переработаны моим ротокомбайном в течение первого рабочего часа, пока разбирала почту. Есть хочется – есть нечего. В большом офисе с голоду умереть не дадут. Если не выходить, то пару месяцев протянуть можно будет, только на запасах из закромов и россыпей с чайных столов. И сегодня с миру по нитке – где печенье, где конфетку: набирается хороший сладкий запас для поддержки себя, если не никотином, так хоть сахаром. Много не наем, вот кончится этот ужас с ломкой, и сразу остановлюсь (наивная).