Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы

Старый Хат Вем подошел к разбойникам, удивленно разглядывавшим большие двери, и сказал:

– Это врата Дома Ктулху, а я его страж.

– В таком случае, – спросил стоявший поблизости Зар-тул, – есть ли у тебя ключ от этих врат? Я не знаю, как попасть внутрь.

– Да, ключ есть, но не такой, какой ты наверняка себе представляешь. Это ключ не из металла, но из слов…

– Колдовство? – невозмутимо спросил Зар-тул. Когда-то он уже слышал о подобного рода колдовстве. Он приставил острие меча к горлу старика, глядя, как поднимаются пушистые волоски на его лице и худой шее. – Тогда говори эти слова, и покончим с этим!

– Нет, я не могу произнести Слова. Я поклялся, что буду охранять эти врата и что Слова не произнесу ни я сам, ни кто-либо другой, кто мог бы по собственной глупости или безрассудству открыть Дом Ктулху. Можешь меня убить – даже этим мечом, который у моего горла, – но я не произнесу Слова…

– А я тебе говорю, что, в конце концов, произнесешь! – заявил Зар-тул ледяным, словно северная буря, голосом, после чего опустил меч и приказал двоим своим людям привязать старика к крепко вбитым в землю кольям. Они выполнили его приказ, и вскоре старик лежал распростертый на земле возле больших дверей Дома Ктулху.

Затем они разожгли костер из высохших веток и выброшенного на берег дерева; другие люди Зар-тула поймали несколько больших ночных птиц, не умевших летать, а третьи нашли источник с солоноватой водой и наполнили ею кожаные бурдюки. Вскоре безвкусное мясо уже жарилось на вертеле над огнем, а помещенные в тот же огонь острия мечей сначала раскалились докрасна, а потом побелели. Когда Зар-тул и его люди наелись досыта, Разбойник из Разбойников дал знак своим палачам взяться за дело. Когда-то он сам их обучал, так что теперь они отлично владели искусством применения клещей и раскаленного железа.

Но в этот момент произошло нечто неожиданное. Один из капитанов, по имени Куш-хад, тот самый, который первым заметил старого жреца в тени большого пьедестала и выволок его оттуда, со странным выражением лица смотрел на свои руки в свете костра и нервно тер их о край куртки. Внезапно он выругался, отскочил в сторону от остатков трапезы и начал в ужасе приплясывать, резко ударяя руками о лежащие вокруг поваленные камни.

Затем он вдруг замер и бросил короткий взгляд на свои обнаженные предплечья. В тот же миг он вытаращил глаза и дико заорал, словно его пронзили мечом, после чего бросился к костру и сунул руки по локоть в самую середину огня. Вскоре он выдернул руки из пламени, пошатываясь и со стоном призывая на помощь своих богов, а потом неверным шагом ушел в ночь, оставляя на земле кровавые следы.

Удивленный Зар-тул послал за ним одного из своих людей с факелом, но тот вскоре вернулся, побледнев, и сообщил, что безумец упал или прыгнул в глубокую расселину в скале. Но прежде чем это произошло, на лице его можно было разглядеть ползающий серый мох, а падая навстречу неминуемой смерти, он кричал: «Нечистый… нечистый… нечистый!»

Услышав это, все вспомнили предостережение старого жреца, когда Куш-хад вытаскивал его из укрытия, и то, как тот посмотрел на несчастного капитана, после чего перевели взгляд на распростертого на земле старика. Двое разбойников, которые его связывали, посмотрели друг на друга, вытаращив глаза, и, заметно побледнев, начали исподволь приглядываться к своим телам…

Зар-тул почувствовал, что разбойников охватывает страх, подобно могучему порыву восточного ветра над пустыней Шеб. Сплюнув, он поднял меч и крикнул:

– Эй, вы! Все вы трусы и верите в предрассудки, всякую чушь, которую рассказывают вам жены, и прочий бред. Чего тут бояться? Одного старика на одиноком черном острове посреди моря?

– Но я видел лицо Куш-хада… – начал тот, кто побежал за обезумевшим капитаном.

– Тебе лишь показалось, будто ты что-то видел, – прервал его Зар-тул. – Всего лишь мерцание твоего факела, и ничего больше. Куш-хад был сумасшедшим!

– Но…

– Куш-хад был сумасшедшим! – повторил Зар-тул, голос которого теперь стал ледяным. – Ты что, тоже тронулся умом? И для тебя тоже есть место на дне той расселины?

Но тот уже молча попятился, а Зар-тул позвал палачей и приказал им взяться за работу.

Шли часы…

Глит, старый Бог Луны, наверняка был слеп и глух, но, возможно, каким-то образом почувствовал душераздирающие вопли и запах горелой человеческой плоти, поднимавшийся над Арльехом, поскольку в ту ночь очень быстро скрылся за горизонтом.

Сейчас, однако, у искалеченного и наполовину обуглившегося человека, распростертого на земле перед дверями Дома Ктулху, уже не было сил кричать, а Зар-тул в отчаянии понял, что вскоре жрец испустит дух. Но, несмотря на это, Слова так и не были произнесены. Короля разбойников удивили упрямые заверения старика, что за дверями высокого менгира не схоронены никакие сокровища, но он приписывал их действию клятвы, которую Хат Вем наверняка принес, прежде чем стать жрецом.

Палачи не слишком хорошо справлялись со своей работой. Им вовсе не хотелось дотрагиваться до старика, и они лишь кололи его раскаленными остриями мечей; даже под страхом смерти они не отважились бы прикоснуться к его телу голыми руками или приблизиться к нему больше, чем требовалось. Двое разбойников, связывавших старика, лежали мертвые, убитые своими товарищами, которым они машинально протянули руку; тех же, в свою очередь, остальные избегали как огня, держась как можно дальше.

Когда на востоке забрезжил серый рассвет, Зар-тул потерял остатки терпения и с нескрываемой яростью метнулся к умирающему жрецу. Вытащив меч, он поднял его над головой… и тут Хат Вем заговорил.

– Подожди! – хрипло прошептал он. – Подожди. Я произнесу Слова.

– Что? – крикнул Зар-тул, опуская меч. – Ты откроешь двери?

– Да, – послышался слабый шепот, – я открою врата. Но сначала скажи: ты действительно разграбил Яхт-Хаал, Серебряный город? Ты действительно сжег его и замучил до смерти моего брата?

– Да, я это сделал, – холодно согласился Зар-тул.

– Тогда подойди ближе, – голос Хата Вема слабел с каждым мгновением. – Ближе, король разбойников, так, чтобы хорошо меня слышать в последний час моей жизни.

Искатель Сокровищ нетерпеливо приставил ухо к губам старика, присев рядом с ним, а Хат Вем приподнял голову и плюнул на Зар-тула!

Прежде чем Грабитель городов успел пошевелиться или стереть со лба слюну старика, Хат Вем произнес Слова. Он произнес их громко и отчетливо, с чуждой интонацией, только настоящий мастер сумел бы так повторить. И со стороны дверей Дома Ктулху тотчас же послышался громкий рокот.

Забыв на мгновение о нанесенном жрецом оскорблении, Зар-тул обернулся и увидел, как большие, покрытые зловещей резьбой двери задрожали, а затем отошли в стороны, и на их месте появилось большое черное отверстие. В свете зари орда разбойников бросилась вперед, чтобы собственными глазами увидеть скрывавшиеся в глубине сокровища. Зар-тул уже собирался войти в Дом Ктулху, когда умирающий жрец крикнул:

– Подожди! Есть еще слова, король разбойников!

– Еще слова? – Зар-тул обернулся, нахмурившись. Старый жрец, из которого быстро уходила жизнь, оскалился в странной усмешке при виде черных пятен, расползавшихся по лбу варвара.

– Да, еще слова. Послушай: давным-давно, когда мир был еще очень молод, до того как Арльех и Дом Ктулху впервые погрузились в море, мудрые Старшие Боги сотворили руну, с помощью силы которой, если Дом Ктулху когда-нибудь всплывет на поверхность и какой-нибудь глупец осмелится его открыть, он может вновь затонуть вместе со всем островом. И сейчас я произнесу именно эти слова!

Король разбойников быстро подскочил к нему, подняв меч, но прежде чем клинок опустился, Хат Вем громко произнес эти странные и страшные слова. И весь остров затрясся до основания. Охваченный неописуемым гневом, Зар-тул ударил мечом, отрубив старику голову, которая покатилась по черной земле; она все еще катилась, когда остров содрогнулся снова, послышался глухой грохот, и земля начала трескаться.

А со стороны открытых дверей Дома Ктулху, к которым бросилась толпа жадных до богатств грабителей, раздались громкие крики ужаса и боли, а затем донесся отвратительный смрад. Теперь Зар-тул понял, что никаких сокровищ там нет.

Над островом начали быстро собираться черные тучи, и сверкнула ослепительная молния; ветер усилился настолько, что длинные черные волосы заслонили взгляд Зар-тула, когда он в ужасе скорчился перед открытыми дверями Дома Ктулху. Он широко раскрыл глаза, пытаясь вглядеться в смрадную черноту, но мгновение спустя выронил меч и громко вскрикнул; сам Разбойник из Разбойников вскрикнул от невообразимого страха!

Ибо в темном отверстии дверей появились двое его людей, напоминавших теперь скорее перепуганных щенков, чем грозных когда-то волков; крича и что-то бессвязно бормоча, они отчаянно пытались выбраться наружу… но тут же исчезли, схваченные и мгновенно раздавленные гигантскими щупальцами, которые, извиваясь, высунулись из черной бездны! Щупальца втянули тела несчастных в черную дыру, откуда вскоре послышались тошнотворные хлюпающие звуки; затем извивающиеся щупальца снова появились из мрака, а за ними показалось – лицо!

Зар-тул взглянул на огромную, опухшую морду Ктулху и снова вскрикнул, когда взгляд ужасающих глаз упал на его скорченную фигуру и они вспыхнули жутким огнем!

Король разбойников на мгновение окаменел от страха, но времени этого было достаточно, чтобы образ чудовища на пороге открытых дверей навсегда врезался в его память. Однако он все же нашел в себе силы повернуться и убежать. Мчась вслепую через черные холмы, он выскочил на берег и каким-то образом сумел добраться до корабля. Хотя он был один и все еще дрожал от ужаса, ему удалось оттолкнуться от берега. Перед его мысленным взором продолжал стоять жуткий образ Ктулху.

Из зеленоватой мясистой головы вырастали щупальца, словно смертоносные лепестки, окружающие чашечку чудовищной орхидеи; покрытое чешуей огромное бесформенное тело на коротких ногах с мощными когтями; длинные узкие крылья, совершенно нелепые, ибо казалось невозможным, чтобы какие-либо крылья могли поднять столь огромную тушу; и еще глаза! Никогда прежде Зар-тул не видел подобных глаз, излучавших столь сильное, почти осязаемое зло, как глаза Ктулху!

Но Ктулху еще не покончил с Зар-тулом, поскольку, когда король разбойников сражался как безумный с парусами своего корабля, чудовище преодолело невысокие холмы и добралось до самого берега. Увидев на фоне рассветного неба гору, которая на самом деле была стоявшим на берегу чудовищем, Зар-тул обезумел от страха. Он метался от борта к борту, бормоча какие-то жалобные молитвы, и едва не свалился в море. Да, даже Зар-тул, с губ которого никогда прежде не срывалось никаких молитв, молился теперь неким добродетельным богам. И, похоже, боги эти, если они вообще существовали, его услышали.

С ревом и грохотом последовало последнее сотрясение земли, которое спасло ему жизнь, поскольку остров раскололся надвое; огромный Арльех распался на куски и затонул. С пронзительным воплем ярости и отчаяния, который Зар-тул слышал не только ушами, но и разумом, Ктулху вместе со всем островом и своим домом погрузился в пенящиеся волны океана.

Разразилась буря, столь страшная, что могла бы сопровождать конец света. Вокруг завывал ветер, и огромные как горы волны перекатывались через палубу корабля Зар-тула; два дня его швыряло по палубе серьезно поврежденного «Красного огня», прежде чем могучий шторм наконец стих.

В конце концов истощенного бывшего Разбойника из Разбойников нашли в море неподалеку от побережья Тим’хдры; затем его доставили в трюме корабля богатого купца в город Клюн, столицу Тим’хдры, и высадили там на набережной.

Его столкнули на берег длинными веслами, спотыкающегося, ослабевшего и вопящего от страха, ибо он смотрел в глаза Ктулху! Веслами воспользовались из-за его внешности, поскольку теперь Зар-тул в самом деле превратился в нечто такое, за что в менее терпимых частях этой древней страны могли бы сжечь живьем. Но жители Клюна были людьми миролюбивыми; его не сожгли, лишь опустили в корзине в глубокую яму, освещенную факелами, и кормили хлебом и водой, давая спокойно дожить до конца своих дней. А когда он немного поправился, к нему пришли ученые и врачи, чтобы поговорить о его странной болезни, вид которой вызывал у них немалую тревогу.

Я, Тех Атхт, был среди них, и таким образом узнал его историю. И я знаю, что она правдива, ибо в течение многих лет часто слышал об отвратительном Ктулху, который явился со звезд, когда мир еще пребывал в младенческом состоянии. Есть многие легенды, и по одной из них, когда придет время и звезды займут соответствующее положение, Ктулху снова появится из своего дома на Арльехе, а мир содрогнется при звуке его шагов и погрузится в безумие.

Я записал этот рассказ для тех, кто еще не родился, как предупреждение: оставьте это существо в покое, ибо тот, кто спит глубоким сном, вовсе не мертв, и, возможно, когда-нибудь подводные течения навсегда сотрут с затопленного Арльеха метку иного мира – свидетельство присутствия Ктулху, отвратительный сородич которого жил в жреце по имени Хат Вем и перенесся на нескольких людей Зар-тула. Но сам Ктулху все еще жив и ждет тех, кто его освободит. Я знаю, что это так. В снах… я сам слышу его зов!

А когда ночью приходят подобные сны, отравляя сладкие объятия Шуш, я с дрожью просыпаюсь и хожу по хрустальным полам моих комнат над заливом Клюн, пока Хтон не освободит солнце из сетей, чтобы оно снова могло взойти. Я до сих пор вижу Зар-тула таким, каким видел его в последний раз в его подземной темнице, в мерцающем свете факелов – колышущееся грибообразное существо, которое двигалось не по собственной воле, но управляемое поселившимся в его теле паразитом…