Подарок судьбы
– Я и есть миссис Карслейк.
Он покачал головой:
– Как-нибудь, когда я не буду таким усталым и голодным, расскажешь, как это произошло.
– Люди меняются, – сказала Сьюзен и, спохватившись, добавила: – Милорд. К тому же экономке не приходится отскабливать каминную решетку или печь пироги. Вы найдете все в полном порядке.
Она взяла фонарь и, освещая дорогу, повела его дальше.
– Все в порядке? Мне так не кажется.
Она резко обернулась, настороженная его тоном. Похоже, он все еще сердится на нее, несмотря на то что прошло столько лет. Ей стало страшно, она побледнела как полотно.
– Я, как и вы, устала, но если вы ожидали другого приема, милорд, следовало предупредить заранее о своем приезде. Пойдемте, я позабочусь о том, чтобы в вашем распоряжении было все, что требуется.
Она распахнула дверь, подумав, что надо было сказать по-другому. А вдруг он потребует, чтобы она легла с ним в постель? Ей не хотелось, чтобы все закончилось смертоубийством, здесь и без того бед хватает, но и ложиться с ним в постель она тоже не хотела. Только вот щемящая боль, зародившаяся где-то глубоко внутри, говорила о том, что она, возможно, обманывает себя.
– Даже если мне вздумается приехать без предупреждения, мой дом и мои слуги должны быть к этому готовы.
– Вы унаследовали титул два месяца назад, но до сегодняшнего дня не изволили здесь появиться. Неужели всем нам каждый день надо было находиться в полной готовности – так, на всякий случай?
– Да, поскольку я вам плачу.
Она вздернула подбородок:
– В таком случае предупредили бы, что намерены бросать деньги на ветер, и я каждый день готовила бы банкет!
Он прищурился: в комнате явно запахло грозой. Похолодев от страха, она развернулась и пошла дальше.
– Сюда, пожалуйста, милорд. Ужин на скорую руку вам приготовят немедленно, ванну – в течение часа. – Вы приехали один, милорд, или привезли с собой слуг?
– Разумеется, привез: камердинера, секретаря и двух лакеев.
Похоже, раз задает такие дурацкие вопросы, она все еще считает его Коном, обычным парнишкой, с которым встречалась на вересковой пустоши или на берегу моря, с которым лазала по окрестностям и говорила обо всем на свете. Они забирались в пещеры, шлепали босиком по лужам, а однажды отправились купаться почти без одежды, что и закончилось их грехопадением…
«Теперь он граф, – сказала она себе. – Не забывай об этом. А это его поместье, где ты всего лишь экономка».
– У вас два лакея? Это весьма кстати. Старый граф не любил, чтобы в доме была мужская прислуга, а я не успела никого нанять.
– Это не ливрейные лакеи. Считайте их грумами.
«Считайте»? Тогда кто же они: солдаты, шпионы? Ей хотелось незаметно ускользнуть, чтобы предупредить Дэвида, хотя это было бесполезно: сегодня уже ничего не сделаешь. Да и можно ли вообще что-нибудь сделать? Попытайся они причинить вред графу, неизбежно навлекли бы на себя гнев нации. К тому же ведь кто-нибудь мог столкнуть и его с утеса…
Сьюзен, не задумываясь, шагнула на узкую лестницу, которой пользовались слуги, но тут же вспомнила, что он идет следом и, возможно, сочтет ниже своего достоинства ходить по черной лестнице. Но, увы, уже ничего не изменишь. Она ощущала его присутствие за спиной, и это заставляло ее нервничать. По рукам пробегали мурашки. Сразу вспомнилось, как он уложил ее на лопатки и обезоружил, а ведь и ее Бог ни ростом, ни силой не обидел, да и в ловкости она не уступит мужчине. Возможно, так оно и есть, только вряд ли кто-то всерьез станет мериться с ней.
Как дочь прежнего капитана Дрейка и сестра нового, она была практически неприкасаемой персоной на этом участке побережья… до сегодняшнего дня.
Она открыла дверь в южный коридор, стены которого были окрашены под рустику, и он произнес у нее за спиной:
– Вижу, что милый старый дом не изменился.
– Нет, кое-какие изменения есть. Возможно, вы не заметили в темноте, но на водосточных трубах новые горгульи. Здесь появилась также камера пыток, – заметив его удивленный взгляд, она пояснила: – Нет, граф не употреблял ее по назначению, разве что иногда пугал кого-нибудь из гостей. Восковые фигуры для нее он заказывал у мадам Тюссо.
Она ожидала, что он возмутится, прикажет немедленно разрушить эту камеру, но он просто напомнил:
– Итак, ужин и ванну, миссис Карслейк.
Она повернулась, задетая его холодностью. Но чего она ожидала? Прошло столько времени! У него, наверное, было много женщин. Она была близка с двумя мужчинами, но ни один из них не изгнал воспоминаний о нем, пусть даже та их близость была неуклюжей и неумелой.
– Вы, наверное, не захотите пользоваться комнатами графа, милорд, но можете занять Китайские комнаты. Они поддерживались в хорошем состоянии, хотя матрасы могут оказаться влажными. Из-за того, что вы не сообщили о своем приезде заблаговременно, мы не смогли как следует подготовиться.
– Мне приходилось испытывать и большие неудобства, чем влажные матрасы. Почему ты думаешь, что я не захочу жить в комнатах графа?
– Поверь мне, Кон, не захочешь.
Она чуть не прикусила себе язык: какой Кон? Она что, возомнила себя равной ему? Но слово вылетело – не поймаешь.
Она взглянула на него. Он выглядел очень усталым, но, похоже, ее оговорка никак его не оскорбила.
Сьюзен словно только что заметила крутой изгиб его темных бровей над светлыми глазами, опушенными черными ресницами. Она всегда считала эти глаза таинственными и необыкновенными.
– Кто твой муж? – спросил вдруг Сомерфорд.
Она озадаченно взглянула на него и медленно произнесла:
– Но я не замужем.
– Тогда почему ты миссис Карслейк?
Глупо, но она почувствовала, что краснеет, как будто ее уличили во лжи.
– Просто удобно, когда к экономке обращаются так: это придает солидности.
– Ага, понятно. Но как произошло твое перевоплощение в домашнюю прислугу?
Она попыталась уйти от ответа:
– Мне казалось, что вы голодны, милорд?
– Не смертельно. Так как же это произошло?
– Когда умер старый граф, миссис Лейн решила уйти на покой. Никто из местных не пожелал браться за эту работу, поэтому я предложила свои услуги на некоторое время. Не судите по сегодняшнему вечеру, милорд, у меня хорошая подготовка в области ведения домашнего хозяйства.
– А твой брат Дэвид? Он, наверное, теперь мой дворецкий?
– Как, вы не знаете, что он ваш управляющий?
– Очевидно, Суон забыл поставить меня в известность. Ведите меня в Китайские комнаты, миссис Карслейк. Насколько я помню, они варварски великолепны, но я постараюсь привыкнуть.
Китайские комнаты располагались в дальнем конце дома, построенного, подобно крепости, вокруг просторного двора, и путь туда был неблизкий.
Даже в солнечные дни здесь было мрачно, а сейчас, за полночь, коридор, отделка стен и пола которого создавала иллюзию необработанного камня, и вовсе выглядел как пещера, тем более что по стенам было развешено старинное оружие, причем не только декоративное. Кон мог запросто схватить меч или топорик и расчленить ее на части. Она знала, что этого не произойдет, но нервы у нее были напряжены.
– Старина Йорик все еще здесь, – заметил Сомерфорд, когда они свернули в коридор, в углу которого висел закованный в цепи скелет.
Он прикоснулся к цепям, и вся конструкция затряслась, загремела. Сьюзен и сама была иногда не прочь потешиться этой детской забавой, но сейчас от стука костей за спиной все в ней похолодело. Ну и ну! Она-то думала, что уже привыкла к этому месту, но сегодня оно снова вселило в нее ужас как явное свидетельство безумия Уайвернов. Слава богу, Кон происходит от другой ветви их генеалогического древа.
Наконец их бесконечный путь закончился, и она с облегчением распахнула двери в Китайские комнаты. В свете лампы золотые драконы, обнажив в улыбке клыки, злобно ухмылялись с ярко-красных стен, обрамленных черным лакированным деревом.
– Господь всемогущий! – хохотнув, воскликнул Кон. – Когда-то мне очень хотелось поселиться именно в этих комнатах. Очевидно, надо осторожнее относиться к своим желаниям.
Он сбросил свой плащ на спинку кресла и остался в костюме коричневато-желтых тонов.
– При этих апартаментах есть комната для прислуги?
– Здесь есть гардеробная, в которой имеется постель для камердинера.
– Дальше по коридору находятся Скандинавские комнаты, не так ли? Я помню, что мы с Фредом жили именно в них.
Воспоминания сверкнули, как падающая звезда, но она постаралась не обращать на это внимания.
– Да.
– Поместите там моего секретаря. Его зовут Рейском де Вер, и он большой шельмец. Моего слугу зовут Диего Сармиенто. Он отлично говорит по-английски, но предпочитает испанский, чтобы жаловаться на жизнь или соблазнять женщин. Еще двое слуг, Пирс и Уайт, остались в конюшне, в деревне. На конюшне почему-то удивительно мало лошадей.
Сьюзен предпочла проигнорировать это замечание, ведь он наверняка понял, что лошади из замка сегодняшней ночью были позаимствованы контрабандистами, как и большинство других лошадей на побережье. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что многие годы держали десятки лошадей, хотя старый граф никогда не покидал пределов дома? Фритрейдерам Драконовой бухты будет крайне тяжело, если они не смогут больше пользоваться превосходными выносливыми лошадьми графа.
Ей показалось, что он вздохнул.
– Зажгите свечу и отправляйтесь по своим хозяйственным делам, миссис Карслейк. На ужин мне подойдет что угодно, но ванна должна быть готова в течение часа, как вы и обещали.
Сьюзен почему-то не хотелось уходить, и она лихорадочно подыскивала слова, которые могли бы послужить мостиком через разъединявшую их пропасть. Да и существуют ли такие слова?
Наверное, нет. Она зажгла свечу возле его постели и ушла, плотно закрыв дверь и оставив всех драконов внутри.
Глава 3
Прошло одиннадцать лет с тех пор, как фигура Сьюзен возникла перед ним на вересковой пустоши и он узнал ее. Это вроде бы не должно было произвести на него особого впечатления: у него были и другие женщины. Но их образы исчезли из памяти, как призраки, тогда как Сьюзен всегда жила в его воспоминаниях. Видимо, то, что его отвергли самым жестоким, самым безжалостным образом, стало чем-то вроде клейма. Вероятно, ему никогда от него не избавиться, как от татуировки. Он рассеянно потер правую сторону груди, где была еще одна несмываемая отметина.
Кон прошелся по комнате, бесцельно открывая пустые ящики. И повсюду, куда ни глянь, ухмылялись драконы. Сердито взглянув на одного из них, он оскалился ему в ответ.
Черт бы побрал сумасшедшего графа Уайверна! Черт бы побрал всех этих родственничков, особенно последнего, за то, что слишком рано умер! Если бы этого не случилось, жил бы он сейчас в тишине и покое своего дома в Суссексе.
Шторы и балдахин из великолепного черного шелка над кроватью черного дерева тоже украшали драконы, остальная мебель также была сделана из черного лакированного дерева. Пол в комнате покрывал толстый шелковый ковер более светлых тонов, но и в его рисунке присутствовали изображения извивающихся драконов. Ему не хотелось ступать на это чудо в сапогах, но без помощи слуги он не мог их снять.
Армейские сапоги куда практичнее, но Кон решил, что титул графа обязывает его одеваться соответственно положению. Это кончилось тем, что он приобрел слишком узкие сапоги, которые невозможно снять без посторонней помощи.
Он подошел к окну и выглянул во внутренний садик. Две лампы отбрасывали тусклые круги света на дорожки и нижние ветви деревьев. Насколько он помнил, это было самое уютное местечко посреди двора этого своеобразного дома.
Юноше, каким он был одиннадцать лет назад, замок казался местом, где его только и ждут приключения, а сумасшедший граф – просто забавным. Теперь он в этом не был уверен. Кон покачал головой, вспомнив камеру пыток. Девонширские Сомерфорды все были сумасшедшими, начиная с первого графа, который утверждал, что убил здесь дракона, и любил, чтобы его так и называли – убийца Дракона.
Ходили слухи, что Сомерфорды занимались черной магией. Что ж, они, несомненно, были сказочно богаты и имели возможность потворствовать своим безумным причудам. Тем более досадно, что теперь их казна почти опустела.
Интересно, чем так привлекали эти апартаменты графа? Ему захотелось пойти туда и посмотреть. В мужчине всегда сохраняется нечто мальчишеское. Он и сейчас с радостью поддался бы детскому любопытству.
Жизнь сыграла с ним жестокую шутку. Его отрочество кончилось, когда его безжалостно уничтожила Сьюзен Карслейк, и он самостоятельно принял решение пойти служить в армию. Нельзя сказать, что он сожалел об этом. Как младшему сыну, ему все равно пришлось бы выбирать себе занятие, но ни морской флот, ни церковь его не привлекали. В то время требовались добровольцы, чтобы воевать с Наполеоном, и он решил стать одним из них.
Кон прослужил восемь лет и очень гордился, что выполнил свой долг, но все-таки был рад, когда Наполеон отрекся от престола и война закончилась. К тому же он нужен был дома, потому что умер его отец, а потом в результате несчастного случая утонул его брат Фред. Он стал лордом Эмли и, хотя горевал по отцу и брату, понимал, как сильно ему повезло, что он выжил на войне и стал владельцем прекрасного суссекского дома.
Те золотые денечки закончились год назад, когда Наполеон бежал с Эльбы, чтобы снова захватить власть и вернуть себе корону. Победоносная, закаленная в боях армия Веллингтона была к тому времени распущена по домам, но любой опытный офицер считал своим долгом вернуться для решающей битвы – битвы при Ватерлоо, как потом стали ее называть.
Как он и предполагал, это была кровавая бойня. Ему казалось, что за несколько месяцев мирной, счастливой жизни в Англии он утратил черствость, которая необходима солдату, чтобы убивать и убивать, шагать по колено в грязи и крови, карабкаться по трупам (в том числе по трупам друзей), продвигаясь к единственной цели – победе.
Нет, он не утратил эту способность, просто разучился праздновать победу и где-то в этой грязи и крови потерял себя.
Жизнь до армии казалась ему теперь мифом. Возможно, он даже никогда не был счастливым ребенком в Хок-ин-зе-Вэйле, любознательным учеником в Харроу, наивным юношей на скалистом побережье в Девоне, неопытным пылким любовником…
Он тряхнул головой, чтобы прогнать эти мысли, и, оглядевшись, увидел свое отражение в зеркале. На него смотрел суровый неулыбчивый мужчина, каким его сделала война и приобретенная способность убивать, а также постоянное присутствие рядом с ним безжалостной смерти.
У него по-прежнему была цель, вернее долг. И частью этого долга было графство Уайверн и этот дом. Он и без того слишком долго откладывал свой приезд сюда, чтобы убедиться, что унаследованной им собственностью хорошо управляют и что о его людях здесь заботятся.
Было бы неплохо также вникнуть в финансовые вопросы, связанные с хозяйством, узнать, нельзя ли из доходов выкроить средства на содержание замка и поместья, с тем чтобы не выкачивать деньги из Сомерфорд-корта.
Он знал, что может встретить здесь Сьюзен Карслейк, но не ожидал, что столкнется с ней так быстро и буквально нос к носу. И что теперь? Он отлично сознавал свою не поддающуюся разумному объяснению реакцию, ведь он уже не мальчик.
Важно узнать, что она затеяла на сей раз. Зачем она здесь и почему строит из себя экономку? Ее причастность к контрабанде его нисколько не удивила, потому что это было у нее в крови, но видеть ее в роли экономки было так же нелепо, как использовать чистокровную верховую лошадь для откачки воды из шахты.
Нет, она что-то затеяла.
Он вдруг замер. Неужели она так глупа, что опять попытается обольстить его, чтобы стать графиней? Он хохотнул. Чтобы внушить себе, что такое возможно, надо быть сумасшедшей вроде графа. И все же… И все же его реакция на нее говорила о том, что стоит утратить бдительность, нельзя будет исключить и такую возможность. Она тоже уже не девочка-подросток, какой он ее помнил, а взрослая опытная женщина и невероятно привлекательная. Ни грубая мужская одежда, ни вымазанное сажей лицо не могли скрыть тонкие черты и прекрасные светло-карие глаза. Высокая, гибкая, она наверняка по-прежнему может взбираться на скалы, словно горная козочка, и плавать, как рыба.
Он сделал глубокий вдох и расправил плечи. Ему не раз приходилось встречаться лицом к лицу с противником, и он выжил, а значит, может встретиться со Сьюзен Карслейк и выстоять.
* * *Сьюзен торопливо шла по коридору, обдумывая на ходу, каких слуг можно освободить от приема груза в подвалах, чтобы приготовили ужин и ванну для Кона. Нет, для графа. Ей надо научиться думать о нем как о графе и помнить, что он больше не тот милый юноша, каким был когда-то, и что теперь от него зависит, появятся ли у жителей округи средства к существованию.
Кон, Кон… Интересно, что он подумал о ней? А что мог подумать после того, что она натворила много лет назад? Теперь она его прислуга, и все. Хозяин пожелал ужин и ванну.
Сьюзен торопливо сбежала вниз по широкой лестнице, промчалась по главному холлу и исчезла из виду так стремительно, что чуть не уронила лампу.
Внизу ждали двое мужчин, и она появилась перед ними в мужской одежде, с лицом, вымазанным сажей. О чем она только думает? Ведь это все равно что объявить всем и каждому, что она сама лично участвует в рейде контрабандистов.
К чему задавать себе такие вопросы? Она отлично знала, о чем думает, только сделать с этим ничего не могла.
На мгновение она прислонилась спиной к стене, чтобы взять себя в руки и оценить ситуацию.
Итак, Кон здесь. Естественно, к ней он теперь ничего, кроме злости, не испытывает. Если каждый из них будет заниматься своим делом, им почти не придется встречаться друг с другом. Они теперь взрослые люди, и пылкая юношеская любовь осталась в далеком прошлом. Он стал другим, и она тоже. В глубине души она не верила этому, хотя должна была. Это горькая правда.
По черной лестнице она поднялась на кухню, но застала там только Мэйси.
– Я все сделала правильно, мэм? Больная спина не позволила мне быстро подняться наверх.
– Ты все сделала как надо, Мэйси, не тревожься. Все в порядке. Это всего лишь явился наконец новый граф.
– Но у него такой вид, что я даже испугалась, мэм.
– Он просто устал с дороги. Он требует ужин и ванну, так что разожги поскорее очаг и поставь греться воду, а я пришлю сюда Эллен и Джейн. И приготовь чай.
Чай? Сьюзен чуть не расхохоталась. А вдруг Кон пожелает узнать, откуда у них этот чай? Большинство населения Англии потребляло контрабандные товары, если могло их заполучить, но всегда находились такие, кто принципиально выступал против контрабанды.
Возможно, Кон не станет нарушать традицию прошлых поколений и заключит с бандой из Драконовой бухты джентльменское соглашение, хотя, судя по всему, это маловероятно. Он служил в армии, привык исполнять приказы и соблюдать законы. Едва ли теперь занятие контрабандой покажется ему романтичным.
Если он пожелает, она будет покупать все продукты у легальных торговцев, то есть в десять раз дороже, и станет посмешищем для всего южного побережья, где большинству населения такие цены не по карману. Почему бы правительству не взяться за ум и не понять, что если снизить пошлины, то в результате уплаты налогов можно гораздо быстрее пополнить государственную казну? Конечно, это положило бы конец контрабандистским рейдам, а это повлекло бы за собой обнищание населения. Это был тупик, выхода из которого она не видела.
Мэйси разожгла очаг и, подбросив угля, поставила на огонь огромный чайник с водой.
– Приготовь его светлости какой-нибудь суп на скорую руку, – велела ей Сьюзен, уже взяв себя в руки.
Что делать дальше? Спуститься вниз за Эллен и Джейн или переодеться? Что, если Кону вздумается прийти за ней сюда? Ей хотелось предстать перед ним облаченной в строгую униформу экономки.
Она помчалась в комнаты, которые занимала предыдущая экономка и где Сьюзен не стала ничего менять, добавив всего несколько рисунков с изображением насекомых и книги. Ей очень нравилась ее спальня и крошечная гостиная – это было единственное место, где она могла уединиться.
Она воспитывалась в поместье Карслейков в любви и заботе, но, поскольку дом был тесноват и не у каждого члена семьи имелась собственная комната, много времени проводила вне дома. Так они и повстречались с Коном, а потом…
Взглянув в зеркало, она увидела свое бледное лицо, перепачканное сажей, и волосы, стянутые на затылке, и пришла в ужас. Нет, не в таком виде мечтала она снова встретиться с Коном… нет, с графом! С графом Уайверном, который теперь не имеет к ней никакого отношения.
Сьюзен сняла сюртук, а потом и остальную одежду, смыла с лица сажу, надела свежую сорочку, легкий корсет и одно из своих простеньких серых платьиц, поверх которого приколола туго накрахмаленный белый фартук.
Не так, конечно, ей сейчас хотелось выглядеть, но это все же было лучше, чем раньше: такая одежда защищала, как боевые доспехи.
Собрав в узел каштановые волосы, Сьюзен заколола его шпильками и надела чепец, превратившись в чопорную старую деву, а чтобы придать дополнительную прочность своим доспехам, накинула на плечи кружевную косынку.
Где-то внутри, словно тревожный набат, звучало предупреждение: «Беги, пока не поздно, тебе не надо с ним видеться!» Но это шло вразрез с ее потребностями: ей очень хотелось и видеть, и слышать этого мужчину, в которого превратился тот юноша…
С трудом проглотив комок, подступивший к горлу, она храбро вышла из комнаты и опять направилась в кухню.
Из трех горшков на плите уже поднимался пар, а Мэйси тонко шинковала овощи. Сьюзен похвалила ее, взяла лампу и пошла к лестнице, что вела в холодные подвальные помещения замка.
Это была временная отсрочка: наверху ее по-прежнему ждала встреча с новым графом.
* * *«Интересно, – думал Кон, – сколько должен ждать граф в своих великолепных графских апартаментах, пока его обслужат?» Хотя сейчас он находился не в графских апартаментах – насколько помнил, эти помещения всегда назывались комнатами Уайверна, – а обслуживание здесь, по-видимому, осуществляется со скоростью улитки.
Постель манила его, как пение сирены: с раннего утра в седле, он очень торопился добраться в имение как можно скорее, чтобы еще скорее убежать.
Несмотря на чувство долга, он, возможно, не покинул бы сейчас Сомерфорд-корт, если бы в соседнее поместье не вернулся его старый друг, но вместо того, чтобы вскочить на коня и немедленно пересечь долину, чтобы впервые за год встретиться с Ваном, Кон затаился дома. Когда в Стойнингсе начались работы, указывавшие на то, что Ван, возможно, вернулся туда навсегда, у Кона внезапно возникло желание немедленно осмотреть свою собственность в Девоне, и он, даже никого не предупредив, отправился в имение.
Он провел ладонями по усталому лицу. Безумный поступок. Неужели он такой же чокнутый, как все девонские Сомерфорды?
Ван за последние годы потерял всех ближайших родственников, но, даже зная, что ему сейчас как никогда нужен друг, Кон сбежал, словно трус с поля боя. А все потому, что Ван, возможно, захотел бы ему помочь…
Проклятье! Кон захватил свечу и вышел в коридор. В какую сторону надо идти в этом дурацком доме? Насколько он помнил, здесь полным-полно лестниц: винтовые располагались по углам, прямая находилась в центре и спускалась в холл, а еще имелись узкие, так называемые черные, для прислуги.
Налево или направо? Пусть будет налево, коль уж он левша.
В замках винтовые лестницы обычно изгибались против часовой стрелки, чтобы у защитников была свободна правая рука, в которой держат меч, тогда как поднимавшимся снизу нападавшим будет мешать стена. В имении Уайвернов лестницы изгибались по часовой стрелке, потому что девонские Сомерфорды были все левши.
Не была ли эта их наследственная особенность зловещим предзнаменованием? Безумие ощущалось даже в самих стенах этого дома.
Кон пожалел, что взял с собой свечу, а не лампу или фонарь, чтобы оставить свободной левую руку, хотя никакого оружия при нем не было. Впрочем, самая большая опасность, которая могла ему угрожать, заключалась в том, что свечу могло задуть сквозняком и ему пришлось бы спускаться в кромешной тьме.
Добравшись наконец до огромного средневекового зала, Кон с облегчением остановился, чтобы привести дыхание в норму и успокоить бешено колотившееся сердце. Это помещение было тоже весьма своеобразным, как и все в этом замке. Стены здесь тоже украшало самое разное оружие. Сейчас в этом зале находились два относительно здравомыслящих человеческих существа.
– Смотрите-ка, человек! – воскликнул Рейском де Вер, с обманчивой томностью опускаясь на дубовую банкетку. Его красивое, с тонкими чертами лицо обрамляли золотистые локоны, мечтательные голубые глаза цинично и насмешливо взирали на окружающий мир.