Спойлер: мы будем вместе
– Этот спектакль не для тебя ставится, – при этом умудряюсь довольно жёстко огрызнуться.
А то подозрительно довольный у него вид. Впрочем, менее уверенным, увы, не становится. Тимур как будто кайфует даже когда я его нахер посылаю.
Может, сделать это поубедительнее? Долбануть по груди, например?
– Никто не будет против, если добавить огня, – его голос звучит чуть тише, почти мне в губы: ему достаточно лишь ещё совсем чуть-чуть наклониться…
– Я буду против, – почему-то хриплю, но всё-таки упираюсь ладонями ему в грудь.
Правда, те подрагивают слегка. А ещё впитывают в себя тепло его тела и немного неровное сердцебиение.
А ещё улавливаю запах то ли Тимура, то ли его одеколона. Что-то морское и кофейное одновременно. Теряюсь, на что смотреть. Взгляд сам собой падает на его губы, и я тут же отвожу его куда угодно ещё – да только всё равно передо мной этот наглый тип. И куда ни смотри – в глаза ему, куда-то на плечи или да хоть на щёки – всё равно это почему-то волнует почти до дрожи.
Не слишком и ощутимо пытаюсь его оттолкнуть. Неудивительно, что Тимур не реагирует, всё ещё чертовски близко, всё ещё обжигает взглядом, всё ещё дышит тяжелее, почти мне в губы.
– Ты пока не знаешь, от чего отказываешься, – заявляет чуть тише.
– С чего ты взял? Я уже целовалась, – реагирую прежде, чем мозг подсказывает, что самоуверенный Тимур мог иметь в виду именно себя, а не про поцелуи в целом говорить.
Вообще, почему меня так заводит его фразочка? Ну узнал про мою девственность, предложив на неё пари, так что теперь, спорить даже при малейшем намёке об отсутствии ещё какого-либо опыта? Тем более этот придурок явно говорил о другом. Только теперь это понимаю.
Впрочем, что бы он ни имел в виду изначально, с удовольствием цепляется за мои слова:
– Ну да-ну да, – скептически ухмыляется и качает головой. – Уверен, ты даже в теории не знаешь, как это делать.
– Знаю и очень даже на практике, – резко возражаю, стараясь говорить как можно убедительнее.
Понятия не имею, зачем мне это. Хочется стереть эту снисходительную усмешку на его лице.
Впрочем, она исчезает сама.
– Докажи, – призывно почти шепчет Тимур.
– Ты не возьмёшь меня на слабо, – доходит до меня. Нафига я вообще каждый раз ведусь на этого придурка? – Я сама выбираю с кем мне целоваться.
И вообще, пора бы уже посерьёзнее толкнуть, чтобы хоть чуть-чуть больше пространства мне дал, а не лишал мозгов этим своим напором, жаром и близостью. Ещё ни один парень меня так не зажимал – уверена, что всё моё замешательство именно из-за этого.
– Выбери меня. Тебе всё равно предстоит со мной целоваться, – продолжает убеждать придурок.
Зачем, кстати, ему эти почти уговоры? Разговаривает так мягко, уже почти ласково… Я думала, этот наглый тип привык сразу действовать.
От этой мысли я наверняка предательски краснею, потому что уже почти чувствую наше будущее соприкосновение губ. Будущее в рамках спектакля, конечно же.
– Тимур… – с выдохом срывается у меня.
Даже не знаю, как именно собираюсь достучаться до него, чтобы отвалил.
– Расслабься, опытная моя, – не оставляет он мне шансов собраться. – Позволь мне…
Дальше он не договаривает и ответа не ждёт – просто обхватывает ладонями моё лицо и прижимается губами к губам.
Поверить не могу, что это на самом деле происходит. Так и замираю глупо, непроизвольно глаза закрываю.
Первый порыв – оттолкнуть обнаглевшего Тимура. Но второй… Мне неожиданно хочется, во-первых, и вправду «порепетировать» таким образом, чтобы по-дурацки не смущаться в нужный момент. Во-вторых, как ни странно, скорее нежное шевеление его губ по моим довольно приятно. Ну и в-третьих… В-третьих этот наглый тип тот ещё гад, и не остановился бы от моего отпора. Я прям чувствую. А раз так, то пусть не думает, что мне есть до этого всего дело. Восприму как ничего такого.
Не самая простая задача, когда тело ощутимо слабеет, поддерживаемое больше его руками, чем само по себе. А ещё и его горячий язык слегка толкается между моих губ, явно прося впустить внутрь.
Сердце ускоряет темп, когда я поддаюсь безмолвному призыву. Пальцы сами собой сжимают стрёмную рубашку «Ромео», комкают довольно приятную ткань… Ещё и в голове проносится совершенно безумная и неправильная мысль о желании ощутить под рукой его кожу, без всяких тряпок.
И сама не понимаю, что теперь делаю и зачем. Я ведь не просто впускаю его язык, ещё и своим навстречу двигаю бездумно, то ли интуитивно, то ли ведомая действиями Тимура. Тимура! Этого придурка, который только и делает, что испытывает моё терпение.
Он ведь и сейчас это делает. Потому что как иначе объяснить то внезапную нежность, то напор какой-то безумный?
Как же всё это неуместно между нами, но в то же время чертовски горячо. Волнительно тоже, но это скорее приятными отголосками. Никогда не думала, что поцеловаться в первый раз смогу вот так легко и, что уж скрывать, с удовольствием. Была уверена, что получится неуклюже и со стыдом. Ничего подобного не чувствую…
Мы всё ближе, чуть не вжимаемся друг в друга и стену, чуть ли не лижемся языками, засасываемся. Его руки тоже не остаются на месте, то талию мне сжимают, то по телу всему скользят, блуждая везде, где только могут дотянуться.
В итоге останавливаются на попе, гладят её, сжимают и даже шлёпают легонько. Кажется, я аж прикусываю его губу от неожиданности. Но судя по довольному звуку, Тимуру это ничуть не в напряг, наоборот только. Чувствую, как он возбуждён. Не только по окутывающему нас жару, но и стояку, упирающемуся в меня.
Непроизвольно прерываю поцелуй. Только вот так в себя и не прихожу.
И не я одна.
– Маша… – моё имя с губ Тимура хриплым шёпотом звучит одновременно и как ругательство, и как восхищение. – Хочу тебя безумно, – кажется, совсем уж бездумно заявляет он и тянется ко мне снова.
Тут-то ко мне и возвращается разум. Резко уворачиваюсь, умудрившись выбраться из его объятий так быстро и ловко, что Тимур от неожиданности чуть в стенку не впечатывается, в которую меня зажимал.
Боже… И я ведь позволяла.
Нужно срочно осадить его любым способом. Сказать, что это так повелась на слабо всё-таки?
– Постельных сцен в спектакле нет, – вместо этого бросаю как можно более холодно.
Так себе задачка, ведь всё ещё горячо по всему телу. Но, кажется, я справляюсь. Тимур смотрит на меня растерянно. А потом и недовольно.
– Намекаешь, что всё это ради репетиции? – хмуро спрашивает, почти с наездом, будто я совсем недавно другое ему чуть ли не обещала, и теперь сдаю назад.
Хотя… В какой-то степени так оно и было. В поцелуе этом.
Но это я перед собой признаю, а перед ним не собираюсь.
– Прямо говорю, – заявляю враждебно, даже в глаза ему смотрю, взгляд выдерживаю.
Кажется, у меня всё это убедительно получается. Тимур если и не верит, что я вправду ради роли могу с кем угодно что угодно вытворять; то хотя бы понимает, что шансов у него ни на что больше нет.
Ухмыляется недобро.
– И что, были бы постельные сцены, трахнулась бы со мной прямо здесь? – голос звучит грубо, с насмешкой явной.
Сглатываю и невольно взгляд отвожу. Стараюсь не пропускать через себя его слова. Даже если так пытается задеть и отыгрывается, что отшила – наплевать, не поведусь и объяснять ничего не буду.
А думать про «трахнулась с ним» уж тем более…
– Ты этого уже никогда не узнаешь, – парирую уверенно, и направляюсь обратно к двери зала, в котором мы репетируем.
От Тимура прямо-таки волны досады исходят, чувствую это даже спиной, уходя от него. Он, кстати, следом идёт. И нам в одну и ту же сторону…
Стараюсь не увеличивать шаг и вообще не реагировать. Не так уж просто – кажется, недовольство Тимура отступает на задний план. Теперь я чувствую его взгляд на меня – изучающий, любопытный даже. Ухватываю это, мельком бросив на него свой, когда за ручку двери берусь.
– Поцелуев там много. А мы только один репетировали, – в этот же момент напоминает Тимур.
Вкрадчиво, с предвкушением наглым – даже с вызовом. Что-то его уверенность не так уж поблёкла. И ненадолго был выбит из колеи…
– Остальные на сцене будут. И более целомудренные, – как ни странно, сразу нахожусь с ответом. – Считай, отрепетировали их все, – и захожу в зал, не дожидаясь реакции.
Я ведь могу засчитать этот раунд себе? И рада бы, да только подозрительно довольный у Тимура вид. Будто он не только не внимает моим словам, но они ему даже в кайф. Как и моё сопротивление…
Глава 6. Тимур
Охренеть как горяча эта девчонка. И в поцелуе, и в перепалках, и даже во вредности этой своей. Уже кроет от одной только мысли о ней в постели.
А к этому мы в любом случае придём. Машка может до бесконечности сопротивляться, но уверен, такая мысль уже проскальзывала в её голове. Сделаю всё, чтобы и укрепилась.
К моменту нашего возвращения уже и хор отыграл, и Грегори с Самсоном. Ещё несколько сценок – и мой выход. А потом и Машин тоже… Вместе с ней будем.
Она пока упорно на меня не смотрит, слушает все замечания худрука другим ребятам, явно себе на заметку берёт. Интересно, откуда такой перфекционизм? Хочет быть актрисой? Ну, кстати, вполне может. Я ведь помню её в образе Джульетты…
И аж затапливает предвкушением, когда понимаю, что вот-вот, и те слова о любви она будет говорить, глядя на меня. Мне.
Хм, а ведь не только поцелуи заманчивы во всём этом спектакле…
Ладно, мне перед Бенволио душу изливать не так уж скоро, а Маше и того позже на сцену выходить. А потому подсаживаюсь к ней.
– Хочешь быть актрисой? – спрашиваю шёпотом. Собираюсь разговор завязать, только и всего.
Причём вполне безобидный.
Маша напрягается ощутимо, смотрит на меня слегка настороженно и внимательно при этом. Интересно, у неё тоже на губах до сих пор вкус моих? На моих она осталась, да. Нежная такая, как печенька вкусная.
– Не в качестве основной профессии, – неожиданно всё-таки отвечает девчонка, тоже шёпотом.
Воу, она всё-таки поддерживает разговор. И, кажется, я совсем уже торчу по Маше, потому что даже такой простой факт чуть не заставляет лыбиться по-дурацки. С трудом отгоняю от себя это состояние, как и мысли о том поцелуе.
Мы ведь впервые, можно сказать, говорим нормально.
– А основная тогда какая? – слегка удивлённо уточняю.
Маша ведь горит этим и очень старается. Оно чувствуется.
– Не знаю, – задумчиво пожимает плечами. – Может, режиссура. Меня тянет к театру, кино, но популярной актрисой быть не хочу. Если только иногда играть.
Ловлю себя на том, что мне интересно всё: и ход её мыслей, и то, как она к ним пришла, и в целом чем живёт, чувствует, стремится… Чуть ли не каждое слово через себя пропускаю.
– Почему?
– Потому что я не стремлюсь быть медийной, не хочу привлекать к себе всеобщее внимание и сплетни, – на этот раз Маша шепчет уверенно и сразу, явно точно зная ответ. – Ну и потом, когда ты актриса, не всегда можешь выбирать, с кем работать, а когда режиссёр, можешь, – ухмыляется нагло, хоть и отворачивается.
Думает, я не заметил? Камешки она в меня бросать начала. И вот вроде бы обидно должно быть, а наоборот, заводит этот очередной вызов.
– На меня намекаешь? – качаю головой, с притворным осуждением цокая языком.
Может, сделать оскорблённый вид? Хотя Машу вряд ли проняло бы, потому что она вообще не колеблясь заявляет:
– Прямо говорю.
Где-то я это уже слышал. Улыбка сама собой лезет на лицо; как будто это мне сейчас не заявили, что не выбрали бы в качестве партнёра на роль – а наоборот, погладили по головке…
Блять, избитый фразеологизм сам собой приобретает пошлый смысл – как и всё рядом с Машей. Чуть сильнее пододвигаюсь к ней, а рука сама собой тянется к нежной девичьей щеке. Девчонка вздрагивает, а я мягко порхаю пальцами по её коже и шепчу почти ласково:
– Какая вредина.
– Руку убрал, – рычит она, сразу подтверждая мои слова.
Не сдерживаю смешка. Вот откуда Машка такая взялась?
– Тащусь от тебя, – с удовольствием сообщаю, наслаждаясь всё более разгорающимся огнём в её глазах.
– То есть просто поговорить с тобой невозможно, да? – неожиданно осаживает меня почти разочарованным пустым голосом, одновременно убирая мою руку своей.
Аж застываю, так меня пришибает осознанием. Машка ведь не просто поддержала со мной диалог. Она, можно сказать, оценивала, насколько я безнадёжен и можно ли со мной на мировую. А я, походу, таки безнадёжен. Причём капитально. Накрывает рядом с ней.
Пора бы и в руки себя брать. Набрасываться на девчонку постоянно, причём во всех смыслах – не вариант. Так я многого не добьюсь.
А хочу я многое… Всё.
– Почему, можно, – миролюбиво подтверждаю, и даже руки теперь при себе держу. Всё равно мне скоро сладенькое достанется по сценарию. – Просто не удержался слегка, а так как раз поговорить и хотел.
Маша скептически хмыкает, но молчит. Судорожно ищу тему, которая могла бы зацепить девчонку снова.
Хм, ладно, пусть пока актёрство и будет. Жаль только знаниями тут не блесну, чтобы впечатлить. Слишком уж неинтересно мне это всегда было.
А потому просто продолжаю проявлять интерес к Маше:
– Как давно тебя зацепила вся эта тема?
Она бросает на меня недоверчивый взгляд, явно колеблясь, стоит ли со мной вообще говорить дальше. Не удивлюсь, если просто отвернётся молча. Пауза вроде бы небольшая, но такое ощущение, что уже долго тянется.
– Ты про театр? – всё-таки уточняет Маша осторожным шёпотом.
– Да.
Ей понадобилось время на ответ? Тема более личная, чем кажется? Просто уточняют, когда и так очевидно, обычно в таких случаях.
Удивлён, что я вообще об этом вспоминаю. В любом другом диалоге с любым другим человеком едва ли уловил бы заминку.
Но в случае с Машей уверен, что всё правильно понимаю. И это чувство только усиливается, когда она со вздохом отвечает:
– В детстве, наверное. Школьная постановка была. Папе понравилось.
Её слова звучат неохотно, напряжённо как-то. А про папу так вообще дрогнувшим шёпотом.
Даже странно, что со мной всё-таки поделились, видимо, личным. Хотя сами по себе факты не сказать, чтобы какие-то особенные были, но Машка явно их так воспринимает. А значит, за ними что-то ещё есть.
С одной стороны, наверное, лучше не лезть. С другой… Всё-таки хочется знать, что там такое. И не просто хочется, а как будто даже важно становится.
– Он хочет, чтобы ты была актрисой? – прощупываю почву.
Хотя первым порывом было уточнить, а жив ли вообще её отец. Неспокойно о нём Маша сказала.
Она невесело усмехается моему вопросу, а у меня опять появляется желание успокаивающе обнять её – как тогда, в коридоре. До того, как меня затопила потребность забрать у девчонки первый поцелуй.
Кстати, хочется услышать от неё подтверждение, что да, он был первым. А то слишком уж уверенно Маша держалась, совсем не так пугливо, когда только собирался поцеловать. С одной стороны, тот горячий отклик распалил сильнее, завёл до невозможности просто, но с другой…
Может, и не врала она об опыте.
– Хотел, – очень неожиданно отвечает Маша, и я даже не сразу улавливаю, что это об отце её и актёрстве. – Как сейчас, не знаю. Мы почти не видимся с тех пор, как они с мамой в разводе.
Звучит как вымученное признание. А потому отгоняю лишние мысли и настраиваюсь на чувства девчонки. Она ведь явно переживает это отдаление с отцом.
Не знаю, каково это, но как будто даже представляю себе отчётливо. На удивление остро проникаюсь.
– Сочувствую, – только и проговариваю со вздохом. Другие слова в голову не лезут. Не силён я в утешениях, даже когда полностью вовлечён в ситуацию. А с Машей это именно так. – У моих сплочённая семья. Но я живу отдельно, – просто добавляю, то ли чтобы тему перевести, то ли пытаясь как-то объяснить собственную немногословность.
Мысленно уже подбираю другую, куда более интересную ей тему, чем какие-либо рассказы обо мне. Но Маша неожиданно спрашивает:
– Почему?
Воу. Она просто вопрос задаёт, а я уже чуть ли не давлю улыбку, саму собой лезущую на лицо от такого, в общем-то, обыденного и ничего не значащего интереса ко мне. Тем более что, может, Маша вообще бездумно спросила. Почему меня так накрывает по фигне?
– Решил, что парню уже с восемнадцати неплохо бы стремиться к самостоятельности, – не упускаю возможность напомнить ей, что я не такой уж раздолбай, как она могла подумать.
Не знаю, вспоминается ли девчонке наш с Лизой разговор, к которому с удивлением прислушивалась. Но хочу, чтобы да. Может, ввернуть в диалог какой-нибудь из тех впечатливших Машу фактов?
– Снимаешь квартиру? – понимающе уточняет она.
– Да, пока снимаю, – не то чтобы делаю акцент на «пока», но, в конце концов, не зря же я уже три года потихоньку коплю и откладываю по мелочи каждый месяц? Хотя иногда и не по мелочи, как уж получается.
Маша только кивает и больше не проявляет интереса к моим делам, да и у меня почему-то не возникает желания дальше рисовать хороший портрет себя в её глазах. Вместо этого в башке мысли об её отце. Получается, девчонка так рвётся на сцену ради него? Думает стать актрисой, чтобы он ею гордился и уделял больше времени?
М-да, вот же ж человек-то какой. Я тут любой лишней минутке с Машей рад, а он как будто и не ценит. Ещё добиваться его внимания надо…
– Почему «Ромео и Джульетта»? – неожиданно для себя спрашиваю.
Вот уж этот вопрос не вертелся в башке, да и в целом и так понятно, девчонка объясняла – репетировала эту роль. Но кто его знает, может, для Маши это особенная пьеса. Тогда и мне, наверное, неплохо будет проникнуться. Пусть особенное у неё со мной ассоциируется, и только со мной.
– А почему ты так против был? – вопросом на вопрос выпаливает Маша.
И, кажется, вспоминает о нашем былом противостоянии – чуть хмурится, смотрит теперь отстранённо, настороженно.
– Чтобы тебя зацепить, – ухмыляюсь, не собираясь скрывать и без того очевидное.
– Сомнительный способ, – бурчит Маша, а взгляд её чуть ли не враждебным становится.
Ну ладно уж… А нормальные способы тогда какие? Свидание?
– Ты не занята после репетиции?
– Занята, – тут же отрезает она. – И вообще, я хочу следить за происходящим на сцене. И ты бы готовился, скоро твой выход.
Ну вот. Маша снова чужой становится. А ведь была же моей. Там, в коридоре, точно была…
*****
Я думал, что буду с трудом давить смех, выдавая пафосные речи на сцене, но неожиданно для себя на полном серьёзе и даже как-то грустно вешаю о любовных страданиях парню, который из себя Бенволио изображает. Особенно убедительно получается та часть, где меня терзает «нелюбовь ко мне возлюбленной». Наш главный показывает мне большой палец вверх, а мой взгляд сам собой на Машу переключается. Мне кажется, или ещё щёки слегка розовеют?
А значит, ход мыслей у моей Джульетты верный. Умница, на себя примеряет и видит прежде всего меня, а не Ромео.
Воодушевляюсь этому куда больше, чем какому бы то ни было подбадриванию ребят или одобрению главного. А потому уже начинаю с чувством рассказывать, как прекрасна моя возлюбленная. Опять бросаю взгляд на Машу, которая на этот раз усмехается и в листок свой сразу утыкается. Разве что не головой качает, будто я тут комедию ломаю, а не романтику придаю. Вот и как ей угодить-то, а?
Ладно, вроде бы хотя бы смущается, уже что-то. Тем более скоро и её выход. Посмотрим, как она будет себя вести, когда мы друг с другом объясняться будем. И целоваться…
Срочно прогоняю воспоминание о том, как мы делали это в коридоре. Ещё не хватало, чтобы у меня прям на сцене встал. В этих штанах такое не скроешь. Да и в любых сложновато, природа не обидела.
Что ж, отчасти меня спасает то, что пару раз спотыкаюсь о текст. Не так уж хорошо его читал – а потому не получается сразу вжиться, тем более что дальше слова о невинности идут. Выбивают слегка. Ведь это как уже выяснилось, тоже в точку. На этот раз на Машу не смотрю, а то и без того эта тема заводит, как и перспектива быть у неё первым.
Старательно давлю в себе эти мысли, но, к счастью, мои мучения скоро прекращаются: сцена заканчивается, дальше выход Париса и отца Джульетты. Недолгая, но передышка. А заодно и возможность побыть с Машей. Не то чтобы наедине, но как будто бы да. Причём это последняя такая возможность – потом подряд то мои сцены, то её, то наконец совместная.
Снова сажусь рядом:
– Ну как тебе?
Вредная девчонка хмыкает, отодвигается слегка. Но всё-таки удостаивает вскользь брошенным ответом, во время которого сосредоточенно листает свои бумаги:
– Хорошо сыграл.
Даже такой сдержанный комплимент – уже что-то от неё. Но я не ради похвалы к ней подошёл, а за подтверждением того, что видел, бросая на неё взгляды. Прекрасно Маша понимает, почему у меня всё получилось.
– Ну я не так уж играл, – вкрадчиво заявляю, чуть подавшись к ней. – Хотя другими бы словами сказал, конечно, – ухмыляюсь.
Вообще, Ромео слишком много ноет, как по мне. Ну да ладно, сделаю скидку на то время и тот факт, что его возлюбленная обет дала. А это охренеть как тяжело – хотеть девушку и не иметь возможности даже коснуться.
С некоторых пор это знаю. Хотя своеобразный кайф в этом тоже есть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги