Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир
При всем моем уважении к Уинни, этой, без преувеличения, великой фигуре, он не понимал, что Империя, строительству которой он посвятил жизнь, в той прежней форме стала нежизнеспособной и неэффективной. Как военному моряку, мне было больно видеть, как после прошлой Великой войны Британия, бывшая одной из победительниц, принуждена была не только отказаться от прежнего стандарта, иметь флот равный совокупному флоту двух следующих за ней держав, но и сократить флот имеющийся, не в силах его содержать – и причиной тому было, что огромные владения, над которыми никогда не заходит солнце, вместо наполнения казны, стали для нее обузой. Стало ясно, что бремя белого человека, вести отсталые народы к цивилизации и прогрессу, должно быть более мягким и гуманным, не плеть надсмотрщика над спинами рабов, а мудрый голос учителя внимающим ученикам. Путь уже был виден, и Индия могла бы уже идти к счастью и процветанию, слушая наши советы. Если бы не война.
Я не расист, но ненавижу японцев, наверное, больше, чем плантатор Саймон Легрю чернокожих! Они вторглись в пределы Империи, ничего не созидая, а лишь грабя и убивая. Они убили очень многих людей из ИНК, с которыми Британия достигла полного понимания. Следствием этого было, что индусский компонент населения был сильно ослаблен в сравнении с мусульманским, намного более организованным, монолитным, агрессивным и не склонным идти на компромисс! И если еще до войны с трудом можно было сдержать фанатиков мусульманской Лиги, готовых убивать индусов, то что творилось теперь, когда уроженцы западных доминионов Пакистан и Большой Пенджаб, герои антияпонской войны, вошли в Центральную Индию, где были и прояпонские настроения? Индусская община была большей численности, но расколота на несколько частей, питавших друг к другу также отнюдь не дружеские чувства. А если учесть, что подавляющую часть моих войск составляли поначалу солдаты-пенджабцы и пакистанцы, затем возрос процент и мобилизованных индусов, а собственно англичан, австралийцев и южноафриканцев было немного, и они были заняты на фронте, то легко понять, насколько ограничены были наши возможности силой предотвратить бойню! Что еще хуже, японское вторжение и временные трудности Британии весьма уронили в глазах индусов авторитет белого человека.
Одному господу известно, сколько усилий мне стоило сохранить хотя бы относительный порядок. Вместо единой Индии (ну может быть, в худшем случае разделения на два государства, индусское и мусульманское) образовалось целых шесть (официально это будет утверждено в 1946-м, но по факту раздел существовал уже годом раньше). Уже упомянутый мной Пакистан. Союзная с ним республика Большой Пенджаб (без выхода к морю). Федеративная республика Индия (большая часть центральных провинций). Конституционная монархия Хайдарабад (плато Декан, выход к морю южнее Гоа). Мадрасская Конфедерация, с большим процентом тамильского населения. Союз княжеств Восточной Индии – Бутан, Сикким, Ассам и прочие. Несмотря на все наши миротворческие усилия, границы между государствами в значительной степени определились случайно, силовым путем, пролилось много крови. И эти границы не везде можно было назвать справедливыми – нередко случалось, что народность, тяготеющая к одному государству, оказывалась реально под властью другого. Что имело самые тяжкие последствия в дальнейшем.
А пока война еще не была закончена. Наши храбрые солдаты шли вперед, на юг, по тем же джунглям, где в январе сорок второго наступала армия Ямаситы, впереди был Сингапур! В последующие годы наличие в Индии большого количества людей с боевым опытом, как и оружия на руках, окажет самое пагубное влияние на развитие событий. Но в те дни мы не думали об этом, мечтая о победе над общим врагом. Японцы оказывали ожесточенное сопротивление – хотя они, безусловно, уступали нам числом и боевой техникой, но умели приспосабливаться к местности гораздо лучше большинства наших индийских войск. Горные джунгли с ограниченным числом дорог сильно мешали использованию танков, обилие рек, текущих к побережью, задерживало наступление, мосты, как правило, были взорваны, а восстановленные даже в нашем тылу нередко взрывались повторно японскими диверсантами, нападавшими даже на войсковые колонны. Гораздо лучше показали себя «чиндиты», аналог знаменитого русского «осназа», слава которого докатилась даже до Индии, к сожалению, растяжение наших коммуникаций все больше заставляло нас применять этих бойцов, умеющих сражаться в лесу, для охраны штабов, складов, мостов и патрулирования дорог. Я рассказываю обо всем этом, чтобы вы поняли: освобождение Малайи вовсе не было легкой прогулкой, даже при нашем восьмикратном превосходстве в живой силе, двадцатикратном в танках и артиллерии и абсолютном – в авиации! Театр военных действий абсолютно не способствовал глубоким танковым прорывам в стиле Гудериана, нам оставалось лишь выдавливать японцев массой, заполняя всю территорию. Но мы неудержимо шли вперед!
И воистину, нет ничего более дорогого, чем «бескорыстная» помощь американцев! Их разрушительная бомбежка Сингапура (к сожалению, по нашей просьбе) привела к тому, что японцам, при сдаче нам крепости и военно-морской базы, практически не пришлось ничего взрывать, все и так было обращено в руины! В которых засели японцы, полные решимости обороняться до последнего патрона – слава господу, до необходимости штурма не дошло, самураи сдались сами, получив приказ из Токио. Осмотр показал, что Сингапур как полноценную базу флота можно будет использовать лишь после долгих и дорогостоящих восстановительных работ. Зато положительным результатом было то, что открывался морской путь через Малаккский пролив, на соединение с союзниками.
5 июля флот объединенных европейских наций, которому надлежало войти в Токийский залив, проследовал мимо Сингапура на север.
Моему назначению верховным главнокомандующим Объединенными вооруженными силами на Дальнем Востоке предшествовали долгие дебаты в Стокгольме. Казалось очевидным, что этот пост принадлежит генералу Макартуру, но эта кандидатура встретила полное неприятие СССР. И в то же время был уже не 1918 год, когда Россию можно было просто исключить из рассмотрения столь значимого вопроса, как Сиам или Китай. Больше того, в Организации Объединенных Наций, учрежденной взамен довоенной Лиги, именно русские, наравне с нами и американцами, имели решающий голос. Что даже послужило поводом для карикатур во французских газетах, разошедшихся после по всей свободной (не захваченной коммунистами) Европе – Сталин, Рузвельт и Джон Буль (наш новый премьер Эттли, сменивший скандалиста Уинни, еще не был легко узнаваем публикой) за закрытыми дверями делят глобус, а собравшаяся в зале толпа прочих делегатов ждет их решения.
Насколько мне известно, первым вопросом, вынесенным на голосование ООН (или все еще Стокгольмской мирной конферениции?), было – считать ли страны, бывшие членами Еврорейха – Францию, Бельгию, Данию, Норвегию и Голландию, – жертвами агрессии или виновными в ней? Если с последними двумя из перечисленных все было ясно, так как их законные монархи и правительства продолжали функционировать в эмиграции, пребывая в состоянии войны с Германией, а следовательно, никак не могли нести ответственность за преступления коллаборационистов, то по прочим развернулись ожесточенные дебаты. С прискорбием замечу, что если поначалу и правительство Эттли было полно решимости получить с французов полную компенсацию британских военных расходов (невероятно, но русские смотрели на это благосклонно), то затем под американским нажимом эта позиция была значительно смягчена – возмещение затрат Британии на собственно освобождение французской территории в 1944 году и право доступа на рынки перечисленных стран английского капитала и товаров, «столь же свободно, как и США», было недопустимо малым призом за почти пять лет войны! Теперь же вся британская надежда на возмещение убытков от этой проклятой войны (где это видано, чтобы Англия, воюя или даже не воюя сама, не получила в итоге прибыль?) была связана с условиями мира на дальневосточном театре.
Я держал флаг на линкоре «Энсон». В ордере еще шли линкор «Хоув», новейшие авианосцы «Колоссус» и «Видженс», крейсера «Кумберленд», «Диадем», «Блэк Принс», «Беллона», двадцать самых новых эсминцев типа «Кассандра», возглавляемых «Бафлером», кораблем принципиально нового типа «Бэттл». Французы были представлены крейсерами «Кольбер» и «Фош» под флагом контр-адмирала Мальгузу – этот галл, истинный аристократ по манерам, прославился тем, что возглавил восстание на французском флоте, во время морского сражения в Средиземном море, уведя свои корабли из-под немецкого командования, он очень сокрушался, что в той битве «эти русские варвары» самым подлым образом захватили его флагман, линкор «Страсбург» и не желают возвращать!
– Простите, месье, так вы там с русскими воевали? С нашим союзником?
– Мы сражались за честь и свободу нашей милой Франции, против германских поработителей! Которые заставляли нас воевать за свой проклятый Еврорейх – у меня на мостике был немецкий кригс-комиссар, с автоматчиками-эсэсовцами. Они убили бы любого, кто посмел не исполнить приказ!
– Насколько велик был ваш флот в том сражении?
– Все, что на тот момент имела Франция! Линкор «Страсбург», крейсера «Алжир», «Дюпле», «Фош», «Кольбер», восемь суперэсминцев «Ле Харди», десять эсминцев и миноносцев более старого типа. И немецкий линкор «Шарнхорст» под командой самого адмирала Кранке, заместителя великого Тиле!
– А какие силы были у русских?
– Один легкий крейсер, четыре эсминца. И Полярный Ужас внизу – но мы поняли это слишком поздно. Когда наши корабли стали взрываться и тонуть. В суматохе нам удалось перебить немцев на борту и взять курс на Бизерту. Но «Страсбург», получивший несколько торпедных попаданий, принужден был спустить флаг и был после утащен в Специю подошедшим русско-итальянским флотом[22]. Также в дальнейшем русские в Тулоне нагло захватили наш поврежденный линкор «Ришелье», оставшиеся эсминцы и, между прочим, бывший ваш крейсер «Мэнксмен». Причем, несмотря на требования Де Голля и самого Черчилля, отказались даже обсуждать возможное возвращение нам этих кораблей!
Француз сразу стал мне неинтересен – с его стороны было бестактностью напоминать о судьбе «Мэнксмена», захваченного немцами в Гибралтаре в мае сорок третьего. И что характерно, он умолчал об «Алжире», лучшем из крейсеров, которым заинтересовалось наше Адмиралтейство. Но представлял интерес его рассказ о «Полярном Ужасе», русском подводном линкоре, способном в одиночку уничтожить целый флот. Хотя, если чисто гипотетически представить, к примеру, немецкую подводную лодку «тип IX», попавшую во времена испано-американской или русско-японской войны, а ведь этот проект (или что-то сравнимое) вполне мог быть реализован на том уровне науки и техники? Так что можно быть уверенным, очень скоро эскадры таких суперподлодок появятся во флотах всех держав.
Но вот здесь и сейчас… Лазарев, который по нашей информации был командиром «подводного ужаса», сейчас является командующим русским Тихоокеанским флотом, достигшим в сражениях возле Японии значительных успехов. И, как докладывают парни из SIS, он отчего-то искренне ненавидит американцев! А его «Моржиха», или ее систер-шип, по достаточно достоверным данным, приняла самое непосредственное участие в разгроме японцев возле Курильских островов. О нет, не стоит всерьез бояться, что этот русский вдруг объявит нам свою личную войну, сейчас все же не времена короля Ричарда, но зачем мировому сообществу нужно, когда две важные фигуры дипломатической процедуры готовы вцепиться друг другу в глотку, так что мое назначение было компромиссом, на котором настояли ООН, президент Рузвельт и британская королевская семья. В конце концов, публичный политик не может позволить себе личных чувств в ущерб делу?
Еще в эскадру входили: крейсер «Австралия», на борту представитель Австралии, генерал Блэми и от Новой Зеландии вице-маршал авиации Изитт, крейсер «Якоб Ван Хеемсверк», представитель Нидерландов лейтенант-адмирал Хелфрихт. Китайских представителей (самого Чан Кай Ши с кем-то) американцы обещали доставить сами.
10 июля мы пришли в Манилу. На рейде уже стоял огромный американский флот. Выделялся флагман, громадный новый линкор «Монтана», только что вошедший в строй, для него это был вообще едва ли не первый выход в море – после я узнал, что корабль был по сути небоеспособен, на нем не была налажена СУО, отсутствовали и некоторые другие системы. Его сопровождали новые линкоры «Миссури», «Висконсин» и старики «Калифорния» и «Вест Вирджиния», их включили в состав эскадры, чтобы показать японцам: погибшие в Перл-Харборе снова в строю! Еще были авианосцы «Шангри Ла», «Тикондерога», «Рэндольф», «Беннингтон», десяток крейсеров, наверное, больше полусотни эсминцев, огромное число транспортов и вспомогательных судов. В Токийской бухте хватит места, чтобы все это разместить?
Дипломатическую часть опущу, поскольку она была короткой. Надо было выйти как можно скорее, чтобы успеть прибыть в Японию раньше русских! Уже вечером 11 июля флот вышел в море, шли двадцатиузловым ходом, оставляя «обоз» позади. Утром 16 июля мы входили в Токийский залив – к нашему удивлению, на лоцманских катерах, указывающих места якорных стоянок, были советские военно-морские флаги и смешанные экипажи из японских лоцманов и русских морпехов. Я представил, как бранится при виде этого Макартур!
А когда Великий Флот встал наконец в порту вражеской столицы – да, это выглядело зрелищнее военно-морского парада тридцать седьмого года, по случаю коронации нашего короля Георга! Русские с их единственным крейсером (немецкой постройки) и несколькими эсминцами (и то четыре из них были американские «флетчеры») смотрелись откровенно убого, как нищий на паперти! Правда, очень может быть, что где-то в океане рядом ходит «Моржиха», но отчего же ее нет здесь? Или русские опасаются, что раз они все поставили на боевую мощь единственного уникального корабля, то у нас или американцев может возникнуть соблазн устроить несчастный случай, столкновение с кем-то (сколько подлодок погибло так в мирное время, попав под таран своего же корабля на учениях)?
Лазарев произвел на меня впечатление – совершенно не аристократа! Если и месье Мальгузу общался со мной на безупречном английском языке, как принято среди моряков любой цивилизованной страны, то русский притащил с собой адъютанта-переводчика и объяснялся исключительно через него! Хотя была информация, что службу он начинал вовсе не в советском флоте! А где тогда – чтобы проверить свою догадку, мой офицер из разведотдела внезапно обратился к Лазареву по-немецки. Самообладание русского поразительно, что вполне объяснимо для бывшего нелегала, но мне показалось, что его реакция, «нихт ферштейн», была явно показной. Неужели он и впрямь топил наши суда в Атлантике в сороковом?
Мы обсуждали чисто технические моменты. Среди которых под конец Лазарев попросил: раз уж вы пришли с таким парадом, то позвольте и нам показать вам парад тех, кто обеспечили всем нам эту Победу. Завтра над Токио пролетит несколько эскадрилий русских самолетов, чтобы произвести на японцев впечатление, во избежание у них даже мыслей о сопротивлении и провокациях! Просьба показалась мне вполне справедливой, я дал свое согласие. И были отданы распоряжения по всему флоту, – а то могли ведь принять за воздушную «банзай-атаку» самураев!
Это – несколько эскадрилий?! Больше тысячи бомбардировщиков, включая и четырехмоторные, прошли над Токио на малой высоте! Причем, как выяснилось после, русские еще и сжульничали, часть их эскадрилий делала над Японией круг и снова заходила на цель! Удивляло большое количество истребителей эскорта – у русских есть аналоги «мустангов», с таким же радиусом действия? Японцы, надо думать, были впечатлены.
А мой друг «Дуг» Макартур буквально взбесился. По крайней мере, когда я совершил к нему визит, то не берусь передать приличной публике слова, которыми он охарактеризовал персонально Лазарева и русских вообще! Оказывается, такое же действо было задумано американцами, в момент когда Сигэмицу будет подписывать от япошек Акт капитуляции – и в небе американская воздушная мощь, тоже на малой высоте! Но теперь это будет совсем другое впечатление – Макартур был полон решимости узнать, кто выдал Советам его секретный план, или в его собственном штабе засел русский шпион?
Затем, успокоившись, он попросил меня – вернее, поставил перед фактом, что американская делегация сможет присутствовать на процедуре не раньше чем через двое суток. И я должен буду обосновать это перед прочими, под любым предлогом – раз уж позволил русским провести свое шоу!
18 июля в 12.00 на палубе «Энсона» собралось светское общество. Каждый раз при вступлении на трап очередной высокой делегации корабельный оркестр играл соответствующий гимн. С учетом того, что помимо представителей были адъютанты, переводчики, а также фотографы и даже кинооператоры (от американцев и от русских), на юте линкора едва хватило места всем разместиться – ведь гости не обязаны стоять, как матросы почетного караула, для них были расставлены стулья и столы. В точно оговоренное время доставили японцев, их было двое, министр иностранных дел Сигэмицу, представляющий императора и гражданскую власть Японии, и генерал Умэдзу, начальник генерального штаба, представляющий японские вооруженные силы. Которые, как было объявлено, вышли из-под контроля законных гражданских властей и встали над государством – и теперь союзные войска всего лишь помогают микадо восстановить порядок, разоружив милитаристов. Юриспруденция имеет свои законы – если собравшиеся джентльмены пришли к соглашению и занесли его на бумагу, значит, так это и войдёт в анналы истории. А что при этом думали присутствующие, значения не имело.
Министр Сигэмицу поднимался по трапу с трудом, вместо одной ноги у него был протез. Разумеется, никто не пытался помочь проигравшему врагу – горе побежденным! И японская делегация была единственной, которую не приветствовал оркестр и не встречал строй почетного караула. Как сказал мне Макартур, была бы его воля, он бы привел палубу в неубранный вид и приказал команде заниматься своими делами, будучи одетыми в рабочую форму[23], – но это уже слишком расходилось с традициями Королевского Флота!
Макартур нервно посматривал то на небо, то на часы. Наконец, вдали появилась точка, скоро уже можно было различить силуэт самолета, издающего странный свистящий звук. Новейший американский истребитель Р-80, достойный соперник наших «метеоров» и «вампиров», которые также начали поступать у нас в Британии в строевые части, первые еще с прошлого лета, вторые совсем недавно. Мне эти самолеты необычного вида, без винта, пока были знакомы лишь по фотографиям. По авторитетному мнению британских пилотов и авиаконструкторов, именно за реактивными машинами будущее, поскольку они намного превосходят по скорости и скороподъемности даже лучшие из самолетов привычного типа, такие как «Спитфайр» и «Темпест».
– У нас в Штатах истребительные эскадрильи уже переходят на этих красавцев, – громко сказал Макартур, глядя на русских. – «Шутинг стар» превосходит любой истребитель мира настолько же, как «спитфайры» или «мессершмитты» сильнее довоенных фанерных бипланов. Даже жалко, что япошки так быстро сдались, не дав нам по-настоящему опробовать эти суперистребители в бою. Теперь неизвестно, в какой войне им суждено открыть свой боевой счет – в мире остались лишь три силы: Штаты, Англия и Россия. Но все мы ведь союзники, не так ли?
Офицеры-связисты уже вынесли на палубу ящик рации, микрофон и зачем-то динамик. Макартур, отстранив адъютанта от ВВС, лично отдавал команды на пилотаж. Затем реактивный истребитель пошел вниз, чуть уменьшил скорость, его маневры показались мне немного странными. И тут из репродуктора раздалось такое, что все присутствующие успели прийти в смятение – до того, как отключили связь. Самолет пролетел мимо нас совсем низко, так что все на палубе «Энсона» могли различить его опознавательные знаки, это вызвало удивление еще больше.
– Простите, Дуг, вы для демонстрации выбрали русского пилота? – спросил я. – Да еще, похоже, пьяного? И судя по обозначениям – чей же это самолет?
Макартур в ответ, не сдержавшись, разразился монологом, который я не позволю себе цитировать, поскольку такие слова джентльмену в приличном обществе совершенно не подобают.
18 июля 1945 года.
Над Токийским заливом
– Су-ука, – сказал Джимми, с тревогой глядя, как приближается водная поверхность, – ну выходи, сво-лочь!
Он обращался в женском роде к свистящему и ревущему грозному самолету – потому что накрепко запомнил, что говорил инструктор, ему и остальным пилотам 412-й авиагруппы, в Калифорнии на авиабазе Бэкерсфилд. Их было десять, лучших воздушных бойцов Воздушного корпуса Армии США, все асы – ни у кого не было меньше пяти сбитых немецких или японских самолетов. Хотя на взгляд инструктора, испытателя с фирмы «Локхид», прежние навыки воздушного боя были скорее недостатком для полетов на «Шутинг старе».
– Ни в коем случае не дергайте ручку и газ резко. Может возникнуть срыв потока, и не на крыле, а на воздухозаборнике – что вызовет такую гадость, как помпаж движка. Попросту – или мотор просто остановится, а без него Р-80 летает не лучше топора, так что на вынужденную посадку не рассчитывайте, а запускать турбину в воздухе до того, как врежетесь в землю, это игра в русскую рулетку. А в худшем случае будет пожар двигателя – и тогда молите бога, если скорость достаточно мала, чтобы выпрыгнуть. Экспериментально установлено, что при четырехсот пятидесяти милях выбраться из кабины невозможно, особенно при пикировании, – а эта малышка в добром настроении разгоняется и до пятисот тридцати. Да, именно так – ведите себя с ней как с девчонкой, нежной и не терпящей грубости – может быть, тогда вы не забудетесь и в воздушном бою не станете шуровать ручкой, как дубинкой в драке. И эту науку вам придется постигать здесь самостоятельно – двухместных учебных машин еще нет. А сейчас я расскажу вам, как на этой стервочке садиться – с непривычки это едва ли не сложнее воздушного боя.
Инструктор оказался прав – Джимми чуть не разбился тогда, в первом же полете. Хотя надо было всего лишь взлететь, сделать «коробочку» вокруг аэродрома, никакого пилотажа, лишь почувствовать, как реактивный себя в воздухе ведет, и сесть. Но одно дело услышать, что у этой стервы высокая посадочная скорость и очень пологая глиссада – и совсем другое – сидеть в кабине во время процесса! Как выдержать курс захода на посадку, если при низкой глиссаде полоса попросту не видна вдали? На медленный, плавный сброс газа, как учил инструктор, самолет сначала не отреагировал вовсе, а затем так же плавно и неудержимо пошел вниз, Джимми облился холодным потом и так же плавно прибавил турбине оборотов, прыгать с парашютом на такой высоте нечего было и мечтать! Но если «уорхок» буквально ходил за газом, лишь двинешь вперед, и уже ускорение вдавливает тебя в спинку, то у этой сволочи оказалась на редкость замедленная реакция, земля была совсем рядом, когда самолет наконец прыгнул вверх! И снова приходилось гасить скорость, молясь, чтобы не упасть – в итоге плюхнулся с большим перелетом, хорошо что полоса была длинной, хоть на «сверхкрепости» садись! Страшно представить, окажись это обычный полевой аэродром!
– Верь не глазам, а приборам, – сказал после инструктор, – заметь на подходе ориентиры, измерь по карте дистанцию от них до полосы и посчитай, какая скорость и высота должны быть у тебя при их прохождении. Тогда – ничего страшного. Что любопытно, пилоты с бомберов к такому гораздо лучше привыкали.
Вдобавок плохо работали закрылки, выпускаясь едва на четверть от положенного, – что еще добавляло при посадке острых ощущений. А отвратительная приемистость движка была как дамоклов меч при виражах, чуть перетянешь ручку, потеряешь скорость и срываешься в штопор – особенностью реактивного мотора было то, что он выдавал большую тягу, чем больше, а не чем меньше была скорость! После первых же учебных боев Джимми решил, что «собачья свалка» для «шутинг стара» категорически противопоказана – только «качели», бум-зум, удар с пикирования на скорости, и снова наверх. В этом случае машина вела себя просто великолепно – свободно выдавая пятьсот миль, не угонится никто! Да, это был лучший истребитель мира – раз мог легко сделать любого противника, любой страны. А «уорхок» был хорош, но ушло уже его время.
Ну вот и кончилась эта война. И его контракт. И четыре сбитых японца, в дополнение к шестнадцати гуннам. А ведь он всерьез подумывал о музыкальной карьере – после того выступления с Гленом Миллером во Франции в сорок четвертом, тот белый оказался истинным джентльменом, предложив сотрудничество, а тот факт, что Джимми, пилот-истребитель действующей армии и имеет на счету больше десятка сбитых немцев, лишь добавляло к нему интерес публики. Тем более что какой-то очень умный человек придумал аппаратуру звукозаписи на магнитную ленту, и не требовалось уже лететь в студию в Штаты, чтобы выпустить пластинку. Которую Джимми держал в руках уже в мае, через две недели после капитуляции гуннов.