Бесноватый цесаревич 3
Сегодня последний день моего пребывания у гостеприимной хозяйки. Мы решили не тратить время даром и провести его в постели, прерываясь исключительно на еду. А ещё много разговаривали на любые темы. Анна попросила у меня разрешение на посещение Новгорода, уж очень её заинтересовали мои описания деятельности КБ. Дама она жутко прогрессивная и падкая на всякие новинки. Главное, чтобы её не понесло в столицу, а так чем бы дитя не тешилось. Написал письмо Кулибину с Астафьевым, чтобы встретили и помогли прекрасной гостье.
Волков нагнал мой кортеж, как только мы выехали из Бешенковичей. Хорошего понемногу, но я бы с удовольствием вернулся в усадьбу прекрасной панны. Узнать, так сказать, об успехах её предприятий и оказать посильную помощь. Скотина я всё-таки. За три дня ни разу не вспомнил о жене и детях. Вообще будто выпал из реальности, пора приводить свои чувства в порядок. Самое скверное, что я почти перестал вспоминать свою прошлую жизнь. Изредка мне снятся сны, которые утром сразу забываются.
– Как всё прошло, Сергей Иванович? – спрашиваю хмурого и чем-то озабоченного главу разведки.
– Трудно сказать однозначно, Ваше Высочество. С одной стороны заговор, вернее, злокозненные замыслы имели место. Но привлечь Цейтлина на свою сторону не удалось, – расстроено ответил Волков.
– Так чего переживать? Надеюсь, этот господин нам более не помешает?
– За это не беспокойтесь. Мы достаточно долго готовились и взяли раввина с учеником по дороге в Оршу. Говорят, в тех местах действует какая-то шайка разбойников, на них и спишут покойников. Но я не мог ожидать, что встречу такого сильного противника.
Удивлённо смотрю на Волкова. Он очень редко показывает свои эмоции, но в этот раз плотину самоконтроля прорвало.
– Дело в том, что одно дело иметь в противниках врага, представляющего государство и совсем другое обыкновенного человека. Пусть он и опирается на общину с разветвлённой сетью своих единоверцев, раскиданных по Северо-Западном краю и даже Европе. Давненько я не встречал такие продуманные и грамотные замыслы. И ведь у злыдней были все шансы их реализовать. К моему глубочайшему сожалению, даже Тайная экспедиция неспособна успешно бороться с такими злоумышленниками. Попасть в общину агент не сможет, а значит невозможно получить никакой информации о том, что происходит внутри.
– Вы не учитываете одной вещи, Сергей Иванович. Раввин это не только духовное лицо. Несмотря на отсутствие единого центра, жиды живут в системе теократии. Он ещё судья и наставник. Среди них могут попадаться очень грамотные и умные люди, опирающиеся на знания с колоссальным опытом предыдущих поколений. На самом деле всё гораздо сложнее, но я пока не готов глубоко вникать в эти дела. Самое интересное, что не все жители местечек довольны своей жизнью. И власть раввинов тоже устраивает далеко не каждого. Мы на марше посетили местечко с забавным названием Городок. Я решил посмотреть, как живёт народ, в том числе иудеи, заодно пообщался с тамошним раввином.
Рассказываю Волкову о прошедших событиях. Привык я мерить многое стереотипами своего времени. Меньше всего ожидал увидеть еврея кузнеца и бондаря. Портные и сапожники, куда ни шло, первые так вообще фольклорные персонажи. Странно, но пейсатые ростовщики не сидели на каждом углу и не зазывали честной народ заложить душу с последней рубахой, дабы купить себе выпивку. Городок производил впечатление улея, немного растревоженного появлением нашего полка. Народ действительно работал, вне зависимости от религиозной принадлежности.
Местного раввина звали Гершель. Я так и не понял имя это или фамилия. Гостя привели егеря, которых попросил быть вежливыми и не рассказывать, кто будет его собеседником. Пусть думает, что просто офицер проявил интерес к местным реалиям. Товарищ по типажу был каноническим таким евреем из антисемитских карикатур. Лет сорок, невысокий, в длинном кафтане, бородатый и почему-то в шляпе. Я думал, что он придёт в ермолке или меховой шапке, забыл её название. Судя по одежде весьма небогат, если не сказать беден. Глаза умные и явно меня не боится.
Мой вопрос про ростовщиков и шинкарей его рассмешил. Но далее он был абсолютно серьёзен.
– Люди разные, господин офицер. Кто-то идёт по пути к богатству любой ценой, невзирая на человеческие и даже Божьи законы. Или вы будете утверждать, что среди шляхты и православных купцов нет тех, кто даёт деньги в рост, занимается выкупными платежами или курит вино? Так за половиной наших шинкарей торчат уши местных панов. Они поставляют вино и имеют долю с прибыли от его продажи.
Говорил Гершель по-русски с акцентом, но правильно выговаривал слова и не вставлял польские выражения, что было редкостью для этих мест. Может, ему по должности положено? Общались часа два и достаточно плодотворно. Соплеменников, которые нанимались арендаторами и выжимали все соки из крестьян, он не уважал. Ростовщиков не оправдывал, но и не осуждал. Считал, что нужно разрешить жидам заниматься сельским хозяйством, так как многие были не против заниматься земледелием. Черту оседлости считал вредом, но понимал и уважал законы России. В общем, неплохо я так расширил свои знания по непростому вопросу. Перед самым уходом, когда мы уже попрощались, раввин вдруг обернулся и произнёс.
– Ваше Высочество, я надеюсь, мой рассказ поможет принять решение о судьбе моего многострадального народа.
Умный сука! Вычислил меня. Хотя это по идее несложно. Только с какой стороны евреи многострадальные? Более забитого и измученного несправедливостью народа, чем местные крестьяне я пока не встречал. Даже русские крепостные живут немного лучше. По крайней мере, в России мужик при некоторых раскладах может рассчитывать на правосудие. В Белорусской губернии для крепостных просто беспросветность.
– И какое решение вы примете, Константин Павлович? – задал вопрос Волков.
– Я не уполномочен принимать никакие законы. Пока, по крайней мере. В любом случае надо собрать больше информации. И ученики Цейтлина должны вам в этом помочь. Берите их в оборот и потрошите со всем старанием. Не захотят сотрудничать, вы знаете что делать. Никакого милосердия к заговорщикам и татям!
Волков кивнул и далее молча ехать рядом. Я тем временем продолжил.
– А также особо не переживайте, что в лице всех жидовских общин мы получили врагов. Но контролировать ситуацию необходимо. Последние триста лет для них не было более благодатного края, чем эти земли. Казацкие восстания обошли их край стороной. Мятеж Костюшко был в основном на землях Польши, на окраинах жестокого противостояния не происходило. Люди жили, работали, накапливали капиталы и самое главное – знания. Их желание лезть наверх к богатству и власти вполне естественно. Более того, такая же ситуация происходит в Поволжье, где старообрядцы захватили всю торговлю. В Астрахани весомая часть товаров проходит через армянских купцов. Надо работать, собирать информацию и только потом принимать решение. Ведь есть ещё иезуиты, масоны и прочие агенты влияния. В крайнем случае, мы всегда можем их всех убить или изгнать, – оскал самопроизвольно появился на моём лице, – И давно пора этим заниматься какой-нибудь коллегии, которая должна осуществлять внутренний надзор за закрытыми общинами. Необходимо принять решение, которое будет максимально полезно для Империи. Только я очень сильно сомневаюсь в талантах наших чиновников трезво смотреть на ситуацию в стране. Ладно, не будем о грустном.
Волков задумчиво посмотрел на мои гримасы, но опять ничего не ответил. Далее наши дороги разошлись. Мой личный Берия поехал в Новгород, а я принялся догонять ушедший полк.
Глава 5
Август 1798 года, окрестности Слуцка, Российская Империя.
Примерно в километрах двадцати от Бешенковичей мы соединились с остальной частью егерей и продолжили путь. Не заезжать же в гости толпой в тридцать головорезов ещё и на пяти фурах. А так башибузуки разместились в одном из сёл, отдохнули и выспались. Далее двигались по возможности без долгих остановок, кроме ночлега и ремонта телег. Инцидент, который наглядно продемонстрировал настоящее отношение польской шляхты к России, произошёл в одной корчме в окрестностях Слуцка.
Вернее, это была не обычная наливайка типа шинка, а полноценный постоялый двор. Само заведение состояло из нескольких строений, в центре которых располагался большой двухэтажный дом, рядом конюшня и разные хозяйственные сараи. Выскочивший хозяин сразу начал давать распоряжения работникам, чтобы они помогли разместить во дворе повозки и обиходить коней. Внутри всё было достаточно пристойно и чисто. Окрашенные известью стены, деревянные столы и скамейки. Общее впечатление портил закопчённый потолок, но это нынешняя реальность, когда для освещения используются масляные лампы и факела. Решили заехать, поесть нормальной, а не походной пищи и проверить колёса одной из фур. Половина взвода выдвинулась далее и должна была разбить лагерь в десяти верстах от города. Мы же спокойно пообедали и дегустировали своё вино, не пить же местный шмурдяк. Скоро будем выдвигаться, так как ночевать в подобных заведениях я бы не решился, клопов и прочую живность никто не отменял. Ночи тёплые, погода установилась не дождливая, так что спасть в палатке гораздо приятнее. Заодно привыкаю к походной жизни.
Двое вошедших в зал поляка были из патриотов, или как их партия называется. В общем, оба молодых человека были в национальных костюмах, стрижка, усы одного из них, всё кричало о стопроцентной поддержке исключительно польского. Ещё на балу обратил внимание, что мужчины разделяются в своих предпочтениях чего носить. Более старшая часть одевалась в национальный костюм, молодёжь и лица, связанные со службой – европейский. Это никоим образом не касалось женщин. Там правили французский и питерский стиль. Я в этом отношении не испытываю никакого негатива, наоборот, являюсь сторонником своего национального костюма. По крайней мере, на разного рода карнавалах с гуляньями, сам Бог велел одеваться в русские одежды, которые можно подогнать под современный стиль. На официальных мероприятиях и балах одежда должна быть европейской. Надо будет подкинуть идею Юле в следующем письме. Может, проведём подобное шоу после моего возвращения, если оно будет.
И нежарко двум молодцам в своих жупанах, подумалось мельком. Между тем гости шумно позвали хозяина и заказали вина. Далее сели в противоположной от нас части залы и начали о чём-то разговаривать. Подавальщик быстро принёс бутылку, бокалы и какую-то снедь. Поляки разлили вино, что-то протараторили и выпили. Один из них постоянно косился в нашу сторону. Мы с офицерами сидели за одним столом, тихонько общались и больше отдыхали. Рядом располагались егеря и тоже больше релаксировали, используя такую возможность. Когда же ещё начальство позволит ничего не делать и немного выпить? Остальные солдаты возились во дворе. Между тем поляки повторили, шумно поставили бокалы на стол и начали общаться гораздо громче.
Далее один из панов встал, развернулся в нашу сторону и выдал длинную тираду по-польски. Был он молод, не более двадцати лет, высокий, стройный и явно не для красоты носил саблю на поясе. Так-то я понимал их наречие с пятого на десятое и если говорят медленно. Поворачиваюсь к Первушину, который слушал говорившего внимательно и смотрел на него весьма недобро.
– Сегодня у католиков праздник Вознесения[13]. Этот молодой человек предлагает господам обозникам, то есть нам, присоединиться и выпить в честь Богоматери. Ещё насмехается, мол, если мы шляхтичи и добрые христиане, конечно. Провоцирует гадёныш и напрашивается на драку. И для них это не только религиозный праздник, поляки считают его днём своих воинов.
Теперь уже у меня сузились глаза и внутри начало всё полыхать от ненависти. То, что егерей посчитали обозниками даже лучше. Новая форма болотного цвета, необычная портупея и ещё боле диковинные штаны а-ля галифе, делали нас похожими на представителей какого-то иррегулярного подразделения. Плюс кавалерийские карабины без штыков и никакого более видимого оружия, как бы говорили о нашей несерьёзности и комичности. Улыбки и даже насмешки поляков сопровождали кортеж всю дорогу. А вот корчмарь, когда посмотрел в глаза Ивана и Кривого чуть в обморок не упал от страха. Ему по должности положено в людях разбираться. Наши столы не только молниеносно протёрли, но и накрыли скатертями. Еду приносил хозяин лично и готов был исполнить любой каприз необычных гостей. А ещё наверняка мечтал, чтобы мы побыстрее покинули его заведение. А борщ и жареная свинина удались на славу, я лично две порции первого умял. Взвод нормально питался в дороге, но всё-таки каша надоедает и хочется разнообразия.
– Мы не обозники, – спокойным тоном отвечаю поляку по-французски, – А ещё среди нас нет католиков, так, что можете выпить без нашего участия. Надеюсь, пан разумеет по-французски?
Провокатор пошёл красными пятнами, но смог сдержаться. Его товарищ сделал судорожное движение к сабле, но прекратил изображать героя, наткнувшись на наши насмешливые взгляды.
– Для настоящего шляхтича, французский, что родной польский! – пафосно произнёс молодой на весьма недурном языке любителей лягушатины, – Но кто вам дал право оскорблять Деву Марию? Даже если вы схизматики, то должны чтить Богоматерь.
Он что дебил или бессмертный? Судя по взглядам, которые на меня бросали Первушин с Фитцнером, они тоже были в шоке. Наглость несусветная по всем местным понятиям. А католиков среди нас действительно не было, в этом я не соврал нахалу. Руппрехт с Лесковым отказались заезжать в корчму, и поехали с половиной взвода разбивать лагерь. Других последователей католицизма среди егерей не водилось.
– Вы получили ответ, другого не будет. Можете пить в честь своих праздников, сколько влезет, хоть лопните, – я специально пренебрежительно отвечаю поляку и провоцирую его на развитие конфликта/
Мы прекратили смотреть в сторону молодого провокатора и продолжили прерванную беседу. Два недоумка некоторое время мялись, наконец, приняли решение и приблизились к нашему столу.
– Если пан называет себя шляхтичем, то ему должно быть ведомо представление о чести, – с пафосом произнёс поляк, – Я, князь Михаил Гедеон Радзивилл[14] считаю вас подлецом и трусом, оскорбившим Деву Марию, поэтому требую немедленной сатисфакции.
Нет, я понимаю юношеский максимализм и прочая дурь, но нужно хотя бы немного думать. Ведь действия этого недоумка можно расценить как нападение на офицера действующей армии. За это по идее смертная казнь или как минимум ссылка.
– Я поручик Романов, считаю вас идиотом, и отказываюсь предоставить сатисфакцию. Пшёл вон!
Голубые глаза поляка вспыхнули пламенем животной ненависти. Он какое-то время сдерживал свои порывы, но сейчас проявил себя во всей красе. Никто не собирался давать двум панам никаких шансов. Как только они сделали попытки потянуться к саблям, так сразу были атакованы егерями, уложены на пол с заведёнными за спину руками. Попытки брыкаться и сопротивляться пресекались хорошим таким ударом по затылку. Более старший товарищ намёк понял сразу, князя пришлось бить три раза.
На улице послышался какой-то шум. Через некоторое время в двери нарисовалась голова егеря и сообщила.
– Тут значит, какие-то людишки бузу попытались устроить. Один из них, который в окно подглядывал, чего-то начал кричать по-нерусски. Мы их по-быстрому успокоили.
– Вы их чего убили что ли? – спрашиваю удивлённо.
– Как можно, господин поручик, – отвечает шутник, – Помяли легонько и связали.
– Ладно, иди и занимайся делами, скоморох хренов, – голова исчезает, – А мы займёмся горячими польскими парнями. Они разве не знают, что в Российской Империи дуэли запрещены указом Петра Великого, который был подтверждён Императрицей Екатериной лет десять назад?
– Здесь Польша, а не Россия! Мы живём по своим законам, – не сдавался молодой пшек.
Дополнительный удар по голове быстро успокоил его патриотический порыв.
– А вот эти речи уже смахивают на призыв к мятежу и попытке свергнуть законную власть, – произношу с улыбкой, – Но с учётом того, что наш оратор просто дурачок не будем очень строгими. Как зовут второго «героя»?
– Анджей Абрамович герба Ястребец, – отвечает усатый.
Тут я начинаю ржать самым некультурным образом. Соратники удивлённо наблюдают за неадекватной реакцией, но молчат. Им-то не понять комичности ситуации или это у меня просто нервное. Отсмеявшись, произношу.
– Хорошо, что хоть не Роман, – и начинаю опять смеяться.
Успокоившись, некоторое время смотрю на своих оскалившихся отморозков, которые почувствовали мой настрой наказать поляков. Далее выношу вердикт.
– Ясновельможным панам выдать тридцать плетей. Их слугам по двадцать, кто-то же должен довести шляхтичей до дома. Оружие и кони наши заслуженные трофеи. Я здесь видел телегу, запряжённую клячей. Договоритесь, пусть на ней отвезут недоумков до дома, предварительно связав, – даю приказ Богдану Фитцнеру.
Уже когда двух панов вытаскивали из залы, я переменил своё решение.
– Радзивилла не пороть, он достаточно получил. Ещё он имперский князь всё-таки. Меня могут не понять как в России, так и в Священной Римской Империи.
Богдан кивнул и вышел во двор. В экзекуции я не участвовал и спокойно пил вино под крики и гогот, раздающиеся со двора. Компанию мне составил Филипс, который не был фанатом подобных зрелищ. Тут к нам подходит корчмарь с самым что ни на есть белорусским именем Ицхак.
– Господин офицер, – обращается ко мне местный делец сферы услуг на суржике, мешая русские, польские и белорусские слова, – Прошу за вмешательство, но вы делаете большую ошибку. Этот шляхтич приходится племянником владетеля половины местного края. И вам не простят такого унижения и попробуют отомстить. Молодые люди не первый раз провоцируют ссоры и дуэли, но всегда оставались безнаказанными. Ещё они ужасно ведут себя в отношении низших сословий. Жаловаться и требовать правосудия не имеет смысла, так как это может закончиться ещё большими неприятностями.
– А тебе жид, какая корысть нас предупреждать? – вступает в полемику хмурый Филипс.
– Пану офицеру не понять, но многие люди стали жертвами произвола молодого князя и его друзей. И крики боли этого подлеца Абрамовича как мёд для моего сердца. Потому и предупреждаю, что вы дали отпор князю и решили выпороть его людей. Но советую быстрее уезжать, так как люди старшего Радзивилла будут вас непременно искать.
– Спасибо за предупреждение. Я оценил твою заботу. Собери нам жареного мяса и колбас в дорогу, хлеба свежего не забудь. Мы выдвинемся сразу же. А за нас не переживай, князя ждёт очень большое разочарование. И на твоём месте я бы перестал трястись перед этой сволочью. Если простые мещане с купцами подвергаются насилиям со стороны магнатов, то пищите жалобу на имя губернатора. А лучше его заместителю господину Норману. Поверь, реакция последует незамедлительно, я как раз недавно имел с ним беседу по этому поводу. И он не испугается никаких Радзивиллов, Потоцких и прочих Чарторыйских.
Корчмарь начал кланяться ещё ниже и далее убежал на кухню. Тем временем начали возвращаться довольные до невозможности головорезы. Никто не любит хамов и заносчивых без меры людей. А на польских спесивых шляхтичей мы насмотрелись достаточно и имели жгучее желание провести урок вежливости.
– Сейчас корчмарь соберёт еды и выдвигаемся. Надо послать человека к нашим, пусть приготовят пушку и будут настороже. Думаю, веселье только начинается.
– Пётр, – зову своего секретаря, – Выдай корчмарю одну керосинку с запасом топлива и объясни, как ею пользоваться. Будет моим подарком хорошему человеку. А то сил нет смотреть на эти чёрные потолки. Может, закупит себе наших новинок в будущем. Заодно расскажи, где можно купить лампы и вообще про интересные вещички. Когда корчмарь разобрался, что ему подарили, то проникся к нам такой любовью, что мы с трудом отбились от его благодарностей. И еды он нам столько собрал, что можно было накормить не десяток, а полроты.
Мда, обмельчала шляхта и совсем расслабилась. Это сколько же понадобилось времени князю собрать людей и союзников. Мы успели спокойно преодолеть десять километров до лагеря, разбитого на уютной поляне метрах в двухстах от тракта. Расставить фуры, чтобы было удобно обороняться, и принялись ждать гостей. Люди даже поесть успели нормально. Интересно, корчмарь свинину нам передал кошерную и можно ли её употреблять добрым христианам? Гы-гы. Проход к поляне был один, егеря перетащили поваленное дерево, добавили ещё всяких коряг, чтобы сильнее ограничить манёвр и прямо за ними поставили шестифунтовку нового образца. Не бог весть какая вундервафля, но картечь в упор – страшное дело. Уже ближе к вечеру раздался условный сигнал и все спокойно выдвинулись на заранее обговорённые позиции.
Положительно с мозгами у преследователей тоже большие проблемы. Скакали беспорядочной ордой, даже без передового дозора. Они нас действительно считают обозниками? Следы фур были хорошо видны на грунтовке, и поляки последовали за ними. Конная толпа человек по сорок вломилась в проход между деревьями. Быстро упёрлась в наше заграждение и чуть не передавила сама себя. Бодрый старик в национальной одежде, который скакал впереди громко начал наводить порядок и постепенно всё успокоилось. Слышались только пофыркивание лошадей и прочий шум, который могут издать несколько десятков вооружённых кавалеристов. Меня на баррикады не пустили и самым наглым образом оставили в арьергарде. Переговорщиком выступал Первушин, насмешливо рассматривающий поляков, и пара егерей у пушки, один из которых стоял с горящим фитилём.
– Куда так торопятся ясновельможные паны, ещё и на ночь глядя? – иронично произнёс Иван, – Вдруг кто-то упадёт и пораниться. Я себе этого не прощу, ведь собралась такая великолепная компания.
– Что ты несёшь смерд? – начал возмущаться старикан, – Кто дал тебе право препятствовать мне и моим людям? Это земля испокон веков принадлежит семейству Радзивиллов и я делаю здесь всё что захочу.
– Право мне дал мой друг Единорог, – Первушин показал рукой на пушку, – И вот эти добрые люди.
Какой актёр пропадает, не замечал за ним ранее таких талантов. Иван развёл руками, указывая на притаившихся по бокам егерей. Поляки только сейчас начали смотреть по сторонам. Когда на тебя с обеих сторон, наведено по десятку ружей это очень хорошо отрезвляет даже самые горячие головы.
– Дабы не препираться и далее, предупреждаю, что сзади вас также взяли на прицел. Считаю до трёх, и мы даём залп. Или вы можете пройти в наш лагерь для переговоров.
Князь дураком не был, только настоял, что вместе с ним пойдёт ещё один человек и начал спешиваться с коня. Оба переговорщика с интересом рассматривали стоящие в ряд фуры, дураку понятно, что это второй рубеж обороны. Я сидел за раскладным столиком и жестом предложил полякам присесть. С обеих сторон потрескивало пламя костров, можно было зажечь керосинки, но замучаешься отбиваться от мошкары. А так дым отпугивал кровожадных насекомых, хотя постепенно одежда пропитывалась запахом гари. Это одно из неудобств походной жизни, каждый день мундир стирать не будешь и через неделю начинаешь пахнуть как кочегар.
Второй гость был моложе, одет в европейский костюм, что-то вроде охотничьего. В отличие от старика, он продолжал внимательно рассматривать лагерь, и какая-то тень сомнения отразилась на его лице. Не бывает такого идеального порядка у простых обозников. Ещё и необычные палатки, подставка под котлы и раскладные стульчики со столами. Сам князь гневно сверлили меня выцветшими голубыми глазами. Я в свою очередь, с интересом рассматриваю поляков. Наконец главный не выдержал и начал разговор.
– По какому праву вы напали на моего племянника и его людей? И понимаете ли вы, что мы не оставим этого без последствий? Ваша пушчёнка нас не остановит, поэтому предлагаю вам сдать шпагу и последовать в Слуцк на суд.
Смотрю на магната и медленно охреневаю. Он случайно эпохой на сотню лет не ошибся? Или до сих пор живёт в своём мирке, когда магнаты были независимыми правителями в своих уделах и творили что хотели.
– Разве за последние недели поменялось российское законодательство или я что-то упустил? Кто вам дал право судить русского офицера и требовать его сдаться гражданским людям? Вы собственно кто такой? – подначиваю обнаглевшего поляка.
– Я князь этих мест Юзеф Радзивилл[15], а это слуцкий маршалок Вацлав Ходкевич, – показывает в сторону своего сопровождающего поляк.
К чести магната, он взял себя в руки. Только плотно сжатые скулы выдавали его бешенство.
– Насколько я знаю, вашего княжества официально нет более семи лет. А последние пять лет на здешней территории действуют законы Российской Империи пусть и с некоторыми местными отличиями. Может, вы мне расскажите, что грозит человеку, который посмел напасть на офицера и тем более русскую часть, находящуюся на марше?