Приключения Фильта. Книга 3 (т. I). Восточный гамбит

– И кто же он? – спросил Фильт. – Неужели… кто-то из близкого круга его величества?

– И вновь ты абсолютно прав. Заказчиком оказался первый советник Синдроса Могучего, барон Жоммер-Сток. Именно он уговорил короля ослабить стражу в столице и других городах Сколладии, именно он подбивал его на военные походы на соседей, именно он стоял за многими разбойными нападениями и погромами в городе, которые имели своей главной целью отвлечь внимание от тихих грабежей известной нам парочки. Жоммер-Сток не планировал совершать государственный переворот, да и на трон у него не было никаких прав. Просто золото затуманило ему голову, а он привык жить на широкую ногу – в частности, он тратил кучу денег на женщин. Несмотря на довольно высокое жалование на посту первого советника, монет ему всё равно не хватало, и он задумал коварный план. Синдрос Могучий был не самым умным королем страны, да и Жоммер-Сток сумел ослабить влияние секретной службы, хотя, пожалуй, с Кальниклом у него такой бы фокус не прошел.

– И что стало с этим советником короля? – вновь задал вопрос разведчик.

– Его повесили. А этих двух его подручных оставили в живых благодаря их помощи следствию, но посадили в тюрьму на тридцать лет. Не знаю, живы ли они еще. Конечно, у барона хватало помощников, и часть из них также удалось задержать. Но, думаю, не всех. Так что, Фильт, как видишь, Швейкель мне по гроб жизни обязан. Поэтому я даже не раздумывал, к кому мне обратиться насчет интересующей нас с тобой темы.

– Да, захватывающая история, – покивал головой Фильт. – Беру свои слова обратно: ее действительно стоило послушать.

В дверь скромно постучали. Маг разрешил войти, и на пороге появился смущенный Еноциус, который, вероятно, до сих пор побаивался гнева хозяина из-за злополучного омлета.

– Простите, если помешал, – начал дворецкий. – Просто хотел узнать у вас, когда подавать обед. У нас сегодня…

– Не ранее, чем через час, – оборвал его волшебник. – Я тебе еще скажу более точно. У нас пока с Фильтом важные дела.

– Еще раз прошу прощения, – зачастил с поклонами енот и спешно закрыл дверь с другой стороны.

– Кстати, всё хотел спросить вас, – заговорил разведчик на тему, которая ему не давала покоя с того самого момента, когда он впервые увидел Еноциуса. – Что это у вас за странные слуги, и откуда они взялись? Простите, что так говорю, но вроде бы магам запрещено видоизменять живых существ, или как там это у вас правильно называется. Еще они говорили, что используют созданные вами иллюзии для общения с миром.

Мол-Габур внимательно посмотрел на Фильта и отвернулся к окну. Так он просидел около минуты. Разведчик терпеливо ждал.

– Вот что, – сказал, наконец, чародей, оторвав взгляд от окна. – Начнем с конца.

И он быстро хлопнул в ладоши, но звук хлопка был больше похож на звон литавр.

Некоторое время ничего не происходило, а потом в дверях вновь возник дворецкий.

– Еноциус, – обратился к нему волшебник. – Нарочно говорю это в присутствии моего ученика. С этого момента слуги освобождаются от обета молчания в отношении своих секретов при общении с Фильтом. Поэтому рассказывать или не рассказывать что-либо они могут решать по собственному разумению. В отношении остальных гостей обет сохраняется до моих дальнейших указаний. Передай это всем, пожалуйста.

– Слушаюсь, – поклонился Еноциус и исчез за дверью.

Фильт наблюдал за всем этим с нескрываемым удивлением. Но задать один из десятков вопросов, вертевшихся у него на языке, он не успел, так как заговорил сам Мол-Габур:

– Когда я обзавелся слугами, о которых сейчас тебе расскажу, то обязал их молчать об их происхождении и способах общения с миром Гефетрона, буде их об этом спросит кто-то из моих гостей. Ты не первый визитер здесь, Фильт, и, думаю, не последний. Больше никто моих слуг не видел. Но я сделал так, что предыдущие мои гости в этом доме никогда не вспомнят об Еноциусе и остальных, такие чары относительно просты. Но из твоей памяти я выбрасывать ничего не буду, ты – особый случай, что предполагает, в частности, полное и абсолютное взаимное доверие.

Он откинулся в кресле и задымил.

– Значит, я был прав… – пробормотал Фильт.

– Вы тут сделали что-то…, – он покрутил рукой, подыскивая нужное слово. – Что-то противозаконное.

– Не спеши судить, да не судим будешь, – ответил старый маг. – Ты бы меня сперва выслушал, прежде чем делать выводы.

Он выпустил еще пару колечек дыма, которые в этот раз нанизал на крючок для одежды, вбитый в стену.

– Разве история про иллюзии не является правдой? – спросил юноша. – По-моему, вполне неплохая идея.

– Согласен, идея неплоха. Однако, как в любом хорошем плане, в ней есть обязательный изъян. Если мои слуги под такой иллюзией случайно наткнутся на магов, те увидят, кто скрывается под этими масками, и тогда будет куча проблем, включая мои объяснения в Высшем совете.

– А нельзя сделать так, чтобы под эту иллюзию никто не смог заглянуть, кроме вас?

– Можно. Но, во-первых, это показалось бы вдвойне подозрительным, и во-вторых, любые чары такого уровня выдают своего создателя. То есть меня в любом случае вызвали бы в Высший совет, а я не готов делиться с другими волшебниками всеми своими секретами.

– Как же они тогда общаются с другими людьми, как закупают продукты и так далее? – не мог понять Фильт.

– А они и не общаются. Всем занимается Еноциус. Вот на него как раз набрасывается иллюзия. Он предстает людям в виде пожилого небедного человека, но физически немощного, не имеющего возможности самолично куда-то ездить и делать покупки. Он якобы живет очень уединенно, в небольшом домике на озере. Соседей рядом нет. Домик тоже иллюзия, из самоподдерживающихся. Как-то давно он отправился в повозке, запряженной лошадью – настоящей, прошу заметить – в ближайшую деревеньку, где нашел пару толковых мужичков, которые ему с тех пор всё и привозят за соответствующую плату. Когда мужички отбывают, то появляются Кликень и все остальные и отвозят провизию или иные вещи уже сюда. Если же нужно что-то срочно, то один из слуг под иллюзией мчится на большой рынок тут неподалеку. Там полно народа и легко затеряться, но если ты делаешь крупные закупки и долго там торчишь, то тебя могут приметить. Но кое-что я приобретаю сам. У меня есть свои поставщики. Там лишних вопросов не задают, да и не имеют права задавать.

– А если мужички проболтаются?

– И что? Кому интересен старый малоподвижный отшельник? О приближении к домику непрошеных гостей дадут знать магические устройства, и Еноциус моментально окажется на месте. У него свои пути. Чтобы ворваться к нему в дом, нужен ордер, а на основании чего его выдадут? Он же не делает ничего, как ты выражаешься, противозаконного. Таких чудаков в Сколладии немало, и никого они не интересуют. Да и мужички понимают, что в таком случае их дополнительному заработку придет конец, а в деревеньках народ небогатый. Еноциус платит достаточно щедро, но деньгами не сорит. Так что в этом смысле я спокоен.

– Тогда, Наставник, пришла пора рассказать о том, как у вас появились эти слуги, – выдавил из себя Фильт, которому казалось, что маг очень не хочет распространяться на эту тему.

Хотя он же сам вроде собирался.

Мол-Габур помолчал и заговорил:

– В жизни, Фильт, случается немало ситуаций, когда ты принимаешь решение, отталкиваясь не от этих придуманных кем-то кодексов и сводов правил. Если говорить кратко, поступаешь не по закону, а по совести. Закон не может предусмотреть всё. А порой, оставаясь на его стороне, ты формально прав, но в действительности совершаешь ошибку.

Много лет назад на один из лесов Сколладии налетел страшный ураган. Сколько там погибло разных зверушек, никто подсчитать не смог, не говоря уже про деревья и прочее. Маги не успели тогда ничего сделать, и им пришлось разгребать последствия. Жуткая и неблагодарная вещь, скажу я тебе. Тысячи особей, получивших незначительные увечья, удалось спасти. Но куда больше – нет. Там мне и встретились те, кого ты сегодня видишь в роли моих слуг.

Волшебник затянулся трубкой и довольно долго смотрел в окно, словно что-то вспоминая.

– Еноциус и другие – конечно, у них не было тогда этих имен, и облик был иным – получили такие травмы, которые у нас называют несовместимыми с жизнью. Магам было тяжело это делать, но им пришлось усыплять зверей, чтобы те не мучились. Подобная участь ждала этих двух енотов, белку и так далее. Но они смотрели на меня такими глазами, что мое сердце не выдержало. Единственным способом оставить им жизнь было, как ты выразился, видоизменение, то есть превращение их в полуживотных-полулюдей.

– Простите, что перебиваю, – произнес Фильт, – но мне кажется странным, что это было проще, чем просто вылечить их.

– В этом ты формально прав, – кивнул старый маг. – Но ты не чародей, поэтому не знаешь, что для нас существует масса ограничений.

– Каких же, например?

– Возьми хотя бы невозможность наших волшебников покидать Гефетрон. Но ты уже знаешь, что есть миры, где такого запрета нет. Никто не знает, кто, когда и зачем установил эти ограничения, но они есть.

– А при чем тут ваши слуги?

– При том, мой дорогой ученик, что маги ограничены в возможности поддержания вечной жизни в других существах.

– Не очень понятно, если честно, – признался разведчик.

– Вот смотри. От чего умирают люди?

– От болезней. От старости. Или если их убьют.

– Старость это тоже болезнь, Фильт, как и последствия ранений. Если бы нам было разрешено вылечивать всех, то довольно быстро людей – которые ведь продолжают размножаться – стало бы столько, что им просто перестало бы хватать ресурсов и места на Гефетроне. Как ты думаешь, чем бы это закончилось? Ведь осваивать новые миры у них тоже возможностей нет.

– Можно было бы переселять их туда, куда, например, отправились гномы, – пожал плечами юноша. – Или научить их покидать Гефетрон.

– Ты говоришь об очень сложных вещах так, словно мы обсуждаем новый сорт пива, – покачал головой Мол-Габур. – Думаешь, плюнул-дунул, сотворил чары – и дело в шляпе? Хорошо или плохо, но всё совсем не так.

– Я пока не очень понимаю, к чему вы ведете.

– К тому, что если бы у нас не было запретов, то мы бы вернули к жизни и тех зверюшек, и людей, которые заболели. Тот ураган, как и всевозможные эпидемии, мор, войны, катастрофы и прочее не появляются на пустом месте. Природа Гефетрона сама решает, когда ей вмешаться. Теперь ясно?

– Вроде да. Но всё равно вопросов остается много.

– Не спорю. Однако, думаю, основное ты понял. Поэтому, как не жаль зверей или людей, они должны погибать, хотя слово «должны» тут не очень уместно.

Мол-Габур выбил трубку в пепельницу и положил ее на стол.

– Ты можешь назвать мой поступок вмешательством в Природу, обманом, нарушением законов или как-либо еще, но я ни разу не пожалел о том, что сделал, и совесть моя чиста. Если мне когда-нибудь придется за это держать ответ – значит, отвечу. Ты удовлетворен моим объяснением, Фильт? Хотя даже если нет, большего я тебе всё равно не сообщу.

– Просто выходит, что вы выделили этих нескольких зверьков среди других лишь по собственному желанию, а скольких еще можно было спасти, они разве хуже?

– Все кого-то выделяют, – пожал плечами волшебник. – Возьми вельмож, королей, богачей. Разве они лучше простых работяг или крестьян? Заслужили ли они жить в почете, сытости и достатке? Многим это досталось не за какие-то добрые поступки, а лишь, как говорится, по наследству. Поэтому рассуждать о какой-либо справедливости, Фильт, это дело безнадежное. Кто-то из людей наверняка считает, что он, мол, тоже может быть магом, а почему это чародеи мы, а не он? Это вечные вопросы бытия, Фильт, и о них можно спорить вечно.

– Хорошо, – сказал Фильт. – Вы правы, спорить смысла нет.

Юноша был не во всём согласен со своим учителем, но посчитал, что сейчас действительно не время обсуждать эти темы. Тем более, что это изменит? Слуги вот они, имеются, и это прекрасные ребята, судя по всему. Что же теперь, говорить им, что они должны были погибнуть вместе с остальными во имя какого-то равенства или справедливости, которые еще нужно доказать? А Мол-Габур для них, видимо, спаситель или даже некто вроде бога.

– Так вы посетили сегодня Швейкеля? – вернулся он к другой теме.

– Да. Он пообещал поискать. Сказал, что кое-что по интересующему нас вопросу он встречал, но уже забыл, где именно.

– А вы не можете сделать так же, как Крейфферт?

– Увы, нет. В библиотеке волшебников провернуть такой трюк плевое дело, потому что в тех книгах есть соответствующие магические метки, а здесь не получится. Или придется использовать очень мощные чары, которые не скроешь, а я не хочу привлекать к Швейкелю внимание. Я пойду к нему завтра, так что новости не за горами. Нам необходимо сделать хотя бы первый шажок.

– У меня к вам будет просьба, – неожиданно произнес юноша. – Этот Швейкель, возможно, хранит какие-то записи насчет родившихся или умерших?

– Ты имеешь в виду регистрационные книги? Думаю, да. К этим записям в Сколладии всегда относились довольно халатно. Своей родословной интересуются короли, знатные семьи и прочая подобная публика. Или иногда такие данные требуются в спорных делах по наследству. Большинству же людей они малоинтересны. Я знаю, что регистрационные книги есть в крупных публичных библиотеках, но в Сколладии этим стали серьезно заниматься совсем недавно, поэтому тем записям не более десяти-пятнадцати лет. А что конкретно ты желаешь найти?

Фильт прокашлялся. Ему почему-то было трудно говорить на эту тему.

– Я хотел бы все-таки узнать о моих родителях. Знаю, что я сирота, как и все остальные разведчики. Но я так плохо помню мать и отца… Точнее, вообще не помню. Можно ли что-то такое найти в этих книгах у Швейкеля? Хотя бы их имена, кем они были, когда умерли и от чего, где похоронены.

Мол-Габур внимательно и с удивлением посмотрел на ученика.

– Что ж, это похвально. Даже не ожидал. Конечно, я передам книготорговцу твою просьбу.

Хозяин дома отдал указания Еноциусу по поводу времени обеда, и через час учитель и ученик вновь оказались в столовой.

Фильт рассчитывал, что здесь снова соберутся Еноциус и остальные, однако никого, кроме него и мага, тут не было.

– Господа и слуги должны питаться отдельно, – негромко, но так, чтобы услышал волшебник, произнес юноша.

И Мол-Габур не преминул тут же ответить:

– Конечно. И для них так лучше.

– И откуда вы это знаете, позвольте спросить? – рискнул съехидничать разведчик.

– Об этом мне сообщил Еноциус, хотя я и так догадывался.

– Хм, – скептически отозвался Фильт.

– Ты же видел эту честную компанию за полуденным чаепитием? Они привыкли быть шумными и свободными за столом, вести себя так, как им хочется. В моем присутствии они будут скованы и молчаливы. Так кому лучше?

– Скажите, Наставник, а вы вообще когда-нибудь ошибаетесь?

– Конечно, – серьезным голосом ответил волшебник. – Как-то раз, например, я уговорил Ленциску добавить одну спорную приправу в салат из молодых осьминогов, хотя она была против. Получилась такая гадость, что пришлось отправить всю миску на помойку, даже в свинарник не рискнули отнести.

Юноша не выдержал и расхохотался. Да, учитель бывает и таким! Жаль, что нечасто.

Настроение у него улучшилось, и теперь он внимательно оглядел накрытый стол. И там было, на что посмотреть.

Посреди блюд на специальной подставке возвышался пивной бочонок, установленный на таком расстоянии, чтобы до него было удобно дотянуться и магу, и разведчику. Рядом с ним толкались боками две пузатые стеклянные кружки с изображением какого-то неизвестного Фильту герба. В большую, с виду хрустальную, миску были вложены гигантского размера щипцы, ибо там лежали светло-зеленые листья хрустящего кафтелийского салата, на которых покоились тигровые креветки, политые, судя по запаху, чесночным соусом. Из ярко-белой супницы зазывал ароматами куриный бульон с маленькими лужицами жира на поверхности. На самом крупном блюде расположился золотистый карп, украшенный какими-то веточками. Отдельную тарелку выделили под крупно нарезанные помидоры и огурцы, а вдоль ее ободка была выложена зелень. В небольшой плетеной корзинке едоков ожидал теплый ржаной хлеб, а сбоку скромно притаился графин с ягодным компотом, не желавшим, видимо, составлять конкуренцию пиву.

– Ого, – прошептал Фильт. – Вы здесь каждый день так питаетесь?

– Нет, что ты, – безмятежно ответил Мол-Габур. – Только в честь почетных гостей, а ты как раз относишься к таковым. Ленциска учла все мои пожелания, так что не стесняйся и налетай!

Разведчик не заставил себя упрашивать дважды и потянулся к бочонку.

Такое пиво ему раньше пробовать не доводилось, и он спросил у чародея насчет сорта. Оно было темным и очень мягким, буквально бархатным на вкус.

– Это из северных земель Сколладии, – отозвался старый волшебник. – Они варят его ранней осенью и называют «Снежным», утверждая, что это из-за цвета пены. Не буду спорить.

Обед был выше всяческих похвал, и к окончанию трапезы Фильт почувствовал, что еле сможет подняться из-за стола.

– Дремать сейчас не стоит, – посоветовал маг. – Можешь погулять по дому или выйти на свежий воздух. Попозже попрошу Еноциуса подать нам кофе, если ты не возражаешь. Его супруга просто мастерица по этой части.

– А вы? – спросил разведчик, старательно отгоняя от себя сонное настроение.

– Мне надо ненадолго встретиться с Лэрмисом. Есть пара тем, которые надо обсудить.

– По магической части, – тут же добавил он, заметив, что ученик собрался в очередной раз что-то спросить.

– Вы тут, конечно, хозяин, но почему бы не пригласить Лэрмиса сюда? Да и я по нему уже соскучился.

– Всему свое время, Фильт. Уверен, мы еще посидим здесь вместе за одним столом.

Сказав это, Мол-Габур вышел из столовой, и Фильт вновь остался один.

Юноша решил последовать совету мага и пройтись по дому. Он надеялся встретить кого-нибудь из слуг, чтобы поболтать с ними, но они все как сквозь землю провалились. Большинство помещений оказались запертыми, а сидеть в одиночестве в пустой столовой или своей комнате Фильту совсем не хотелось. Он вышел во двор.

Территория вокруг дома волшебника была окружена высокой живой изгородью, тут же напомнившей разведчику об их отъезде на Север. Она тянулась довольно далеко, и Фильт решил не искать в ней калитку или ворота – всё равно не откроешь. Однако и здесь он не заметил ни одного слуги старого мага.

«Может, Наставник специально велел им не показываться мне?» – размышлял юноша. – «Хотя почему? Он же сам в моем присутствии разрешил им свободно со мной общаться. Никогда не поймешь, что у него на уме».

Погуляв вокруг дома, разведчик обнаружил огород, небольшой сад, свинарник и даже конюшню. Везде царил идеальный порядок, не имелось никаких следов грязи или признаков неухоженности. Свиньи в наличии, лошади тоже. Но слуг нигде не было. Придя к выводу, что они, вероятно, просто чем-то заняты, он вернулся в дом и стал искать библиотеку или что-то похожее. Но если она и имелась, то была заперта. Заглянув в столовую, он нашел там несколько книг, но все они были кулинарного предназначения: «1000 салатов на каждый день», «600 блюд из яиц», «2000 способов поджарить мясо» и всё в таком духе. А в комнате Фильта никакого чтива вообще не оказалось, что его немало удивило.

Разведчик твердо решил поговорить со своим учителем, когда тот вернется: если старый маг будет постоянно отсутствовать, то ему, Фильту, тоже неплохо бы чем-нибудь заняться, от ничегонеделания у него сильно портилось настроение. Вопрос о тренировках тоже стоило задать. Если Лэрмис пока занят, то, может, Кликень или Белукша составят ему компанию?

От последней мысли юноша захихикал, представив себе бег наперегонки с кабаном или стрельбу из лука с белкой. Но тут в комнату ввалился чародей.

– Понемногу осваиваешься? – спросил он. – Как насчет кофе? Я попросил подать в сад. На свежем воздухе, знаешь ли, лучше думается, особенно после пещер. Тем более что еще тепло.

Не став дожидаться ответа Фильта, который только начал открывать рот, Мол-Габур стремительно удалился. Юноша покачал головой, но тоже покинул комнату: дорогу в сад он теперь знал.

Фильт нашел мага в беседке, которую при первом осмотре сада он даже не заметил. Тот, естественно, уже дымил своей трубкой. В беседке имелся небольшой столик, на котором стояли две чашки, кофейник, графин с водой, два стеклянных стакана и блюдо с печеньем. Аромат кофе окружал беседку чарующей завесой, и юноша решительно прошел к волшебнику.

– Садись, мой дорогой ученик, и разлей, пожалуйста, кофе, если тебя не затруднит. Печенье миндальное. Одно из немногих угощений, что Ленциска разрешает готовить другим у себя на кухне. Как ты, наверное, догадываешься, в данном случае речь идет о Белукше.

Разведчик осторожно откусил кусочек. Потом еще один. Через несколько секунд он уже потянулся ко второму печенью.

– Потрясающий вкус, – сообщил он с набитым ртом. – Как она это делает?

– Вот сам у нее и спроси, – улыбнулся Мол-Габур. – Да, я знаю, что ты никого не видел, пока меня не было. Просто сегодня все слуги сильно заняты разными делами и даже подменяют друг друга. Думаю, такой переполох у нас скоро закончится.

– А с чем он связан? – спросил Фильт, разливая ароматный напиток по чашкам.

– Во-первых, с тобой, – ответил чародей, придавая дымным колечкам точный вид миндального печенья от Белукши.

– Со мной?

– Гости здесь бывают редко, Фильт, – пояснил Мол-Габур. – Поэтому Еноциус и компания всегда стараются в лепешку разбиться, дабы обрадовать моих посетителей.

– Вот это зря, – огорчился юноша. – Совершенно не хотел, чтобы они так из-за меня напрягались.

– Что ты! Для них это праздник и возможность показать свои способности! Главное, не забыть их похвалить, но только если сия похвала идет от чистого сердца, ложь они сразу учуют. А я тут тоже бываю нечасто, так что всё легко объяснимо.

– А во-вторых?

– Во-вторых, с моими поручениями. Мы на пороге войны, Фильт, как бы ты ни отнесся к этим словам. Необходимо пополнить запасы, подготовиться, укрепить некоторые чары и сделать еще кучу всего. Ты тут не поможешь, самому заниматься этим у меня нет времени, а того же Лэрмиса я не хочу пока отрывать от его задач. Вот и носятся все как угорелые.

– Я тоже хочу внести свой вклад, – несколько торжественно произнес разведчик и сделал глоток кофе.

Он даже закатил глаза. Вкус напитка нельзя было описать словами. Пожалуй, тут Хэфдоун точно проигрывал, хотя Фильт не успел посетить много кофеен в северной стране.

– Не забудь при случае поблагодарить Енотцу. Или Еноциуса, если ее не встретишь, – подмигнул старый маг.

– Обязательно, – заверил его юноша, делая еще один глоток.

– Запомни, запомни этот вкус, дорогой мой ученик, и как знать, с кем тебе его когда-нибудь придется разделить, – непонятно закончил фразу Мол-Габур.

– Будет ли в-третьих? – задал очередной вопрос Фильт, обдумывая последние слова чародея.

– В отношении занятости слуг – нет. Встреча с Лэрмисом заняла намного меньше времени, чем я рассчитывал, поэтому я решил забежать к Швейкелю – вдруг он уже что-то накопал. И он сообщил мне одну очень странную вещь.

Фильт внимательно посмотрел на учителя, не выпуская из рук чашку: Мол-Габур нечасто употреблял слово «странный».

– По поводу человеческого мага он пока еще ничего не нашел, но сказал, что у него в голове крутится какое-то пророчество. Я решил пока его не дергать и передал твою просьбу. Швейкель тут же согласился ее выполнить и отправился куда-то вглубь своего магазинчика. Потом вернулся очень растерянный и безо всяких книг. И тут он рассказал мне следующее:

– Знаешь, друг мой, совсем недавно ко мне заходил человек с похожим вопросом. Выглядел тот посетитель как натуральный шпик: скользкий такой, неприятный тип. И в глазах ничего не прочитаешь. Так вот, сказал он мне, что ищет родословную одного человека, мужского пола, примерно двадцати лет, и что его имя начинается на букву «Ф», но полностью он его сказать не может, так как речь, дескать, идет об одном щекотливом деле о наследстве. Короче говоря, наплел с три короба, но я-то вранье отличать умею, сам понимаешь. На эту букву имен уйма, а мне поисками заниматься некогда, да и мой магазинчик простаивать тогда будет, а сегодня каждая монетка непосильным трудом дается… Так, о чем это я? Ах да, буква «Ф». Я отвел его в секцию с регистрационными книгами и объяснил, как искать. Обычно в таких случаях люди предлагают дополнительные деньги библиотекарю, так как им самим заниматься поисками просто лень. Но тот человек сказал, что справится без моей помощи. Где-то часа через два он подошел ко мне, заплатил необходимую сумму и сообщил, что, мол, увы, ничего не нашел, так как нужное лицо в этих записях не значится. Я пожал плечами: мне было всё равно.