О… это некрасиво. Это унизительно. И не женственно.
А не попудрить ли носик? Не поправить ли причёску?
Я лишь помню, что мне приходилось извиняться раз восемь. Вот хожу и извиняюсь за – неделимый народ…
готовый поделиться своей жизнью.
И лишь в 2022 году я поняла: как справедливы эти строки, написанные двадцать лет тому назад.
ПИСЬМО ГЕРАКЛА ВТОРОЕ
Я пила.
Отчаянно.
Водку.
Затем бросила. Меня как-то спросил наш известный редактор:
– Ты пьёшь?
А ещё спросил:
– Бусы пластмассовые?
Словом, и да и нет. А бусы не пластмассовые, а тканевые. Цветочки лазоревые. Шарики стеклянные.
Про него Имма тоже сказала:
– Он второчен. Он списывает у Сельвинского.
Мы шли из библиотеки втроём – мой друг Горацио, я и Имма. Подошли к киоску печати. Помолчали. Имма пошла в гостиницу – ей там дали грамоту почётную. Кажется, дяди Сэма. Она первая в нашем городе начала получать премии, то одну, то другую. Как раз в начале века появилось конкурсное движение. Откуда оно взялось? Из прошлого. Ибо на заводах отличившимся рабочим выдавали вымпелы, передовикам производства выписывали премии, а вот как можно в литературе проводить конкурсы? Ну смешно же. Всё равно все знают и видят, кто даровит, а кто так себе. Но для самомнения, наверно, приятно получать благодарности и награды.
Вот я что скажу: «Плевала я на эти призы. На эти сладкие конфетки. На эти шоколадки-однодневки. У меня уже стены не хватает в комнате, где размещать вымпелы и благодарности!»
Интересно взглянуть, что будет после кончины, ну после смерти, после загробного ритуала? Думаю, что нас похоронят вместе с Иммой. Рядом. На Федяковском погосте. Или на Автозаводском кладбище. Или нет, её на Бугровском, меня в Марьиной Роще. Ибо я – воин. Да, да. С некоторых пор. Например, кровь сдавала для пострадавших в теракте, гуманитарку грузила. Книжки отправляла за свой счёт. И просто помогала. Ну там, носки вязала, чебурашек шила. Но это – капля в море. Даже меньше капли, часть капли, звёздочка её, лучик.
Вообще, человек творческий – это полувоенный типаж. Постоянно надо обороняться. Видела в соцсетях обо мне отзывы: Эта Ветка Веткина – такая сложная… у неё не слог, а дебри. Тьма.
Ага, нас тьмы и тьмы и нас свет и свет. Так и хочется сказать: отвали, моя черешня. И я бы сказала, если бы не увидела в соцсетях целый роман про меня написанный. И не лень этому человеку писать три дня и три года, доказывая, кто первичен, кто вторичен, а кто и вовсе третичен?
«Она, эта Веткина, кукла, homunculus. Она не настоящая. У неё губы сердечком. Нарисованная вся…» Вот просто скажи: я ненавижу Веткину! Даже кушать не могу! Такая неприязнь у меня!
А всё остальное – придирки!
Если я начну разбирать творения-нетворения-нетленку-тленку Иммы, то перья и пух полетят! Но у меня нет такой цели и задачи. Ибо «отечественная война, отечественная литература…» И мира я хочу…
Есть у меня такой, опубликованный в газете ветик-светик:
Свобода твоя – на три метра от века.
Свобода моя – простирать к тебе руки.
Я боготворила в тебе человека,
бери жизнь мою! Путь варяга и грека.
И кровь мою! Кров с теплотою ночлега.
…А нынче меня заказали – подруге.
И деньги она приняла – о, довольно ль? —
серебряных, звонких монет: курс Иудин,
один к тридцати! Не заплакать бы. Коль я
на мушке прицела, где пальчик смозолен.
День Судный.
Мы были с тобой молодыми, нам можно
смеяться, грустить, пить вино на скамейке.
А нынче меня заказали! В прихожей
затылком твой взгляд ощущаю. А всё же,
подумай.
А ну их?
Давай-ка скоренько
с тобой отмотаем обратно, как было.
…Ты целишься. В грудь. Ни в висок, ни в затылок.
О, нет, ни ножом. Ни винтовкой. Ни танком.
Ты целишься словом: не цельным – подранком,
ни фразой, а малым ребёнком, младенцем.
Да ты сочинять разучилась всем сердцем!
Кричу тебе вновь через насты, заструги:
