По следам Англии. Сообщество авторов

Марина Тагирова

В Пэллане цвели зикрахи, мелкие серо-сиреневые цветки о трех лепестках. В другое время это растение просто называли травой. Зикрахи цветут один день. Вчера ещё не было видно ни бутона, а завтра не будет даже опавших лепестков. Такое незаметное растение. Да на него никто и не обращал внимания. Кроме Айзека.

Он сидел на камне поджав ноги, и внимательно смотрел на цветки. Будто они ему что-то скажут. Меж них летала ярко-синяя бабочка, из тех, что любили ловить дети. Айзек всегда их отнимал тайком и выпускал. Сейчас любой подумал бы, что мальчик следит за бабочкой в надежде ее поймать. Но у него, конечно же, не получится, потому что в этом смысле он ужасно неловкий или просто ленится приложить усилия.

Сверстники считали его слабаком во многих вопросах. Правда давно вслух не говорили и почти не дразнили, потому что им доставалось от Дана, старшего на два пэлланских года брата Айзека. В остальном Дан очень добрый и дружелюбный, ему ничего не стоило собрать компанию вокруг себя. Он был на столько добр, что не замечал разницы между собой и братом, несмотря на внешнюю схожесть. Эту разницу видели все, возможно даже сам семилетний Айзек. Но ему, как постепенно выяснилось, было все равно: и на шутки, и на разницу, и на все прочее. Взрослые думают, что интересы детей всегда на поверхности.

– Сегодня я ими займусь, – сказал Джереми.

– Только не вздумай поучать! – потребовала Марта, раскладывая горшочки на полки, – они этого не любят.

Мужчина и женщина, как две капли, похожи друг на друга, белокурые, голубоглазые, улыбчивые, энергичные, кажущиеся совсем юными.

– «Они»? По-моему, Айзеку все равно, – развеселился Джереми.

– И все равно они этого не любят, дорогой братец!

В дом вошёл высокий широкоплечий Виктор, за ним вбежал, его точная копия, Дан.

– Приветствую хозяина, – Джереми сразу стал саркастичным, он поднялся с невысокого деревянного табурета и развёл руки – Марта, да я опоздал! Твой старший воитель что ли?

Отец и сын, привычные к манерам родственника, прошли по устланному пестрыми полосатыми дорожками полу и сели на небольшую тахту, укрытую темно-бордовым в лоскутах пледом. Лицо Виктора было серьёзным.

Марта недовольно фыркнула на брата, быстро поцеловала своего мужчину, потрепала чёрные космы сына.

– Не обращай внимания, Виктор, – сказала она ласково, – ты же его знаешь.

Тот и на собирался, вместо этого он спросил:

– Что за игру ты затеял с моими сыновьями?

– Собираюсь выяснить их колдовской потенциал, – с готовностью ответил Джереми.

– Они уже показывали, что могут с огнём, – заметил Виктор.

– И что? Ты доволен? Айзек ничего не показал. Зато Дан!..

– Ни к чему повторяться. Я отдам Айзека на обучение Юлиану. Возможно, он лекарь, – сказал Виктор.

Джереми насмешливо закатил глаза.

– Старик из него всю душу вытрясет, опрокинет, макнет в грязную лужу и вернёт обратно. Хорошо будет, если после этого мальчик не замкнется ещё больше. Хотя, он неверно, и не заметит. Не лекарь он! Иначе это проявилось бы. Ты же видел своего брата. В пять он уже кое-что мог. Тем более, – значительно добавил он, – Айзек – сын Марты.

У Виктора было, что возразить, но его опередил черно-лиловый плод ассодра, потом ещё один.

– Айзека нельзя макнуть в лужу, – цедил Дан с мстительно-азартным видом бросая очередной плод, первое, что попало ему под руку.

Марта возмущалась, Виктор хохотал, Джереми стал пятнистым и сердитым. Когда же мальчику под руку попалась мурановая бутылка с маслом, отец стал серьёзным и пресек расправу.

– Чтоб тебя жаба укусила, нахалёнок, – возмущался Джереми, утирая лицо плетёной салфеткой не без помощи Марты, – это ты учишь, я знаю, – перекинул он гнев на отца мальчика.

За это он получил лёгкий шлепок по макушке от сестры.

Виктор все ещё весело улыбался, глаза его стали от этого ярко-зелеными. Он слегка хлопнул сына по спине и сказал:

– Не бросай в дядю фруктами, они имеют свойство заканчиваться. А жаба это не страшно. Лишь бы не ядовитая.

– А в Пэллане есть ядовитые жабы? – изумился Дан.

– Разве что, в окрестностях, – успокоил Виктор.

– Ох, Дан! – Марта собирала останки фруктов в глиняную чашку без ручки, – отнять бы немного твоего безумия, и отдать Айзеку, было бы идеально.

– Все и так хорошо, – весело заметил Виктор.

Дан соскочил с места и со словами «Пойду, расскажу ему» исчез за дверью.

– Верно ты подметила, – обратился Джереми к сестре, – безумный, как его мамаша.

– Минуточку, – Марта воинственно скомкала фруктовое месиво, между пальцами потекли лиловые струи, – ты хочешь получить дополнительный цвет к уже имеющемуся?

Виктор пресёк конфликт на корню вопросом о замысле Джереми.

Дан миновал несколько простых деревянных домов вдоль утоптанной дорожки, этот район негласно называли лекарским, колдуны строили дома из камня, шаманы же жили большими семьями в просторных жилищных. Хотя, с течением времени эти условности всё больше становились незначительными. У самой опушки мальчик снял шнурованные мокасины, оставил их рядом с такими же и ступил в густую траву босыми ногами. В глубине опушки, там, где густой лес справа и река слева уходили в горы, сужая поляну и делая её более тёмной и прохладной, он залез на камень позади Айзека.

– Пойдём посмотришь на цветного дядю Джереми, – весело предложил Дан.

– Не хочу, – буркнул Айзек.

– Он что-то нам покажет.

Молчание.

– Да я и сам могу, – обиделся Дан.

Он согнул руку в локте, совершил пальцами одно короткое движение, что-то пробормотал. Мелькнула едва заметная искра, будто из костра выпрыгнула. Бабочку и небольшой участок земли вокруг неё накрыл прозрачный купол.

– Можешь смотреть сколько угодно, – изрёк Дан.

Айзек усмехнулся.

– Все, хватит. Отпусти её, – попросил он позже.

Купол вмиг исчез.

Айзек выпрямился. Какое-то время братья стояли на камне и смотрели на бабочку. В тишине предлесья пели птицы. С другой стороны, Пэллана доносилось человеческое пение, ровное и успокаивающее.

С гор прилетел лёгкий ветерок. Дан спрыгнул с камня, словно подхваченный этим ветром. Он поймал бабочку и тут же указал в сторону реки.

– Там Доминик, Чезер и прочие. Вот увидишь, никто из них не отнимет у меня бабочку, – он с вызовом сверкнул на брата зелёными глазами.

– Ёру может, – предположил Айзек, не двигаясь с места.

– Ты что! Не веришь мне?! – Дан изобразил обиду и побежал к реке.

Айзек какое-то время стоял, глядя вслед, потом глаза его блеснули любопытством, и он последовал за братом.

Возвращались они перед закатом, грязные, уставшие и не очень весёлые. Только что Дан отделался от Энтони с его просьбами научить колдовать и поспешил за Айзеком, который был чернее тучи.

– Подумаешь, бабочка! – говорил Дан.

– Отстань! – Айзек бросил в брата горсть земли.

– Зато никто её не отнял, – Дан не увернулся от атаки, он пытался остановить брата, – Ну? Завтра другую поймаем.

– Ты не сказал, что убьёшь ее, – Айзек оттолкнул его, – конечно, она им мёртвая не нужна. Никому мёртвые не нужны.

– Да, я её убил, – с вызовом отозвался Дан и остановился – а они, может быть, мучали бы ее.

– Мне все равно. Отстань.

Айзек хотел дёрнуть за ручку двери с витражом на верхней половине, но в руки ему упала мятая бумага. Он встал под фонарь у двери, который дарил небольшому пространству вокруг себя тусклый узорчатый свет.

– Что это? Дай посмотреть. – Бумага сменила руки, – «Мне надоели твои выходки! Если не боишься, приходи к Каменным Горам. Я оставлю красный флажок, чтобы ты нашёл меня. Поговорим, как взрослые! После заката! Со мной будет брат. Возьми Айзека, будет свидетелем. Если не придёшь, весь Пэллан узнает, что сын Виктора струсил! Мигель».

– Мне не охота, – лениво отозвался Айзек, вися на ручке двери – И вообще, я с тобой больше никуда не пойду.

– Ну-ну, – Дан блеснул глазами и сложил руки на груди, – Если ты не пойдёшь, я пойду один. Отец узнает, что ты знал… —Дальше можно было не продолжать.

Дан выжидал. Он знал, что Айзек никогда не побежит к отцу в подобной ситуации, он промолчит. Но Дан может вернуться поздно и побитый. Тогда-то Виктор все поймёт и огорчатся или рассердится. Только Дан знал, как Айзек не любил видеть отца недовольным.

– Ты подлец, – заключил Айзек, когда оба повернули обратно к опушке, – такой, каким Рики называет дядю Джереми.

– Зато дядя почти самый сильный колдун в Пэллане, – радостно отозвался Дан.

Ночной Пэллан всегда очень тих и почти никогда не холоден. Вдоль вытоптанной дорожки тут и там висели в полуметре над землёй огоньки неправильной сферической формы. Как только дети прошли мимо последнего дома и миновали тот участок пути, где тропинка сужалась и сворачивала к реке, их окутала настоящая пэлланская темнота. И это не смотря на ясные звезды в

небе. Дан движением руки притянул к себе кусочек от висящего в воздухе огонька.

На опушке братья побежали, им хотелось быстрее оказаться у Каменных Гор. Огонёк плавно летел впереди, освещая путь. Они бежали, сбивая ногами невидимые цветки зикраха, распугивая ночных насекомых, которые их поедали.

Айзек начал озираться по сторонам и упал, споткнувшись о что-то. Не обращая внимания на падение, он выпрямился и снова огляделся. Глаза его горели в изумлении, улыбка вылезла и осветила лицо. Мальчик протянул вперёд руку.

Дан, который оказался далеко впереди, остановился, оглянулся. Домов уже не было видно, а его брат стоял посреди поляны и улыбался.

– Что с тобой?

– Красиво, да?

– Темно.

Айзек повернул к брату лицо.

– Светляки. Ты не видишь?

Дан встал рядом, но он ничего не видел.

Однако, вокруг них, по всей опушке летали, словно танцуя или трепеща на ветру белые огоньки. Они кружились в бесконечном движении, рассыпая вокруг себя мельчайшую сияющую пыль. От них исходил свет, с помощью них можно легко ходить в темноте без огня. Айзек вспомнил, как видел старика Юлиана, бродящего по тёмной поляне совершенно без света. Мальчик не задумался, что тогда этих огней не видел. Он повернул голову в сторону Пэлланских домов, там тоже были эти светляки. Дух ребёнка захватывало от этой красоты. Где-то в горле сладко защекотало. Айзек не знал ещё что это те самые «светляки», приходящие с Душами из Высокого Леса. Он так же не знал, что, узнай Юлиан о том, что Айзек видит их, не позволил бы проводить испытание для колдунов. Пэлланский лекарь никогда не может быть колдуном.

– Жаль, что ты не видишь их, – прошептал Айзек, – тебе бы понравилось.

– Я вижу красный флажок, – надулся Дан, косясь в сторону гор, – Пойдём найдём Мигеля.

Айзек перевел взгляд. В нескольких десятках метров виднелся силуэт нижнего камня и красное пятно.

– Нет его там. Что он так тихо сидит что ли? Я не слышу, как он дрожит от страха.

Дан повеселел и приблизился к скалистому ущелью, обросшему травой. Горы в Пэллане больше походили на камни разных размеров и форм, которые воткнул прямо в мягкую землю некий великан. Если перед ними построить стену, невозможно будет поверить, что за ней начинаются горы.

Дан сделал шаг вперёд. Айзек – в сторону.

За дверью с витражом их было восемь. На тахте сосредоточенный Виктор, рядом с ним беспокойная Марта, далее её родители, с виду молодые, но оба с седеющими волосами. На табурете сидел приглашенный Джереми друг его Рю как обычно с прохладным выражением лица, лишь на пару пэлланских лет старше друга, но тоже с несколькими седыми прядями на чёрном фоне. Ещё тут был Рики, друг Виктора с решительным и в то же время озорным взглядом. Между Рики и Рю уселся всевидящий Александр. Именно благодаря ему все видели бегущих по траве мальчиков. Со стола были убраны все приборы, а цветочная скатерть Марты заменена на белое, словно струящееся покрывало. На нем раскинулась миниатюрная копия лесной опушки, которая ближе к горам становится более густой и прохладной благодаря Высокому Лесу с одной и реке Голубой с другой стороны. Босые дети бежали, словно ведомые огоньком впереди.

Джереми стоял перед всеми, как лектор перед слушателями.

– Почему ты не позволил им зайти и поесть? – возмущалась на брата Марта, – на голодный желудок ведь не делается.

– Не волнуйся, Марта, – улыбнулся Рики, – Они же дети, с голоду не умрут.

Марта что-то говорила, пристально глядя на картину на столе.

– Надо было и Мию с ними отправить, – заметила мать Марты, – Ведь она колдунья, а не шаман.

Последняя фраза прозвучала полувопросительно.

– Нечего ей там делать, – отозвался Рю.

– И Ёру, – продолжила, будто и не слыша, женщина, – он, конечно, не колдун, – снисходительно, – но есть у него потенциал.

Рики промолчал на удивление холодно. У его сына был сильный потенциал смотрителя. А это значит, что ни на какое колдовство разбазаривать силы не следует.

Виктор слушал в пол-уха, он безотрывно смотрел на картину на столе – на то, как его дети бегут почти в полном мраке к границе Пэллана и даже не думают бояться. Сквозь картину он видел холодного и совсем немного беспокойного Рю, который тоже внимательно смотрел на бегущих детей. А сквозь них ненавязчиво наблюдал за Мартой и Джереми, которые уже о чем-то спорили.

Кто-то заметил, что дети остановились. Марта вопрошала, видят ли они красный флажок, который она заметила даже отсюда. Его видели и остальные колдуны, находящиеся здесь. Другие вместо флажка созерцали красный цветок. Что видел Александр, никто не знал.

– Они о чем-то говорят, – воскликнула Марта.

– Жаль, нам не услышать, – посетовал кто-то из старших колдунов.

– К сожалению, мне не дано ещё и слышать. Вам следовало пригласить Рауфа. – Александр посмотрел на Джереми, который сделал вид, что не услышал, отвечая Марте, как обычно в своей манере.

Ему-то все было прекрасно слышно. Джереми урождённый колдун с огромным возможностями, которые не использовал, как многим казалось, напрасно. Он учился шаманству у кого-то из родственников покойной женщины Рю, матери его детей. Никто не верил в успех, а спустя время Джереми и правда бросил учиться, якобы из-за неусидчивости. Чтобы научиться шаманству, нужно иметь сильный дух, уметь концентрироваться и собирать Волю в тугой узел, Волю Воздуха. Не урожденный шаман после длительного обучения, осваивает Волю Воздуха, но управлять даже одним духом не может. У Джереми было два духа на службе. Сейчас благодаря им, он слышал разговор детей, но это осталось его тайной. Такой вот Джереми. Любил тайны, любил знать то, чего не знают другие.

– Суть эксперимента мне ясна, – сказал Рю, вставая почти бесшумно, – а ещё мне ясно, что с этими детьми он бесполезен, потому что их не заставить идти, куда следует. Особенно младшего. – Бабушка и дедушка детей вздохнули, – А теперь мне пора, – Рю в лёгком нетерпении уставился на дверь.

Виктор встал.

Даже если гость был приглашён не хозяином, принят и допущен в дом он был с его позволения. И пока хозяин как-либо не одобрит преждевременной уход, пусть это даже дружеская посиделка, – с ней как раз все проще, – гость не мог уйти. Это было почти формальностью, и соблюдали её в основном шаманы и колдуны. Прочие по гостям не ходили. А к лекарям вламывались без приглашения, и уходили из их дома вместе с ними.

Джереми пронзил Виктора гневным взглядом, он прекрасно знал куда Рю так спешил. И Александр тоже.

И все же он ушёл постигать разочарование.

– Джереми, они разве должны были повернуть? – спросила Марта.

Тот стал сосредоточенным. Пара метров от барьера.

– Пусть идут пока, – сказал он будто сам себе.

Но Виктор решил иначе.

– Рю прав, – сказал он, – и ты сейчас вернёшь их.

– Говорил же, я установил там тонкий барьер, по тому, как они с ним себя поведут многое станет понятно. Может быть, они его почувствовали, потому что идут очень близко от него.

– Хотят обойти? —уточнил его отец, – с реки…

– Со стороны реки никогда не было барьеров, – заметил Рики, – и всем это известно.

– Потому что с той стороны невозможно попасть в Пэллан, – сказал старший колдун.

– На той стороне Лес Оборотней.

– Это только название.

Но воители-то знали, что это не так.

– Я установил барьер и на реке. И его не обойти, придётся вернуться в Пэллан, – сказал Джереми.

– Айзек скорее зайдёт в реку, чем вернётся. – Марта прикрыла лицо руками.

– Либо я позволяю тебе все закончить и вернуть их так, чтобы они не догадались, – заключил Виктор, – либо я сам туда иду. На границах сейчас не спокойно.

– Но ничего ведь не происходит, – заметила бабушка мальчиков, – И потом, Дан уже хороший колдун, он сможет постоять…

Она недоговорила. Джереми вскрикнул, оглушенный криком, который никто не слышал. Александр, видевший картину на пару секунд раньше, вопросительно посмотрел на него.

Джереми медленно кивнул будто сам себе, надеясь, что увидит того гада, и проклятие настигнет его.

– Ай! – вскрикнул Дан, – меня жаба укусила.

– Тихо, – сказал Айзек, – смотри, ночные бабочки разлетаются.

– А жабы разве не спят ночью? – изумился Дан, потирая ногу и в припрыжку следуя за братом, – Ты знаешь, я ведь решил идти за тобой, потому что тут река, вдруг ты утонешь.

Айзек засмеялся, бабочки взвились ещё выше, листья зашелестели.

– На той стороне оборотни, – сказал он весело.

– Вот и потому, —сглотнул Дан, – Слушай, мне кажется, со стороны скал что-то есть. Пойдём посмотрим.

Айзек с трудом оторвал взгляд от светляков, кружащих над бурными ручейками, которые немного дальше становились широкой рекой. Вода словно брала свет этих созданий себе и несла вниз по течению до самых пустошных земель.

– А это не Мигель? —поинтересовался Дан и шагнул в сторону невидимого барьера, – ощущение, как на границе, – заметил он, – Надо бы света до…

– Дан! Это не… – Айзек не успел.

Воздух перед Даном лопнул, словно вакуум, глухо ударив по ушам и отшвырнув старшего брата назад. Айзек успел заметить, нечто прозрачно-белое мелькнуло в миг разрыва воздуха, словно ветер упал прямо с неба на землю. Мерзкое ощущение. Он так и возненавидел его на всю жизнь. А ещё светляки. Часть разлетелись, а часть сгорели, как истлевшие угольки. От чего-то Айзек знал, что они умерли. Но если они умерли, то…

– Дан! – он бросился к брату.

На нем не было видимых повреждений, но он метался на траве, кричал и корчился от боли. Айзек закусил губу, сдерживая ком. Он пытался повторять

действия старика Юлиана, но ничего не выходило. Дан не понимал уже, кто перед ним, неизвестная невидимая боль лишала его рассудка. Айзек со злостью ударил по земле, проткнул почву пальцами. Черно-зелёное месиво наполнило ладони. Дан рвал на себе волосы, не в силах бороться. Айзек впал в ярость, в такую ярость, на которую только способен ребёнок в минуту отчаяния, не понимая, как исправить ситуацию.

Он выпрямился, схватив обеими руками горсти земли и при помощи света светляков стал бросать их в незнакомую фигуру, стоящую в нескольких метрах от него. Огонёк Дана погас, неподдерживаемый его волей.

Фигура движением рук пыталась защитится от комьев грязи, но они все летели и летели. А ребёнок злым голосом требовал исправить то, что он сделал с его братом. Фигура не двигалась с места. Здесь не должно было быть детей. Нужно было просто проверить границу, да и барьер какой-то слабый. Для него эта миссия важна, его мелкая миссия в действительно большом деле, о котором ему ничего не сообщали. Должны ли быть здесь дети? И что с ними делать?

Он вдруг ощутил обжигающую боль на уровне щиколоток. Ребёнок бросил ещё ком земли и пригнувшись за очередным, уже не выпрямился.

– Послушай, – охрипшим голосом сказала фигура.

Айзек теперь злился на себя, что совершенно ничего не может сделать. Он вцепился в сочную траву, будто она помогала ему не упасть. Дан больше не метался, а лежал, дергаясь и бессильно ноя. Наконец Айзек решился и побежал, сразу с полусидячего положения, на незнакомца, намереваясь растерзать его зубами и ногтями.

Но незнакомец вдруг отлетел в сторону, весь воздух на миг вспыхнул огнём и погас. Падая на камень, Айзек заметил, что вместе с огнём погасло некоторое количество светляков. Злость застряла в груди при ударе о камень.

Секунда или вечность? Он вскочил на ноги. Вокруг множество знакомых огоньков – мамины. Дан на руках у отца. Глаза сами закрылись, тело легло на траву, осталась тьма. И голоса.

– Джереми убил его, – голос Рики.

– Как Дан? – это взволнованная мама.

– Успокоился, – отец, – лучше иди к Айзеку.

– Интересно, куда ушёл Джереми? – спросил Рики.

– Пусть подольше будет там, – сказал Виктор, – я собираюсь его убить.

– Это был шаман, судя по состоянию Дана, – заметил Рики, – И потом, Джереми тоже не знал.

– Мне плевать.

– Ты сам согласился на это.

– Мне плевать, – он медленно пошёл в сторону дома, – Их слишком много, а я один. Проклятые колдуны.

Рики оглянулся на Марту, которая не могла уговорить Айзека пойти домой, и остановился в растерянности.

– Оставь, – ответил на это Виктор, не поворачиваясь, – силой будет только хуже. Пусть лучше Марта уговорит его, у нее обычно получается.

– Я тут полежу.

– Тут опасно, сам видел!

– Уже нет.

– Просто от усталости ты не все видишь.

– Я не могу встать.

– Можешь, сыночек! Только что ты стоял.

– Нет.

– Ты просто не хочешь.

– Не хочу.

– Хорошо, полежи тут, а я с тобой посижу, – Марта нежно гладила чёрные волосы сына.

– Это был шаман? Я слышал.

– Да.

– Ненавижу шаманов, – решил Айзек.

– Ноги… У него обожжены ноги, – бормотал в стороне голос Джереми.

– Тебя сейчас именно это волнует? – вопросила Марта, с трудом сдерживая себя, – ты на него напал, значит это твоих рук дело!

– Если бы это был я, он бы остался без ног прежде, чем сгореть полностью, – он посмотрел на Айзека потом на уходящих мужчин с ребёнком на руках.

– Лучше не иди туда, Виктор очень зол. Я – тоже, но ты мне брат. А вот его ничто не держит.

– Они пойдут к Юлиану? – спросил Айзек.

– То, что с Даном, может исправить только шаман. «Разве что старик не научился шаманить», – назидательно сообщил Джереми.

– Тогда исправь, —сказал Айзек.

Марта уставилась на брата, Джереми забыл, что надо дышать.

– Сынок, дядя ведь так ничему и не научился, —неуверенно сказала Марта.

– И вообще, я колдун, – буркнул тот.

– Исправь, – игнорируя реплики, повторил Айзек, – и тогда останешься жив.

Зыбин Илья

Живой лес дышал и сиял яркими лучами, пробивающимися сквозь густые кроны зеленой листвы. Трава бережно обнимала грубые бурые стволы и скрывала в своей гуще редкие грибы. Пенье птиц, скрывающихся среди ветвей, задавало тон всему чудному месту, обеспечивала всему лесу единую неповторимую композицию, услаждающую слух. Все мерно качалось, послушно следуя дуновению теплого ветра.

Внезапно где-то в кустах раздался резкий, громкий хлопок. С ближайших деревьев в испуге слетели птицы, прервав свой ансамбль, а из кустов выскочил шокированный заяц. Немое молчание упало на лесное пространство, и, будто бы остановилось время, все живое замерло в тревожном ожидании. Пару мгновений – и заросли черники затряслись, затрепыхались и в конце концов разошлись в стороны, пропуская брюнета с темной остроугольной бородкой и расцарапанным лицом, одетым в темно-серый дублет, исполосованный темной кожей ремней от мелких сумок. Странный человек тяжело дышал, очевидно, что после изнурительной погони, и держался за левую руку, на плече которой красовался широкий ожог, выглядывающий сквозь зияющую дыру в ткани. Глаза незнакомца забегали по сторонам, и, убедившись, что «хвоста» не осталось, он утомленно привалился спиной к дубу. Здоровой рукой, пальцы которой краснели следами прижженной кожи у раны, дрожа достал из сумки стеклянный фиал с изумрудной жидкостью, отсвечивающий на свету яркими бликами. Неуклюже вытащил пробку зубами и выплюнул в сторону, жадно, чуть не захлебываясь, прильнул губами и выпил содержимое. Необъяснимая энергия протекла по телу, растеклась по пищеводу и проникла в каждую клетку. Лицо тут же перекосило, а человек застонал от отвращения, строя гримасы, но тут же он почувствовал облегчение от того, что голова перестала жутко кружиться, а взгляд стал четким и осмысленным. Посидев еще с минуту, восстановив силы, незнакомец ухмыльнулся, встал на ноги, отряхнулся и довольно похлопал ладонью по кожаной сумке на поясе, ломившейся от какого-то груза. «Бывало и хуже.» – подумал он и начал постепенно соображать, где он находится и что ему делать дальше. Только сейчас незнакомец снова вспомнил о надоедливой метке, красующейся на правой руке. Клеймо в виде нечитаемого символа, нестерпимой болью вспыхнувшее на коже в момент перемещения, дало о себе знать слабым дискомфортом, которое теперь без остановки терзало хозяина. Теперь только найти более безопасное место – и разобраться с ней раз и навсегда.