Схватка вслепую
Закончив беседу с представителем посольства, Мансур сразу же приступил к опросу охранников, несших дежурство у посольства минувшей ночью. Логика Мансура была проста и очевидна. Он прекрасно понимал, что само по себе письмо не могло появиться на посольском крыльце. Вряд ли также на территорию посольства могли проникнуть посторонние люди, чтобы подбросить письмо. Скорее всего, это сделал кто-то из охранников. А это, в свою очередь, означало, что охранник, подбросивший письмо, связан с террористами. Из чего само собою вытекало, что, установив личность охранника-злоумышленника, через него можно выйти и на след тех, кто поручил ему подбросить письмо. То есть на след «Орлов пустыни».
В том, что и похищение людей двумя днями раньше, и подброшенное письмо – дело рук именно «Орлов пустыни», Мансур почти не сомневался. Во-первых, подпись под письмом – Кассаб. Так называл себя тот, кто возглавлял эту террористическую организацию. Вряд ли кто-нибудь другой стал бы подписываться этим именем. Такого самоуправства реальный Кассаб не потерпел бы – ведь это означало бы, что некий псевдо-Кассаб таким образом подставил настоящего Кассаба. Кто бы стал рисковать себе на беду?
Во-вторых, в письме содержались вполне конкретные политические требования. Именно политические, а не какие-то иные. Никакого намека на выкуп, лишь политика! В настоящий момент Мансур знал лишь одну действовавшую в Ливане террористическую группировку, что называется, кормившуюся от политики. Это – «Орлы пустыни». Именно они, и никто другой.
Этих двух обстоятельств вполне хватало, чтобы прийти к однозначному выводу: и похищение людей, и письмо – дело рук именно «Орлов пустыни». Вернее, даже тех сил, которые стоят за их спинами и которые используют «Орлов» в качестве политического инструмента. Кто эти силы, того инспектор Мансур в доподлинности не знал, хотя и догадывался. Зато он в точности знал и понимал другое – эти силы ему не по зубам. Он был всего лишь полицейским инспектором. Он был честным полицейским инспектором, а это означало, что за его спиной нет никакой силы, у него нет никакой поддержки и рассчитывать он может только на самого себя. А ему одному с такой силой не справиться. Объявив открытую войну этой силе, он тем самым подпишет себе смертный приговор. Ну, или в лучшем случае ему грозит отставка.
И тем не менее надо было что-то делать. Хотя бы допросить охранников, дежуривших ночью у посольства. А уж дальше будет видно.
Но как он ни старался, выведать у охранников так ничего и не смог. Все охранники в один голос утверждали, что никого постороннего и подозрительного ночью они не заметили и сами они ни о каком письме понятия не имеют. То есть никто из них письмо на крыльцо не подбрасывал. Возможно, по мнению охранников, кто-то таинственный и чрезвычайно ловкий ночью проник на территорию посольства, оставил письмо и так же ловко и незаметно покинул территорию посольства. Наверное, этого таинственного субъекта охранники, при всей их бдительности, не заметили и за это готовы понести наказание. Но только лишь за это, и больше – ни за что. Ни в какой преступный сговор они ни с кем не вступали и знать не знают никаких террористов.
Уверения охранников были настолько искренними, что Мансур в конце концов им поверил. Кто его знает, может, и вправду кто-то незримо и неслышно ночью проник на охраняемую территорию, оставил письмо и точно таким же способом выбрался обратно. Но если это и вправду так, то это означало лишь одно: никакой зацепки Мансур не обнаружил и ни на какой след он также не напал. Он окончательно уперся в тупик и не видел из него никакого выхода.
* * *Пока инспектор Мансур беседовал с помощником посла, затем опрашивал охранников, затем предавался безрадостным и бесперспективным выводам, посол беседовал с представителем резидентуры КГБ, действовавшей в Бейруте. Он рассказал ему все об обстоятельствах, при которых было обнаружено письмо, ответил на сопутствующие вопросы и удалился. Больше он ничем не мог помочь сотрудникам КГБ.
Оставшись в одиночестве, представитель резидентуры первым делом тщательно изучил письмо. Вначале он осмотрел конверт, даже для чего-то проверил его на свет, а вдобавок еще и понюхал, затем долго всматривался в краткую надпись на конверте и многозначительно хмыкал. Затем принялся изучать содержание письма.
Потом разведчик аккуратно положил письмо в папку и удалился. А спустя примерно полчаса он показывал письмо уже самому резиденту. Помимо резидента в помещении присутствовали еще два человека – сотрудники резидентуры. Словом, ввиду важности момента собрался весь личный состав резидентуры.
И резидент, и оба сотрудника по очереди знакомились с содержанием письма.
Далее первый разведчик в подробностях доложил о недавнем разговоре с послом. Доклад был выслушан с вниманием, уточняющих вопросов почти не было задано, резидент лишь спросил:
– Власти уже приступили к расследованию?
– Да, – ответил разведчик.
– Все тот же инспектор Мансур? – уточнил резидент.
– Да, он.
– Думаете, он что-нибудь раскопает? – спросил резидент сразу у всех своих помощников.
– Наверно, – ответил один из помощников. – Парень – въедливый и честный. Что-нибудь да зацепит. А только… пользы нам от этого будет немного. Самое большее, на что мы можем рассчитывать в данном случае, – так это лишнее подтверждение того, что ко всем этим безобразиям причастны хорошо знакомые нам лица.
– Вы говорите об «Орлах пустыни»? – уточнил резидент.
– О них, – вздохнул помощник. – Да вот только, скорее всего, это будут самые общие сведения, о которых нам известно и без ливанской полиции. То есть никаких конкретных имен, явок, паролей и прочего. А так – вообще…
– Что ж, поглядим, – не согласился резидент. – Может быть, на этот раз… – Он не договорил, в его голосе слышалось сомнение.
– Да и не рискнет этот Мансур копать слишком глубоко, – высказал мнение другой помощник. – Парень он неглупый и понимает, чем это для него может закончиться. Да, конечно, он может обратиться за помощью, но к кому? А вдруг тот, к кому он обратится, будет связан с «Орлами», а хуже того – с теми, кто маячит за их спинами и дергает их, как марионеток, за веревочки? Мансур это прекрасно понимает, а потому и не обратится ни к кому за помощью. Будет действовать в одиночку. А один много ли наработаешь?
– Надо бы парню как-нибудь помочь, – вздохнул третий помощник резидента. – Пропадет он без помощи…
– У вас есть конкретное предложение? – глянул на помощника резидент.
– Может, и есть… – уклончиво ответил тот.
– Вы имеете в виду его вербовку? – спросил резидент.
– Да. Ну а что? Парень толковый и честный, сами же говорили. Такой нам пригодится. Заодно прикроем его от возможной беды.
– Я уже думал об этом, – после короткого молчания произнес резидент. – И вижу в этом определенный смысл. А потому, если никто не возражает…
Он обвел взглядом свое немногочисленное воинство. Никто не возражал.
– Вот вы этим и займетесь, – сказал резидент, обращаясь к тому помощнику, который высказал идею о вербовке. – Но чуть позднее. Будем считать, что это для нас – вопрос номер два. А вот вопрос номер один – это письмо. Я слушаю ваши предложения.
– Вначале – два эпизода, связанных с похищениями, затем – это письмо, – сказал один из помощников. – На все сто процентов понятно, что похищения и письмо связаны между собой. Одно вытекает из другого. Словом, элементарная логика. Поэтому игнорировать письмо и считать его чьей-то глупой шуткой нельзя. К сожалению, никакая это не шутка.
– Нам надо действовать, – сказал второй помощник. – И как можно скорее и решительнее. Причем своими собственными силами. К сожалению, рассчитывать на помощь ливанских властей особо не приходится.
– Наверно, так оно и есть, – сказал третий помощник. – Но, чтобы действовать, необходим план. Свободное творчество и всякое вдохновение в таком деле просто недопустимо. Ведь террористы, похоже, действуют по плану. У них все логично. Вначале – похищение людей, затем – письмо. Дальше, боюсь, обнаружатся и другие пункты их плана.
– Согласен, – подвел итог резидент. – Будем думать о плане. На кону жизнь наших людей. Перво-наперво поговорим о письме. Ведь, по сути, это даже и не письмо как таковое, это – след, ведущий к похитителям. Итак, я вас слушаю.
– Что и говорить – письмецо любопытное. Красноречивое, – сказал один из помощников. – Я пока не имею в виду его содержание. О содержании – потом. Прежде я хочу сказать о технической стороне. На мой взгляд, здесь есть весьма любопытные моменты. Во-первых: письмо написано на русском языке. Хотя могло быть написано и на арабском. Все в нашем посольстве знают арабский язык, так что… Но нет – написали на русском. Причем письмо написано на грамотном русском языке. Еще один любопытный момент – письмо отпечатано на пишущей машинке. Спрашивается – почему именно на русском языке написано письмо? Ответ напрашивается сам собой. Письмо на русском языке вызовет больше шума. Политического шума. Думается, для авторов письма очень важно вызвать именно политическую шумиху…
– Тем более что и требования в письме – все сплошь политические, – вставил второй помощник.
– Именно так, – согласился первый помощник. – Но все же вначале я хотел бы покончить с технической частью. Итак, письмо написано на русском языке, причем довольно-таки грамотном. Вопрос – знает ли кто-нибудь у этих самых «Орлов» русский язык и способен ли кто излагать письменно мысли на русском языке? Сильно в том сомневаюсь. Нам неоднократно доводилось сталкиваться с разного рода «орлами», «львами» и тому подобным зоопарком. Знал ли кто-нибудь из них русский язык? Что-то не припоминаю… А тут нате вам – написано, будто это писал граф Лев Николаевич! Спрашивается: если это написали не «Орлы», то кто же? А это написали те, кто стоит за их спинами. То же самое касается и пишущей машинки. Кто-нибудь видел, чтобы местные террористы разгуливали с пишущей машинкой? Вот то-то и оно.
Помощник умолк, перевел дух и продолжил:
– Подстава это, уважаемые товарищи, как есть подстава! То есть некто придумал план, сочинил и напечатал письмо с политическими требованиями, а эти самые «Орлы» – лишь орудие для исполнения этого плана. Вот и весь расклад. Остается лишь определиться с тем, кто именно маячит за спинами свободолюбивых «Орлов пустыни».
– Будто и без того не ясно! – отозвался третий помощник. – У нас на этот счет информации хоть отбавляй. Да и не в том сейчас дело, кто уговорил доблестных «Орлов» совершить такую пакость. Кто, как, за какую сумму – все это сейчас второстепенные вопросы. Главное – в другом. Главное – в людях. В их когтях – наши люди. Целых шесть человек! Вот что главное.
– Да, это так, – согласился резидент. – Поэтому давайте подумаем о том, как их спасти. Повторяю, нужен план. Конкретный, четкий план. Такой, чтобы каждый его пункт вел нас к цели. Никакого топтания на месте – только вперед. Вы правы – следов, по которым мы можем идти, на первый случай хватает. А дальше будет видно. Итак…
План разрабатывали допоздна, оговорили все возможные нюансы и шаги, которые должны были привести к спасению похищенных людей. И все же никто из четверых разведчиков не остался полностью доволен разработанным планом. Всем казалось, что в плане имеется существенный и важный изъян, а вот как его удалить из плана, никто не знал.
– Все это, конечно, замечательно, – устало сказал первый помощник, и в его голосе ощущался скепсис. – Да вот только такая, понимаешь, оказия… А что, если наш план не сработает? Можем мы такое предположить или не можем? Можем и даже обязаны. И что тогда?
– А тогда, – сказал второй помощник, – у нас должен быть запасной план. Так сказать, вариант «Б». А его-то у нас и нет…
– Это так, – согласился резидент. – Но что вы можете предложить?
– Ну, бывают разные варианты и способы… – Первый помощник в раздумье потер лоб.
– Например? – напористо спросил резидент. – Взять «Орлов» штурмом? Ну, так у нас на это не хватит силенок. Да и не для того мы находимся в этой стране, чтобы ходить в атаки под красным знаменем…
– Можно было бы попросить помощи у ливанских властей, – неуверенно предложил второй помощник. – Чтобы они выделили войска…
– И что будет тогда? – скривился резидент. – Думаете, «Орлы» об этом не узнают? Узнают в тот же самый день. И что будет дальше? Ладно бы они ушли куда-нибудь подальше от Бейрута вместе с похищенными людьми. А то ведь, чего доброго, они их просто убьют! Или, скажете, такого не может быть? Еще как может! Штурмовать террористов в лоб в сложившейся ситуации – самое худшее из всех возможных решений.
– Да, пожалуй, – угрюмо согласился второй помощник.
– Если уж требования в письме – политические, то и действовать в первую очередь нужно будет политическими методами, – сказал резидент. – Хотим мы того или не хотим… Ну, а во вторую очередь… – здесь резидент сделал паузу. – Никто нам не запрещает употребить в данной ситуации кое-какие оперативные приемы и хитрости. Для того мы и разведка.
Глава 6
Первые действия, первые результаты
Сразу же после совещания резидент встретился с послом.
– Что говорит наше правительство? – коротко осведомился резидент. – Что оно намерено предпринять?
– То, что и полагается в сложившейся ситуации, – пожал плечами посол. – Что же еще? Сказали, что постараются решить вопрос политическими методами.
– Да, конечно… – рассеянно проговорил резидент. – Политическими методами… Ну а вы что должны делать? Ведь что-то же должны?
– Я должен написать ответное письмо террористам, – невесело усмехнулся посол. – Вступить, так сказать, с ними в конструктивные переговоры. Растолковать им, что их требования – дело весьма непростое, и чтобы их выполнить, необходимо некоторое время. Не меньше месяца. Ну и, конечно, нижайше попросить, чтобы за то время, пока их требования будут рассматриваться, никто из похищенных людей никоим образом не пострадал.
– Понятно, – сказал резидент. – Нам нужно выиграть время, чтобы что-нибудь придумать. Что-нибудь этакое тонкое, хитрое и коварное. О чем террористы даже помыслить не могут. Ну-ну…
– У вас есть другое предложение? – Посол взглянул на резидента пристальным взглядом.
– Увы, – развел руками резидент. – Представьте себе, мы думаем точно так же. То есть дело нужно попытаться решить именно политическими способами.
– Тогда мне не понятен ваш скептицизм, – заметил посол. – В чем его смысл?
– Да смысл-то простой, – вздохнул резидент. – Мы имеем дело с террористами, вот и весь смысл. А терроризм и политические методы – это, можно сказать, понятия, которые не имеют между собой ничего общего. Террористы – это бандиты. Зачем бандитам тонкие политические сферы? У них другое представление о мире.
– Да, но за ними ведь кто-то стоит, – возразил посол. – И наше письмо будет написано вовсе не бандитам, а именно тем, кто за ними стоит.
– Да, конечно, – вздохнул резидент, помолчал и спросил: – Письмо – при вас?
– Вот черновик, – сказал посол и протянул резиденту исписанный лист бумаги.
– Угу, – пробормотал резидент и принялся читать письмо. – Что ж, все нам понятно… Письмецо написано, так сказать, с соблюдением дипломатического этикета. Все коротко, и притом все понятно. И много чего читается между строк, как и положено в дипломатическом письме. Когда думаете переслать его адресатам?
– Ближайшей ночью, – ответил посол. – Сами понимаете, медлить нельзя.
– Еще как понимаю… Когда именно будет отправлено письмо? Кем? Каким способом? Мне хочется знать все подробности, вплоть до мельчайших нюансов.
Посол коротко, но содержательно ответил на все вопросы резидента.
– Благодарю, – сказал резидент, поднимаясь. – Что ж, можете отправлять письмо. Мы вас подстрахуем. Понаблюдаем со стороны. Произведем параллельную разведку. Не беспокойтесь, все будет тихо и незаметно.
– Мне хотелось бы знать результаты вашей разведки, – сказал посол.
– Разумеется, – кивнул резидент. – Завтра утром и узнаете. И результаты, и наши выводы. Возможно, будут и кое-какие предложения. Все в этом мире возможно, – философски заключил резидент.
* * *Пока посол и резидент беседовали, в это же самое время в другой части города происходила еще одна беседа. В принципе, это была беседа на ту же самую тему, и при этом не менее важная. Беседовали первый помощник резидента и полицейский инспектор Мансур.
Казалось, инспектор не был даже удивлен ни самой беседой, ни ее темой, ни даже личностью того, кто с ним беседовал. Поневоле складывалось впечатление, что он ждал такой беседы. Впрочем, может, и ждал – как знать? Инспектор Мансур был человеком умным, он вел расследования громких дел, каждое такое расследование таило в себе политическую подоплеку, а коль так, то к инспектору и результатам его расследований просто-таки обязан был присутствовать чей-то посторонний интерес. Другой вопрос – чей именно это будет интерес. Инспектор Мансур неплохо разбирался в той политической круговерти, которая долгие годы царила вокруг его родины – Ливана, и понимал, что в любой момент на него могут выйти представители самых разных политических сил: и зарубежная разведка, и всяческие доморощенные политики, и откровенные бандиты… Всем, так или иначе, нужен был свой человек в правоохранительных органах государства Ливан, и инспектор Мансур был для этой цели весьма подходящей кандидатурой. Инспектор почти постоянно ощущал к себе чей-то таинственный интерес, но не знал, кто именно в данный момент им интересуется.
И вот, кажется, наступил определяющий момент. Тот человек, который сидел сейчас напротив Мансура, являлся, вне всякого сомнения, представителем одной из тех сил, которые не спускали с Мансура потаенного пристального взгляда. Час назад этот человек случайно или, скорее всего, преднамеренно увиделся с Мансуром и предложил ему встретиться.
Мансур не спросил, кто этот человек, – он понимал, что на такие вопросы при первой встрече он все равно не получит ответа. Не стал он также отказываться от встречи, рассчитывая получить ответы на многие свои вопросы. А вопросы у него были на самые разные темы. И, в частности, это были вопросы о том, как ему лучше справиться с расследованием похищения людей из советского посольства. Несмотря на то что Мансур ощущал, что зашел в тупик, он не отказывался от мысли раскрыть это преступление, найти живыми и невредимыми похищенных людей и, конечно же, установить и арестовать самих похитителей.
И вот сейчас Мансур сидел в небольшой харчевне на окраине Бейрута, в отдельной кабинке, а напротив него сидел незнакомый ему человек. Мансур не опасался этого человека, сейчас была не та ситуация, чтобы ему кого-то опасаться. Он согласился на встречу и тем самым включился в какую-то игру, пока что ему неведомую. Он не знал ни правил этой игры, ни тех, на чьей стороне ему нужно будет играть, ни тех, против кого ему придется играть. И, разумеется, не ведал он о цели и смысле этой игры. Он надеялся получить ответы на все эти вопросы от человека, который пригласил его на встречу. А иначе – для чего тогда и нужна эта встреча?
А пока что Мансур изучал сидящего напротив него человека. Это, несомненно, был чужеземец. А отсюда возникал логичный и закономерный вопрос: из каких таких краев этот чужеземец? Ответов здесь напрашивалось два. Он или из какой-нибудь западной страны, или из Советского Союза. Мансур знал, что и у одной, и у другой стороны были свои интересы в Ливане и вообще на Ближнем Востоке. Ну, а где интересы – там и люди из этих стран. Итак, западная страна или Советский Союз.
Сейчас Мансуру больше хотелось, чтобы этот человек был из Советского Союза. Потому что Мансур терпеть не мог всевозможных чужеземцев с Запада, и тому были свои причины. Он был человеком осведомленным и прекрасно знал многие методы и приемы, которые применяли пришельцы с Запада. Это были бесчестные, подлые и кровавые приемы. Вот, скажем, последнее дело, которое сейчас пытается расследовать Мансур. Да-да, похищение людей из советского посольства. Разве это – не попрание всех мыслимых законов, разве это не подлость, разве это похищение не пропитано запахом крови? А сколько таких случаев было на памяти Мансура! И потому раз уж свела Мансура судьба с чужеземцем, то пусть он будет из Советского Союза. В этом случае Мансура не будут мучить угрызения совести и на его душе будет гораздо спокойнее.
Первым заговорил чужеземец. Он говорил на чистом арабском языке.
– Вам, наверно, интересно, кто я такой и для чего я пригласил вас в это место? – спросил он.
– Да, – коротко ответил Мансур.
– Тогда почему же вы не задаете мне никаких вопросов?
– Думаю, вы сами мне все скажете, раз уж пригласили, – ответил Мансур.
– Вот, значит, как… – произнес незнакомец и усмехнулся. По всему было видно, что ответ Мансура ему понравился. – Что ж, вы правы. В самом деле, если пригласил, то и объясню. Перво-наперво я хочу сказать, почему именно в это место я вас пригласил.
– Этого объяснять не надо, – сказал Мансур.
– Почему же? – удивился незнакомец.
– Потому что это и так понятно, – ответил Мансур. – Здесь – место для потаенных встреч. Своего рода конспиративная квартира.
– Правильно, – усмехнулся незнакомец. – Продолжайте вашу мысль.
– Поскольку здесь – конспиративная квартира, то и разговор у нас предполагается конспиративный. Не для посторонних ушей. Ну а поскольку разговор – тайный, то из этого следует, что вы – представитель какой-то тайной организации. Допустим, чьей-то разведки.
– Ну вот, – развел руками незнакомец. – А говорили, что это я должен что-то рассказать о себе. Зачем? Вы и сами все знаете.
– Догадываюсь, – сказал Мансур. – Даже из какой именно вы разведки.
– Вот как? – искренне удивился незнакомец. – Если можно, подробнее…
– Скорее всего, из советской, – сказал Мансур.
– И по каким же признакам вы это определили? – Незнакомец буквально-таки не сводил взгляда с Мансура.
– В разговоре со мной вы развели руками, – пояснил Мансур. – Это – очень специфический жест. Так делают лишь русские, и никто больше. Скорее всего, вы русский. Ну а если русский, то, значит, из Советского Союза.
– Вот оно как! – покрутил головой собеседник и почесал затылок. – Оказывается, все так просто…
– Только что вы сделали еще два невольных жеста, которые присущи именно русским, и больше никому. – Мансур не удержался от усмешки, хотя гримаса, похожая на усмешку, и без того была на его губах.
– И что же это за жесты? – с неподдельным интересом спросил незнакомец.
– Вначале вы покрутили головой, затем дотронулись до своего затылка, – пояснил Мансур.
– Что, в самом деле? – удивился незнакомец. – Ах ты ж, черт… Вот так себя и выдаешь.
– Из самого себя не выпрыгнешь, – сказал Мансур.
– Наверно, – в некотором смущении произнес незнакомец. – Не выпрыгнешь… Хорошо еще, что это вы один такой наблюдательный. Другие, кажется, ничего такого за мной не замечали… Ладно! Будем считать, что вы меня раскусили! Действительно, я – из советской разведки. И что вы на это скажете?
– Я вас слушаю, – спокойно ответил Мансур.
Незнакомец представлял советскую разведку – и это Мансуру понравилось. Он понял даже, с какой целью советский разведчик назначил ему, Мансуру, встречу. Несомненно, встреча была связана с тем делом, которое сейчас расследует Мансур. То есть она касалась похищенных из советского посольства людей.
– Нам нужна ваша помощь, – сказал помощник резидента советской разведки.
– Именно моя? – уточнил Мансур.
– В первую очередь, – сказал разведчик, помолчал и добавил: – Мы думаем, что и вам лично не помешает наша помощь и поддержка. У вас ведь тоже хватает проблем. У порядочного человека в этом мире всегда хватает проблем, – философски заметил советский разведчик.
– Вы, значит, в курсе моих проблем? – спросил Мансур.
– Разумеется, – очень серьезно ответил собеседник. – Честно сказать, мы давно наблюдаем за вами. Вас это не удивляет?
– Нет, – ответил Мансур.
– Ну, тем лучше. Так вот: мы прекрасно знаем, что в одиночку вам наших людей не найти. А помощников у вас нет. Такая, стало быть, складывается безрадостная ситуация. Она одинаково безрадостна и для вас, и для нас. А потому давайте поработаем вместе. Дело-то у нас общее. Такое, значит, будет у нас к вам предложение.
– Я согласен, – после короткого молчания ответил Мансур. – Что я должен буду делать?
– В первую очередь нужно спасти похищенных людей, – сказал советский разведчик. – Сами понимаете, сейчас это задача номер один. Ну, а далее будет видно. Думаю, работы у нас хватит.
– Да, спасти людей… – согласился Мансур. – В первую очередь… У вас есть какой-то конкретный план?
– Есть, – кивнул разведчик. – Собственно, это даже и не план в законченном виде, а лишь его контуры. Так сказать, творческие замыслы. Чтобы они стали настоящим планом, необходимо ваше в нем участие. На вас возлагается важная задача.