1) финансовая цель должна быть точно определена;
2) должно быть ясно, что человек намерен дать взамен, а также точное время, к которому он хочет достичь своей цели;
3) необходимо разработать план и немедленно приступить к его реализации;
4) все должно быть задокументировано, а написанные цели должны читаться вслух каждое утро и каждый вечер: «Пока вы читаете – смотрите, чувствуйте и верьте, что вы уже обладаете деньгами».
По словам Хилла, процесс превращения желания в реальность – например, в богатство – основан на последовательном применении аутосуггестии, которая обеспечивает доступ к подсознанию и позволяет использовать его силу. Он подчеркивает, что все остальные техники, рекомендованные в его книге, являются лишь инструментами, позволяющими получить доступ к энергии подсознания. Хилл призвал своих читателей следовать вышеупомянутым шагам, дважды в день представлять свои финансовые цели и нагружать эти цели эмоциями. «Ваш подсознательный разум распознает и действует только в отношении мыслей, которые были хорошо перемешаны с эмоциями или чувствами»[79 - Ibid., 74 [рус. пер.: Там же].]. «Повторение аффирмации приказов вашему подсознательному разуму – единственный известный метод добровольного развития эмоции веры» и единственный способ закрепить цели в подсознании[80 - Ibid., 52 [рус. пер.: Там же].].
Хилл считает, что недостаточно просто поставить цель; цель нужно заякорить в подсознании. Он утверждает, что подсознание имеет доступ к большему количеству информации, чем сознание. Если вы успешно заякорите цель, то будет найден способ ее достижения. Хилл так описывает этот подход: «Человеческий разум постоянно притягивает вибрации, которые гармонируют с тем, что доминирует в сознании. Любая мысль, идея, план или цель, которую человек держит в своем сознании, привлекает множество своих родственников, добавляет этих „родственников“ к своей собственной силе и растет, пока не становится доминирующим, мотивирующим хозяином человека, в сознании которого она находится»[81 - Ibid., 56 [рус. пер.: Там же].]. В другом отрывке Хилл утверждает, что подсознание «получает и записывает впечатления от чувств или мысли, независимо от их природы. Вы можете добровольно поселить в своем подсознании любой план, мысль или цель, которые вы хотите воплотить в физическом или денежном эквиваленте»[82 - Ibid., 226 [рус. пер.: Там же].].
Хилл утверждает, что эффективнее всего будет ясно представить себе, что твои финансовые цели уже достигнуты. Он предполагает, что подсознание можно обмануть таким образом. «Чтобы сделать этот „обман“ более реалистичным, ведите себя так, как если бы вы уже обладали материальной вещью, которую вы требуете, когда обращаетесь к своему подсознанию»[83 - Ibid., 53 [рус. пер.: Там же].]. Хилл предлагает своим читателям визуализировать сумму денег, которую они больше всего хотят иметь, и представить, что они уже достигли своей цели. Это усилие создаст напряжение между внутренней и внешней реальностью, которое подсознание рано или поздно захочет преодолеть[84 - Ibid., 76–77 [рус. пер.: Там же].].
Другая гипотеза Хилла гласит, что любую неудачу можно преобразовать в большой успех и что любой недостаток можно превратить в преимущество по крайней мере в равных пропорциях: «…каждая неудача несет в себе семя эквивалентного успеха»[85 - Ibid., 39 [рус. пер.: Там же].]. Согласно Хиллу, 500 самых успешных людей в США объяснили, что их величайшие успехи часто случались сразу после неудачи[86 - Ibid., 21 [рус. пер.: Там же].]. Конечно, это не (обязательно) происходило автоматически. Хилл предположил, что можно научиться «искусству превращать поражения в ступеньки к возможностям»[87 - Ibid., 25 [рус. пер.: Там же].]. Самое важное осознание заключается в том, что «каждая неудача несет в себе семя эквивалентного успеха»[88 - Ibid., 175 [рус. пер.: Там же].]. Книга Хилла вдохновила целый жанр литературы о создании богатства и утвердила ментальные факторы в качестве центральных в деле создания и накопления богатства.
В то время как академические исследования богатства все еще находятся на стадии становления, а вопрос создания богатства для состоятельных людей (HNWIs), как правило, является предметом популярных книг по самопомощи, а не эмпирических научных исследований, существует более устоявшаяся традиция исследований элиты, одно из направлений которой сосредоточено на экономических элитах.
2. Определение элиты богатства
Всякий раз, когда в научной литературе используется термин «элита», следует указывать, что у него нет единого определения. «Среди западногерманских исследователей элиты нет особого консенсуса», – заметил в 1986 г. Вольфганг Фельбер. «Единственная характеристика, которую все авторы приписывают элите, – это, как совершенно правильно сказал Эндрувейт, качество отобранности. К элите относятся только те люди, которые, пройдя определенный отбор, доказали свое превосходство над другими членами социальной системы в отношении определенных характеристик. <…> Кроме качества отобранности, у всех авторов нет других характеристик, присущих элите»[89 - W. Felber, Eliteforschung in der Bundesrepublik Deutschland (Wiesbaden: Springer Fachmedien, 1986), 19.].
В 2004 г. Барбара Васнер пришла к аналогичному выводу: «Что касается определения элиты, то в настоящее время существуют лишь очень узкие пределы консенсуса между различными теориями элиты. Все они исходят из того, что элита состоит из людей, прошедших процесс отбора (в любой форме). Они рассматриваются (часто положительно) как меньшинство. Однако помимо этих фундаментальных соображений между различными теоретиками существует мало согласия»[90 - Barbara Wasner, Eliten in Europa: Einf?hrung in Theorien, Konzepte und Befunde (Wiesbaden: Springer Fachmedien, 2006), 16.].
В 2003 г. Беата Крайс выделила два составляющих элемента термина «элита»: процесс отбора, основанный на особых личных достижениях, и общественное признание этих достижений как успеха. «Ключевым элементом этой концепции принадлежности к элите являются личные достижения, а не титул или привилегия, данные при рождении. Таким образом, в элиту входят те люди, которые достигли наивысших результатов в соответствии со стандартами соответствующего процесса отбора». Кроме того, должен быть выполнен и второй критерий: «…общественное признание… достижения, успеха. Поэтому крайне важно, чтобы это было достижение, которое, во-первых, признано обществом как значимое и, во-вторых, чтобы оно получило общественное признание, чтобы оно было принято как успех»[91 - Beate Krais, «Begriflfiche und theoretische Zug?nge zu den ‚oberen R?ngen‘ der Gesellschaft», in Oberschichten – Eliten – Herrschende Klassen, edited by Stefan Hradil and Peter Imbusch (Wiesbaden: Springer Fachmedien, 2003), 38.].
В 2004 г. Виктория Кайна обнаружила, что «до сих пор не достигнут консенсус в отношении того, кто принадлежит к элите данного общества и почему индивид причисляется к элите». Наиболее общее понимание элиты касается «небольшого числа людей, которые оказались сгруппированы в результате процесса отбора и конкуренции, того самого процесса, который одновременно гарантирует и оправдывает их выделяющееся положение в обществе»[92 - Viktoria Kaina, «Deutschlands Eliten zwischen Kontinuit?t und Wandel. Empirische Befunde zu Rekrutierungswegen, Karrierepfaden und Kommunikationsmustern», Aus Politik und Zeitgeschichte B 10 (2004), 8.].
В 2006 г. Армин Нассехи заявил, что дискурс социальных наук, окружающий область исследования элиты, застрял на попытке определить «основные характеристики предмета». В этой области исследователи не могли опереться на какой-либо консенсус или даже на четкое представление о составе элит и наилучшем подходе к их исследованию. «Дискурс элиты, похоже, в первую очередь или по крайней мере в значительной степени связан с тем, чтобы сначала определить в концептуальных терминах, что? именно этот термин может обозначать. Почти достигнут консенсус относительно того, существуют ли элиты на самом деле, меньше консенсуса относительно того, нужны ли элиты на самом деле, и почти нет консенсуса относительно того, что их отличает»[93 - Armin Nassehi, «Differenzierungseliten in der ‚Gesellschaft der Gegenwarten‘», in Deutschlands Eliten im Wandel, edited by Herfried M?nkler, Grit Stra?enberger, and Matthias Bohlender (Frankfurt-am-Main: Campus Verlag, 2006), 255.].
Два года спустя Кристина Кестель заявила, что термин «элита» «проблематичен по причине своей крайней неоднозначности»[94 - Christine Kestel, «?ber Elite: Form und Funktion von Elite-Kommunikation in der Gesellschaft der Gegenwarten» (PhD diss., Ludwig-Maximilians-Universit?t Munich, 2008), 16.]. Она описала «путаницу различных определений, пытающихся примириться с реальностью»[95 - Ibid., 24.]. И подтвердила: «Тем не менее возможно прийти к наименьшему общему знаменателю, сформулировать основное понятие термина „элита“, что, по крайней мере, также означает, что элита – это социальный субъект, который появляется как продукт процесса отбора и затем становится видимым для других как меньшинство, оказывающее определенное влияние на развитие общества». Однако она признала, что это «наименьший общий знаменатель, определенный в крайне расплывчатых терминах»[96 - Ibid., 45.].
Как было показано выше, ученые раз за разом убеждались в том, что едва ли существует консенсус относительно определения «элиты». Это относится к исследованиям, проведенным как в США, так и в Германии. В 2012 г. американский социолог Шамус Рахман Хан заявил, что определение термина «элита» – непростая задача, так как «ученые в этой области редко дают определение своему термину, и, таким образом, существует мало согласия (или даже дискуссий по поводу) определения». Сам Хан дает общее определение элиты как «тех, кто имеет непропорционально большой контроль над ресурсом или доступ к нему»[97 - Shamus Rahman Khan, «The Sociology of Elites», Annual Review of Sociology 38 (2012), 362.].
В 2006 г. Герфрид Манклер, Грит Страфиенбергер и Маттиас Болендер отметили, что проблема с определением начинается с «двойного значения» термина «элита»: «Это одновременно социально-аналитическая и политико-полемическая категория. Его использование в основном чревато двусмысленностью из-за желания либо определить элиту нормативно, либо описать ее положительно»[98 - Herfried M?nkler, Grit Stra?enberger, and Matthias Bohlender, «Einleitung», in Dies: Deutschlands Eliten im Wandel (Frankfurt-am-Main: Campus Verlag, 2006), 13.]. В этой книге термин используется как социально-аналитический описательный термин, а не как нормативный.
Фелбер предложил еще одно различение в отношении термина «элита» в зависимости от того, на основании каких характеристик – субъективных или объективных – происходит отнесение к элите. «Субъективные» критерии – это те, которые сосредоточены на фактах сознания; соответственно, индивиды, принадлежащие к элите, – это те, которые, как считается, принадлежат к элите. В отличие от этого „объективные“ критерии относятся к характеристикам, которые существуют независимо от сознания тех, кто в них участвует; люди, принадлежащие к элите, принадлежат к ней потому, что они обладают этими характеристиками, независимо от того, осознают они этот факт или нет»[99 - Felber, Eliteforschung, 20.]. В этой книге термин «элита богатства» используется объективно, т. е. независимо от того, описывают ли люди, принадлежащие к элите, себя как принадлежащих к элите или нет. Поэтому восприятие человеком себя как члена элиты не является определяющим фактором в определении его принадлежности к элите.
В современных исследованиях доминирует функционалистский подход. Этот подход отказывается от концепции единой, унифицированной элиты, вместо этого выделяя ряд конкурирующих функциональных элит. В современных обществах «существует уже не одна пирамида с одной вершиной, а несколько пирамид, каждая со своей собственной элитой на вершине»[100 - Michael Hartmann, The Sociology of Elites (New York: Routledge, 2006), 105.]. В общественной жизни существуют, например, политическая, экономическая, научная, религиозная и культурная элиты. Потсдамское исследование элит 1995 г. выделяет функциональные элиты в основных сферах: политика, государственное управление, бизнес и экономика, торговые ассоциации, профсоюзы, средства массовой информации, наука, вооруженные силы и культура[101 - B?rklin, Einleitung, Wilhelm B?rklin et al, Eliten in Deutschland. Rekrutierung und Integration, Wiesbaden 1997, 17.].
2.1. Кто относится к экономической элите?
Еще в 1962 г. Ральф Дарендорф указал на двусмысленность терминов «элита» и «правящие группы». В действительности, по его наблюдениям, верхний слой каждого общества состоит «как минимум из трех совокупностей, или квазигрупп»[102 - Ralf Dahrendorf, «Eine neue deutsche Oberschicht?» Die neue Gesellschaft9 (1962), 18.]:
• верхняя статусная группа;
• экономический высший класс;
• правящий класс, или властная элита.
«Главным решающим критерием принадлежности к экономическому высшему классу является не экономическая власть; скорее это активы или доходы, связанные с определенным рангом или положением в обществе. Можно сказать, что это относится к самой высокой налоговой группе – с поправкой на то, что возможности легального, квазилегального и нелегального уклонения от налогов делают это определение слишком неточным»[103 - Ibid., 19.]. Помимо того, что не существует такого понятия, как легальное уклонение от налогов (уклонение от налогов всегда незаконно; возможно, Дарендорф имел в виду легальные схемы ухода от налогов, которые в Германии сегодня в значительной степени неактуальны), его использование термина просто слишком широко, чтобы служить работоспособным определением функциональной элиты в экономической сфере.
Тем не менее Дарендорф прав в том, что при определении экономической элиты осуществление власти не обязательно должно рассматриваться как конституирующее. По сути, он утверждает, что те, кто принадлежит к экономической элите, могут иметь возможность осуществлять власть – будь то на национальном или муниципальном уровне – в результате принадлежности к этой элите. Однако, согласно этому подходу, осуществление власти не является конституирующей характеристикой принадлежности к элите.
Этот подход отличается от других подходов (см. ниже), которые рассматривают осуществление власти как необходимое условие принадлежности к элите. Если Дарендорф определяет этот термин очень широко, охватывая значительную часть общества (сегодня это все жители Германии, облагаемые подоходным налогом по ставке 45 %), то другие авторы слишком ограничительно и узко определяют термин «экономическая элита», утверждая, что определяющей характеристикой принадлежности к ней является потенциал политического влияния.
Потсдамское исследование элит 1995 г. определяет элиту с точки зрения «степени, в которой она оказывает решающее влияние на ключевые процессы принятия решений, относящиеся к обществу в целом»[104 - J?rg Machatzke, «Die Potsdamer Elitestudie: Positionsauswahl und Aussch?pfung», in Eliten in Deutschland: Rekrutierung und Integration, edited by Wilhelm B?rklin, and Hilke Rebenstorf (Wiesbaden: Springer Fachmedien, 1997), 35.]. Что подразумевается под «обществом в целом», остается неясным. Является ли влияние на политические решения, принимаемые на национальном уровне, необходимым условием принадлежности к элите или достаточно, например, иметь возможность оказывать влияние на ключевые решения, принимаемые на муниципальном уровне крупного мегаполиса?
В Потсдамском исследовании элиты наиболее важным критерием отбора обладателей высших должностей в экономике принят размер компании (измеряемый оборотом)[105 - Ibid., 43.]. Основное внимание при этом уделялось советам директоров (и до определенной степени наблюдательным советам) крупных компаний и банков[106 - Ibid., 44–45.]. В результате термин «экономическая элита» был в основном ограничен наемными руководителями. Предприниматели, составляющие ключевую часть экономической элиты, были исключены из исследования наряду с инвесторами, поскольку в состав правлений крупных компаний обычно входят наемные руководители, а не предприниматели.
По критерию «богатства и дохода» Дарендорфа группа наемных руководителей (членов правления крупных корпораций) составляет лишь незначительное меньшинство экономического высшего класса, который не включает даже самых состоятельных людей. Как показывают выводы академических исследователей благосостояния, большинство сверхбогатых людей являются предпринимателями, а не наемными руководителями. Как показано выше, чем выше уровень богатства, тем очевиднее это становится.
Если рассматривать доход, а не богатство, то члены правлений крупных компаний (составляющие большую долю респондентов в традиционных исследованиях элиты) на самом деле представляют собой нетипичное меньшинство людей с самым высоким уровнем дохода. В 2011 г. 16 341 человек в Германии задекларировали налогооблагаемый доход в размере более 1 млн евро[107 - Statista, «Anzahl der Einkommensteuerpflichtigen mit mindestens einer Million Euro Eink?nften in Deutschland von 2004 bis 2013», last modified 2017, https:// de.statista.com/statistik/daten/studie/162287/umfrage/einkommensmillion-aere-in-deutschland. В 2011 г. 12 374 человек заработали от 1 до 2,5 млн евро, 2567 человек – от 2,5 до 5 млн евро и 1400 человек – более 5 млн евро.]. Наемные руководители могут достичь таких доходов только тогда, когда входят в состав правлений ведущих компаний – в качестве примера можно привести членов правления компаний DAX (т. е. индекс 30 крупнейших компаний, котирующихся на фондовом рынке Германии), которые в 2015 г. заработали в среднем 5,86 млн евро[108 - «Auf den nachfolgenden Seiten erhalten Sie folgende Verg?tungsinformationen auf Basis der Gesch?ftsberichte 2014 bzw. 2015», accessed 27 October 2017, http:// www.hkp.com/cms/upload/press/20160330 Pressegespraech DAX GB-Auswertung 2015 Tabellen.pdf]. Большинство членов правления MDAX (второй главный фондовый индекс Германии, для следующих 50 крупнейших компаний) также являются миллионерами[109 - «Die Top-Verdiener im MDax», last modified 15 May 2014, http://www.wiwo.de/ finanzen/boerse/vorstandsvergue-tung-die-top-verdiener-im-mdax/9897550.html.]. Тем не менее, поскольку на DAX и MDAX котируются акции только 80 компаний, число миллионеров по доходам исчисляется всего лишь трехзначными числами.
Потсдамское исследование элиты было комплексным исследованием, и его респондентами стали 539 членов правления крупных компаний и 338 человек, занимающих руководящие должности в крупных финансовых учреждениях[110 - Machatzke, «Die Potsdamer Elitestudie», 44–46.]. Среди них были члены правления ведущих компаний, многие из которых были миллионерами по уровню доходов. Доход и богатство не являлись критериями отбора для исследования; эти 877 человек характеризовались тем, что они занимали руководящие должности в крупных коммерческих предприятиях. Даже если бы все эти люди квалифицировались как миллионеры по уровню дохода, что не так, они все равно представляли бы меньшинство – около 5 % от всех миллионеров по величине доходов в Германии. Статистических данных о профессиях миллионеров не существует, но все указывает на то, что большинство миллионеров являются предпринимателями, а не наемными руководителями, занимающими руководящие должности в крупных коммерческих предприятиях. Есть много предпринимателей в малых и средних предприятиях, чьи доходы (особенно дивиденды) намного превышают общее вознаграждение (зарплата плюс бонус), выплачиваемое членам правления крупных компаний. В равной степени, когда сфера исследования ограничивается исключительно членами правления крупных компаний, исключается высший уровень верхнего класса, определяемый критерием «богатство/доход» по Дарендорфу.
Поэтому имеет смысл рассматривать экономическую элиту с точки зрения двух подкатегорий, вторая из которых является предметом данной книги.
1. Высшие должностные лица в крупных компаниях, которые, по всей вероятности, могут оказывать влияние на политические решения на национальном уровне в силу своего положения и размера своих компаний. Эта группа в основном состоит из наемных руководителей. Именно они традиционно находятся в центре внимания большинства исследований экономической элиты, таких как исследования Бурдье, Хартмана и Потсдамского исследования элиты.
2. Элита богатства, т. е. те, кто находится на вершине пирамиды богатства, но не всегда способен оказывать политическое влияние на национальном уровне. В большинстве случаев эта группа состоит из предпринимателей и инвесторов.
Академические исследования богатства сосредоточены на последней группе. Применим ли вообще термин «элита» в данном контексте? Если в качестве основного критерия рассматривается оказание решающего влияния на ключевые общественные решения, как это было для авторов Потсдамского исследования элиты, то, конечно, нет. Однако эта книга следует подходу, принятому Дарендорфом, который правильно игнорировал власть как критерий в своем определении термина «экономическая элита», предпочитая в качестве определяющей характеристики принадлежности к экономической элите использовать богатство и доход.
Если использовать другие определения термина «элита», приведенные выше, то элита богатства, как она определена здесь, несомненно, является элитой. Сверхбогатые люди достигли своего статуса, пройдя через процесс экономического отбора. Люди, входящие в эту группу, представляют собой элиту, потому что «их результаты в определенном процессе отбора были выше в отношении специфических характеристик, чем результаты всех остальных членов социальной системы»[111 - Felber, Eliteforschung, 19.]. Специфической характеристикой является богатство, а процессом отбора – рынок. Это, по крайней мере, относится к большой группе самореализовавшихся сверхбогатых людей, о которых пойдет речь в этой книге. Это также относится, по крайней мере частично, к тем, кто унаследовал свое состояние. Сохранение (и особенно увеличение) унаследованного состояния само по себе является значительным экономическим достижением. Приведенное выше определение Хана («те, кто имеет значительно больший контроль над ресурсом или доступ к нему»[112 - Khan, «The Sociology of Elites», 362.]) в равной степени применимо к элите, обладающей богатством. Ресурсом в данном случае является богатство.
Процесс отбора элиты богатства сильно отличается от процесса отбора, с помощью которого человек поднимается до руководящей должности в крупной компании. Если руководящая должность в крупной компании обычно рассматривается как кульминация карьеры в компании, то процесс экономического отбора богатой элиты происходит по совершенно другим правилам. Важны фактические экономические достижения, включая основание и успешное функционирование предприятия (обычно малого или среднего размера) или прибыльность инвестиционной деятельности, например на рынке недвижимости.
Насколько широко следует определять термин «элита богатства»? В данной книге этот термин используется в отношении лиц с чистым состоянием не менее 10 млн евро[113 - Более подробное объяснение см. в параграфе 7.2.]. Эта группа, безусловно, неоднородна, в нее входят лица с чистым состоянием в 10 млн евро и лица с состоянием в миллиарды евро, с очень разными финансовыми ресурсами, образом жизни и политическим влиянием. Однако членов этой группы объединяет то, что им не нужно работать, чтобы заработать на жизнь, – хотя значительное большинство членов этой группы предпочитают это делать.
При инвестировании под чистую процентную ставку 3 % годовых 10 млн евро приносят ежемесячный доход в размере 25 000 евро. При полном использовании этого капитала в течение 40 лет ежегодные расходы составят 250 000 евро. Таким образом, возможности, доступные таким лицам, кардинально отличаются от возможностей «миллионера по соседству»[114 - Stanley and Danko, The Millionaire Nex Door.], который не принадлежит к элите богатства, поскольку доход от предполагаемых 3 % годовых процентов составляет всего 2500 евро в месяц, что далеко не соответствует ожиданиям образа жизни члена элиты богатства.
Объективно члены элиты богатства характеризуются высокой степенью финансовой свободы, превышающей возможности «миллионера по соседству». На субъективном уровне многие представители элиты богатства также определяют себя тем, что доход, получаемый от их состояния, освобождает их от экономической необходимости заниматься оплачиваемой работой и позволяет им наслаждаться высоким уровнем жизни.
2.2. Роль габитуса для попадания в экономическую элиту
Ограничение понятия «экономическая элита» высшим руководством крупных корпораций имеет далеко идущие последствия, особенно в отношении выводов, касающихся механизмов рекрутирования элиты и социальной мобильности. Факторы, которые позволят человеку пробиться в ряды экономической элиты, во многом зависят от точного определения этого термина. Если под этим термином подразумеваются в первую очередь руководители высшего звена крупных корпораций, то механизмы рекрутирования элиты будут существенно отличаться от тех, которые используются элитой богатства, как было определено выше.
Пьер Бурдье уделяет особое внимание механизмам воспроизводства, используемым правящим классом[115 - Относительно этого и нижеследующего см.: Pierre Bourdieu, Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste (Abingdon: Routledge, 2010) (рус. пер.: Бурдьё П. Различение: социальная критика суждения (фрагменты книги) // Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики. М.: РОССПЭН, 2004. С. 537–565); Hartmann, The Sociology of Elites, 46–54.]. Помимо формального образования, Бурдье выделяет «габитус», играющий ключевую роль. Он определяет габитус как «социально созданную систему структурированных и структурирующих диспозиций, приобретенных на практике и постоянно направленных на выполнение практических функций»[116 - Bourdieu and Wacquant, цит. по: Hartmann, The Sociology of Elites, 115.]. Это включает в себя стиль одежды индивида, его хобби и досуг, манеру речи, социальные круги, в которых он вращается, виды спорта, которыми он занимается, общие знания, которыми он обладает, и в конечном счете уверенность в себе.
Различия в габитусе, по мнению Бурдье, демаркируют различные классы в обществе. «Каждое классовое положение определяется… всем, что отличает его от того, чем оно не является, и особенно от того, чему оно противостоит; социальная идентичность определяется и утверждается через различия. Это означает, что в диспозициях габитуса неизбежно заложена вся структура системы условий, как она проявляется в опыте жизненных условий, занимающих определенную позицию в этой структуре»[117 - Bourdieu, Distinction, 171–172.].
Согласно Бурдье, есть две формы, в которых история объективируется или воплощается: объективность институтов и объективность человеческого организма, т. е. габитус[118 - Beate Krais and Gunter Gebauer, Habitus (Bielefeld: Transcript Verlag, 2016), 34.]. Габитусу придается особенно большое значение: люди рождаются в определенных классовых группах общества и с детства учатся определенным моделям поведения, усваивают от своих родителей и социального окружения способы поведения и артикуляции, а также развивают определенные вкусовые предпочтения. Эти модели поведения и предпочтения в совокупности создают образ жизни, соответствующий их конкретной классовой группе и отдельным ее членам, и отличают их классовую группу от других социальных слоев. «Вкус, склонность и способность присваивать (материально или символически) определенный класс классифицируемых, классифицирующих объектов или практик является генеративной формулой стиля жизни, унитарным набором отличительных предпочтений, которые выражают одно и то же экспрессивное намерение в специфической логике каждого из символических субпространств, мебели, одежды, языка или телесного гексиса»[119 - Bourdieu, Distinction, 169.].
Для Бурдье и последовавших за ним теоретиков габитус функционирует прежде всего как ключевой механизм воспроизводства элитных структур: тот, кто в результате своей социализации усвоил габитус элиты, с самого начала имеет решающее преимущество перед теми, кто не был социализирован таким образом. «Прошлое индивида, сформировавшее его габитус, продолжает оказывать влияние как габитус, вырабатывая ориентации, установки и способы действия, которые приводят индивидов обратно в социальные пространства, определяемые их социальным классом. Они остаются в своей классовой группе и воспроизводят свою классовую группу в своих практиках»[120 - Krais and Gebauer, Habitus, 34.].
Для своих эмпирических исследований Бурдье разработал анкету, в которой, например, спрашивал респондентов о мебели, которой они владеют; об их хобби; об их любимых музыкантах, певцах, писателях, художниках и фильмах; об их вкусах в одежде; о еде, которую они подают гостям[121 - Bourdieu, Distinction, 513 et seq.]. Совокупность этих предпочтений определяет образ жизни, который отличает классы и группы внутри общества друг от друга.
Михаэль Хартманн сделал особый акцент на значимости габитуса в связи с рекрутированием элиты в Германии. Он обнаружил, что крупные корпорации в Германии используют четыре ключевые черты личности для определения желаемого габитуса[122 - Hartmann, The Sociology of Elites, 82.]:
