Бал виновных

– Это не правда! – завопил Лукас. – Я не убивал дядю и брата! Как вы можете так говорить!

– Это был ты! – стояла на своем донья Беатрис, пытаясь вырвать волосы из цепкой хватки доньи Адрианы. – Он сам это только что сказал!

– Он не мог так сказать, потому что это был не я!

– Беатрис, не надо делать поспешных выводов! – не выдержал дон Игнасио, поднявшись в сидячее положение. Только сейчас он заметил, что невольно скомкал в руке письмо сына, поэтому аккуратно расправил его и убрал в карман пиджака. – Не думаю, что он имел в виду, что убийцей был Лукас. Я просто не верю, что мой внук мог убить моего сына. Особенно такой мягкотелый, как он.

– Сеньоры… – раздался посторонний голос, который не принадлежал ни одному из Гарсиа. Дон Хоакин, который так и стоял бледным истуканом в дверном проёме, подпрыгнул от неожиданности, потому что этот голос раздался прямо за его спиной.

Все отвлеклись и глянули в коридор, увидев детектива Монтойю, который был явно озадачен происходящим. Вот на полу лежит и плачет сеньор Лукас, к которому с яростью на лице тянется донья Беатрис, чьи волосы намотаны на кулак доньи Адрианы. Вот около двери, рядом с застывшей фигурой дона Хоакина сидит у стены сеньорита Альба. А вот заплаканный хозяин отеля полулежит на кровати рядом с безжизненным телом дона Хавьера.

– Я услышал крики. Что здесь происходит? – договорил детектив, выйдя из оцепенения.

– Детектив! – выпалила донья Беатрис. – Это он, это он убийца! – Она указала рукой на Лукаса. – Арестуйте его и казните! Это он убил моего сына и мужа!

– Это серьезно обвинение. С чего вы так решили?

– Мой муж сам только что это сказал! Перед смертью! Разве перед смертью можно солгать?!

– Он не говорил этого, – вмешался дон Игнасио. – Мы не можем судить его только по словам, которые даже не были досказаны.

Альба поднялась на ноги, кое-как, по стенке, но все-таки поднялась, и с удивительной даже для нее самой твердостью в голосе сказала:

– Мой брат острее всех переживал смерть Матео. Вы только взгляните на него! – Она указала на пьяного и рыдающего брата, который так и лежал на полу, подогнув под себя колени.

– А теперь погиб и дядя, – сквозь рыдания проговорил Лукас. – Неужели вы действительно думаете, что это был я?

– Примите мои соболезнования, – с горечью изрек Монтойя. – Мы найдем убийцу, даю слово.

– Но я говорю, что убийца – он! – отчаянно прокричала донья Беатрис, не понимая, почему только она видит очевидное. – Почему вы его не арестуете?!

– Я не могу арестовать его, сеньора. Я выслушаю каждого из вас. Но говорить я буду с каждым наедине.

***

После осмотра тела дона Хавьера выяснилось, что кто-то сделал ему инъекцию прямо в шею. Но вот кто её сделал? Это детектив Монтойя и пытался выяснить, разговаривая с членами семьи Гарсиа в директорском кабинете, который располагался в двух шагах от стойки регистрации. Дон Игнасио сам предложил это место для разговоров и уступил детективу своё кожаное кресло за огромным дубовым столом.

Первой говорила Альба. Она сообщила детективу об украденных ампулах морфия, и мужчина сразу сделал вывод, что дона Хавьера отравили как раз таки этим лекарством.

– Спасибо, сеньорита Альба за информацию.

– Это мой долг. – Руки у Альбы дрожали, а горло сдавливали слезы. Но голос ее был ледяной и неживой. – Спасибо, что вы мне так доверяете, детектив Монтойя. И если вы не поняли, это был сарказм.

– Простите, сеньорита, но о чем вы?

– О том, что вы подозреваете Ивана! – выпалила она, соскочив со стула и едва не смахнув стопку документов с дедушкиного стола. – Как вы можете его подозревать? Он вырос вместе с Йоном, а Кристина его воспитала! Неужели вы думаете, что он бы так поступил со своими близкими людьми?

– Не важно, что я думаю. Важно лишь то, что говорят улики. И вы-то должны это понимать.

– Вы тоже должны понимать, что не всегда улики указывают туда, куда надо. И какие вообще могут быть улики на Ивана?!

– Мы нашли рядом с трупом Кристины официантскую бабочку. Как выяснилось, единственным официантом, который потерял бабочку в тот вечер, был сеньор Эррера. Странно, не находите?

– Не нахожу, – бросила Альба.

– Но сеньор Эррера в свое оправдание сказал, что у его бабочки была сломана застежка, – продолжил Монтойя, сделав вид, что не заметил недовольное замечание девушки. – А на той бабочке, что мы нашли, она была целая. И еще он сказал, что сеньор Вергара тоже потерял в тот вечер бабочку.

– Да, это так. Когда мы были на балконе, на нем не было бабочки, – произнесла девушка, вспомнив, что Йон на балу был в краденной белой бабочке. Но вот куда тогда он дел свою официантскую? – И раз вы выяснили, что у бабочки Ивана была сломана застежка, а на той бабочке, что вы нашли рядом с телом, застежка была целая, то разве это не снимает с него обвинений?

– Не знаю, мне не понравилось, как сеньор Эррера себя вел, когда я его допрашивал.

– Вы его просто напугали. Он пугливый, так что не удивляйтесь.

– Хорошо, а что насчет пропажи морфия, как думаете? Сеньор Эррера мог запросто его взять

– Его мог запросто взять любой. Комнаты обслуги снаружи не запираются. К тому же Иван сегодня весь день работал. – Альба была уверена в своих словах. Мысль, что Иван был в той жуткой маске и стрелял из пистолета, была просто абсурдной. И она собиралась восстановить честь друга в глазах… Да в глазах всех! – Вот что! Я докажу вам, что Иван невиновен. И найду настоящего убийцу! – решилась она. Все же, у нее был в этом какой-то опыт. Пусть и не очень удачный…

– Вы не можете проводить расследование самостоятельно.

– А кто мне запретит? – сказала девушка, и прозвучало это весьма самодовольно. Она знала, что детектив Монтойя не станет ей препятствовать. Он не захотел бы терять дружбу с внучкой такого влиятельного человека как дон Игнасио. И он сам это понимал, а потому сейчас мог только тихо вздохнуть и произнести:

– Хорошо. Только будьте осторожны в вашей самодеятельности. Вы же понимаете, что мы имеем дело со страшным и опасным человеком.

– Непременно! – с этими словами Альба покинула комнату и вышла в вестибюль. В зоне отдыха на плетеных стульях и диванах разместились все Гарсиа. Но сидели они группками, словно разбившись на несколько лагерей. Донья Беатрис, мрачная и убитая горем, сидела одна под декоративным деревом, будто спрятавшись за его размашистыми листьями от остальных, и волком поглядывала на Лукаса.

Дон Хоакин и донья Адриана сидели на скамье вместе с Лукасом и утешали сына, как могли.

А дон Игнасио пристроился в другом конце зоны отдыха, как бы говоря, что он сохраняет в этой войне нейтралитет.

Как только все заметили, что Альба покинула кабинет, то закопошились и стали расспрашивать ее о том, что она говорила и что думает обо всем произошедшем детектив. А донья Беатрис молнией полетела прочь, желая поскорее вразумить недалекого детектива. Она с грохотом влетела в кабинет и плюхнулась на стул перед Монтойей, неразборчиво протараторив, что во всем виноват Лукас.

– Сеньора, успокойтесь, – сказал детектив. Он только отошел от нелегкого разговора с сеньоритой Альбой, но сразу понял, что этот разговор будет не легче. – Давайте обо всем по порядку. Как я понимаю, вы ни разу не покидали свой номер в течение этих дней?

– Да, – нервно кивнула женщина.

– Вы запомнили тех, кто входил в комнату за последний час?

– Я точно помню, что с Хавьером сидел Лукас. Прямо рядом с ним, на кровати. Это он мог вколоть ему морфий. Запросто! Дон Игнасио тогда уснул в кресле, а я просто сидела и думала о своем. Да, он вполне мог вколоть ему морфий!

– Ну а все же, кто еще входил в комнату?

– Ну, приходила служанка, меняла простыни.

– Что за служанка?

– Кармен, вроде бы. А нет, приходило две служанки. Они вдвоем меняли простыни.

– Как зовут вторую служанку?

Донья Беатрис на несколько секунд задумалась, а потом неуверенно произнесла:

– Виктория, по-моему. Но если честно, я не всех знаю по именам. А еще приходил официант. Вроде бы, за последний час приходило даже три официанта.

– Вы можете их назвать?

– Одного я знаю точно. Иван. Он тут с рождения.

– Ага! – воскликнул детектив. На протяжении разговора он записывал в блокнот все сведения, и когда услышал это имя, то пометил его тремя восклицательными знаками.

– Что такое? – с непониманием спросила донья Беатрис.

– Ничего, продолжайте. Как зовут остальных двух?

– Не помню. Спросите об этом дона Игнасио. Он точно знает всю прислугу по именам и фамилиям.

– Почему вы так уверены, что именно сеньор Лукас мог убить вашего сына и мужа? Почему не кто-то из персонала? Еще недавно вы говорили, что никто из ваших кругов так бы делать не стал, а теперь обвиняете члена собственной семьи.

– Потому что Хавьер очнулся, – сказала донья Беатрис, и не выдержала – весь разговор она старалась сохранять бесстрастность, но при воспоминании об ожившем на несколько секунд муже сердце снова болезненно сжалось, а к глазам подступили горькие слезы. – Он очнулся! – сквозь слезы сказала она. – Очнулся, чтобы сказать, что мне изменял, и назвать имя убийцы! Он сказал, что убийца – Лукас! Лукас, понимаете?! Он так сказал перед смертью!