Книжный на маяке

Старик внимательно смотрел на него.

– Я к тому, – продолжал Тоби, – что она мне сказала, что не ходит на свидания. А это… не знаю. Странно, наверное. У нее когда-нибудь был парень?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Рон. – Никогда ее ни с кем не видел. Она себе на уме, тихоня. С местными почти не общается. И за пределы городка не выезжает. Но… – Он осекся и вздохнул.

– Что?

– Мне не по себе ее так обсуждать, дружище, честно скажу, – отозвался Рон, – думаю, ей бы это не понравилось. И если она узнает, что ты про нее расспрашивал, тебе это очков не прибавит.

– Извини, – сказал Тоби и мысленно отчитал себя. – Конечно, ты прав. Не надо было…

– Да ничего, ничего. – Рон потянулся и похлопал его по руке. – Знаешь, я немного разбираюсь в людях. И Рэйчел… скажу одно: думаю, в прошлом ей пришлось несладко. Она мне ничего не рассказывала, просто ощущение такое сложилось из ее слов, а может, из недомолвок. Когда она приехала, мы все считали ее загадочной, но теперь жизни своей без нее не представляем, и я не хочу ее расстраивать.

– Ладно, Рон, больше ничего не говори. Зря я спросил. Уж кому-кому, а мне следует понимать, что некоторым не хочется ворошить прошлое.

– Да?

Тоби покачал головой.

– Забудь. – Он взглянул в сторону кухни, задумался. Порылся в сумке и достал блокнот и ручку.

– Что ты делаешь? – спросил Рон, а Тоби быстро нацарапал несколько слов на листке бумаги.

– Оставлю Джилли записку. В моем коттедже есть свободная комната. Она может пожить там, если больше негде.

Он дождался ухода Доры Маккриди, подошел к стойке и вполголоса поговорил с хозяином. Тот с подозрением взглянул на записку, но кивнул.

Джилли доработала до конца смены не потому, что надеялась, что ее не выгонят, а потому, что не желала давать Стэну повод лишить ее оплаты за день. Кроме того, ей полагалась доля чаевых, а если она уйдет, то не получит ни копейки. Увидев за стойкой стерву Маккриди, она сразу поняла: проблем не избежать. Джилли начала работать в пабе в воскресенье. Заглянула поздно вечером в субботу, и хозяин сказал, что лишние руки нужны уже завтра – посудомойщица уходит в отпуск на неделю. С тех пор она трудилась усердно и хорошо, как только умела. Ладила со всеми на кухне, не высовывалась и не вступала в разговоры, делала все, как ей велели, не путалась под ногами, ничего не разбила – в общем, была расторопной и послушной. Стэн платил ей наличными в конце каждого дня. Джилли не была дурой и знала, что получает меньше, чем другие, но беднякам выбирать не приходится. Да ей и хватало: пока она жила в сарае, деньги тратить было не на что. Она покупала только еду, а уж на еде экономить умела. Одним из преимуществ работы на кухне было то, что иногда ей разрешали забирать остатки. Сама она никогда не просила, чтобы никто не подумал, будто она нуждается.

– Можешь идти, Джилли, – сказала Джо с другого конца кухни. Эту дородную женщину с добрым лицом Джилли старательно избегала: знала, что у той ребенок одного с ней возраста. Когда Джилли соврала, сказав, что совершеннолетняя, Джо слишком пристально на нее посмотрела. – Стэн хочет с тобой поговорить. Он за стойкой.

Джилли взяла последний поднос с бокалами, толкнула двойные двери и вышла в тускло освещенный главный зал. Последние посетители разошлись, оставив после себя лишь запахи выдохшегося пива и пережаренной картошки. Хозяин стоял за кассой и считал выручку. Джилли поставила поднос, стала разгружать бокалы и смотреть, как он отсчитывает ее дневной заработок. Кто-то уже поделил чаевые: шесть маленьких горсток серебряных и медных монет ждали, пока сотрудники разложат их по сумочкам для чаевых. У Джилли такой сумочки не было, ей даже не предложили ее выдать; никто не думал, что она задержится тут надолго.

Стэн повернулся к ней. Его лицо было морщинистым и усталым, плечи ссутулились.

– Прости, – сказал он, – придется тебе уйти. Помещение принадлежит ей, а времена и так тяжелые.

Джилли не стала говорить, что уже обо всем догадалась. У нее было чутье, которым он не обладал и никогда обладать не будет. Она взяла протянутые деньги – Стэн округлил сумму до тридцати пяти фунтов, добавив два фунта сверху за причиненные неудобства, – и без лишних слов сгребла в ладонь свои чаевые.

– Погоди-ка, – добавил Стэн, – тот журналист кое-что для тебя оставил.

Джилли обернулась и увидела в его руках маленькую сложенную записку. Взяла и прочитала по дороге на кухню, где оставила пальто Эзры. Тоби написал свой адрес в Ньютон-Данбаре и добавил: «Если тебе негде остановиться, всегда можешь прийти сюда. Это тебя ни к чему не обяжет».

Джилли улыбнулась. Естественно, это ее ни к чему не обяжет. Слепому ясно: Тоби запал на Рэйчел. Это было так мило. Она скомкала записку и выбросила ее в корзину для мусора. Она не нуждалась в его помощи, ведь он неизбежно начнет задавать вопросы, а отвечать она не намерена.

На кухне была только Джо. Интересно, она осталась по просьбе Стэна, чтобы проследить, не прихватит ли она с собой чего-то лишнего? Джилли сняла пальто Эзры с крючка у двери и сунула руки в рукава.

– Эй, – тихо окликнула ее Джо.

Джилли оглянулась. Джо стояла за сверкающей хромированной столешницей. Она взяла коробку и протянула Джилли. В такие коробки упаковывали еду навынос.

– Береги себя, – сказала Джо, – и подумай, может, лучше вернуться домой?

Джилли взяла коробку и кивнула. Подумает, как же. Подумает и решит, что категорически этого не хочет.

– Спасибо.

На улице Джилли открыла коробку и обнаружила внутри целую порцию жареной рыбы с картошкой. Еда еще была горячей. Видимо, Джо приготовила ее в самом конце дня. Может, Стэн ей велел? Хотя, пожалуй, нет. Эта рыба с картошкой стоила треть того, что Джилли заработала за день. Она ела на ходу, стараясь растянуть удовольствие, но все равно запихивала еду в рот слишком быстро. Она не ела горячего с тех пор, как на прошлой неделе урвала в супермаркете пирожок за полцены, а уж когда в последний раз ела нормальный обед, вообще не помнила.

Она расстроилась, что лишилась работы, но ей все равно пришлось бы уйти, когда посудомойщица вернется из отпуска. За это время с учетом чаевых она заработала почти сто пятьдесят фунтов. С такой суммой на руках можно немного расслабиться и подумать, что делать дальше. Джилли знала, что не сможет остаться в Ньютон-Данбаре, но ей тут нравилось, и уезжать она не хотела. Теперь надо было придумать, чем себя занять. В пабе Джилли работала до закрытия и возвращалась в сарай почти в полночь. В такое время Иди, хозяйке углового коттеджа, не пришло бы в голову выйти в сад. В полночь окна в доме уже не горели. А перед наступлением утра Джилли успевала замести следы своего пребывания в сарае – даже если бы Иди туда зашла, она бы не догадалась, что там кто-то ночевал. Но теперь… Если она будет шататься по улице, рано или поздно на нее обратят внимание, особенно в таком маленьком городке, как Ньютон-Данбар. А если она будет целыми днями сидеть в книжном магазине на маяке, Рэйчел начнет задавать вопросы.

Джилли доела картошку и сунула коробку в переполненный мусорный бак у подножия холма. Она уже снова проголодалась и готова была съесть еще одну такую же порцию, а может, и еще. Облизав жирные пальцы, она сунула руки в карманы и направилась к калитке углового коттеджа и к сараю, ставшему ее домом в последнюю неделю.

Поселившись в сарае, она научилась использовать небольшое пространство и имевшиеся вещи, чтобы обеспечить себе максимальный комфорт. Поролоновые наколенники, тростниковый коврик, толстое пальто Эзры – все пошло в ход. Джилли сворачивалась калачиком, как мышка в гнезде, подкладывала один наколенник под худенькое бедро, чтобы было не так жестко, а другой – под голову. Не пятизвездочный отель, но лучше, чем дешевая палатка, – даже несмотря на дыру в крыше в глубине сарая, откуда капало, если лил дождь. Джилли жалела, что лишилась спальника. Она даже вернулась и искала его с фонариком Эзры, но его уже не было, как и ее маленького лагеря в лесу. Остались лишь погнутые ветки да примятая трава.

Приблизившись к калитке, она остановилась. В пристройке горел яркий свет, он лился сквозь большие окна и освещал каменные плиты в патио в глубине темного сада. Джилли разглядела длинный стол с каким-то металлическим механизмом посередине и верстаки, тянувшиеся вдоль стен; большую белую фарфоровую раковину с проволочной сушилкой. Ей всегда казалось, что в пристройке у Иди зимний сад или кухня; она никогда не приглядывалась. Ее интересовало лишь одно: видно ли ее из окна и выйдет ли хозяйка в сад. Дом она подробно не рассматривала.

Джилли колебалась, притаившись в тени у калитки. В пристройке никого не было, но надолго ли? Видимо, хозяйка чем-то занята, но чем – Джилли не представляла. На верстаках и по углам были расставлены толстые белые свечи, распространявшие вокруг себя желтоватое сияние. У раковины стояла открытая бутылка красного вина и полупустой бокал. Играла музыка. На длинном верстаке лежали куски дерева, один из которых выглядел как спил из середины ствола.

Успеет ли она добежать до сарая и закрыть за собой дверь, прежде чем хозяйка вернется в пристройку? Джилли подождала еще немного, сняла рюкзак, а затем пальто и вывернула его, чтобы снаружи оказалась темная подкладка. Открыла калитку, быстро скользнула в сад и почти добежала до двери сарая, когда в освещенных окнах пристройки показалась фигура. Хозяйка вернулась. Джилли замерла и спряталась под ближайшим кустом. До сарая оставалось совсем недалеко, но как преодолеть это расстояние незамеченной? Увидит ли ее Иди, если сейчас метнуться к сараю? Свет в пристройке горел так ярко, а снаружи было так темно, что, может, и не увидит. Джилли сомневалась, но рисковать не могла. Если она откроет и закроет дверь сарая, то может привлечь внимание… Не решалась Джилли и побежать обратно к калитке. Выругавшись про себя, она поняла, что попала в ловушку и ей придется сидеть за кустом, пока хозяйка дома не закончит свои дела и не решит уйти на боковую.

Примечания