Книжный на маяке

Глава шестая

Через несколько дней Тоби засиделся в книжном, потерял счет времени и очнулся, лишь когда на чугунной лестнице послышались шаги. Он поднял голову, увидел Рэйчел и глянул в узкое окошко за ее спиной – в противоположной стене башни. Сгущались сумерки.

– Скоро буду закрывать магазин, зашла тебя проведать, – сказала она.

– О боже, я совсем забыл о времени. – Он заморгал, словно очнувшись от крепкого сна.

Она поднялась на верхнюю ступеньку и остановилась, держась за перила.

– Я даже решила, что ты ушел, а я не заметила. Тут было очень тихо.

Тоби начал собирать вещи в сумку. Нога затекла после того, как он просидел несколько часов без движения. Ему нужен был перерыв.

– Я писал. Кажется, придумал, как начать книгу.

– Отличная новость. Поздравляю.

– Спасибо. Наконец-то лед тронулся. – Он с облегчением выдохнул. – Хочешь, пойдем отпразднуем в паб?

– М-м… – засомневалась Рэйчел.

– Я и Каллена с Роном хотел позвать, – с улыбкой добавил он.

– Нет, не в этом дело. – Она улыбнулась и покачала головой. – Я с радостью. Правда. Спасибо. Только закрою кассу и магазин.

– Не спеши. Я схожу домой, занесу вещи. – Он посмотрел на часы. Почти половина шестого. Он и не заметил, как день прошел. – Встретимся в пабе в семь?

– Давай.

Тоби, прихрамывая, направился к лестнице, но внизу вдруг послышался странный шум. Сперва это было похоже на перепалку, но затем раздался звук, словно кулак ударил по столу – бам! – и куча мелких предметов посыпались на пол.

– Каллен! – воскликнул Рон, а затем раздался резкий вскрик и тяжелый звук падения. – Каллен! – повторил Рон и в панике позвал: – Рэйчел!

Рэйчел бросилась вниз по лестнице. Тоби поспешил за ней. Каллен Макдональд лежал на полу, словно неведомая сила выбросила его из кресла. Падая, он задел шахматную доску, и теперь она торчала над его бедром, согнутая под острым углом. Сам Каллен лежал, повернувшись лицом к своим любимым книгам и прижав к груди узловатые руки. Зажмурившись от боли, он хватал воздух ртом. Рэйчел бросилась к старику, упала перед ним на колени и схватила за руки.

– Вызови «скорую»! – скомандовала она Тоби.

Тот бросил сумку и заковылял к прилавку. Набирая 999, заметил у печки белую как мел Джилли. Буковски подбежал к хозяину и тихо скулил, а Рон с нескрываемым ужасом смотрел на своего друга. Юстас куда-то запропастился.

Тоби дозвонился до «скорой», но вдруг понял, что не знает даже адреса.

– Мы на маяке в Ньютон-Данбаре, – сказал он. – Он стоит на холме…

Рэйчел продиктовала индекс, не сводя глаз с Каллена.

– Пусть повернут у сторожки на Мейн-стрит и едут прямо вверх, упрутся в дверь маяка.

Тоби передал инструкции. Ему велели оставаться на линии. Краем глаза он уловил внезапное движение – это Джилли метнулась к выходу.

На спинке кресла Каллена Тоби заметил одеяло, схватил его, расправил и укрыл старика. Рэйчел подоткнула края, а уже через пару минут в комнату ворвался здоровяк в мотоциклетном шлеме – врач из команды быстрого реагирования с набором для реанимации при остановке сердца. Спустя еще некоторое время приехала и «скорая», и Рону с Тоби оставалось лишь не путаться у медиков под ногами. Каллена погрузили на носилки и унесли в машину, Рэйчел пошла за врачами и села с ними в автомобиль. «Скорая» уехала, увозя Каллена и Рэйчел. Следом укатил и мотоциклист. На маяке внезапно остались лишь Рон и Тоби. Они застыли в молчании. Тишину нарушало только негромкое потрескивание дров в печи да жалобное поскуливание Буковски.

– Что ж, – Тоби не знал, что делать, – наверное, надо закрыть магазин на ключ?

Рон поднял на него пустой взгляд, и Тоби понял, что у того начинается шоковая реакция. С шоком Тоби справляться умел. У него был большой опыт.

– Знать бы, где Рэйчел хранит ключ, – пробормотал Рон.

– Хм, – ответил Тоби, – а может, у кого-нибудь есть запасной?

– Только у Каллена.

Они одновременно взглянули на дверь.

– Давай я останусь, – вызвался Рон после секундного молчания. – Подожду, пока они не вернутся.

Тоби успел разглядеть сероватую бледность лица Каллена. Он знал, что это значит. Говорить вслух он это не стал, но почти не сомневался, что Рэйчел вернется одна.

– Тогда и я останусь, – ответил он. – Знаешь что, давай поставим чайник.

Рон кивнул, а Тоби двинулся к прилавку и стал искать все необходимое. Обернувшись, он увидел, что Рон так и стоит рядом с опрокинутым шахматным столиком, а вокруг его старых кожаных ботинок валяются павшие солдатики двух миниатюрных армий.

Джилли бросилась бежать прочь от башни и увидела на дороге мотоцикл, на полной скорости мчавшийся ей навстречу. Луч единственной белой фары рассекал сумерки, подсвечивая косые струи дождя. Она свернула в сторону леса, перемахнула через забор – рюкзак больно ударил по спине – и бросилась к палатке. Рядом взвыла сирена «скорой помощи».

– Ты! – раздался вдруг визгливый и сердитый женский голос.

Джилли оцепенела. Перед ней возникла женщина с остроносым крысиным лицом, одетая совсем не подобающе для прогулки по лесу – в темный деловой костюм и туфли на низком каблуке. Она стояла рядом с палаткой Джилли, уперев руки в бока и устремив на Джилли гневный взгляд. Чуть позади среди деревьев девушка заметила мужчину, но ему, казалось, не было дела до женщины или Джилли. Повернувшись к ним спиной, он устанавливал на земле какую-то странную штуковину, похожую на штатив с необычным приборчиком вверху. В руках у него была папка и ручка.

– Ты! – повторила женщина. – Это частная собственность. Как ты посмела поставить тут палатку?

– Ладно, ладно, – ответила Джилли. – Мне нужно было где-то переночевать. Все, я ухожу. Только заберу палатку и…

– И опять поставишь ее на частной территории? – Женщина рассмеялась. – Ну уж нет.

Она сунула руку в карман и достала маленький перочинный ножик. Джилли догадалась, что она задумала, за секунду до того, как сверкнуло лезвие.

– Нет! Погодите!

Женщина вонзила нож в тонкую стену единственного дома, который был у Джилли, и потянула вниз. Звук рвущейся ткани наложился на то усиливающийся, то затихающий шум дождя. Джилли в ярости сжала кулаки.

– Ах ты, мерзкая стерва!

– Проваливай, – рявкнула женщина. – Скажи спасибо, что я полицию не вызвала.

– Мне нужен спальник.

– Сочувствую. Все, что на моей земле, принадлежит мне. Увижу тебя снова, и спальник покажется наименьшей из проблем, поняла?

Джилли заколебалась, и не потому, что хотела остаться, а потому, что не знала, что делать дальше. Идти ей было некуда. Палатка была местом, куда она возвращалась каждый вечер, а теперь…

Женщина достала телефон.

– Пять секунд, и я звоню в полицию. Пять, четыре…

Джилли развернулась и побежала к забору. В магазин возвращаться было нельзя. Уже почти пять часов вечера, супермаркет скоро закроется, туалет на главной улице тоже. Может, в паб? Денег ей хватило бы как раз на кружку пива, но нужно было экономить каждую копейку, особенно теперь, и нельзя же весь вечер сидеть с одной кружкой. Может, ее вообще откажутся обслуживать.

Ей было некуда идти.

Совсем некуда.

Ближайшая железнодорожная станция находилась в Грейт-Данбаре. Похоже, придется вернуться в большой город – если, конечно, удастся улизнуть от контролера и перепрыгнуть через турникеты. И до станции придется идти пешком. Десять миль. Под дождем.

Она поднялась на холм. У входа в книжный магазин стояла «скорая», мигалка на ней еще вращалась, хотя сирена стихла. Голубые отблески падали на белую башню, создавая некое подобие лазерного шоу. Джилли заметила огромное пальто песочного цвета – оно так и висело на крыльце, где Эзра оставил его несколько дней назад. Джилли взбежала на крыльцо и сдернула его с крючка. Надела на ходу, даже не сняв рюкзак, – просто набросила тяжелое пальто сверху. Оно было таким огромным, что в один рукав можно было просунуть две ее руки и еще бы осталось место. Пальто доходило ей до колен, и запах у него был незнакомым. Джилли накинула капюшон на голову, с трудом высвободив руки из рукавов, свисавших ниже кончиков ее пальцев сантиметров на десять. Капюшон упал на глаза, и она почти ничего не видела. Это пальто было как теплое водонепроницаемое одеяло.

Она бежала вниз с холма, а дождь тем временем усилился и забарабанил по капюшону. Кап! Кап-кап-кап-кап-кап! Джилли втянула голову в плечи и помчалась к тропинке, ведущей от подножия холма к крайнему дому и заборчику между лесом и садом. Остановившись у заборчика, она заглянула за него. Прямо к забору примостился большой сарай, и совсем рядом с Джилли была дверь, ведущая внутрь.

Девушка замерла. Сад, разбитый на наклонном участке, спускался к вытянутой пристройке, примыкавшей к коттеджу. В узких окнах горел свет. Внутри никого не было, но если бы там кто-то был, этот кто-то сразу увидел бы Джилли, которая стояла у калитки под проливным дождем и заглядывала в сад. Помедлив, она тихо и быстро открыла засов на калитке и юркнула ко входу в сарай, молясь, чтобы тот не был заперт и не оказался завален хламом под завязку.

В сарае действительно было полно садового инвентаря, но свободное место тоже имелось – незанятый квадратик пыльного дощатого пола. Джилли закрыла за собой дверь. Дождь полил с такой силой, что напоминал уже не барабанную дробь, а непрерывный шум водопада. Потолок в глубине сарая протекал, но с другой стороны было сухо. Джилли села и, не снимая пальто и рюкзак, прислонилась затылком к стене. Она подтянула согнутые ноги к груди и, завернувшись в огромное пальто, уткнулась лбом в колени. Что ж, придется ночевать здесь. Надолго оставаться нельзя, но хозяин сарая едва ли решит поработать в саду в такую погоду. Уже почти стемнело. Ночью ей точно ничего не грозит, а завтра она что-нибудь придумает. А пока – все лучше, чем ничего. Она даже немного согрелась под пальто. Потом вспомнила, что, когда шарила по карманам в первый раз, там был фонарик. Она обыскала карманы, нашла его и включила, направив в стенку у самого пола, чтобы свет не было видно сквозь единственное грязное окошко. Маленький луч фонаря был мощным, холодным и бело-голубым. Она погасила фонарь, снова обняла колени и подумала о Каллене из книжного – все ли с ним в порядке?

Тем временем в угловом коттедже Иди Странг зашла в мастерскую с чашкой свежезаваренного чая и куском орехового пирога. Выглянула в окно в сад, но небо почти полностью потемнело; лишь струи дождя бежали по стеклу. Она так и не увидела отъезжавшую от маяка «скорую» с мигающим в сумерках голубым огоньком.

Глава седьмая

В больнице Каллена увезли за двойные двери с облупившейся краской. Рэйчел никто ничего не говорил.

– Вы не родственница, – с сожалением произнесла медсестра и велела сесть в гулком коридоре, где пахло хлоркой и горем.

– У него нет родственников, – возразила Рэйчел. – Только я.

Шли часы. Она даже не знала, жив ли Каллен, но уйти не могла. Его дом стал ее домом в буквальном и переносном смысле. Она представить не могла маяк или свою жизнь без Каллена.

Когда к ней подошла другая медсестра, Рэйчел не сразу поняла, что та зовет ее по имени. Слова казались незнакомыми, всякое представление о времени исчезло. Часов у нее не было, как и мобильного телефона. Он был ей и не нужен: все, с кем она хотела поговорить, приходили в магазин, и ей не нравилась мысль, что до нее в любой момент можно дозвониться. Но сейчас ей захотелось узнать, сколько времени, что творится на маяке и кто остался в магазине. Она даже не помнила, кому поручила присматривать за магазином, когда бросилась за врачами «скорой помощи». А дверь она закрыла? Заперла?

– Мисс Тэлбот? – спрашивала молоденькая медсестра. – Вы Рэйчел Тэлбот?

– Да. – Рэйчел наконец очнулась. Спина затекла от долгого сидения.

– Каллен вас зовет.

– Я… о! – Рэйчел вскочила. Голова закружилась, и ей пришлось опереться о стену. – Он пришел в себя? Он говорит? – Только теперь она поняла, что уже не надеялась больше его услышать.

– Он очень плох, – проговорила сестра и пригласила Рэйчел в коридор. – Не утомляйте его. Но он никак не может успокоиться – все просит позвать вас.

– Что с ним? – спросила Рэйчел. – Сердечный приступ?

– Да. Идите к мистеру Макдональду, а потом я позову врача. – Она посмотрела на Рэйчел с усталой улыбкой. – Мы не знали, что вы указаны в его карте как лицо, с которым следует связаться в экстренной ситуации.

Каллен был один в палате и лежал на высокой койке. Вокруг тихо гудело медицинское оборудование. Каллен был раздет до пояса, на впалой груди – множество присосок, подключенных к аппарату. Дышал он сам, но на лице была прозрачная кислородная маска, закрывавшая нос и рот. Он выглядел совсем худым, лицо посерело, и сердце Рэйчел затрепетало при виде того, что с человеком делает старость. Она подошла к нему и взяла за руку, ожидая, что та окажется холодной. Но ладонь была теплой, хотя сухая кожа напоминала на ощупь бумагу. Он будто превратился в страницу одной из своих любимых книг.

– Каллен, – тихо проговорила она, – это я, Рэйчел. Я здесь.

Он сжал ее пальцы, открыл глаза и поискал ее взглядом. Поднял другую руку, потянулся к маске и попытался ее снять.

– Все хорошо, – сказала Рэйчел, – ничего не делай. Просто отдыхай.

Но он не унимался, пытался что-то сказать и сдернуть пластиковую маску. Рэйчел взглянула на медсестру, и та кивнула. Коснувшись пальцами его руки, Рэйчел приподняла маску и аккуратно стянула ее через голову. Каким он кажется маленьким, подумала она. Не верится, что перед ней тот человек, которого она знала все эти пять лет.

– Рэйчел, – негромко произнес он.

– Я здесь, – ответила она. – Все хорошо. Ты в больнице…

– Как глупо, – пробормотал он, – как глупо! Я должен был… – Он захрипел, и окончание фразы затерялось в прерывистом дыхании.

– Все хорошо, – тверже произнесла Рэйчел. – Ты в надежных руках. Ни о чем не беспокойся, Каллен, просто поправляйся.

– Нет, – ответил он, и голос его окреп. – Не хорошо. Я всегда хотел оставить его тебе, Рэйчел. Хотел, чтобы он был твоим. Но я не знал… – Он закашлялся и стал хватать ртом воздух. – Какой же я дурак. Какой дурак!

– Прошу, – взмолилась она. Встревоженная медсестра маячила неподалеку. – Ни о чем не волнуйся.

– Послушай, – он еле дышал, – на потолке… под… обоями. Я не знал, что делать. И… я эгоист, но… – Его прервал приступ хриплого кашля, но Каллен не сдавался. – Хотел… хотел сохранить магазин…

– Хватит, – сказала медсестра, щелкнула выключателем, подошла к кровати и надела маску на нос и рот Каллена. – Уходите.

Свободной рукой Каллен схватил медсестру за запястье, в последний раз проявив недюжинную силу. Он сам убрал маску и взглянул на Рэйчел.

– Под обоями, – снова произнес он и затих. Один из аппаратов у кровати издал длинный пронзительный писк.

– Прошу, – сказала медсестра и оглянулась на Рэйчел через плечо, нажав на кнопку сигнализации. – Вы должны уйти.

Но Каллен не отпускал ее руку. Рэйчел пришлось вырвать ее. В коридоре раздались торопливые шаги. Ладонь Каллена бессильно упала на одеяло, и Рэйчел, попятившись, вышла из палаты, бросив последний взгляд на задыхающегося старика, над которым порхали руки медсестры.

Она вышла в унылый белый коридор, все еще чувствуя на руке его хватку. Монотонная линия сердцебиения на экране так и не превратилась в график, и, когда медсестра вышла к Рэйчел, та поняла, что Каллена больше нет.

Уже совсем стемнело, ярко сияли звезды. Она отошла подальше от входа в больницу и вдохнула ночной воздух. Пришлось спросить, который час, у прохожего. Тот странно на нее посмотрел, словно не верил, что у человека может не быть часов или телефона. Должно быть, это действительно странно, подумала Рэйчел. Было половина девятого, последний автобус в Ньютон-Данбар уходил через пятнадцать минут. Если Рэйчел поспешит, то успеет. Она переживала, что бедный Юстас не накормлен. Подумала, что, может быть, Каллен его покормил, а потом спохватилась, что, конечно же, нет: Каллен не мог, он ведь умер.

Она ждала, когда ее настигнет горе, но пока голову застилал лишь непроглядный туман, и все происходящее казалось нереальным. По дороге домой она смотрела в окно автобуса, но внимание было рассеянным, и, когда на табло загорелась надпись «Ньютон-Данбар», она чуть не проехала свою остановку. Поднявшись на холм к маяку, Рэйчел увидела, что внутри, даже на первом этаже, горит свет. Она задумалась о том, кто мог там остаться, и вдруг поняла: сейчас ей придется всем рассказать, что Каллен умер. А она понятия не имела, как сообщать такие вести, и не знала, что в таких случаях говорят.

Рэйчел остановилась на темной тропе. На миг ей захотелось вовсе не возвращаться на маяк. У нее с собой был бумажник, на банковском счете лежало несколько сотен фунтов. Маяк ей не принадлежал, ценных вещей у нее тоже не было. Она могла бы уйти сейчас, в этот самый момент, и начать сначала в новом месте. Здесь ее удерживал Каллен, а теперь его не стало, и она тоже могла исчезнуть. Сделать так, будто ее никогда тут и не было, словно этот период жизни был всего лишь интерлюдией, мимолетным эпизодом ее никому не важной жизни. Необязательно идти туда и смотреть в глаза людям, ждавшим ее внутри. В городке ее больше ничего не держит, у нее не осталось обязательств, ей нечего забрать с собой и уж тем более нечего оставить.

Она могла исчезнуть так же легко, как появилась.

Рэйчел колебалась. Ночная прохлада просачивалась сквозь тонкий свитер. Она поежилась и снова зашагала по тропинке вверх, к единственному дому, который знала. На крыльце остановилась и коснулась рукой гладкого, отполированного ветрами дерева, вспомнила, как они вместе строили это крыльцо. А потом толкнула дверь и вошла.

Два человека, сидевшие в кресле, смотрели на нее, и на миг Рэйчел растерялась. Но рядом с Роном сидел не Каллен, разумеется, нет. Это был Тоби. Когда она вошла, он встал, и по выражению его лица она догадалась – он все понял, и со смертью ему приходилось сталкиваться уже не раз. Но оставался еще Рон. Рэйчел по-прежнему не знала, как ей быть, и решила, что лучше не тянуть и быстро со всем покончить. Она подошла к креслу, наклонилась и взяла руки Рона в свои ладони. Опустилась перед креслом на колени.

– Каллен умер, – произнесла она отчетливо, и вместе с тем ее голос казался далеким, словно она находилась в другом месте и говорила с кем-то другим, не с Роном, а может, это была и не она. – Мне очень жаль, Рон. Врачи сделали все возможное. И он боролся. Но его больше нет.

И без того бледное лицо Рона побелело еще сильнее. Его руки задрожали в ее руках, и она попыталась не вспоминать, как Каллен вцепился в нее перед смертью. Послышалось хриплое мяуканье. Вышел Юстас, потерся головой о ее бедро.

– Он голодный, – пробормотал Рон, – а дверь наверху заперта.

– Прости, котик, – сказала Рэйчел, высвободила одну руку и погладила кота.

– Я собирался пойти и купить ему еды, – добавил Тоби, – но не хотел оставлять Рона.

Рэйчел встала, по-прежнему держа Рона за руки.

– Спасибо, что присмотрели за магазином, – сказала она. – Простите, что убежала в такой суматохе, но…

Тоби поднял ладони:

– Не извиняйся.

Она отвернулась, не зная, что еще сказать. Ей хотелось, чтобы он пошел домой, но она боялась обидеть того, кто так помог ей в трудную минуту. Кроме того, она не знала, что делать с Роном. Она устала, полностью вымоталась и хотела лишь одного – выключить свет, свернуться калачиком в темной комнате и сделать вид, что остального мира не существует. Но Рон потерял лучшего друга; ему предстояло вернуться в пустой дом, где он, скорее всего, ляжет спать, не поужинав.

– Рон, – мягко проговорил Тоби, словно угадав ее мысли, – давай зайдем ко мне? Мы оба проголодались. Помянем Каллена. А ты мне что-нибудь про него расскажешь.

Рэйчел с благодарностью взглянула на Тоби и помогла старику подняться с кресла. Буковски, хоть и был не самым умным псом, смекнул, что что-то случилось, и не отходил от хозяина ни на шаг.

– Спасибо, – шепнула Рэйчел Тоби.

– Не за что.

А Рон в кои-то веки не нашелся что сказать. Он крепко обнял ее, и Рэйчел почувствовала сбивчивый стук его сердца. Он прислонился щекой к ее щеке, и она обняла его в ответ.

Рэйчел постояла на пороге, дождавшись, пока они спустятся к подножию холма, и только тогда закрыла дверь маяка. Не хотела, чтобы Рон слышал, как она поворачивает ключ в замке. Не в силах смотреть на кресло Каллена, прошла через круглую комнату и направилась к лестнице. Юстас недовольно мяукал, и Рэйчел сосредоточилась на единственной и несложной задаче – покормить голодного кота. Поднявшись по лестнице, она отперла дверь в свою маленькую квартирку; Юстас юркнул на кухню, а она выключила свет в книжном магазине, и тот погрузился во тьму, не считая тускло горящей лампы, которую она всегда оставляла включенной. Похожий на пещеру зал, всегда казавшийся ей уютным, теперь выглядел пустым, и она поняла, что эту пустоту ей не заполнить никогда.