Евангелие любви

Джошуа вздохнул:

– У меня очень много дел в Холломене.

– Не существует ничего такого, что бы не могло неделю подождать. И вы же собирались присутствовать на процессе Маркуса.

– Неделю?

– Всего неделю.

– Хорошо, доктор Кэрриол, я согласен на неделю, но ни минутой дольше.

– Спасибо. Кстати, если я вам раньше не сказала, мое имя Джудит. Пожалуйста, называйте меня Джудит. Потому что, Джошуа, я тоже собираюсь обращаться к вам по имени.

Они повернули к мотелю.

– Мне надо сначала заехать домой. – Джошуа подумал, что его слова заставят собеседницу дрогнуть, но она не собиралась позволять себе такой слабости.

– Договорились. Я тоже прокачусь с вами. – Она уютно взяла его под руку. – А из Холломена поедем прямо в Вашингтон на ночном поезде. Так что это будет даже не крюк.

– У меня нет абонемента на поезд.

– Ничего, – рассмеялась Джудит, – как-нибудь устроимся. У меня приоритетный статус.

У доктора Кристиана не оставалось иного выхода, кроме как сдаться.

Они впрыгнули в холломенский автобус за десять секунд до отправления. Доктор Кэрриол сидела, старательно пряча радость победы, а доктор Кристиан в душе недоумевал, зачем втравился в это дело.

Он не любил отлучаться из клиники, хотя не понимал, что его там настолько сильно держало, чтобы почти не уезжать из Холломена. К тому же эта Джудит совершенно права: он вполне может провести неделю в Вашингтоне, если до этого планировал провести неделю в зале суда. Как ей объяснить, что процесс Маркуса для него что-то вроде маленького отпуска, а экскурсия в федеральную столицу и серьезные дискуссии с государственным чиновником все что угодно, но только не отпуск и не отдых? Она настойчива и не намерена принимать отказ, если настроена на его согласие. В душе Джошуа был недоволен собой – нельзя позволять собой манипулировать. Но на поверхности не видел повода считать собеседницу настырной. Однако чутье – чувство, к которому он относился с уважением, – говорило, что нужно во что бы то ни стало отделаться от поездки в Вашингтон.

Примечания