Мы вышли на проспект, с его спешащими по домам автомобилями. Снег хрупал под ногами, мы оба смотрели себе под ноги.
– Ну так в чём проблема была? – я сдался. – Я просто пригласил тебя с собой. Съездить в Некрополь. А тут ты взорвалась.
– Нет, – действительно, спокойным тоном учительницы младших классов начала она, – меня ты не пригласил. Ты сказал, что ты хочешь туда пойти. А приглашения не было.
– А ты не перегибаешь? Я просто сказал, что мне интересно. Ты могла сказать: «Да, мне тоже» или: «Фу, какое занудство, сам езжай в свой сраный Некрополь», так ведь.
– Нет, не так. И никуда я ничего не перегибаю. Я объясняю.
– Странно, в который раз слышу про объяснение, но его самого так и не услышал.
– Значит, слушай. Ты думаешь только о себе. О своих желаниях. Тебе другие-то и не нужны особо.
– Ну как это? Ты мне нужна.
– Ну да, нужна. Не как девушка там или друг, а как аксессуар. Просто придаю тебе спокойствие, создаю хорошее настроение.
– Неправда. Пожалуйста, ты мне очень дорога. Мне интересна твоя жизнь, я хочу быть её частью.
Она молчала. Не кивнула, не покачала головой. Только вздрогнули её серёжки в виде ярко-красных земляничек.
– Холодно, – решил я вдарить по жалости, – пойдём к тебе.
– Нет. Не сегодня.
И от этого ответа я окончательно замёрз.
Мёрз я нещадно в течение нескольких дней. Кажется, даже после развода я так сильно себя не жалел. Неуправляемые мысли вели меня к следующему выводу: один развод мог быть случайностью, но такое расставание говорит о системной проблеме.
Однако через три дня всё наладилось. Снова я написал ей, мы встретились, я приехал к ней. Утром, за завтраком, мельком познакомился с соседкой Дашей – худощавой застенчивой брюнеткой. Она взяла кружку с чаем и ушла в свою комнату.
– Она депрессует, с девушкой поссорилась, – пояснила Саша, когда мы остались вдвоём.
– Ох, сочувствую, – пробормотал я, сомневаясь, что нужно говорить в таких случаях. И сказал самое неуместное:
– А она прям всегда была лесбиянкой?
– Нет, Костя. Только с тех пор, как тебя увидела.
– Ну что вот сразу так! Хотя я примерно об этом и хотел спросить. То есть, не хочу никого обидеть… Просто я не знаю, как у них это устроено. Это какой-то неприятный опыт с мужчиной? Ну, что-то действительно нехорошее случилось… И с тех пор её мужчины не привлекают?
– Ты совсем дурак?
– Нет, только чуть-чуть. Ну прости, я ж не понимаю в этом ничего.
– Что тут понимать? Кто-то любит блондинок, кто-то брюнеток. Кто-то мужчин, кто-то женщин. Просто разные вкусы.
– Любопытно. А тебе она как, знаков внимания не оказывала?
– Слушай, ну ты серьёзно думаешь, что раз она лесбиянка, то хочет со всеми бабами спать?
– Ну и слава Богу. Мне больше достанется такой красоты.
– Подхалим. Ладно, живи пока, котик. Моя прелесть.
Вместо ответа я подошёл к Саше сзади, обнял и ущипнул за попку. Она издала звук, похожий на мультяшное мурчание и вдруг, без всякого заметного перехода, спросила:
– Как считаешь, я не склонна к полноте?
– Солнышко, ты склонна к милоте.
Поздно вечером, когда был посмотрен ещё один фильм, съедена ещё одна пицца, наши холодные ноги грели друг друга под одеялом, а темноту комнаты разбавлял только отсвет всё того же жёлтого фонаря во дворе, она вдруг спросила:
– А почему ты заговорил про неприятный опыт с мужчиной?
– А?.. Чего, какой опыт?
– Ну ты про Дашу сказал, что, мол, она лесбиянкой стала…
– А, понял. Да я не знаю. Просто стереотип такой. Если какие-то отклонения… Ну, в смысле, немного другие предпочтения в сексе, то обязательно проблема в каком-нибудь насилии…
– Больше ничего не имел в виду?
– Нет. Подожди. А ты что имеешь в виду?
– Ничего. Спи.
– Саш. Серьёзно. Всё нормально?
– Нормально.
– Точно ничего не хочешь рассказать?
– Точно. Спи давай.
И ведь что-то было там, за этим спокойным голосом, за этим тёплым дыханием мне, что-то совсем не спокойное и не тёплое, но я был здесь и сейчас, и потом, мне ведь дали понять, что задавать вопросы дальше не стоит – я и не стал. Просто смешал её дыхание со своим и заснул.
Жизнь наладилась. Всё было как раньше, а именно, как в наши с Сашей лучшие моменты. Она смеялась и ворковала. Писала мне во время рабочего дня, что хочет меня пожулькать – и само это дурацкое слово, которого я никогда раньше не слышал, звучало в голове её голосом, и тут же аранжировалось её смешком, рассыпчатым, как свежий снег на солнце, с её веснушками, лучиками в её глазах. И я не мог оставить переписку с ней, не мог не дождаться очередного её ответа, в жгучем нетерпении наблюдая за этим «Саша печатает…» – в то время, как за мной (видимо, тоже в нетерпении) наблюдал мой начальник, недовольный моей производительностью.
И опять мой неумолимый мозг рисовал пошлые в своей идеальности картинки, ему хотелось ехать куда-то далеко-далеко на машине, останавливаться на заправках и пить кофе, гладить её по коленке и спорить из-за выбора следующей песни. Один раз мы так и сделали. Поехали на старую дачу тёти Ани (дом был отстроен заново после гибели её мужа в пожаре, об этом факте все старались не упоминать, но забыть о нём было невозможно), я действительно гладил Сашу по коленке, хотя о музыке мы не спорили, потому что я сразу согласился на её любимую и совершенно неизвестную мне инди-группу – сопротивляться казалось кощунством. На даче мы попытались отправиться на прогулку к озеру, но быстро завязли в февральских сугробах. Саша провалилась в какой-то особенно глубокий из них, села в снег, набрала его полные ботинки. Я начал издеваться над ней, она залепила мне снежком по шапке, я не замедлил ответить, стараясь бросать снежки так, чтобы слепить из них подобие бюстгальтера поверх Сашиного пальто. Прогулка, таким образом, продлилась недолго. Мы вернулись в дом, растопили печку и, забравшись под несколько одеял, согревали друг друга как могли. Больше из дома мы не выходили – зачем?
По пути обратно в город мы загадывали друг другу киноманские загадки: что именно кричал Джек Николсон в разрубленную топором дверь, что означает фраза «залечь на матрасы» и какими были последние слова гражданина Кейна. Побеждала почти всегда Саша, но и мне в паре случаев удалось не ударить в грязь лицом. Когда загадки иссякли, я сказал:
– Кстати, ты что-то давно ничего не выкладывала в свой блог.
Саша хмыкнула, словно опомнившись:
– И действительно. Чегой-то я.
