Слева: Вишну, сидящий под капюшонами Шеши.
Пещерные храмы Бадами в Карнатаке.
Период Чалукья, 540–578 годы
Вишну в восьмилепестковом лотосе. Вишну восседает в падмасане в сердце розового лотоса в саду небесного наслаждения. Он держит в руках цветок, раковину, сладкий лайм (матулунгу) и сакральный предмет. Во внешнем мире Вишну приходит как аватара. С внутренней стороны лепестков гигантского лотоса находятся Вараха, Нарасимха, Кришна, Даттатрея и другие. У земных воплощений по две руки, в которых они держат символы Вишну: чакру, лук, стрелу, флейту или булаву.
Непал, XII век. Музей Эшмола (Оксфорд)
Подавляющее большинство вайшнавов проживает в Индии. Считается, что в 2010-х гг. к ним относилось порядка 800 млн. человек, не считая население за пределами Индостана. По оценкам американского Pew Research Center вайшнавы составляют чуть менее 8 % населения Земли, что выводит их на третье место после христиан и мусульман. Помимо Индии вайшнавские общины процветают в Индонезии, Малайзии, Сингапуре, ОАЭ, Суринаме, ЮАР и в других государствах. Хотя вайшнавов можно найти на всех континентах, тем не менее, вайшнавизм не считается мировой религией, поскольку большинство последователей живёт в южно-азиатском регионе.
Традиция вайшнавизма в целом и шри-вайшнавизма в частности не предполагает исключительного посвящения. Вайшнавом может стать каждый, разделяющий общие идеи – любовь и преданность Вишну, освобождение от перерождений как цель жизни, уважение к священным текстам и местам, ненасилие и терпимость, вегетарианство. Санатана-дхарма, – несмотря на своё индийское название, – не ограничена этническими или региональными группами. Большое число людей называют себя вайшнавами в США, Великобритании, Европейском союзе и в других государствах, включая русскоговорящие страны.
Сладкий бриз с лепестками жасмина.
Навязчивый запах нилакури?нчи.
Уверенность потеряла я в сумерках.
Вводит в томле?ние багряное небо.
Мой господин с глазами яркими как лотос,
Что бык среди пастухов, как лев, таинственный,
Обнял груди и плечи мои.
Куда он исчез, почему я одна?
Одна я. Покинута. Идти некуда.
Унылые колокольчики на шеях коров. Бриз и кувшинки.
Уходящие сумерки. Вечер. Запах сандала.
Пронзительный нилакуринчи. Жасмин и прохлада.
Весь мир неохватный – рожден, поднят, поглощен и измерен
Таинственным, владыкой пастухов, кто рок для ра?кшасов.
Всё не приходит он.
Кто же спасет мое сердце?
Слева: Прия и Манджу, «Вишну с Лакшми в садах Анандавана».
Современная живопись, Россия.
«О, дорогой! Найдется ли женщина во всех трех мирах, которая не забудет о благородстве, едва заслышав завораживающую мелодию твоей флейты, будучи околдована твоим обликом, самым очаровательным во всех трех мирах, вводящим в восторг даже коров, птиц, деревьев и зверей?» – «Бхагавата-пурана», песнь 10, глава 29, шлока 40
Спасет ли он меня теперь?
Нежные груди и бедра мои касаньям его уступили.
В меня он вошел. Глубоко. Мы слились.
Бросил затем, сбежав словно вор.
Лев молодой, мой таинственный – не идет.
Глаза его лотосовые, полные губы и темные локоны,
Четыре его широких плеча – терзают сердце мое,
Стал он моей бедовой судьбой.
Я утопаю в томлении. Бриз сердце треплет.
Мгновение холода сменяет жаркую страсть.
Бледность Луны освещает постель из цветов.
Он прилетел на Гаруде, приблизился.
Словно божественная пчела отхлебнула меня как цветок.
Меня больше нет, я закончилась.
Его плутовские пути мне неведомы.
Мое сердце больше не дружит со мной.
Сердце – не друг мне.
Бредут назад коровы к вечеру,
Сердце пастушки становится камнем.
Его сладкая флейта сердце пытает.
В томле?нии подруга моя.
И мается у меня на глазах.
Кто утолит её жажду?
Как воротить расположение?
Сколь нелегко возвратить его милость,
Но лишь его благодати достаточно.
Ничто без нее не спасет мою жизнь.
Вечер подходит к концу, сердце ноет.
К Шиве, Брахме, Индре он возвращается.
Он истязает меня.
Где от чувств спрятаться?
Что мне остается сказать?
Что сказать?
Острый бриз мою жизнь охладил.
Одинокое сердце с ним осталось.
С лживым Канной, темным как дождевые тучи.
Ветер с севера.
Тонкий запах аки?ла, мелодия флейты и пьянящий жасмин.
С такой армией он воюет со мной.
Моя крепость пала.
Я сгораю от чувств.
Молодой ветер с севера.
Пьянящий жасмин и багровый закат терзают больше, чем ложь Канны.
Он пришел. Он ушел.
Жестокий, медово-сладкий жасмин и свежий сандал.
Более жестокого нет ничего.
Но безжалостнее – навязчивая мелодия флейты,
Что заводит он для пастушек своих.
Я не вынесу этого.
Он заполучил меня сладкой песней.
Блеск его глаз шепчет тайны,
Быстрый взгляд играет со мной.
Он делает вид, что грустит, затем показывает муку.
Чтоб облегчить боль в глупом сердце,
Заводит тягучую песню другую.
