Тайна чёрной «Волги»

«Заработался, что ли? – он мысленно пожал плечами. – Не хватало еще разумных крыс… Глупости какие».

Назад Камышев ехал, погрузившись в раздумья. Чем глубже он закапывался в этом деле, тем больше странностей выплывало на поверхность. И самая главная из них – необъяснимая безнаказанность тварей, позволяющих себе столь наглые выходки, как нападение на сотрудника милиции прямо рядом с отделением. Что это? Безрассудство? Опьянение от хождения по грани? Такое тоже встречалось Валерию за годы службы в милиции. Преступники в определенный момент чувствуют силу, смелеют, начинают верить в свою исключительность. Камышеву однажды даже попался матерый налетчик, который искренне считал, будто его берегут высшие силы, отводя в сторону карающую длань правосудия. И когда его, наконец, задержали, тот никак не мог принять простой факт, что попался просто из-за собственной зашкаливающей наглости. А вовсе не от того, что от него отвернулась судьба.

Может, и с этими на черной «Волге» так же? Опьянели от крови, почувствовали безнаказанность. Если так, то скоро они начнут совершать ошибки. Собственно, уже совершают. Что тогда станет их следующим шагом? Нападение на все отделение милиции? Открытое похищение ребенка прямо в стенах школы на глазах у вахтера и учителей? Не хотелось бы, чтобы до такого дошло, думал Камышев, но ошибки преступников – это подарок для следователя. Главное, чтобы не кровавый…

Не исключал Валерий и того, что у бандитов на «Волге» мог быть покровитель. Либо в райкоме, если один из них действительно входит в номенклатуру, либо в местной милиции. И вот последний вариант Камышеву нравился меньше всего. Служба в милиции, благодаря отцу, еще с детства представлялась ему благородным занятием, когда честные стражи порядка ловят бандитов и ставят их на путь исправления. Он еще искренне удивлялся наивности Володи Шарапова из телефильма «Место встречи изменить нельзя» – тот самый момент, когда он объяснял Жеглову, будто на войне проще, потому что ты сразу видишь, где враг. На то ведь и следователь, думал всегда Камышев, чтобы разыскивать этих самых врагов.

Но если преступник – это человек, который носит милицейский мундир… Возможно, даже тот, кто ходит вместе с тобой на службу, здоровается, болтает в курилке. Это, пожалуй, самое неприятное. К сожалению, такие люди встречались даже в рядах советской милиции. Что после революции, когда она только создавалась, что после войны, что в мирные годы – отец рассказывал Валерию, как лично брал тех, кто порочил честь сотрудника МВД. Сам молодой следователь с этим еще не сталкивался и желанием таким не горел. Но отбрасывать какие бы то ни было версии просто потому, что они ему не нравились по личным соображениям, Камышев точно не собирался. Так что понаблюдать за коллегами определенно придется, возможно, потребуется запросить через Антонова их личные дела. Однако пока в этом не было крайней необходимости.

Валерий в очередной раз задумался, что жизнь даже рядового следователя – это сложный и зачастую непонятный для обычных людей процесс. Ненормированный рабочий день, постоянные опасности и риск быть если не убитым, то серьезно раненым, чудовищное нервное напряжение… Все это делало создание семьи крайне сложным, и Камышев искренне удивлялся, как некоторые его коллеги все же умудрялись жениться и даже завести детей. Лично ему было гораздо проще развиваться в профессии, а потому с личной жизнью у Валерия не ладилось. Если и появлялись на горизонте женщины, то долго не задерживались, не в силах выдержать его увлеченность работой и непредсказуемый график. Хотя, конечно, была в жизни молодого следователя девушка, которая искренне им интересовалась и даже готова была смириться с его профессиональной деятельностью. По крайней мере, ему так казалось.

Ее звали Вика, она работала учительницей младших классов в калининской школе и была близкой подругой его сестры. Собственно, благодаря ей они и познакомились, пересекаясь на общих праздниках. Валерию, как говорится, прожужжали все уши, и тот в один момент все же поддался на уговоры и согласился на свидание. Романтическая особа, зачитывающаяся Тургеневым и Есениным, была немного его постарше и уже стремилась придать своей жизни стабильность. В то же время она верила в приметы, гороскоп и могла по-детски хлопать в ладоши, когда Валерий прогонял очередную крысу, которая собралась присоединиться к их свиданию на вечернем ипподроме.

Это было очень странно, непривычно, но в то же время притягивало. И каждый раз, прощаясь с Викой, Камышев словно чувствовал по ночам запах сирени. А потом все закончилось. Однажды она просто не пришла, и только сестра, хмурясь, передала, что той пришлось уехать. По работе… И это было довольно неожиданно. Валерий пытался найти Вику, но ее действительно не было ни дома, ни в школе. Никто ничего не знал, словно и не было такого человека, только аромат сирени еще месяц сводил молодого следователя с ума.

Он сам не хотел себе в этом признаваться, но те несколько недель, что они провели вместе, чуть не сломали его. И если бы не новое дело, которое с грустной улыбкой когда-то прошедшего через что-то похожее передал ему майор Антонов, Камышев, возможно, и не справился бы. Но работа, дело всей его жизни, словно яркий свет выжигало из Валерия все лишнее. А потом в один день он проснулся и понял, что аромат сирени пропал. Это соседская черная кошка подбросила ему на балкон мертвую мышь, и уже этот запах пропитал всю квартиру.

В то утро Камышев ругался на весь дом, но одновременно не мог сдержать улыбку. Словно с него спало какое-то наваждение. Он окончательно принял, что Вика ушла. А заодно осознал, что повторять пока не готов. Может быть, когда-нибудь позже. А пока его долг перед обществом точно был не менее важен, чем семья.

– Ну, что? – спросил Апшилава, едва сев в машину, когда Матвеич с Камышевым, глубоко погрузившимся в свои мысли, забрали его от книжного магазина. – Узнал что-нибудь интересное?

– Ничего нового, – покачал головой Валерий, очнувшись от своих воспоминаний.

Пожилой водитель набирал скорость, обгоняя медлительные пассажирские ЛиАЗы с их бутылочным перезвоном двигателей, поливалки и самосвалы. Машин в Андроповске было очень мало, и в отличие от Калинина, где уже появились старые иномарки, автопарк был по-провинциальному однообразен. Это натолкнуло следователя на одну важную мысль, и он даже отругал сам себя за то, что сразу не сообразил. Все-таки недостаточно еще опыта, решил Камышев, да и в городке этом все как-то вверх дном… У них тут люди пропадают, а сил на поиски опасных преступников бросили недостаточно. И это еще мягко говоря! Но сначала дело, остановил он себя, а потом эмоции.

– Кстати, ты запрос в соседние районы отправил? – уточнил Валерий у Эдика. – Что там насчет черных «двадцать первых»?

– Лично всех обзвонил, – кивнул кавказец. – У нас тут, сам понимаешь, все по-простому и по-быстрому. Так вот, ни у кого из соседей в номенклатуре таких машин не числится. В такси, кстати, тоже – на «двадцать первых» уже никто не ездит.

– И хорошо, – попытался приободрить его Камышев. – Уже что-то. И мне еще вот что интересно – если они ездят издалека, где-то же они должны заправляться. Мастерская у них наверняка своя есть, чтобы не светиться. А с топливом сложнее.

– Ну да, – хмыкнул Апшилава. – У нас не капитализм, все заправки государственные. Вот только, Валера, мы это все уже проработали. Автомастерские я сразу на уши поднял, эта «Волга» ни в одну не заезжала. И на ближайших АЗС ее ни разу не видели, мы с гаишниками тесно работаем, у них ориентировка есть.

– Значит, нужно опять же напрячь соседей, – не унимался Камышев. – Бак у «двадцать первой» большой – шестьдесят литров, по-моему. Не в Андроповске, так где-то рядом заправляются.

– У меня ребята как раз этим занимаются, – вздохнул Эдик. – Васька Спицын и Пашка Круглов, опера. Я тебя еще с ними не успел познакомить, некогда было со всеми этими приключениями. Тем более что они сейчас шерстят по району, кассиров на АЗС опрашивают, в автомастерские заглядывают. Даже одну подпольную параллельно накрыли. Но и там о черной «двадцать первой» без номеров ничего не знают.

– И когда твои опера вернутся? – спросил калининский следак, несколько смутившись от того, что недооценил андроповских милиционеров.

– В понедельник, – ответил курчавый напарник. – Так что немного полегче нам с тобой, Валер, будет.

– Это очень хорошо, – удовлетворенно кивнул Камышев. – Но давай пока вернемся к новому случаю. У тебя что по нему?

– А у меня ничего интересного, – Эдик с досадой ударил кулаком по ладони. – Сторож подробно описал наших клиентов, все сходится с предыдущими показаниями. Говорит, Федотова села к ним добровольно, не сопротивлялась. И будто бы при этом сама не своя была.

– Это как? – повернулся к нему Камышев.

– Ну, смотри, – его усатый коллега, вольготно расположившийся на заднем сиденье, свел брови к переносице, вспоминая детали. – Девушка, молодая и весьма симпатичная, возвращается поздно ночью домой. На улице темно и пусто. И тут она вдруг спокойно садится в незнакомую машину с кем попало. Причем весь город знает, что на черной «двадцать первой» разъезжают убийцы, но ее это почему-то не смущает.

– Ты знаешь, бывают такие люди, которые живут словно в своем радужном мире, – Валерий заговорил, глядя уже в окно. – Их ограбят, а они потом по той же подворотне ходят. Скажи им, что ураган ожидается, и нужно дома пересидеть, они рукой махнут и за хлебом пойдут.

– Наивные? – уточнил Апшилава.

– Скорее упертые, – ответил Валерий. – Мой родной дядя, брат отца, был ликвидатором в Чернобыле. Так вот он рассказывал, что некоторые местные, которые деревенские, не верят в радиацию. И поэтому остаются там, наплевав на здоровье. Мол, они радиацию не видят и не слышат, поэтому и нет ее. Не существует. А то, что у людей кожа потом слезает…

– Да уж, – проговорил Эдик. – Ты думаешь, наша Федотова из таких?

– Это просто версия, – пожал плечами Камышев. – Соберем побольше информации, и, надеюсь, появится что-то большее. Ты-то ничего не накопал?

– Сторож говорил, что чувствовал непонятный страх, – ответил усатый следователь, на мгновение задумавшись. – Боялся, но при этом не мог глаз оторвать. Смотрел, как эта девушка в машину к убийцам садится, словно завороженный. И сама она, говорит, будто во сне двигалась.

– Ты знаешь, Эдик, мне как раз в первой школе дети об этом рассказывали, – Валерий покачал головой. – Вроде как бандиты эти гипнозом владеют. Придется, наверно, зафиксировать эту версию, но лично я склоняюсь к тому, что кто-то из них просто ловкий манипулятор. Как цыганки: подбежит, начнет что-то рассказывать, руками махать, а потом сам не замечаешь, как остался без кошелька. Так и тут – заговорили человека, он и перестал обращать внимание на странности. У тебя, кстати, нет никого такого из местных на примете?

– Не, у нас все молчаливые, наоборот, – вздохнул Апшилава. – Разве что бабки болтать любят, но из них преступницы… Я уж скорее в версию с гипнотизером поверю. Впрочем, и то, и то….

Эдик махнул рукой, и Камышев кивнул в ответ. В бабок вроде Клавдии Макаровны из соседнего дома в Калинине и гипнотизеров он тоже верить не хотел. Хотя, если честно, его версия о том, что мрачные мужики показались молоденькой девушке подходящей компанией ночью, тоже была так себе. Но на безрыбье, как говорится…

– Адрес, где эта Федотова проживала, у тебя есть? – Валерий вновь повернулся к своему чернявому коллеге. – Надо бы заехать, пообщаться. Да и к подруге не мешало бы заглянуть.

– Все есть, – кивнул Эдик. – Давай сейчас на Дзержинского, Матвеич. Дом сорок восемь.