Клэй пропустил меня первой и вернулся за сумками, великодушно позволяя осмотреться и освоиться в новом месте. Из узкой прихожей я сразу попала в гостиную – просторную комнату, от стены до стены застеленную пушистым светлым ковром.
Массивные истрескавшиеся брусья под потолком создавали ощущение этакой крепости в горах. Надежной, безопасной. Высокие треугольные окна открывали панорамный вид на шах-гринский простор. Камина здесь не было, я ошиблась: изменчивый рыжий свет шел от кристаллов в стенных нишах.
По краям комнаты стояли диваны, усыпанные пестрыми подушками. На один из таких Клэй бросил мои вещи. Слава гхаррам, внутрь не заглянул: ректор сильно бы удивился, обнаружив в дамской сумочке старое оборудование проходимцев.
Свой чемодан он водрузил на низкий столик, распахнул, выудил из свертка алой ткани бутылку. За помутневшим от времени стеклом плескалась бордовая жидкость. Следом из чемодана появились два бокала.
– Кухня в такой час уже не работает, Рита, – пояснил Клэй, уверенным движением выбил пробку и разлил пенящийся напиток. – Я счел нужным взять что-нибудь с собой… Чтобы вы смогли хоть немного расслабиться в моем обществе.
– Я обычно такое не… не употребляю, сир Квентан, – помотала головой, разуваясь.
Мять такой светлый, пушистый ковер грязной уличной обувью – верх бесстыдства.
– Но ведь сегодня не обычный день, верно? – поспорил со мной ректор и настойчиво вложил в руку бокал. – Вы стали совсем взрослой. И мы отмечаем ваш праздник.
Ладно, от пары глотков мне не поплохеет. Тем более, такое я уже пробовала – на совершеннолетии Тайки. Я запомнила золотую этикетку с ромбиками только потому, что девочки по очереди пытались открыть непокорный сосуд. Как только ни били его, ни ругали и ни трясли, а у Клэя вот… рука мастера.
– Ну же, Рита, позвольте себе отдых в конце трудного дня, – сир Квентан приложил стекло к своим неприлично чувственным губам, но не торопился сделать глоток первым.
Он рассматривал мой рот, как хищный вирр, почуявший легкую добычу. И было в его жесте что-то столь порочное, а во взгляде – столь раздевающее… Что я разнервничалась и сделала три глотка подряд. Взрыв терпких пузырьков обволок горло, и я неловко качнулась – не привыкла к подобным штукам.
– Думаю, тебе пока хватит, – Клэй погладил мою щеку и вернул бокалы обратно на столик. – Нужно убедиться, что нет непереносимости тхэ-ванской гурии. Мы же не хотим тебя случайно убить, да, Рита?
Холодная рука продолжала наглаживать щеку, но ощущения стали странными, приглушенными. Будто Клэй надел плотные кожаные перчатки или мое лицо покрылось непроницаемой корочкой.
– Если верить досье твоей матери, у нее была непереносимость синей эхесской, представляешь? – фыркнул Клэй. – Даже случались провалы в памяти. Интересно, на всех уроженцев Танталы так действует? А ведь эхесская вода просто тонизирует резерв…
– А гурия? – прошептала, не узнавая свой голос. Я, может, и небольшой специалист по напиткам, но название на этикетке было другое. – Что делает гурия?
– Не бери в голову, Рита, – отмахнулся ректор и ушел от меня вперед, к центру гостиной.
Я бросила встревоженный взгляд в окно. Никого. Только звезды-медузы в синем небе, серые горы и пугающие лесные тени…
У самого края обрыва стояли магические доски, сложенные друг на друга. Под каждой имелась яркая голубая полоса – признак напитанных энергией подъемных чар. На то Маунт-Грин и элитный курорт, чтобы желания гостей здесь угадывались заранее… Аксессуары для стремительного спуска зарядили задолго до того, как мы с Клэем сюда приехали.
Но чем больше я смотрела в горную темноту, тем явственнее понимала, что не решусь встать на архову доску и съехать вниз. Понятно же, что к ярмам я доберусь по частям! Отдельно руки, отдельно ноги… Может, когда-нибудь прикатится и бедовая голова.
А раз так, то и делать мне под этой странной крышей больше нечего.
– Простите, сир Квентан, но… я хочу домой, – прошептала, отступая назад. Ноги не слушались, шатались подо мной, как неуклюжие ходули. – Отвезите… в Лурд… Или подскажите, как отсюда можно…
Колючие пузырьки заполняли горло. Вкус, будто кусок мыла съела!
– Не хочешь, – наморщился Клэй. – После гурии никто ничего не хочет. Ты спрашивала, что она делает… Она подавляет волю. Ты будешь желать лишь того, чего пожелаю я.
Со знанием дела сир Квентан дернул рычаг в стене, и на треугольные окна упали плотные шторы, отрезав нас от равнодушного мира. Невозмутимо расстегнул на рубашке оставшиеся пуговицы, подхватил с дивана подушку, кинул на ковер…
Его отработанные движения и грамотно собранный чемоданчик вызвали внутри приступ тошноты. Он явно был тут не впервые. И вряд ли я единственная девушка, которую Клэй сюда привозил.
– Вы же ректор, – я попятилась с таким энтузиазмом, что довольно быстро уперлась лопатками в стену. – Вам же нельзя… вот так…
– Если очень хочется, все возможно, – расслабленно отмахнулся мужчина. – Этому учит нас история Танталы, да?
Арх, да должно же быть хоть какое-то уважение к почетной должности!
Что бы он ни задумал, рано или поздно об этом узнают. Мой дядя вернется из отпуска и распутает клубок, найдет следы, выяснит истину… Наверное.
До того обидно стало, что у наших разговоров не было свидетелей. Как опытный соблазнитель, Клэй открывался лишь тогда, когда мы оставались наедине. В его кабинете, на темном лестничном пролете, на улице у дядиного дома… Никто не станет искать меня ни завтра, ни послезавтра. А Эндрю с Эммой вернутся лишь через десять дней.
– Ты же чувствовала опасность, маленькая джинна, – вздохнул Клэй укоризненно и достал из чемоданчика другую бутылку. Налил себе в чистый бокал синей эхесской, с наслаждением отпил. – Зачем же села в мой экипаж?
– Мне… нужно было… сюда, – звуки все труднее собирались в слова, неохотно выползали из «замыленного» горла.
– Вот и славно. Ты здесь, – спокойная улыбка на холеной физиономии рождала внутри меня позывы к немедленному очищению желудку. – Наши желания совпали.
Он отошел к зашторенному окну и поманил меня пальцем к себе. У уголков глаз собрались горячие слезы, готовясь стечь на щеки: я даже головой помотать не могла!
– Что такое, Рита? Хочешь сказать «нет»? Ты попробуй, попробуй, – предложил Клэй невозмутимо, причмокивая синей эхесской. – Я сдержу обещание. Всего одно слово – и ты свободна.
Теперь понятно, отчего он так легко разбрасывался родовыми клятвами. Слово «нет», как и все его ругательные производные (в которых я посылала ректора в пешее приключение в пасть к керрактской каэре), застревали в горле. Исчезло в целом умение протестовать.
Во мне не осталось своих желаний. То есть они были, но где-то глубоко, под пленкой, под завесой… и становились все призрачнее с каждой минутой.
Страх, что еще секунда – и я перестану контролировать не только тело, но и помыслы, – взрывал грудь. Лицо пекло, по затылку расползалась липкая паника.
– Вы… м-похотливый раб… свои-м-х же-мланий… – выговорила, почти не шевеля языком.
– Нет, нет, Маргарита, я хочу сделать рабыней моих желаний тебя.
От неизвестной гурии я вся взмокла, на ресницы капал пот, лоб облепило влажными волосами.
– Подойди, вытяни руки, – попросил Клэй, и я двинулась вперед.
Ноги мне больше не подчинялись, реагируя лишь на звук его голоса. Я утратила связь с мышцами, не могла ими больше повелевать.
И взгляд был будто уже не мой, а чужой, отделенный от сознания прозрачной аквариумной стенкой. Он удивленно скользил по медным браслетам, что с гулкими хлопками вдруг защелкнулись на запястьях. Что-то такое я видела в музее серватория, когда чистила витрины.
– Вы бы м-мне еще рога под-мпилили…
– Это просто аксессуар для игры, не бойся, – прошептал мерзавец. – Я присваиваю тебя себе, маленькая джинна.
– Да я всего-то… на одну ч-четвертую…
Сердце грохотало внутри, рассылая «бах-бах-бах» по мышцам, но оно было и моим, и не моим… В ушах разносился свистящий гул. Как если бы меня вообще тут не было, и я наблюдала за происходящим из соседней комнаты, через плотное стекло.
– Вот и узнаем, чего в тебе больше, Рита, – Клэй дернул пальцем, и порывистый вихрь прошелся по комнате, сбив подушки в центре ковра на манер дивана или мягкой горки. – Я устал исполнять чужие желания, играть в чужие фантазии… Знаешь, у меня ведь и своих немало. А с кем желать, как не с маленьким рыжим джинном?
Ректор был сильным магом, недаром до этой должности занимал пост декана стихийников. Я знала, что он принадлежит к сеймурской «элите», что весьма богат, любвеобилен и обходителен… Но представить не могла темных демонов, что сидят на его личной изнанке.
Хлопая ресницами, я пыталась понять, какими такими желаниями куратор планирует раскрывать мой потенциал. Для чего собирается использовать дар, который я толком не контролирую? И как он надеется я буду диктовать волю мирозданию, будучи полностью обезволенной?
Блуждая сонным взглядом по рассыпанным подушкам, я наткнулась на свою сумку, которую порывом тоже смело с дивана. Надо как-то до нее добраться. Да хоть бы и доползти. Просто даже лечь в нужном направлении! И пожелать. Правильно и самостоятельно.
Ленивой каффой Клэй развалился на мягкой горке и поманил меня пальцем вниз, к себе. Сознание плыло. Ноги, управляемые чем угодно, только не головой, подвели меня к ректору и усадили на подушку.
– Сначала мы тебя переоденем, – он пошевелил пальцами, и послушный ветерок вытащил из чемодана кусок алой ткани. Расправил в воздухе, демонстрируя нашитые на шелк металлические монетки.
Уши заполнило звоном, затылка коснулись требовательные пальцы, и я отключилась, упав носом на пушистый ковер.
Сон не был приятным. Чудилось, что тела касаются чужие холодные руки. Я брезгливо дергалась, но проваливалась все глубже.
– Эй, Маргарита, хватит спать, – потормошили меня, выковыривая из дремы.
А Клэй не просто извращенец. Он еще и эстет.
Эта мысль пришла запоздало, когда я подняла локоть и помимо браслета обнаружила на себе тонкий полупрозрачный рукав, обрамленный дорожками медных чеканных пластин. Маленьких, но щедро рассыпанных по всему наряду.
Я читала много книг, посвященных Тантале – миру исполнителей, маминой родине. И если верить красочным форзацам, джинны Междумирья выглядели как угодно, только не так! Они предпочитали благородные фасоны и светлые оттенки – белые, зеленые, голубые… И уж точно не звенели от каждого шороха, как оседланный хеккар на тхэ-ванском карнавале.
– Это хавранский стиль. Ты же любишь маскарады, Рита? Игры с переодеванием, мм? – ухмылялся Клэй, наслаждаясь моим потерянным видом. Потеряла я, надо сказать, все важные элементы своей одежды – от плотного форменного платья до кружевной начинки. – Мы поиграем. В рабыню и ее господина…
– Мм! – возмутилась, приподнимаясь с пола на руках. И звеня на все лады.
Да он огхаррел! Надо сказать, что полупрозрачные рукава были самым большим куском ткани на мне. Все прочее, обрамленное монетками, напоминало скорее лоскуты. Обрезки, какие маги-портнихи обычно выкидывают за ненадобностью.
Но вот же… Оказывается, из них еще можно и «верх», и «низ» пошить.
– У нас впереди целые выходные, – успокаивающе поглаживал Клэй мою макушку. – Посмотрим, как у тебя выходит договариваться с мирозданием.
Как-как… Как правило – от противного. Стоит чего-то пожелать, происходит ровно наоборот.
И именно поэтому я здесь.
– А в конце, Рита, когда наиграемся, – ректор нагнулся к моему пылающему уху и зарылся в волосы, – ты пожелаешь все забыть. Думаю, мне даже заставлять тебя не придется.
– У-у-у…
– Я не болтун… и тебе тоже болтать не следует.
Борясь с гурией, притуплявшей волю и щекотавшей горло, я закашлялась. Может, если меня вывернет на коврик, полегчает? И я смогу добраться до сумки?
– А на следующие выходные мы все повторим, – Клэй коварно сощурился.
Меня перекосило от отвращения, и я нависла над ковриком. Ну, давай, гурия, выходи!
– С каждым разом я буду давать задачки посложнее, – вкрадчиво шептал маньяк. – Поинтереснее. Курировать тебя, Рита, одно удовольствие…
В горле першило, кашель становился громким, надсадным. Может, все-таки аллергия? И я помру до того, как Клэй меня использует в своих позорных, отвратительных целях?
Озабоченно охнув, ректор влил мне в рот остатки эхесской воды. Но легче не стало. И вместо обещанной потери памяти (Арх, я бы желала начать утрачивать ее заранее, прямо сейчас!), изо рта посыпались мыльные пузыри.
– Вот незадача, – хмыкнул ублюдок, щекоча мои плечи своей вездесущей серой косой. – Завязывай с этим, Маргарита, и приступим к нормальным взрослым играм.
Вместо негодующего «Ррр!» изо рта вышло новое бульканье. И синий пузырь вырвался наружу. С каждым громким иком комната заполнялась летающей пеной и через минуту стала напоминать напаренную купальню.
Все-таки непереносимость.
Озадаченный Клэй похлопывал меня по спине, нетерпеливо подергивая ремень на брюках. Гад! Скользкий красивый гад, затуманивший клятвами мою бдительность. Ну невозможно, невозможно, чтобы светлоликий ректор академии, три года отчитывавший меня за прогулы, имел настолько темную сторону!
– Не смотри на меня с таким укором, Маргарита, – проворчал мерзавец, провожая глазами очередной пузырь. – Во-первых, я никогда не привожу сюда девиц, не достигших магического совершеннолетия. Во-вторых, ты сама села в мой экипаж. Браслеты и зелье – моя предосторожность.
– Бульк! – возмущенно выплюнула.
Если он меня боится, мог бы оставить дома отсыпаться!
– Я предпочитаю чувствовать себя хозяином положения. А в случае с джинном, сама понимаешь, нет никаких гарантий. Мало ли чего ты пожелаешь, испугавшись? Вдруг велишь мне с горы спрыгнуть, а тут самая высокая точка Маунт-Грин…
Клэй задумчиво провел пальцами по гирлянде из монеток, обрамлявших верхнюю часть идиотского костюма, собранного из огрызков красного шелка. И по домику разлетелся мелодичный металлический звон.
Мама как-то сказала, что оковы оковам рознь. Если ты связан с тем самым человеком, ты их не ощущаешь и даже ценишь. Но что-то подсказывало, что у меня не тот случай.
– Знаешь, когда я все понял? На экзамене, – под мое надсадное бульканье промолвил Клэй. – Лет двадцать назад, последний курс, «Смертельная полоса»… Я знал, что твоя мать – одаренная менталистка. Ее силу внушения сдерживали лишь законы Сеймура. К счастью, у нас запрещено ментальное воздействие.
Я возмущенно замычала, породив еще пять крупных пузырей. И россыпь маленьких. А поить своих студенток обезволивающим тоником не запрещено, мм?
– Так вот, на полигоне на Иветт понесся хищный орантус о семи щупальцах. Мы работали в паре, и она в какой-то момент неистово вскрикнула и зажмурилась, – развлекал он меня беседой, пока я закашливалась над подушками. – Забормотала, как умалишенная: «Это все иллюзия, он ненастоящий, это все магистр Хонсей с его арховым даром материализма»…
– И-и-ик!
– Растяпа Рэйвенс просто испугалась. Вместо того, чтобы бросить в тварь огнешаром, сидела и шептала, что иллюзия нереальна… И что ты думаешь? – деловито уточнил у меня ректор. – Орантус исчез еще на подлете. Я даже засасывающую воронку выпустить не успел. Пшик! – и от твари не осталось даже магической пыли.
– Ик!
Мерцающий голубой пузырь подлетел к потолку. Такой большой, что напоминал Цефею в окружении небесных медуз.
– Только вот какая штука, Рита, – Клэй ухватил меня за подбородок и, неприятно сжав, развернул лицом к себе. – Тот орантус не был иллюзией. Я лично его выловил в Ваярских землях и притащил на экзамен.
– Бу-у-ульк?
– Мы с Троем решили подшутить над трусихами со стихийного. Ну какие из них боевые маги, если они только с иллюзиями и умеют бороться, мм? – рассмеялся сир Квентан. – Позже нам объяснили, что шутка была идиотской. Рэйвенс была в положении, переволновалась… Использовала такой уровень дара, что в обморок рухнула. Ее мать, оказавшаяся «гордостью Сеймура», требовала моего исключения. Жизнь мне хотела переломать, старуха закопченная!
– Бульк-бульк-бульк! – икала я взволнованно. Радужных пузырей на потолке пребывало.
– Ну что ты булькаешь, маленькая? Я был сыном ректора, я Клэй. С вот такого роста провожу зиму на курорте Маунт-Грин в кругу элитных магов, – он помахал ладонью над ковром. – Отец любил поохотиться с лордом Келси, а я – пошевелить юбками высокородных барышень… Кто бы меня исключил, милая?
Взвесь крошечных пузырьков с растерянным стоном вырвалась изо рта – и моя икота исчезла. Появились новые ощущения. В руках и ногах покалывало, к ним запоздало возвращалась чувствительность. Сознание все еще билось в аквариумную стенку, но картинка за ней становилась четче.
Боги Веера, может, эхесская синяя, так странно на меня действующая, хоть немного нейтрализовала эффект гурии? Совсем капельку, если по-честному. Я приказала пальцам сжаться в кулак – и они едва шевельнулись. Этого недостаточно, чтобы вскочить и рвануть за сумкой.
– Впрочем, хватит болтать, – раздраженно прохрипел ректор и стиснул мое плечо, вогнав в кожу несколько медных монет. Грубо опрокинул меня на лопатки, вмял полураздетое тело в подушки. – Слушай мое первое желание, Маргарита.
Глава 10. Меч князя Артура
Артур Карпов
Князь устал считать дыры, в которые нырял вместе с чудо-транспортом. Вторая, третья… Десятая… Ящик без колес несся вперед с такой скоростью, будто следом гналось стадо разъяренных быков. С налитыми кровью глазами и дурными намерениями.
Пальцы пристыли к скобам на крыше, ноги гвоздями вонзились в задний приступок. Артура успело укачать, но в целом пока путешествие выходило несмертельным. Исключительно потому, что сам князь имел при себе определенный запас бессмертия.
Черно-радужные дырки, связывающие точки в пространстве, походили на телепортационную сеть его родного мира. Магическое сообщество привыкло перемещаться от одного заговоренного порога к другому, кружась в вихре воздушного телепорта… Но до бешеных «кузнечиков», скачущих от одной темной дыры к другой, никто пока не додумался.
И слава троллям…
Подъем стал круче, ухабы, на которых подскакивал экипаж – выше. И на последнем прыжке пальцы соскользнули, отправив первокровного князя в чертов полет к подножию горного хребта.
Затылок стукнулся о камни, и неистово захотелось домой. К сестре, матери, отцу и выводку шмырлов, не склонных к размножению и пока избегающих вымирания. К своим глазастым товарищам по несчастью.
Взгляд укатился ввысь, но облегчения не принес. Над головой Артура все еще шевелили резной листвой невозможные розовые деревья. А выше по серпантину скользил энергетический хвост знакомого экипажа.
Как заговоренный, князь рывком поднялся, отряхнулся, расправил плащ и зашагал следом. Довольно быстро путь ему преградили ажурные ворота, напитанные крепкими чарами.
– Проход только для гостей курорта, – безучастно пробубнил охранник в ярко-фиолетовой форме.
Сжимая за спиной искрящий жезл, Карпов сначала все же протянул пропуск. Подраться он всегда успеет, но, пожалуй, растрачивать родной резерв на первого встречного – глупо. Магия в новом мире была другая. Она ощущалась чужеродно, как тяжелый воздух, наполняющий легкие незнакомой мутью.
Увидев черный камешек, встроенный в местный «бейдж», охранник отшатнулся и распахнул ворота. Рита не соврала: документы ищейки открывали любые двери. С тягостным вздохом князь признал, что пока открывал совсем не те…
Его влекло вверх – чутьем и даром. Магический след рыжей ведьмочки, щедро рассыпанный по склону, тащил по узкой пешеходной тропе к самому пику. Отдавал в нос ароматом цитрусов и проблем. Арта будто бы насадило на железный крюк и влекло, влекло к горной вершине… Зачем – одной Судьбе ведомо.
Как привязанный, он брел по склону, минуя все новые охранные пункты. Безопасность в этих горах была на высоте: мышь без досмотра не проскочит.
Впрочем, заглянув под тяжелый серый капюшон, Артура стражи сразу пропускали. Они тут же отворачивались, пряча глаза и не спеша столкнуться с «греховной аурой»… Плащ ищейки и впрямь работал, как отводящие чары.
От главной дороги в стороны разбегались лучи тропинок, ведущих к уединенным домам. Но чутье, настроенное на конкретную цитрусово-яблочную волну, шептало: «Это все не то, не то, не то…»
Где ты, Рита, тролль тебя раздери?
***
Маргарита Харт
Мое обмякшее тело по-прежнему не радовало послушанием. Вмятое в подушки, оно покорно лежало. Точно я была огромной плюшевой игрушкой, набитой шариками.
Да и ужас внутри стал каким-то приглушенным… Как если бы сребровласый маньяк мне просто снился. И, взвесив силы и желание поскорее проснуться, я бы решила обойтись малой кровью. И сдаться врагу.
Но я не решила! Я вообще, видит Арх, ничего не решала.
– Без паники, Рита. В твоих дымчатых глазах столько немого укора… но ты ошиблась, – нависший надо мной Клэй с маниакальной педантичностью убирал прядки, налипшие на лоб. Одну за другой, одну за другой. Заводя за уши и поглаживая кожу холодными пальцами. – Это не насилие. Конечно же, не оно.
Да как же не оно? Я ведь этого не хочу. Наверное.
Я с трудом различала, где мои желания, а где чужие. Лишь легкое покалывание в мышцах, возникшее после синей эхесской, возвращало мое сознание на место. Временами, секундами. И оно тут же вновь норовило уплыть.
Это ведь так сладко – подчиниться. Чужая воля – спасение для тех, кто сам в себе не разобрался… Так ли нужно вырываться из уютного плена?
Боги, Рита! Очнись! И лежи в направлении сумки.
И какой горный тролль дернул меня впервые за год снять мамин кулон? Спрятать жемчужину в шкатулке, пока я еще кого-нибудь случайно не превратила в статую? Клэй вот прямо напрашивался на окаменительную процедуру!
Она была где-то там, спасительная капелька родной магии… Спрятанная под кучей барахла. Под тонной хавранских безделиц, перемешанных с оборудованием проходимцев и прочей памятной мишурой. Мне бы только до нее добраться.
– Я так давно изучаю чужие души… жизни, надежды, мечты… – хрипел ректор, поигрывая монетками на нижнем лоскутке. – Иногда пролистываю книги, иногда прислушиваюсь к тому, что приносит ветер. Я знаю все о каждом. О всяком. О любом. Но ты, Рита, – ходячая загадка. И мне потребовалось немало часов в серватории, чтобы ее разгадать.
Меня рывком перевернули на живот, и нос уткнулся в пестрый шелк подушки. Лежать в направлении сумки стало удобнее. Но холодные пальцы, блуждающие по бедрам, отрезвляюще намекали, что этого недостаточно.
– У-у-у…
Во мне не осталось слов – только вой сквозь кипящие слезы. Лишь поистине проклятое дитя могло оказаться в подобной западне! Вот она во всей красе… моя четвертая четвертинка.
– В тебе кровь Верховного демона и керрактская магия огня, – хрипел тяжелый гад в мой затылок, разматывая на мне шелковое одеяние. Я на каждый тонкий лоскуток теперь молилась, чтобы он держался покрепче. – И вместе с тем в тебе кровь джинна с Танталы… сдобренная мощным божественным проклятием. Кто же ты, моя маленькая, на самом деле? И что умеешь?
– М-м-м… – закусила подушку, захлебываясь ужасом.
Только не так, только не так…
Тяжесть с лопаток исчезла: Клэй приподнялся и уселся рядом. Провел грубыми пальцами по позвонкам, заставляя изгибаться змеей и шипеть примерно так же.
Рабыня и господин. Теперь я понимала суть «игры»: каждый жест, каждое действие доказывали мою уязвимость. Требовали моего подчинения. Клэю было мало возглавлять академию, он желал совсем другой власти… Потому и нарядил меня на манер безмолвной керрактской наложницы.
– Сколько раз я играл в чужие игры… потакал чужим книжным фантазиям… – за спиной звенели пряжки, слышалось шуршание одежды. – А потом понял: гораздо проще сделать так, чтобы мечты милой барышни совпадали с моими. Это не насилие, Рита… Это, кхм, «корректировка желаний».
Изо рта вырвался заблудившийся синий пузырь и лопнул прямо перед носом, оросив лицо колючими брызгами. И мои желания, пока еще не скорректированные, стремительным потоком хлынули в кровь.
– Нет… – я поднялась на локтях, обернулась и прошипела прямо в искаженное лицо Квентана Клэя. – Не-е-ет!
Путаясь в расползающихся подушках, я на коленях проползла к сумке. Закинула ремень себе на плечо, сунула пальцы в дебри тканевого мешка. Нащупала артефакт-ловушку, какими меня снабжал дядя Эндрю всякий раз, когда я надолго оставалась в Лурде без присмотра.
– Вы обещали отпустить, – напомнила мужчине, активируя «средство от маньяков».
Черный дым затянул пространство, и там, где стоял Клэй, послышался надсадный кашель. Пользуясь замешательством куратора, я бросилась к окну и принялась искать рычаг, сдвигающий бескрайние плотные шторы. Оцепенение с обезволенных мышц спало, но я пока еще ощущала себя неуверенно в собственном теле.