Спать хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь – под носом. Утянув один, Нааррон принялся жевать, задумчиво глядя в окно, но видел там не заснеженный двор с расчищенными тропинками, а черные как ночь волосы Глафиры. Ее белое тело, алый рот, приоткрытый в сладостном стоне. Воспоминания были настолько свежи, что адепт будто почувствовал руки девушки на своих плечах. Ее губы, бесстыдно ласкающие его тело так, как он и не мечтал в жизни. Ее темные глаза, загадочно сияющие из-под пушистых ресниц. Казалось, он слышит ее дыхание и хриплый голос, шепчущий его имя.
– Заучка? – На плечо легла рука. Крэг выдернул друга из мира грез, заставив вздрогнуть от неожиданности.
– А?
– Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, – тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, несмотря на все потуги Нааррона совладать с собственным лицом. – Зау-у-учка-а! – протянул радостно Защитник. – Да ты сартогов обольститель, дружище! – он одобрительно приобнял адепта за плечи.
– Поди к сартогам! – в тон ответил Нааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул. Глаза его осоловели, а движения стали вялыми, почти как когда они, не жалея сил, торопились в Орешки.
«Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди, прямо тут набок повалится», – подумал курсант и спросил вслух:
– Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай!
Расположившись напротив, Крэг подпер голову рукам, придав лицу крайне заинтересованное выражение.
– Мне нужны подробности. Особенно подробности! – изобразив улыбку-оскал, курсант захлопал ресницами.
– Ты что, это серьезно? – адепт возмущенно повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.
– Нет, конечно! – сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить. – Но не могу же я не поиздеваться.
– Я так и подумал, – вяло кивнул Нааррон, всем видом показывая, насколько он выше этого, и снова впал в прострацию, доедая пирожок.
– Шел бы ты спать, дружище, – Крэг хлопнул адепта по плечу. – Эк тебя эта девка умотала! После такого хороший сон – то, что нужно мужчине. Уж поверь мне. – Он заговорщически подмигнул и указал на дверь комнаты: – Там на лавке постелено.
– Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и поступлю.
Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, томившейся в кринке на печке, и, утерев белые усы, устало потопал в комнату. Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был необычный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. Только Кира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколько это, вообще, было возможно.
Ничего подобного с ним еще не случалось, хотя Крэг не был обделен женским вниманием, а как и большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка. Но ноющее тело, на деле так и не получившее разрядки, напоминало: все – лишь грезы, не более. Осознав, что это их с Кирой обоюдное желание, сводит его с ума, заставляя кровь кипеть в венах, Крэг понял, что боится. Боится, что однажды не сможет держать себя в руках с ней рядом.
Он припомнил вчерашний вечер. Поцелуи. Огонь силы, разгорающийся в ее глазах, бездонная синева которых заставляла парить над землей от счастья. Сдержаться и вчера было сложно, что же будет сегодня? Завтра? В голове всплыли слова Паситы: «Побольше медитируй… Держись от нее подальше… Не об этом ли говорил ублюдок?»
Крэг, тяжко вздохнув, отер ладонями лицо, словно прозревая. Напрашивался неутешительный, но очевидный вывод: то, что происходит, не имеет отношения к реальным чувствам. Доказательством тому его собственное поведение в Птичьем Тереме. Тогда он еще не знал Киррану. Даже не видел! А ведь был готов выпрыгнуть из повозки, чтобы оказаться рядом. Бежал, будто верный пес на запах хозяина. Что это, как не влияние силы? Спасибо Нааррону, привел в чувство, не позволил натворить глупостей.
Кстати, о силе. Ее сейчас внутри было столько, еще чуть-чуть и захлебнуться в пору! Крэг едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол от досады. Тин Хорвейг расщедрился на добрый совет, оказал милость! Но хуже вдвойне то, что к нему и правда придется прислушаться. Нельзя отрицать, что Пасита говорил об этом не на пустом месте. Кулаки курсанта сжались: «Он… Да он же чувствует то же самое!»
Разозлившись, Крэг едва не стукнул по столу от досады: «Может, все, что нам снилось на троих, попросту его способ защиты от потери контроля? Вот такой странный способ, но чего еще ожидать от тин Хорвейга?»
Крэг, постарался отбросить неприятные воспоминания, вчера у него не было на них времени, а вот теперь картиной встали перед глазами некстати. Как бы то ни было, нужно что-то делать. Пожалуй, идея остаться здесь на постой не так хороша, как поначалу показалось. Сколько еще он выдержит подобных ночей?
– Держись от нее подальше… – пробормотал он тихо и горько усмехнулся, уже умирая от тоски по вчерашнему вечеру.
«Может уехать к болотам, как и планировали? Подождать там в каком-нибудь поселении, а Нааррон с сестрой подъедут позже? – Этот вариант Крэг отмел сразу. – А если тин Хорвейг сорвется, кто тогда вступится за Киррану?». Никто не осмелится встать между ней и обезумевшим Защитником, если тот поддастся влиянию силы. Надеяться только на то, что имя тин Даррен станет для него преградой точно не стоит. Пасита всегда найдет себе оправдание, но для Киры будет уже поздно. Кроме того, Крэг хорошо расслышал слова Глафиры о том, что Кира залезла к Защитнику в постель. Значит ли это, что тин Хорвейг уже делал попытки и раньше?
На сердце стало тревожно: «Решено. Я остаюсь!»
Воздух в горнице раскалился, и Крэг понял, что не справляется со рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворил калитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.
– Молокосос! И куда же ты так торопишься?
– Не твое дело! – Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало еще перед тин Хорвейгом опозориться.
– Проблемы с самоконтролем? – вкрадчиво поинтересовался тот, радостно улыбаясь.
– Чего тебе нужно? – Крэг намертво застрял в калитке.
– Кире пора на тренировку, – ляпнул, недолго думая, Пасита, хотя шел сюда вовсе не за этим.
– На тренировку? С тобой?!
– А здесь есть кто-то еще, кто после смерти Каррона подумал о том, что будет с девчонкой? Что-то Махаррон не поспешил на помощь внучке.
Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу – у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков почти не бывает. Наконец, он нашел что ответить:
– Ты, конечно, прав, но твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказал – смердит.
Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлы распадались, узор искажался, заставляя его чувствовать себя, что тот же новичок. Еще никогда в жизни он не был таким сильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию при таком состоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал – получится что угодно, но не то, что нужно.
– А я смотрю, тебя так и распирает, – усмехнулся Пасита и прищурился.
«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!» – негодовал Крэг.
– Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо. – Тин Хорвейг легонько щелкнул Крэга по носу, показав, что разговор окончен, и попытался пройти мимо, но тот будто врос в землю. Пасита вынужденно остановился и усмехнулся, глядя себе под ноги, потом поднял голову и с прищуром взглянул на противника:
– Значит, так?
***
Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись, она села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:
– О нет! – воскликнула шепотом и повалилась набок, утыкаясь лицом в подушку. Вчерашнее желание исполнилось в точности, и теперь она не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашние поцелуи в сенях… «На улице… В овине… Боги! Я же сама его туда привела! – Если прошлый сон еще можно было списать на коварство Паситы, то этой ночью, к ее великой радости, они с Крэгом были вдвоем: – Но что же он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, что я блудница? Только не это! Стыдоба-то какая!»
Ей приснилась ночь Киаланы, только на месте Люты с Ламитой были они с Крэгом. Одни во всем лесу, и никто им не мешал. Горестно застонав, Кира отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку: «Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать. Может, сказаться больной?»
Душевные метания прервал какой-то шум снаружи. Охотница сначала и внимания не обратила, погруженная в свои мысли, как вдруг раздался вопль Анасташи:
– Люди добры-ыя-я-а!
Слетев с постели, охотница подскочила к окну. Что-то творилось за оградой, но через сугробы и плетень толком ничего нельзя разглядеть. Вот мелькнул цветастый платок Анасташи, и безотчетный страх за мать заставил похолодеть. Киррана стремглав выскочила наружу, чуть не сбив по пути сонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, в одних домашних портах, почесываясь и зевая, как раз выполз из ее собственной комнаты.
– Ты ку…
Кира вихрем пронеслась мимо, выбежала в сени как была – босиком. Походя схватила платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.
–…куда? – закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. – Иль случилось чего?
Адепт поспешил обратно в комнату и приник к окну. Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой виднелась Анасташа, на первый взгляд, тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.
