Дом Пламени и Тени
Оказавшись рядом с Азриелем, Брайс вновь почувствовала зов меча и кинжала. Он звенел у нее в ушах, пульсировал по телу.
Эфес Звездного меча сдвинулся в ее сторону. Она могла бы протянуть руку и взять меч. Одно движение – и он окажется у нее.
Азриель бросил на нее предостерегающий взгляд.
Теперь Брайс изобразила на лице равнодушие и скуку. Интересно, какую цель преследовал взгляд Азриеля: призывал быть осторожной или удерживал от неверного шага?
Вероятно, то и другое.
Этот туннель был совсем коротким, и они слишком быстро достигли входа в круглое помещение. Фэйский свет покачивался над каменным полом, покрытым резьбой. Изображения здесь были столь же искусными, как и рельефы в туннелях. Та же манера, то же обилие мелких деталей. Весь пол этого круглого зала был покрыт ими.
Но между Брайс и залом появилась другая стена: незримая, тяжелая, предвещавшая беду. «Не вздумай сюда заходить», – предостерегала эта стена.
Даже меч и кинжал притихли. Ее звезда не загоралась. Как будто меч с кинжалом и звезда выполнили свое задание – достигли места, куда должны были привести Брайс.
Брайс шумно втянула воздух.
– Я пойду в зал, – предупредила она Азриеля. – Не входи вместе со мной.
– И пропустить развлечение? – пробормотал Азриель.
За спиной послышался смешок Несты.
– Я серьезно, – сказала Брайс, пытаясь выдернуть руку из его ладони. – Оставайся здесь.
В ответ Азриель еще крепче сжал пальцы.
– Что ты ощущаешь?
– Охранительные заклинания, – ответила Брайс, продолжая осматривать пространство громадного зала.
Там, в самом центре, была… еще одна восьмилучевая звезда.
Должно быть, та самая, которую видела Неста, когда приходила сюда. И, словно в подтверждение догадки, звезда на груди Брайс ярко вспыхнула и потускнела.
К ним подошла Неста.
– На вершине этой звезды стояла Арфа, – сказала она.
– Арфа? – переспросила Брайс, перехватив недовольный взгляд Азриеля, который крылатый воин бросил на Несту.
Однако Неста смотрела только на звезду.
– Заклинания удерживали Арфу, – проговорила она больше для себя, чем для спутников.
Азриель по-прежнему не выпускал руку Брайс, водя глазами по пространству зала.
– Мы не знаем, что еще удерживается там заклинаниями и готово при случае напасть.
– В прошлый раз я не почуяла ничего, кроме Арфы, – сказала Неста, но и она цепким взглядом воина осматривала зал.
– В прошлый раз мы не почуяли и второго входа сюда, – возразил ей Азриель. – Нельзя доверять своим предположениям.
Другой рукой Брайс теребила архезианский амулет у себя на шее. Он надежно защищал ее в галерее… позволял пройти через хитроумнейшие заклинания, наложенные Джезибой…
Где-то в этом зале есть ответ. Сведения о чем-то или о ком-то.
Пальцы Брайс сжали амулет. Она посмотрела через плечо Азриеля, ее глаза округлились, и она крикнула:
– Берегись!
Азриель тут же отпустил ее руку, повернувшись к невидимому противнику, которого не учуял.
Потому и не учуял, что никакого противника не было.
Брайс с фэйским проворством рванулась вперед, а когда Азриель понял, что за спиной никого нет, она уже пересекла границу заклинаний.
На напрягшемся лице Азриеля отразилась холодная ярость, но Неста усмехалась и, кажется, одобряла маневр Брайс.
– Теперь пеняй на себя, – процедил Азриель, и синие камни на рукавах его доспехов вспыхнули такой же холодной яростью.
– Ты действительно не можешь войти? – удивленно спросила Брайс, сделав несколько шагов назад.
Азриель присел на корточки и стал водить рукой по каменному полу. Гнев на его лице тускнел, сменяясь любопытством.
– Нет, – признался он и, кривя губы, посмотрел на Брайс. – Не знаю, восхищаться ли мне твоим трюком или тревожиться.
Он встал и спросил у Несты:
– А ты войдешь?
Неста рядом с ним не трогалась с места.
– Давай сначала посмотрим, что будет дальше.
– Благодарю, – хмуро бросила им Брайс.
Неста не улыбнулась.
– Настоятельно советую поторопиться, – сказала ей Брайс. – Оглянись по сторонам, но не задерживайся. С моим мечом мне было бы легче, – добавила она, запустив пробный шар.
Азриель молчал. Лицо его вновь сделалось бесстрастным. Ладно. Вздохнув, Брайс стала рассматривать рисунки на полу. Вихри, лица и…
Волосы у нее на затылке поднялись дыбом.
– Так это же созвездия, видимые в небе Мидгарда! – Она указала на изображения. – Это Большой Ковш. А это… это Орион. Охотник.
Хант. Ее Хант.
Неста с Азриелем, туннели и весь окружающий мир померкли и отодвинулись. Она смотрела на знакомые очертания созвездий. Архезианский амулет нагрелся, словно оттого, что убирал заклинания.
– Стрелец, – шептала она. – Скорпион и Рыбы… Это же карта моего космоса. – Носок ее кроссовки уперся в выступающую полусферу, на которой было изображено кричащее мужское лицо. – А это Сиф.
Самая дальняя из планет ее солнечной системы. Брайс подошла к следующей планете, представленной такой же полусферой. И там тоже было вырезано мужское лицо, но не кричащее, а предельно серьезное.
– Орест.
– Орест? – резким тоном переспросил Азриель, вновь заставив Брайс вспомнить о нем и Несте. Оба по-прежнему стояли у входа в зал. – Воин?
– Да, – удивленно ответила Брайс.
– Интересно, – пробормотала Неста, по привычке склонив голову набок. – Наверное, это имя пришло к вам из того же источника.
Брайс указала на следующую полусферу с лицом бородатого старика:
– Оден.
На полусфере, что находилась ближе к центру зала, был запечатлен улыбающийся юноша.
– Лакос.
По другую сторону звезды тоже были полусферы.
– Турр. – Брайс махнула в сторону массивной мужской головы в шлеме.
Рядом с ним находилась полусфера с женской головой.
– Фария.
И наконец, последняя полусфера. Эта была выше и крупнее остальных. Вместо лица – изображение солнечного диска со змеящимися лучами.
– Сол, – прошептала Брайс.
Она внимательно оглядела зал и вновь повернулась к восьмиконечной звезде между Лакосом и Турром.
– Мидгард, – произнесла Брайс. Ей показалось, что название родной планеты эхом отразилось от стен зала. – Кто-то потратил немыслимые усилия, чтобы создать этот пол. Кто-то, побывавший в моем мире и вернувшийся сюда.
Брайс, оглянувшись, посмотрела на Несту. Лицо воительницы было непроницаемым.
– Ты говорила, что на восьмиконечной звезде стояла Арфа?
Неста слегка кивнула.
– Что за Арфа? Что было в ней особенного?
– Дотрагивающийся до ее струн может перемещаться в пространстве, – с излишней поспешностью ответила Неста.
– А что еще? – спросила Брайс, и звезда на ее груди снова засветилась.
Азриель поднял руку с явным намерением заткнуть Несте рот, но она все же ответила:
– Арфа – из числа Сотворенных. Она способна останавливать время.
– Она останавливает время?
У Брайс подогнулись колени.
В ее мире было лишь несколько существ, умевших создавать подобные вещи. И если Арфа, Маска и прочие артефакты сделаны этими существами, тогда вполне понятно, почему они так стремились вернуться в мир Несты. Здесь осталось их «имущество».
Брайс пронзила догадка, которую она рискнула высказать:
– А был ли в числе Сотворенных предмет, называемый Рогом?
– Не знаю, – ответила Неста. – Почему ты спрашиваешь?
Брайс смотрела на восьмиконечную звезду в самом сердце зала, на эту карту космоса.
– Кто-то не просто так поместил вашу Арфу именно сюда.
– Конечно, – сказал Азриель. – Ее понадобилось спрятать.
– Нет, – тихо возразила Брайс.
Глядя только на звезду, она другой рукой коснулась звезды у себя на груди.
Звезда вела ее по туннелям сюда. К месту, где находилась Арфа.
– Арфу оставили для кого-то вроде меня.
– Как понимать твои слова? – насторожилась Неста.
Но Брайс продолжала. Слова лились из нее сами собой, и разум не поспевал за ними.
– Я думаю… я думаю, все эти рисунки на стенах туннеля могли быть оставлены нам как рассказ о случившемся. – Она махнула рукой туда, где стояли Неста и Азриель. – Рисунки рассказывают длинную историю. И одновременно приглашают добраться сюда.
– Зачем? – спросил Азриель.
Она уже слышала у него этот тон, где за непривычной мягкостью таилась смертельная опасность.
– Чтобы узнать правду, – взглянув на восьмиконечную звезду, ответила Брайс.
– Брайс, – предостерегла ее Неста, словно подсмотрев ее мысли.
Даже не обернувшись, Брайс шагнула и встала на звезду.
18
Хант кашлял кровью, и от каждого спазма перед глазами мелькали звезды.
– Раскашлялся, Аталар, – проворчал Баксиан, который висел по другую сторону от Данаана и сам находился не в лучшем состоянии.
Все трое провалялись на полу несколько часов, а потом вернулся Поллукс и вновь подвесил их к потолку. Ханту это стоило вывихнутых плеч. Боль была настолько сильной, что он не смог сдержать крик.
Но Поллукса куда-то вызвали. Другого палача, готового продолжить истязания, во дворце не нашлось, и узников оставили болтаться на цепях.
Брайс. Ее имя сопровождало каждый хриплый вдох и выдох Ханта. Было столько всего, что он хотел сделать вместе с ней. Он хотел нормальной, счастливой жизни. Детей.
Боги, сколько раз он представлял, как будет выглядеть ее прекрасное лицо, когда она возьмет на руки их маленьких крылатых детишек! От матери они унаследуют цвет волос и характер, а от него – серые крылья. Он видел их ангельские личики и в детских улыбках иногда ловил отблеск улыбки своей матери.
Когда он в прошлый раз томился здесь, у него не было видений будущего, позволявших цепляться за жизнь. Шахара погибла, и большинство Падших – тоже, а с ними погибли и все его мечты. Сейчас ему было тяжелее. Подойти так близко к осуществлению своих мечтаний, видеть их живо и ярко, и вот… Брайс сейчас неведомо где… а он здесь.
Хант прогнал тягостные мысли, боль от которых превосходила боль в вывихнутых плечах и во всем истерзанном теле, и пробурчал:
– Данаан, пора.
Сегодняшний ранний уход Молота давал им возможность. Остальное, включая все предположения Аполлиона и Аидаса, весь их бред насчет его отца и черной короны на нем (если эту татуировку считать короной), – все стало второстепенным.
Все его промахи на горе Хермон, гибель Падших, потеря Шахары, порабощение… тоже стало второстепенным.
Все неудачи последних месяцев, приведших их к беде, в застенки астериев – и это отошло на второй план.
Если им выпадал единственный шанс, он забудет обо всем и воспользуется этим шансом. В прошлый раз он был один. Семь лет провел здесь один. Только крики Падших, которых пытали в соседних камерах, постоянно напоминали ему о собственном поражении. Потом еще два года в застенках Рамуэля. Итого девять лет истязаний, проведенных в одиночестве.
Он не допустит, чтобы та же участь постигла двух ее друзей.
– Данаан, это надо делать сейчас, – подгонял он Рунна.
– Дай мне… немного времени, – выдохнул Рунн.
Должно быть, фэйскому принцу совсем паршиво, если попросил о передышке. Гордый придурок.
– Даю, – тихо, но твердо ответил Хант, чувствуя, как от сознания вины ему сводит живот.
Надо отдать Рунну должное: ему понадобилась всего минута, после чего он вновь стал раскачиваться под скрип цепей.
– Не скрипи так громко, – предостерег его Баксиан.
Рунн раскачивался взад-вперед, намереваясь ногами дотянуться до стойки с пыточными орудиями.
– Слишком… далеко, – сказал Рунн, вытянув ноги во всю длину.
План был такой: он выхватывает из стойки кочергу, а дальше, если выдержат брюшные мышцы, приподнимается, пропихивает кочергу в звенья своей цепи и гнет до тех пор, пока звенья не треснут.
Затея рискованная, но в их положении нужно пробовать все.
– Начинай, – сказал Хант.
Он приподнялся на саднящих плечах и вытянул ноги. Превозмогая боль, вдохнул поглубже и, когда Рунн поравнялся с ним, что есть силы толкнул фэйского принца. Тот сдавленно застонал, тоже от боли, но сумел в этот раз оказаться еще ближе к стойке.
– У тебя получается, – похвалил его Баксиан.
Рунн качнулся обратно, и Хант снова его толкнул, а у самого от боли, пронзившей все тело, выступили слезы.
Досягаемость стойки была обманчивой. Казалось, еще несколько дюймов – и ноги Рунна ухватят ручку кочерги, но эти дюймы оставались непреодолимыми.
– Хватит, – тяжело дыша, приказал Рунну Хант. – Нам нужен другой план.
– Я могу дотянуться, – прорычал Рунн.
– Не можешь. Сам убедился.
Через какое-то время Рунн перестал раскачиваться и замер. Лязгание цепей прекратилось. В камере стало тихо. Потом Рунн вдруг спросил:
– Аталар, ты хорошо умеешь кусаться?
– Что ты еще придумал? – насторожился Хант.
– Если я… качнусь на тебя… ты сумеешь откусить мне руку? – спросил Рунн, судорожно глотая ртом воздух.
Потрясение, словно пуля, пробило Ханта насквозь.
– Зачем? – спросил Баксиан.
– Я смогу качнуться подальше, – с неестественным спокойствием ответил Рунн.
– Не стану я откусывать твою гребаную руку, – заявил Хант.
– Только так я сумею дотянуться до кочерги. А рука потом отрастет.
– Это безумие, – сказал Баксиан.
Рунн кивнул Ханту:
– Стань Умброй Мортисом. Он без сантиментов и колебаться не станет. Крутой воин.
– Крутой воин, но не членовредитель.
– Бывают случаи, когда членовредительство оправданно, – заявил Рунн, пристально глядя на Ханта.
Лицо фэйского принца было сосредоточенным и полным решимости. Ни тени сомнения, ни следа страха.
Скорее всего, Поллукс не вернется до утра. Их замысел может удаться.
А чувство вины, давившее на Ханта, на его искромсанную душу… В конечном итоге, какая разница? Одной тяжестью на сердце станет больше. Это самое малое, что он мог предложить друзьям после всего, что сделал. После того, как повел их на явную погибель.
Хант поднял голову.
– Аталар, – окликнул его Баксиан. – Аталар!
Хант перевел глаза на Изверга, ожидая увидеть в них презрение и отвращение. Но увидел лишь такую же сосредоточенность, как у Рунна.
– Это сделаю я.
Хант покачал головой. Правда, если Рунн дотянется до Баксиана, у того может получиться.
– Я это сделаю, – твердил Баксиан. – У меня зубы острее.
Вранье. Может, в зверином обличье зубы у него и острее, но…
– Мне плевать, кто из вас это сделает, – рявкнул Рунн. – Сделайте, пока я не передумал.
Хант еще раз внимательно посмотрел на Баксиана. На лице – спокойствие и печаль.
– Дай мне взвалить эту ношу на себя, – тихо сказал Баксиан. – Ты возьмешь следующую.
В крепости Сандриелы Изверг многие годы был врагом Ханта. Куда делся прежний Баксиан? Существовал ли он вообще или все время прятался за маской? Но почему вообще Баксиан согласился служить у Сандриелы?
Вряд ли это сейчас важно. Хант кивнул Баксиану – жест принятия и благодарности.
– Ты был достойной парой для Даники, – сказал Хант.
В глазах Баксиана забурлила любовь вперемешку с душевной болью. Возможно, слова Ханта разбередили рану, сомнение, которое долго не давало ему покоя.
Ханту сдавило сердце. Он знал это чувство.
Но Баксиан дернул подбородком в сторону Рунна и выдержал взгляд фэйского принца с непоколебимой решимостью, которой отличался, будучи триарием Сандриелы.
Таким был этот ангел, с которым Хант однажды схлестнулся насмерть. Их столкновение имело катастрофические результаты, включая змеящийся шрам на шее Баксиана – «подарок» от молнии Ханта.
– Подготовься, – тихо сказал Рунну Баксиан. – Тебе нельзя кричать.
* * *Наступившие месячные давали Лидии возможность хотя бы ненадолго уединиться, чтобы тщательно обдумать свой план и поволноваться насчет того, сработает ли он. Она мерила шагами комнату и мысленно спорила с собой – тем ли доверилась.
Доверие было для нее понятием незнакомым – даже до того, как она стала агентом Ясный День. Отец никогда не воспитывал в ней подобное качество. А если учесть, что мать отдала ее этому чудовищу в трехлетнем возрасте… Доверия в ее мире не существовало.
Однако сейчас ей не оставалось иного, как довериться тем, на кого рассчитывала.
Лидия едва успела сменить прокладку и вымыть руки, когда в ванной появился Поллукс.
– А у меня хорошие новости, – объявил он и ослепительно улыбнулся.
У него появилась прежняя легкость в движениях, какой не было с момента исчезновения Куинлан.
Лидия прислонилась к двери ванной.
– И какие же? – спросила она, глядя не на него, а рассматривая свою безупречно сидящую форму.
– Удивлен, что ты не слышала об этом от Ригелуса, – сказал Поллукс, снимая забрызганную кровью рубашку.
Это была кровь Рунна, запах которой заполонил всю комнату. Кровь Рунна…
Поигрывая мускулами под золотистой кожей, Поллукс отправился в душ – смывать с себя чужую кровь. Не сосчитать, сколько крови было им смыто под горячими струями. Он пустил воду. Лидия ловила его возбужденные пульсации.
– Ригелусу и остальным удалось восстановить Гарпию.
* * *Брайс стояла на вершине восьмиконечной звезды. Поначалу ничего не происходило.
– Ну и… – успела произнести Неста.
Из звезды на полу вырвался свет. Такой же свет вырвался из звезды на груди Брайс. Оба потока слились. Возникла голограмма. Появилось изображение молодой фэйки из высшего сословия. Казалось, она намеревалась обратиться к собравшимся.
Брайс узнала это сердцевидное лицо. Эти длинные волосы.
– Силена, – прошептала Брайс.
– С того рисунка? – спросила Неста.
Брайс взглянула на нее. Воительница прошла через ограждающие заклинания, словно тех не существовало. Азриель не пытался ее остановить. Сам он по-прежнему стоял у входа.
– В начале туннелей, – сказала Неста. – Там было изображение молодой женщины… Ты перевела надпись, где говорилось, что ее зовут Силена.
– Да, это та же женщина, что на рисунке, – кивнула Брайс. – Но кто она?
– Она очень похожа на сестру Ризанда, – тихо, с оттенком печали ответил Азриель.
Неста посмотрела на него с любопытством и сочувствием. Брайс хотела расспросить поподробнее, но женщина на голограмме заговорила:
– Моя история начинается задолго до моего рождения. – Голос женщины был тяжелым, усталым и грустным. – То время я знаю лишь по рассказам матери и воспоминаниям отца. – Она коснулась лба между бровями. – Они показывали мне, общаясь со мной непосредственно, через разум. И теперь я покажу вам.
– Осторожно! – предостерег Азриель, но было слишком поздно.
Лицо Силены померкло. Место, где она стояла, заволокло туманом. Он светился, бросая свет на потрясенное лицо Несты, которая остановилась возле Брайс. Брайс мельком взглянула на нее.
– При малейших признаках опасности убегаем, – прошептала воительница.
Брайс кивнула. Она была того же мнения. Голос Силены зазвучал снова – теперь сквозь туман. Едва услышав первые слова рассказа, она напрочь позабыла про бегство.
– Мы были рабами дагланов. Пять тысяч лет наш народ – высшее фэйское сословие – подчинялся им. Дагланы были жестокими, могущественными и очень смышлеными. Любая попытка мятежа подавлялась раньше, чем удавалось собрать силы для выступления. Целыми поколениями мои предки предпринимали все новые попытки. Ни одна не увенчалась успехом.
Наконец туман рассеялся.
Под серым небом тянулось поле, усеянное телами. Такое же, как на стенном рельефе за многие мили отсюда. Те же распятия, чудовища, истерзанные жертвы.
– Дагланы управляли фэйцами. А мы, в свою очередь, управляли людьми и землями, которые дагланы отдали под наше управление. Однако это была иллюзия власти. Мы знали, кто наши настоящие хозяева. Нас заставляли раз в год отдавать десятину. Отдавать дагланам крупицы нашей силы, чтобы взращивать их силу и уменьшать свою.
У Брайс перехватило дыхание, когда она увидела фэйку на коленях перед троном. Подняв руки, она протягивала сверкающую крупицу – семечко света. Крупицу тут же подхватили тонкие, изящные пальцы. Она сверкала, освещая бледную кожу.
Рука, взявшая свет, поднялась. Брайс замерла. Воспоминание изменило ракурс, показав ту, что протягивала руку: черноволосую, белокожую астерийку.
Ошибки быть не могло: те же холодные глаза, принадлежащие иному миру. Золотистые одежды, на голове – корона из звезд. Рука крепко сжала крупицу силы, и алые губы изогнулись в холодной улыбке.
Через мгновение крупица исчезла, поглощенная телом астерийки.
– Проходили тысячелетия, и дагланы становились все более самонадеянными, уверенными в своем бесконечном владычестве над нашим миром. Эта уверенность, превратившаяся в самоуверенность, притупила их видение. Они не замечали врагов, собиравшихся у них за спиной. А сила собиралась очень серьезная, какой не было прежде.
У Брайс перехватило дыхание. Неста рядом замерла, превратившись в статую. Сцена изменилась, показав золотоволосую фэйку, стоявшую за астерийским троном. Ее голова была высоко поднята, лицо по холодности не уступало лицу хозяйки.
– Целый век моя мать служила этому чудовищу, будучи рабыней ее капризов и прихотей.
Силена умолкла, но Брайс и так знала, кто эта фэйка. Знала, чья правда вела ее сюда сквозь звезды, чтобы наконец открыться.
Тейи.
19
Поллукс шагнул под обжигающие струи душа. А Лидию от его слов прошиб озноб.
– Что значит «удалось восстановить Гарпию»?
– Они решили сделать ее чем-то вроде своей управляемой зверюшки, – ответил сквозь шум воды Молот. Вода стекала у него по голове, прибивая золотистые волосы. – Мне об этом сообщил Ригелус. Затея выглядит привлекательной.
– В чем именно ее привлекательность? – спросила Лидия, мысленно приказывая сердцу биться в привычном ритме.
– В том, что Гарпию удастся пробудить. Но для этого Ригелусу нужно кое-что еще.
Поллукс открыл дверь душевой кабины и протянул руку, зовя Лидию к себе. В большей степени приказ, нежели приглашение.
Лидия одеревеневшими пальцами начала расстегивать форму.
– А как же месячные? – спросила она, заставляя голос, насколько возможно, звучать игриво.
– Вода смоет всю кровь, – отрезал Поллукс.
Ей был ненавистен его взгляд, следящий за тем, как она раздевается. Войдя в кабину, она поморщилась от нестерпимо горячей воды. Поллукс притянул ее к себе, и Лидия ощутила, как в ее тело упирается отвердевший член.
– Когда Гарпия вернется к жизни? – спросила Лидия, снова морщась от прикосновения Поллукса к шее, от этого «страстного покусывания».
Если Гарпия воскреснет и расскажет о том, что видела и кто на самом деле ее убил…
Все планы Лидии, какими бы тщательно продуманными они ни были, пойдут прахом.
Рука Поллукса скользнула к ее ягодицам, обхватила одну и сжала. Он прикусил Лидии мочку уха, совершенно не догадываясь об ужасе, охватившем ее.
– Скоро, – сказал он, приникая к ее мокрой щеке. Он снова сжал ей ягодицу, на этот раз сильнее. – Еще пара дней – и Гарпия вернется к нам.
* * *Объявление, сделанное Королевой Змей, произвело такой же эффект, как если бы в яме для поединков взорвалась серная ракета.
Тарион вертел головой, глядя на Итана, Сигрид и Змеюку. Наследница династии Фендир приклеилась взглядом к хозяйке притона. Лицо ее было бледным от потрясения.
– Что ты мне недавно сказала? – лениво спросила ее Королева Змей. – Что я ничем не лучше Астронома? – Она махнула рукой в сторону ринга, сверкнув золотистым лаком ногтей. – Я даю тебе шанс освободиться. Он тебе такого никогда не предлагал.
– Я не буду биться с Сигрид, – прорычал Итан.
– Тогда ты и твои друзья останетесь здесь. – Королева Змей заложила руки за голову. – И спасение других ваших друзей, попавших в беду, пойдет прахом.
Эта сука знала все.
– Позволь мне биться с Холстромом, – вызвался Тарион.
– Нет, – ядовито-елейным тоном ответила Королева Змей. – Холстром выйдет на ринг только с этой девицей, иначе сделка отменяется.
– Гребаная ты… – взвился Флинн.
– Я согласна, – сказала Сигрид, сжав кулаки.
Все повернулись к ней. У Итана перекосило лицо, превратившееся в маску боли.
Тарион увидел эту боль и пожалел, что родился на свет. Это ведь его идиотские поступки и решения привели их сюда. Его провалы.
– Хорошо, – сказала Королева Змей.
В ответ на ее змеиную улыбку волчица оскалила зубы.
– Этот день может оказаться твоим последним на Мидгарде. Пожалуй, тебе стоило бы приодеться ради такого случая.
* * *Брайс смотрела на суровое, безупречно красивое лицо женщины. Пожалуй, по красоте и жесткости та вполне могла бы соперничать с Лидией. Тейя.
Дальнейшие слова Силены подтвердили сходство древней фэйской королевы и Лани: