Она подбежала к поляне и с разбега плюхнулась в цветы, раскинув руки:
– Приземлённая ты, Ягуша. Нет в тебе никакой романтики. Одна сплошная бытовуха! – Она перевернулась на живот и продолжила, – давно я не вдыхала такие очаровательные ароматы!
– Ты не отвлекайся на ароматы, – попросила её Яга, – ты на полёт настраивайся!
– А я что делаю? – приподнялась Кикимора и седа среди цветов.
И снова её внимание привлекла другая полянка.
– Смотри-смотри, – завизжала она от восторга и захлопала в ладоши, – Ягуша! Среди зимы, среди мороза, среди снега на полянке ягодки. Фантастика!!! В Париже они бешеные деньги стоят, а здесь просто так растут. Ешь – не хочу!
Она рванула к следующей полянке. Остановилась посредине. И, как Европа, выходящая из пены, подняла вверх руки.
– Да! – сказала она, – Украина – богатая страна, если даже зимой такие чудеса случаются.
И она пригоршнями начала запихивать ягоды в рот.
– Вкуснотища! – обомлела она от удовольствия.
– Долго ты ещё жрать всякую гадость будешь? – услышала она далеко-далеко голос бабы Яги, который моментально вернул её в реальность.
Заглотнув последнюю ягодку, Кикимора встала, в кармашке своей длинной юбки нашла маленький носовой платочек, обтёрла им губки и ответила:
– Ты знаешь, Ягуша, я отдохнула. И физически, и морально.
– Тогда, поехали?
– Угу! – Согласилась Кикимора, села на метлу и громко вслед за бабой Ягой произнесла:
– По-е-ха-ли!
Они снова взметнулись в небо, оставив внизу поле чудес, на краю которого стоял указатель с одним словом: «Чернобыль».
15
Киев. Крещатик.
Площадь Независимости, которая разместилась в центре Крещатика у здания Главпочтамта, была, как всегда, полна народа. Здесь разместилось около полусотни разноцветных палаток. И голубых, и розовых, и красных, и оранжевых, даже зелёных и коричневых. Над каждой из них возвышались желто-голубые государственные флаги и портреты лидеров движения. Самый большой – большому борцу за государственную независимость Украины – Бандере.
Со всех концов площади звучали заводные песни в исполнении Верки Сердючки. Но никто не танцевал, не подпевал, а, молча, готовился к активным политическим действиям.
В разгар политических дебатов, когда у красной, розовой и коричневой палаток до предела накалились страсти, среди митингующих, появился Леший. Но никто не заметил прибавления ещё одного члена в своих рядах. За какую из партий он здесь стоял – никого это не волновало, главное, чтобы, возле выступающих было много народа, чтоб потом перед спонсорами они могли отчитаться по количеству присутствующих на митинге.
Все были заняты отстаиванием своей правоты и раскрытием неправоты своих антагонистов. Эта работа была поставлена на широкую ногу, потому что другой работы на Украине вообще не было.
– Я всех предупреждал, – выступал один кулачный спортсмен, стоящая у палатки, – что президент наш – не Майкл Тайсон, а Майкл Джексон. Такие «па» выделывал! А всё для того, чтоб на двух стульях усидеть. И вот результат. Растяжение получил в районе нижнего таза!
– До-лой, Рас-тяж-ку! – начал скандировать народ.
– Да и не президент он вовсе, а Билл Гейц, – продолжает кулачный спортсмен, – за три года самым богатым олигархом стал.
– А-а-а! – Заволновался народ.
– И все сам, своим умом, во благо отечества себе капитал в десять раз увеличил!
– У-у-у! – Прозрел от этого сообщения народ.
– А ви знаете, як називають нас кацапи? (А вы знаете, как называют нас русские?) – Спросил с другой стороны человек в камуфляжной форме со свастикой на рукаве, стоящий у коричневой палатки.
– Нi! (Нет!) – Отвечал ему тот же народ.
– «Хохлами»! – возмущенно ответил человек.
– Гань-ба! Гань-ба! (По-зор! По-зор!) – начал скандировать народ.
– Де наша украiнська гiднiсть? (Где наша украинская гордость?) Геть москалiв, жидiв та iнших россiйських запроданцiв! (Прочь, ну, вы поняли кого!) – впал в истерику человек в камуфляже.
– Гань-ба! Гань-ба! – вторил ему всё тот же народ.
– Слава Украiнi! (Слава Украине!)
– Слава мне – херою! – гудел народ, вынимая из карманов «коктейли Молотова», и, положив руку на сердце, запил «Ще не вмерлу Украину».
– Фашизм не пройдёт! – вступили в дебаты у красной палатки.
– Не пройдёт! – соглашался этот же народ.
– Нет – коричневой чуме, в какие бы одёжки она не рядилась! – сказал коммунист и показал на человека в камуфляжной форме.
– Нет! – повторял народ и плевался в сторону коричневой палатки, размахивая красными флажками, – у нас бандеровцев нет!
– Мы будем строить коммунизм в отдельно взятой Украине.
– Ура! – Поддерживал народ.
– Каждому олигарху – отдельную камеру, – предлагали у красной палатки.
– О-о-о! – неистовствовал народ.
– Каждому индивидую – двуязычный государственный язык!
– А когда о зарплате скажете, – перебил всех мужик, стоявший в центре митингующих, и народ мигом замолчал, – Пролетариат интересуется, когда вы собираетесь выплатить обещанное вознаграждение за держание плакатов и выкрикивание лозунгов?
Народ, молча, закивал головами в знак согласия.
– А то от голодухи руки с транспарантами опускаются. Неровен час ещё уроним кого-нибудь из вас. Конфуз получиться.
– Упаднические мысли – это неверие в светлое будущее Украины! – заголосил кулачный спортсмен, – Не поддавайтесь на провокации, иначе я вызову вас на поединок.
