Кошмар кошмара

© Мария Фомальгаут, 2024

ISBN 978-5-0064-1174-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мельница Кошка и кошка Мельница

Картина в картине

…показалось…

…спать надо идти, уже мерещится черт знает что…

Какого черта я не иду спать, какого черта я смотрю и смотрю на картину на стене, откуда она вообще взялась. Есть такие картины, которые непонятно откуда взялись, как будто висели на стене всегда, еще до того, как был построен дом, и даже до того, как вообще появилась стена.

Картина… из тех, мимо которых проходишь каждый день, вообще не замечаешь, что на них… а что, разве на них что-нибудь нарисовано, а что… ну надо же, оказывается, девушка спит на диванчике в залитой полуднем гостиной, а она там раньше была, да была, конечно, или не было, или она появляется только когда…

…черт.

Вот оно, снова, в дальнем левом углу картины, куда не падает солнечный свет, там что-то на стене… еще какая-то картина, в тени даже непонятно, что именно на ней изображено, чем больше вглядываешься, тем больше не понимаешь, что такое. По крайней мере, понимаешь одно, – оно не должно шевелиться, оно не должно выбираться из полотна, осторожно спускаться на стол у картины – вот теперь вижу мужчину лет тридцати, залитого кровью, что за черт… Он шепотом-шепотом спускается из картины, медленно идет через комнату со спящей женщиной, только сейчас вижу окровавленный кинжал в его руке, подбирается к спящей…

Черт…

Хочется закричать, крик стынет в горле, отчаянно утешаю себя, что все равно ничего не получится, она все равно меня не услышит, потому что… ну, просто потому что…

…она приподнимет голову, смотрит на незваного гостя, кричит – пронзительно, громко, крик разрезает уши острым клинком. Да какого черта я её слышу, я не должен её слышать, потому что… потому что. Женщина – теперь вижу, что совсем юная, даже назвал бы её девочкой-подростком, – бросается прочь куда-то в свет полудня за занавески и раскрытую дверь на террасу…

Продолжаю выжидать, сам не знаю, чего, думаю, как рассечь картину пополам, сломать об колено, тогда этот с кинжалом окажется по одну сторону, а девушка по другую, он ничего ей не сделает… Надо только подойти к картине, не смотреть, не смотреть, что он уже глядит в мою сторону из-за окровавленных волос, он делает шаг в мою сторону, чер-р-рт… Схватить картину, ты еще на гвозде застрянь, дрянь ты такая, ты еще…

…его рука сжимает мое запястье, вот это силища, ты мне руку не оторви, а ведь оторвет, – валится на меня, впивается мне в плечи, – пол уходит из-под ног, бьет меня по затылку, – незнакомец отпускает меня как-то неожиданно быстро, в изнеможении падает на ковер. Наконец-то решаюсь разглядеть это неведомое нечто, щуплый, но жилистый, бескровное худое лицо…

– Мне… – выхаркивает слова вместе со сгустками крови, только теперь вижу глубокую рану на груди, – мне… на вось… мой…

– Этаж?

– Не-е… – давится этим последним «не», закатывает глаза, оглядываюсь в поисках телефона, скорую-скорую-скорую, ты какого черта обмякать как тряпка вздумал, ты какого черта дышать перестал… Пытаюсь сделать что-то вроде искусственного дыхания, фонтан крови плюет мне в лицо, чер-р-р-т…

Полиция-полиция-поли…

…стоп.

Уже отдергиваюсь от телефона, вот только полиции мне не хватало, что я им скажу, так они мне и поверят в наскоро придуманную историю, а это друзья заходили, посидели, выпили, слово за слово, один другого… Не то, не то, даже если понаставлю на стол бутылок и стаканов…

Решение приходит само собой, даже не спрашиваю себя, как можно запихнуть обмякшее тело в узкую рамку – тело как будто уменьшается в размерах, с глухим стуком проваливается в комнату по ту сторону картины. Что-то звякает у моих ног, так и подскакиваю на месте – не сразу понимаю, что вижу, это похоже на ключ, только какой-то странный ключ, похожий на головоломку, живущую как минимум в четырех измерениях. Комната как будто выворачивается наизнанку, хватаюсь за воздух, воздух расступается, выпуская меня куда-то…

…черт…

Едва не падаю с головокружительной высоты, которая открывается за чем-то, что я про себя называю порталом, вижу огромный зал и себя под самым потолком, даже успеваю увидеть позолоченную рамку и карточку «Вечер у камина», вот как, значит, назвали эти мои жалкие попытки растопить огонь… Прикидываю, как спуститься, цепляюсь опять за воздух, воздух оказывается металлическим, твердым, напоминающим лестницу, осторожно скольжу вниз, – сигнализация взрывается бешеным лаем, темнота бежит на меня топотом тысячи тысяч ног. Догадываюсь посмотреть на то, что называю ключом, ключ показывает в темноту, откуда бегут тысячи ног – понимаю, что нужно бежать именно туда, в самую тьму, ворваться…

…нет, наоборот, вырваться, вывалиться из очередной рамки, ощутить на себе нестерпимый жар пламени, спохватиться слишком поздно – когда уже вываливаюсь в костер, на котором пылает картина. Озябшие тени шарахаются от костра, что у них с лицами, у них вообще нет лиц, какие-то щели на головах…

Спрашиваю, ни на что не надеясь:

– Восьмой уровень?

Кто-то никто показывает мне куда-то в никуда:

– Да-а-ал-ш-ш-ш-ше-е-е-е…

Поворачиваю то, что называю ключом, ветер пустыни дышит в лицо, почему-то зачерпываю горсть снега, прежде чем войти в пески…

– …долго же вы шли…

Смотрю на одноглазый конус, который увенчивают обрывки плаща на ветру. Даже не отвечаю, что шел не я.

– …долго же…

– А что, собственно…

– А вы и не знаете? Ну да, где вам… чему только учат в конторе…

Даже не спрашиваю, что за контора.

– Вы слышали про Октахора Симплекса?

– Да… что-то слышал…

– …вот так, никто не слышал, он слышал, совсем хорошо…

– А… а это… кто?

– Вот с этого и надо было начинать, тоже мне умник выискался…

Он спохватывается, меняет гнев на милость, даже вытаскивает с одного из натюрмортов пару персиков, протягивает мне.

– Картины… как пишут картины?

Догадываюсь:

– Создают миры?

– Вот именно…

Снова догадываюсь:

– А на картинах Симплекса… нет…

– …или нет, или они так спрятаны, что никакой ключ не откроет… только мы этого уже не узнаем, долго же вы сюда тащились…

– А… почему мы не можем спросить у самого…

– …ну-ну, посмотрим, как вы у мертвого спросите…

Пытаюсь понять, что это значит, или что у мертвых спрашивать невозможно, или что в этом безумном мире есть какое-то средство, чтобы и правда спросить у мертвеца, или… нет, все-таки первое, хотя черт его знает…

– Время-то, оно как идет?

– А… как?

– Ну, вы даете, а вы точно из конторы? Вот смотрите на картину… = показывает на девушку на фоне пшеничного поля, – сколько она тут висеть может? год? Два? Тысячу лет? Для нас сто веков пройдет, для неё один миг…

– То есть, чем выше… вовне картин, тем быстрее время идет?

– Конечно… долго же вы с Симплексом копались, теперь и не узнает никто…

Вздрагиваю, осененный:

– Узнает.

– И… как вы это предлагаете сделать?

– Проще некуда… посмотрите… если я выйду на седьмой уровень… Там висит картина с нашим миром, это я точно знаю, а может, где-то есть картины с нашим миром, каким он был тысячи лет назад…

– А-а-а, ну я вам панихиду закажу… или что вам там заказать…

– В смысле?

– В смысле… вы хоть знаете, что на седьмом уровне делается?

– А если быстро-быстро проскочить…

– …и дозу схватить такую, что остаток жизни кровью харкать будете… не-е, мы тут намертво заперты…

– Тогда… тогда надо сразу выскочить на шестой уровень, а оттуда уже искать картины с седьмым уровнем до того, как от него остался ядерный пепел… а оттуда уже найти картину с нашим миром, в котором еще жил Симпелкс…

– А вы ничего, молодой человек, соображаете… Вот, возьмите… на полноценную защиту это, конечно, не тянет, но…

– Только… мне еще нужны картины Симплекса…

– Это еще зачем?

– Не… не спрашивайте. Просто. Нужны…

Он с сомнением смотрит на меня, наконец, открывает папку с тремя тетрадными листками, – и это все, думаю я, всего-навсего, думаю я. ожидаю увидеть что-то запредельное, закрученное в миллион измерений – даже не понимаю, что вижу, что за черт, скат крыши, ветка какого-то дерева без листьев, ветер колышет занавеску… уже на автомате прикидываю, как можно прыгнуть на скат крыши, а потом… тут же одергиваю себя, что никакой ключ не откроет этот мир…

– …а почему три?

Это вы у Симплекса спросите.

– Да… конечно…

Прыгаю с восьмого уровня – как-то сразу получается проскочить несколько уровней и оказаться на третьем, отсюда и до нулевого недалеко…

…до нулевого…

Кто бы еще знал про нулевой уровень кроме меня…

Оглядываю свои рисунки, которые, наконец-то…

– …постойте… вы сказали… ваши рисунки?

– А… да, простите, проговорился.

– Так вы и есть…

– …Октахор Симплекс, к вашим услугам.

– Значит, вы скрывались на каком-то уровне… когда к вам попал раненный человек…

– …когда он попал ко мне, он не был ранен…

– Вот как, значит, вы его…

– …слишком многое поставлено на карту… моя жизнь… жизнь моих рисунков…

– Только не говорите, что так боялись за них из-за их художественной ценности…

– Разумеется, нет… тут другое…

– Что же именно?

– Боюсь, вы единственные не узнаете этого…

– Но… почему?

– А вы не узнали крышу своего дома… ветку дерева…

– Вы рисовали мой дом? Мой мир?

– Более того, я его создал… Но вы не сможете его покинуть…

– Без ключа?

– Я не представляю себе ключ от вашего мира… мира, лежащего за пределами мировой прямой…

– Мирового кольца, вы хотите сказать?

– Кольца?

– А вы даже не знаете, что все ваши полотна замкнуты в кольцо, и с нулевого уровня можно попасть в мир под номером бесконечность?

– Вы…

– …хотите подробнее?

– Еще бы.

– Что же, вы расскажете, что именно собирались делать с помощью нашего мира, а я в свою очередь…

Скелет скелета

…спускаюсь по лестнице, ведущей вверх, или, наоборот, поднимаюсь по лестнице, идущей вниз, пытаюсь вспомнить, куда же я все-таки должен идти, вверх или вниз, и одновременно и туда, и туда, и где я был, наверху или внизу, или и там, и там, и идт надо…

…лестница кончается, это еще что, а-а-а, это значит – этаж, дохожу до этажа, а теперь куда, налево или направо, или одновременно и туда и туда, а дом в темноте как нарочно подкидывает еще штук двадцать направлений, и во всех этих направлениях надо двигаться одновременно, а кое-где еще одновременно вперед и назад…

…нет, все-таки последняя рюмка была лишней, говорю я себе, и предпоследняя тоже, и предпредпредпредпред, и вообще…

Распахиваю дверь, как мне кажется, моей спальни, ага, черта с два тут спальня моя, нет, ну если я хочу спать в шкафу, то да, конечно, спальня. Понаставили тут шкафов, ё-моё, приличному человеку комнату свою не найти…

Скелет вышагивает из шкафа, смот… то есть, как он может смотреть, у него нет глаз, у него ничего нет, как он может идти, как он может вцепиться мне в руку, больно, сильно, пусти, ссу… ругаться нехорошо, а за руку до синяков хватать хорошо, что ли?

– По… мо…

…послышалось…

– По… мо…

…нет, не послышалось, так и есть…

– По… мо… ги…

Еще хочу возмутиться, а чего это он со мной на ты, когда нечто наконец добавляет:

– …те.

Падает, рассыпается в прах, что-то больно ударяется мне в ногу, ай-й-й, чер-р-рт, не успеваю возмутиться, тут же спохватываюсь, как хорошо, что топор упал этой стороной, а не той, которая отрубила бы мне полноги…

Одергиваю себя, еще пытаюсь что-то сделать, поднять мертвого, н-да-а, это я смело замахнулся, поднять мертвого, – и понимаю, и черта с два, ничего я ему уже не сделаю, скелет из шкафа мертв…

– …получается, вы последний, кто его видел…

– …хотите сказать, это я его прикончил?

– Пока я ничего не хочу сказать, я пытаюсь понять, что случилось… кому мог помешать скелет в шкафу?

– М-м-м-м… Тому, кто его там спрятал?

– Ну, это да, да, только… люди не могут избавляться от своих скелетов в шкафах, как бы им этого не хотелось. Да и вообще вы давно видели здесь людей?

– Если мне не изменяет память, они должны прибыть сюда завтра…

– …и как так получилось, что скелеты прибыли в дом на день раньше своих обладателей… или как это выразиться-то поточнее?

– Ну, знаете, у скелетов своя жизнь, не всегда понятная людям…

– А знаете, я первый раз вижу скелеты, которые прибыли раньше людей…

– Так говорю вам, у скелетов своя…

– …вот не надо мне тут, я сам скелет, и не хуже других знаю, как живут скелеты в шкафах…

– Тогда… тогда почему вы сами пришли на день раньше?

Скелет в кресле бормочет что-то про отмену задержки рейсов или задержку отмены, или и то и другое, наконец, поникает, признает, что да, пришел слишком рано…

– …но… почему вы так?

– А вы почему?

– А вы?

Оглядываем друг друга, нас двенадцать, с убитым скелетом было бы тринадцать, нехорошее какое-то число, как нарочно. Один из скелетов – кажется, это скелет какой-то дамочки – торопливо заваривает чай, думаю, как бы нас этим чаем всех не траванули разом…

– А сколько приедет людей?

Скелет, сидящий в кресле, торопливо пролистывает блокнот, наконец, заявляет:

– Один.

– Простите… вы… вы не ошиблись? Один? Один-единственный человек?

– Совершенно верно.

– Тогда какого черта вы собрались здесь… в таком количестве?

– Вот и мне бы хотелось знать…

И мне…

– …а мне так и подавно…

– …то есть, вы хотите сказать, что здесь только один настоящий скелет в шкафу, а остальные не более чем… наглые самозванцы?

– Похоже, что именно так.

– И… как предлагаете узнать, кто именно настоящий скелет в шкафу?

– Боюсь, что настоящий скелет в шкафу уже лежит убитый… кстати, куда вы его дели?

– Спрятали в шкаф.

– Верно, самое подходящее место для скелета…

– И как теперь предлагаете узнать, кто прикончил настоящий скелет в шкафу?

– Давайте для начала расскажем наши истории, что за тайны мы прячем… может, это хоть немного прольет свет истины…

– …а что же вы? – наконец, обратились к скелету, сидящему у окна.

– Что… я?

– Что у вас за история?

– А у меня, собственно…

– Что, собственно?

– У меня нет… истории.

– То есть как это, простите, скелет в шкафу и без истории?

– Ну… вот так…

– Так может, вы и не скелет? И не в шкафу?

– А… а кто же я тогда?

– Ну, мало ли… самозванец какой-нибудь…

– Подозрительный он какой-то…

– И вообще… вам лучше покинуть дом…

– И куда я пойду? В такой туман?

– И что, не найдете дорогу в тумане?

– Да то-то и оно, что нет там никакой дороги, там только один непроницаемый туман! Дорога появится, когда появится человек, вы что, не знаете правил?

– Ну, знаете… это ваши проблемы, в конце-то концов… Ступайте, ступайте! – скелет в шкафу, скрывающий поддельные документы, распахивает входную дверь.

– А вы-то сами хороши! – вспыхивает скелет без тайны, – вы, вы, все! Напридумыавли здесь тоже, а между прочим, ни один не сказал правды! Вот вы… девушку он, видите ли, бросил, в институт уехал… а что вы натворили на самом деле?

– Ну, знаете, я на то и скелет в шкафу, чтобы из шкафа…

– …нет, нет, мы же договаривались рассказать всю, всю правду! Так что давайте-ка…

…подхватываю своего недавнего врага – обмякшего, безвольного, бестелесного, ну еще бы, у скелетов в шкафах не бывает тел – бросаю в шкаф, плотно закрываю дверцы. Еще не верю, что я остался один, что я победил, что…

…щелкает дверной замок, не успеваю шарахнуться в сторону, – он входит, долговязый, тощий, в пальто как будто не по размеру, да возможно ли вообще найти пальто по его размеру, или проще надеть на него футляр от зонтика… он смотрит на меня серыми, близко посаженными глазами, уголки губ чуть вздрагивают:

– Так и знал… что вас здесь увижу…

– Простите, я…

– …ну а как я хотел, от своих скелетов в шкафу никуда не денешься…

Страшная догадка:

– Так их у вас… много?

– Да кто ж их знает… – открывает гардеробный шкаф, желая повесить туда пальто, – не успевает отскочить, ему на голову валится скелет, который так долго запихивал в шкаф тот скелет, которого я прикончил пару минут назад, который… которая часто ворует синицу, которая в темной пшенице хранится в доме, который…

– Эм-м-м… – человек растерянно смотрит на меня, – я понимаю, что скелет в шкафу – это просто скелет в шкафу, но я здорово устал с дороги… может… будете так любезны, поможете мне с багажом, и я еще с утра мечтаю о чашке горячего шоколада…

Да-да, сию минуту, – подхватываю пальто, торопливо развешиваю клетчатый шарф, шляпу, ставлю ботинки сушиться возле каминной решетки, бегу на кухню, сначала надо вымыть руки, а потом уже заваривать горячий шоколад, запекать что-то осеннее, согревающее, баранье-ребрышково-кленово-пироговое, собираю на стол…

Дверной звонок обрывает меня на полусло… на каком полуслове, никаких слов я не говорил, тогда – на получашке, на получайнике, на полувечере, на полуосени, на…

– Иду, иду, – мой хозяин торопливо открывает дверь, а он не сказал, что ждет гостей, почему он просил накрыть стол на одного… Торопливо прячусь в шкаф, в дом заходят четверо в полицейской форме, предъявляют какие-то корочки, оглядывают дом…

– Я купил его неделю назад…

…скелет ваш в шкафу покажите, будьте добры.

– Вы нарушаете право на неприкосновенность част…

– …скелет ваш в шкафу покажите.

Мой хозяин понимает, что отступать бесполезно, распахивает шкаф. Я не знаю, что должен делать скелет, когда его обнаружили в шкафу… а да, согласно английской поговорке скелет должен выпасть, – падаю на руки полицейских, меня подхватывают, усаживают в кресло, торопливо спрашивают, не ушибся ли я, кто-то наливает мне рюмку чего-то янтарно-кровавого, даже не могу сказать, что скелеты не могут пить, проклятая вежливость, опрокидываю себе в глотку бокал, вино разливается по ребрам.

– Что вы за скелет? – басит толстомясый, краснощекий, форма на котором того и гляди затрещит по швам.

– Я…

Хозяин обрывает меня, резко, стремительно, рубит мою фразу на полуслове:

– Вы нарушаете закон о конфиденциальности скелетов в шкафу.

– Да ничего я не… ишь, умные все какие пошли, права они свои знают… только про обязанности не помнит никто… Вы убивали кого-нибудь?

Стараюсь отвертеться:

– Ну, на такой вопрос вам кто угодно ответит да, потому что кто из нас мух-комаров не…

– …да погодите вы мне со своими мухами-комарами! Мухи им… комары… Вы людей убивали?

– Никак нет.

– Обокрали кого-нибудь?

– Ни в коей мере… гхм… а нет, в третьем классе у Макса линейку…

– …ну, это мелочь… больше ничего не припомните?

– Да нет…

– Девушку какую обидели?

– Ну, знаете… ну сказал Беате, что у неё острый нос, а я откуда знал, что она этот нос свой ненавидит, оторвать готова, разрыдается…

– Да нет, вы понимаете, что я имею в виду под «обидели»…

– Нет, ничего такого… Это они меня все обидеть норовят…

– Ну а что вы хотели, парень-то видный… Ладно, похоже, ничего такого, скелет как скелет…

– Стойте, еще подлог бумаг, – шепчет юнец, у которого на лице веснушек больше, чем самого лица, сейчас посыплются.

– Без тебя знаю, – фыркает красный, круглый, – ничего там не подделывали?

– Да нет…

– Ну и славненько, обычный скелет в обычном шкафу… Простите за беспокойство… приятного вам вечера.

Хлопает дверь. Хозяин возвращается к своему ужину, смотрит на огни ускользающей в темноту кареты, выскальзывает на улицу, зачем-то обегает вокруг дома, видимо, чтобы убедиться, что вокруг никого нет.

– …а ты молодец, справился, – кивает он, возвращаясь, – ловко мы их…

– …с чем… справился?

– Ты же их всех прикончил, да? ловко… я знал, что у тебя получится…

– А что было в тех скелетах?

– Много что было… неважно…

Понимаю, что нужно бежать за каретой, только зачем, можно подумать, кто-то поверит мне, что у скелета в шкафу может быть свой скелет в шкафу…

Лето лета

…каждому лету полагается свое собственное лето – чтобы лето тоже могло ходить босиком по траве, греться на солнце и купаться в море. Лето уходит в свое лето в начале сентября, потом ненадолго возвращается, потому что всегда что-то забывает – а потом уходит насовсем. И не верьте тем, кто говорит, что до весны – нет, это лето уже отработало свое, теперь имеет право отдыхать целое… целое лето. Сколько времени длится лето для лета, тоже доподлинно не известно – кто-то говорит, что все те же три месяца, кто-то называет фантастические сроки едва ли не целые вечности. Об этом нужно спросить у самого лета, но лето не знает, пока не отправится в собственное лето, а когда отправится, мы уже не сможем с ним поговорить или послать ему весточку.

Конечно, лету для лета тоже нужно собственное лето – как морю нужно купаться в море, как солнцу греться на солнце, так лету нужно отдыхать летом. А вот откуда то, второе лето берет себе лето – доподлинно неизвестно. Одно время поговаривали, что они отдыхают по очереди – сначала лето отдыхает летом, а потом лето отдыхает летом. Но нет, в конце векового века установили, что у второго лета есть свое, третье лето, а третье лето отдыхает в первом лете. Хотя это всего лишь гипотеза, вы понимаете…

Кто-то поговаривает, что тянется бесконечная вереница лет, а кто-то и вовсе заявляет, что мы, которые ждем лета и наслаждаемся летом – мы тоже чье-то лето, а потому должны быть хорошими, чтобы кому-то досталось хорошее лето.

Но нет, нет, чем дальше, тем больше понимают люди, что лет все-таки три – лето для лета, лето для лета и лето для лета. Хотя…

– …так вы говорите, что обнаружили более сложные структуры?

– Да, мне довелось обнаружить летний квадрат.

– Полный бред… ВЫ сами-то подумайте, зачем летам квадрат? Треугольник – устойчивая структура, а квадрат… Рано или поздно одно из лет выпадет из треугольника, пойдет искать себе еще два лета, чтобы сложиться в треугольник… вы поймите, лету очень важно видеть другие лета, а квадрат… ну что такое квадрат? Два лета по диагонали квадрата друг друга не видят, а лета этого не любят, знаете ли…

– …так вот то-то и оно… Что все эти лета видят друг друга! Я видел… три лета вместе отдыхают в одном лете, в другом лете отдыхают три лета, в третьем, в четвертом… Вы мне не верите?

– Дорогой мой… Вы сами представьте себе квадрат… Как могут встретиться два угла?

– Не знаю… но они…

…только сейчас начинаю понимать – только сейчас, когда уже смирился с тем, что мне не забраться обратно в лето, из которого я вывалился, случается такое – в ночь с августа на сентябрь, когда стараешься удержаться в лете подольше, вот и падаешь, и кувыркаешься беспомощно между летами, и понимаешь…

…понимаешь…

…вот оно, мечешься между летами, одного, второе, третье, четвертое, – не столько видишь, сколько понимаешь…

– …пирамида!

– …жив… вроде жив…

– Слушайте, первый раз вижу, чтобы оттуда живыми возвращались…

– Вот вы какая, я вообще первый раз вижу, чтобы оттуда возвращались!

– Да и я тоже первый…

– Да воды ему дайте, воды!

– Да какая вода, он может вообще уже не человек!

– А что, не человеку пить не надо, что ли?

– А ты откуда знаешь?

– Пи… ра… ми… да…

– Чего он? Про пирамиду какую-то… эй, народ, у кого пирамида есть?

– У Лешеньки моего пирамидка была детская…

– Дайте… дайте ему, может, важное что-то…

– Лешенька, а дядя твою пирамидку возьмет поиграть?

– Пи… ра… или нет…

– Нет?

– Тетра… тетра…

– …тетрадь вам? Молодой человек тетрадь вам дать?

– Не… не… тет… тет…

– Тетю вашу?

– Да не-е-е… тетраэ…

Давлюсь словами, все еще не могу выдавить из себя ни звука, да и не поймут эти простые люди такого сложного, как тетра…