Они заняли третий номер – с видом на озеро. Во втором же по соседству поселился Дмитрий. Напротив – в девятнадцатом – две девчушки: рыженькая и чёрненькая. Андрею они ужасно напоминали один попсовенький девичий дуэт, проповедующий лесбийские отношения. Таня и Аня, судя по всему, не особенно далеко от них ушли. Слишком уж они красноречиво обнимались.
Закрыв за собой дверь, Андрей задумчиво посмотрел на Киру. Вот уже некоторое время он только и хотел остаться с ней наедине, а теперь понимал, что не сможет сделать первый шаг. Только не сегодня. В лучах закатного солнца она была самим совершенством, которое нельзя трогать руками.
Ему показалось, что всё это она прочитала в его взгляде, и ей стало неловко, но вместе с тем и легко.
– Я очень устала, – сказала она, – ты не против, если я лягу пораньше?
– Нет, конечно, что ты? Пожалуй, пойду, прогуляюсь.
Наконец-то у него выдалась прекрасная возможность разобраться в своих мыслях и чувствах, и всё «разложить по полочкам».
Андрей вышел из здания, и на мгновение ему показалось, что он остался совсем один на целой планете. Несмотря на тихий и тёплый вечер, на улице не было ни души. Странно…
"А чего ты удивляешься? – Они уже все по койкам, наслаждаются друг другом", – раздался голос в его голове.
Этот голос Андрей привык слышать с раннего детства, но до сих пор не мог понять, что это: величайший дар, или величайшее проклятие.
"Я всё правильно делаю?"
"А в чём проблема? Тебе что-то не нравится в твоём поведении? – Тогда – меняйся".
"Дело не в этом, я только что потерял девушку из-за того, что не всё рассказал ей о себе".
"Она не любила тебя. Иначе поняла бы, или попыталась бы это сделать".
"Но зато я любил её. Да и она…"
"Нет! Ты нравился ей. Но посмотри на себя в зеркало: ты же можешь нравиться девяноста процентам всего слабого пола на планете".
"Ты льстишь мне".
"Снова – нет. Это правда, и ты сам знаешь об этом. А любовь… Любовь есть лишь одна, и она не имеет ограничений ЭТОЙ жизнью".
"А то, что сейчас?"
Андрей даже не знал, как правильно сформулировать вопрос, и не удивился, что возникла пауза. Он шёл по лесу и вдыхал запах хвои, устилавшей землю. Дальше – вправо – располагался смешанный лес с густым подлеском. К нему бежала еле приметная тропка, но идти в том направлении не хотелось. К тому же табличка, прикреплённая к дереву, гласившая:
"ГНИЛЫЕ БОЛОТЦА"
и вовсе отбивала желание двигаться туда. Андрей повернул назад.
"Ты на правильном пути, – наконец, сказал ему голос, – но будь очень осторожен. Путь этот узок, а по краям бездонные пропасти. Оступишься, и жди ещё сотню лет, если не больше".
"А как мне узнать, что я поступаю правильно?"
"Каждый человек в глубине души всегда знает: правильно ли он поступает, или нет. Просто, мало кто способен слушать себя самого. Свою собственную душу, если уж на то пошло".
"Но всё-таки?"
"Ты знаешь всё, что нужно. Ты сможешь разглядеть искушения и соблазны. И, если будешь обходить их стороной, не собьёшься с пути. Выбор есть всегда, и сейчас твоя Судьба (именно так: с прописной буквы) в твоих руках".
Это были последние слова, которые Андрей услышал в своей голове. Больше, как он не пытался, ничего не получалось. Все его последующие вопросы оставались без ответа.
Он сделал крюк вокруг здания и подошёл к нему с обратной стороны. Только сейчас он разглядел небольшие балкончики, опоясывающие первый и второй этажи.
Зайдя в номер, он не стал зажигать свет, а сразу же прошёл в душ. После блаженства упругих струй ему стало легче. Хандру, как рукой сняло. Накинув халат на голое тело, он вошёл в комнату.
Уже совсем стемнело, но Кирины волосы словно изливали свой собственный свет. Андрей не удержался, присел на краешек её кровати и провёл по ним рукой. Она спала. Сладко, словно младенец.
Если голос его не обманывал, то встреча с Кирой – это Судьба (именно так: с прописной буквы). Любовь. Та, что длиннее вечности. А с какой стати ему обманывать? Андрей вспомнил, как мальчиком десяти лет попал под машину, гостя у тётки за сто с лишним километров от Питера. Тогда его парализовало; он не мог ни говорить, ни писать, да и мало, что помнил. Но появился этот голос, буквально выдернувший его с того света, сказав, что ещё не время, что ещё многое предстоит сделать, а ведь он уже почти прошёл Последней Тропой. Изо дня в день голос поддерживал его. Вдыхал волю к жизни и силы для полноценного существования. Через несколько дней Андрей начал кое-как двигаться. Врачи были в шоке, – они уже приговорили его к пожизненному параличу. И неудивительно – была задета центральная нервная система (ЦНС).
Тётка отыскала его лишь через две недели.
А ещё через месяц он уже почти ничем не отличался от своих сверстников.
– Чудо! – говорили врачи…
И сколько ещё раз этот голос спасал ему жизнь? – Полдюжины минимум. Правда, из-за него однажды случилась и неприятность… Но об этом думать не хотелось.
Андрей приласкал Кирины волосы, окунулся в них лицом, вдохнул умопомрачающий аромат, вздохнул и отправился спать.
Глава вторая. Первый «звоночек»
1
В эту ночь Андрей спал плохо. Сперва мешал смех из номера напротив, недвусмысленные охи и вздохи из соседнего – четвёртого. Пришедший сон не принёс с собой облегчения. Сабуров не помнил, что ему снилось, остались лишь щемяще-тревожные ощущения безысходности и преследования.
Когда он открыл глаза, наручные часы, лежащие рядом, показывали пять минут шестого. Он встал, принял душ, оделся. Кира спала. На губах её играла безмятежная улыбка.
Андрей вышел в коридор, но тут же вернулся в комнату: дышать за дверью было невозможно. Казалось, что весь кислород внезапно стал дымом марихуаны. Кто-то не пожалел «травки» в эту ночь.
Тогда он вышел на балкончик, и потянулся за пачкой «Winston». Его взгляд приковало солнце, налившееся фантастической красоты багрянцем, и неумолимо-величественно восходящее по небосводу. Оно отражалось в зеркальной глади озера, отбрасывая весёлые блики на окна. Было во всём этом что-то волшебное, завораживающее, прогоняющее все страхи и неприятные ощущения. Андрей даже забыл, зачем полез в карман.
Подул лёгкий утренний ветерок, по озеру прошла рябь, и очарование момента нарушилось. Молодой человек закурил, и только теперь заметил, что он не один на балкончике. В нескольких шагах стоял Дмитрий. В одной руке он сжимал карандаш, в другой – блокнот, но взгляд его был устремлён к поднимающемуся над миром светилу.
Андрей поперхнулся дымом и закашлялся. Дмитрий обернулся.
– Доброе утро, – сказал Сабуров.
– Утро добрым не бывает, – ответил Дмитрий и улыбнулся. Такой печальной и вымученной улыбки Андрею ещё не доводилось видеть.
– Я Вам не помешал? – Сабуров кивнул на блокнот.
– Только не «Вам», а «тебе». Нет, не помешал. Я, знаешь ли, рифмоплёт. Думал, что обрету в этой поездке вдохновение. Я ищу его всегда и повсюду, но что-то в последнее время оно меня не жалует.
– О! Я никогда не встречал живых поэтов!
– И не встретите.
