Время одуванчиков
Я не испугался ствола.
Тогда времена была конкретно беспредельные – но какие-то края все же были. Пистолет – или «плётку» на сленге – носили не для того чтобы стрелять направо и налево. Убить могли – но этим занимались профессиональные киллеры или те кто проигрался в карты или просто задолжал – и за долг должен был убить. Понятно, что в этом случае нападение было внезапным, киллер делал все, чтобы оставаться неузнанным. Тут – эти двое приехали открыто, на тачке номера, их все видели, а кто-то и номера запомнил. Милиция тогда все-таки работала, и если бы они сейчас выстрелили в меня – то уже через пару дней их бы приняли по тяжкой статье. А группировки тогда подходов к ментам и судьям не выработали, взяли – садись. Группа лиц – уже отягчающие, плюс еще что-то намотают – минимум пятнаха. А тогда еще начинались терки у спортсменов с ворами, должны ли спортсмены платить в общак? Воры считали, что должны, а спортсмены, что не должны. Воры полностью контролировали зоны и следственные изоляторы, и этих красавцев – могли в первую же ночь опустить или на перо поставить. Так, чтобы на воле понимали, чем чревато не платить в общак. Я был не в курсе всех этих терок – а они в курсе, и приземляться на нары сильно не хотели. Тот черт, что стволом тряс – рассчитывал, что я испугаюсь – а я не испугался. По глупости – но не испугался. И главное – не «по глупости» – а то, что не испугался.
– Нет.
Бондики переглянулись. Они явно такого не ожидали. Тот, что со стволом – задал очень дурацкий вопрос:
– Ты че, крутой что ли?
Я не ответил.
– Он с Лариком двигается, – сказал второй, – его бригада.
Тот, что со стволом сплюнул.
– Короче, блинку знаешь? На Луначарского. Завтра в это же время туда подскакивай. Не придешь – найдем и заколбасим, понял?
Я снова ничего не ответил. Бондики сели в свою девятку и уехали.
…
Ларин тогда квартировал в дешевой кафешке, в нашем районе, рядом с общагой – там было просто, потому что в общаге было полно согласных баб. Это потом, двадцать лет спустя ее закрыли на ремонт, да так и не открыли. А тогда в ней никогда не было свободных мест. Сама кафешка была не столько местом, где питались – сколько местом, где жили и общались. В кафешках тогда было принято сидеть часами и если ты там сидишь – значит, у тебя либо деньги, либо авторитет.
Вот, я зашел в кафешку – меня не прогнали, потому что знали. Перездоровался со всеми, потом показал Ларину – переговорить надо. Тот выждал какое-то время, потом поднялся. Мы вышли.
Я кратко рассказал, что к чему. Тот кивнул.
– Поможешь? – спросил я.
– Помочь-то помогу – сказал Ларин, – ты мне помогал, я тебе помогу. Но… ты понял, где ты был не прав?
– А где?
– Ты, похоже, уронил контролера у ларьков.
– Он мою девушку б… назвал.
– Он как хочет, так и называет. Там его земля, понимаешь. Захочет – вы… т ее и будет в полном своем праве. Погоди, ты чего, в натуре ничего не соображаешь? Они там имеют с ларьков. Там все принадлежит им. А ты сунулся. Ты – свой пацан. Потому тебе предлагаю – с нами двигаться хочешь?
– А что делать?
– Что скажу. Но лавэ много будет. Будешь полезным – будешь зарплату получать, а не раз от раза. Ты пойми, Саня. Сейчас одному нельзя. Любая тварь – тебя затопчет. Если ты один. А если не один – поопасается. Ну и… ты на кого учишься?
Я пожал плечами. А в самом деле – где мне потом работать
– Учеба… все фигня это, в институте жизни не учат. Вот, смотри – кооператоры. Где они учились? А Тойоты покупают. Ну?
Я кивнул. Я тогда до конца все не осознавал.
– С нами?
– С вами.
– Вот и хорошо. Где тебе забили?
– Что?
– Куда ты завтра подойти должен?
– А… блинка. Два часа.
– Отлично. В час тут будь. Пошли, с нами посидим.
…
Короче, примерно в это же время на следующий день – мы подъехали к блинке. Это была типично советская едальня, с витринами от пола до потолка, через которые отлично получается стрелять по тем кто в зале обедает. Ларик достал из бардачка ТТшник и сунул за пояс
– Пошли.
…
Бандиты обедали за угловым столом. Среди них был и тот, которому я по башке дал, вид у него был явно не геройский. Так как дело было, в общем-то, плевое, разбор вел не старший, а один из авторитетных, но все же рядовых членов группировки. Как я потом узнал, гнали его «Маленький квадрат».
Помимо Маленького квадрата – за столом были еще трое.
Маленький квадрат, увидев меня и Ларина – показал на свободные стулья.
– Здорово, Ларик. Присядь, перекуси.
– Пешком постою – ответил Ларин.
– Как знаешь. Наш пацан с твоего пацана имеет.
– За что?
– А ты не видишь? По-беспределу наехал, по башке дал. Может, человек инвалидом от этого стал, по голове бить…
– Твой пацан первым пальцы расширять стал не по делу.
– На нашей, заметь, земле. Чо твой пацан у наших ларьков делал?
– Телка у него там.
Маленький квадрат заржал.
– Ни ф… себе. Не, ну нормально, пацаны. Может, вы еще и в хаты наши зайдете, а?
– Не усугубляй, Квадрат. Непонятка это, не более. Ни тебе, ни мне война не нужна.
Маленький квадрат посмотрел на меня. Потом на Ларина.
– Хоре, – решил не обострять он, – стол нам накроешь, и проехали…
– Без базара, – ответил за меня Ларин.
– А телку ту оттуда забирайте, – добавил Маленький квадрат. – Че это за дела? У наших работает, вашим сосет – не, так не годится…
…
Ирину мы оттуда забрали, перевели на нашу точку на рынке, где она реализатором работала. Потом поставили повыше. Как это обычно и бывает – мы вскоре разбежались, но хватило ума остаться друзьями. В середине нулевых она собрала все что у нее было, продала квартиру и уехала в США. Как то раз я нашел ее страницу в социальных сетях, у нее был американский муж и дети. Я написал. Она не ответила…
И, наверное, это правильно.
…
Что касается меня, то я навсегда запомнил, как в меня тыкали стволом. И больше без ствола жить не хотел. Примерно через полгода я купил первый пистолет – с рук, в Москве. Почти сразу же удалось купить и короткий Калашников – тогда только что расстреляли Белый дом, там больше тысячи автоматов ушло по рукам, было в Москве такое место на окраине, что-то вроде рынка – там их и продавали. Легально – я оформил документы, купил Ижа – помпушку и газовый пистолет. А примерно через год – мне достался шикарный, привезенный из США Моссберг армейского образца – с радиатором, как в боевиках. Я им очень гордился…
…
Маленького квадрата завалили в девяносто шестом вместе с еще двумя быками. За городом открыли огонь по машине, потом, когда они еще живы были – облили машину бензином и подожгли.
14 мая 2021 года. Белогорск, Россия. Металлобаза
Металлобаза – один из старых наших активов. Там раньше была база снабжения механического завода, который тогда разорился. К ней подведена аж двухпутная ветка. Мы в свое время забрали за долги базу, сделали ремонт, и поставили станки. Теперь тут мы часть сдаем под производство пластиковых окон, а часть – свой цех. Идея бизнеса проще простого – мы закупаем крупным оптом металл – оцинковка, уголок, трубы – и продаем. Но если надо – здесь же можно сделать с купленным металлом что тебе надо – прокатать в профнастил, отрезать по лекалу, погнуть, сварить. Большинство так и делает.
Металлобаза – большая, с козловыми кранами, с путями, с постоянным движением. Когда мы подъехали – было еще темно, только на горизонте – теплился рассвет. Через пару часов здесь будет уже движение – разгрузка вагонов, загрузка Камазов…
– Так, внимание сюда.
…
– Ты – куртку сними… нормально так. Езжай, найди Ковалева, замглавы – и передай на ухо, что я здесь. Пусть подъедет как сможет. Только на ухо, не по телефону. Никому не хамить, тихо спокойно, вежливо. Миша…
– Ага.
– Гони, объедь все наши ЧОПы. Пусть поднимают всех по тревоге, формируют тревожные группы. Ок?
– Понял, шеф.
– Остальные – за мной.
– Александр Иванович…
– Аюшки.
Старший смены охраны. Так и не сменился что ли?
– Ты почему не сменился?
– Так тревога…
– Ясно, говори.
– Еще одно у нас. Парень, который вчера Кристину Александровну отвозил – не вернулся.
С…а.
За что же так то? Я что, нагрешил где-то в последнее время? Нет, то, что нагрешил это понятно, но в последнее время вроде не.
То, что Крыса способна переспать с охранником – это я не сомневался. Такое уже было. Мы тогда были в браке – но я тому охраннику ничего не сделал, просто выгнал. Потому что уже понимал, с кем живу. Но сейчас то – зачем, а? Мы вроде как все друг другу доказали, не?
Или не всё? Или надо вот так, хоть немного – но нагадить?
– Он отзвонил?
– Да, сказал что отвез, выезжает. И с концами, на базу он не вернулся
– Телефон его – где?
– Недоступен.
С…а.
– Ищите. Пошли пару бойцов ей на квартиру, пусть осмотрятся. Потом – по маршруту
– Есть.
…
Тут раньше была столовка для рабочих, на два этажа. На первом этаже столовку так и оставили, раньше тут пытались кафе сделать, но сейчас не девяностые, в кафе в промзону никто не поедет, потому то здесь – снова столовка. А на втором – все осталось как раньше –диваны, телеки. Там даже видеомагнитофон есть…
Сейчас народ не знает что это такое. А когда-то за видак машину отдавали – верите? Вот времена то были…
Я отключил телефон и засел – думать и вспоминать. Пожар на фабрике – может быть либо продолжением старых неприятностей, либо неприятностями новыми. Потому что на фабрику у меня были большие планы. О которых знали Мозг и еще пара человек. И всё.
Я уже упоминал, что у меня связи на Сицилии? Появились они, в общем случайно – начал в Италию ездить, понравилась мне страна. Познакомился с людьми, довольно неплохо язык выучил. Особо по делам мы не контачили, отдых он и есть отдых – но любой человек нуждается в хорошем собеседнике. Они ведь там все живут, в домах комнаты сдают, гостиницы у многих. Надо просто смотреть дальше, чем бассейн и шведский стол…
И вот, как то раз сидели мы с доном Винченцо у него на террасе за бокалом (познакомились, когда я дом покупал близ Палермо). Говорили ни о чем и вдруг он меня спрашивает – а это правда, Алекс, что у тебя швейная фабрика есть? Я говорю – ну, да, есть. И может все что угодно шить? Ну, в пределах – отвечаю. Он пошел в дом, вернулся с несколькими вещами, спрашивает – повторить можешь? Я взял, повертел в руках, пожал плечами – да вроде особо хитрого ничего нет, вещи как вещи. Говорю – могу. Он говорит – тогда как повторишь, привози – если качество устроит – поговорим.
Я тогда о швейке совсем ничего не знал. И не представлял, как там можно особо зарабатывать – кусок есть и есть. Вернулся, отдал на фабрику через Алену, там в экспериментальном цехе пошили. Вернулся когда, отдал дону Винченцо, он забрал, сказал – другие люди должны посмотреть, сказать слово. Я снова не в теме – хорошо, отвечаю. А через три дня – дон Винченцо сам мне позвонил, предложил приехать в ресторан. Там еще люди были. И рассказали они мне такое, от чего у меня уши – в трубочку.
Италия – сильна своим ширпотребом. Она не производит особо много техники, у нее нет ни нефти ни газа ни земли в достатке. Но Италия родина сотен торговых марок, которые знают во всем мире. Вот какие русские вещи знают в мире? Водка, матрешка, Калашников. Новичок еще. А в Италии таких торговых марок – сотни и каждая свой хлеб имеет. Условно говоря – если на тряпку нашить «Дольче и Габбана» – цена тряпки возрастает минимум вдвое…
А никогда не задумывались, а откуда берется этот ширпотреб? Кто его шьет?
Так вот, для того чтобы вещь была made in Italy, не обязательно чтобы ее сшил именно итальянец. Она должна быть сделана на земле Италии. Но кем – не важно. Итальянская мафия – открыла в Италии десятки, если не сотни подпольных мастерских, где трудятся в основном женщины из Украины и Молдовы. Они шьют вещи, каждая из которых – две три их месячные, а то и годовые зарплаты стоит. Мафия продает их торговым домам, те лепят торговую марку и наценяют процентов двести.
Потом появились нелегальные китайцы, которые создали свои фабрики и начали шить еще дешевле.
Потом появился коронавирус…
Из-за коронавируса – у итальянской полиции лопнуло терпение – потому что китайцы его и завезли. Полиция начала облавы с целью выявления подпольных фабрик и их закрытия, потому что они стали рассадниками коронавируса. А шить где-то надо.
Вот и возникла идея – либо полностью шить в России, либо в России делать основные технологические операции, чтобы в Италии провести пару отделочных – и гордо сказать что это prodotto in Italia…
Можно конечно на Украине. Но там любые вложенные деньги с гарантией украдут. А у нас еще ништяки всякие в виде ускоренного таможенного оформления, закупки оборудования с льготным кредитом и гарантии экспортерам. Через нас идет Транссиб, там идут контейнерные поезда. Договориться, подцепил несколько контейнерных вагонов – и поехал…
Объемы назвали мне такие, что у меня глаза на лоб полезли. Сходу – утроение нашего объема. Это только поначалу. Европейский рынок огромен и сжирает любое количество вещей – надо только бренд правильный и быть на полках. И цена – по нашим меркам шоколадная, из-за падения рубля шить у нас выгодней чем в Китае, не говоря о намного более быстрой доставке.
Теперь вопрос – кто из нас что нарушает?
Я – точно нет. Я же не нашиваю на изделия чужую торговую марку. Я шью изделия без марок и отправляю их заказчику. В чем дело то? Мало ли что на что похоже…
Они? Они, скорее всего, нарушают, когда ставят марку prodotto in Italia на изделия, которые пошиты не там. Наказание – штраф, наверное. За бизнес, который если раскрутить будет приносить миллионы евро.
Вот так вот делается настоящий бизнес. Я только когда реально влез в эту тему, понял, насколько мелко то что мы делаем. Ну чего мы – шьем, стараемся как то подешевле, покупает это покупатель, который в лучшем случае имеет зарплату тридцать. Конкурируем с дешевым Китаем, мелочимся. Там – контейнерами уходит, понимаете? Контейнерами! Европейский рынок – это полмиллиарда человек и у них дворник зарабатывает больше чем у нас большинство директоров всех этих мелких фирмешек.
Знала Алена. Я ей рассказал, потому что ей разруливать всю махину. Неужели она?
Мозг? А ему то зачем?
А до этого что было? Это к чему?
– Черт…
Я сказал это вслух. Потом начал сам заваривать чай, просто чтобы не запсиховать окончательно.
Нельзя психовать. Именно сейчас. Акела не имеет права промахиваться…
…
Первым вернулся боец, которого я послал к Мозгу. Сказал, что все передал на ухо. Я сказал молодец.
Потом – приехал в сопровождении бойцов начальник пожарной части который был на пожаре. Он явно струхнул, хотя вопрос был не в нем.
– Садитесь – я улыбнулся через силу – чай будете?
– Не откажусь – настороженно сказал он
Я разлил чай
– Сахар берите. И рассказывайте.
…
– Сильно?
– Третья категория.
– Вас как зовут?
– Игорь Михайлович
– Игорь Михайлович, я не пожарный. Площадь большая выгорела?
– Порядочно, – от него пахло горелым, даже при том, что он был не в робе, – под тысячу квадратов.
– Что произошло? Почему сигналка не сработала?
– Да она сработала. Только производство сами понимаете… легковоспламеняющееся…
– Да вы пейте чай. Давно в пожарке работаете?
– Да уж лет пятнадцать… как с армии…
Я подумал. Потом достал бумажник, отсчитал десять пятерок, выложил веером
– За консультацию.
– Какую консультацию.
– Вашу. Мне нужно ваше мнение. За него я плачу. Я не госкомиссия, мне пофиг что в акте напишут.
Пожарный снова вытер лицо платком.
– Странно – сказал он – обычно на таких предприятиях горит склад. Либо материалов, либо готовой продукции. Потому что там много есть чему гореть. Одна искра, короткое, сигарету оставили – и готово дело. А тут, похоже, началось в цехе.
– В каком?
– Я там у вас не разбираюсь. Но вот еще – я не комиссия, мне там не до следствия было. Но похоже началось как минимум в двух местах.
– То есть, поджог?
– Да, – согласился пожарный, – скорее всего.
– Подозрительное видели что то?
– Да не до того нам было…
Я кивнул на стол.
– Забирайте деньги.
…
Через десять минут приехали с ЧОП, который занимается контролем. Привезли записи с камер.
Если вы не поняли, рассказываю – именно контролем, функции контроля и охраны разные. Охрана стоит на проходной, смотрит, чтобы чего не сперли. Контроль – занимается проверкой менеджмента на лояльность, прослушивает, присматривает, ходит в качестве «тайных покупателей» и время от времени предлагает откат.
А вы как думали? Только так и никак иначе. Откат – это вторая зарплата сейчас, если не контролировать – откаты будут всегда.
Так вот, на всех моих предприятиях были две системы видеонаблюдения. Охранная и контрольная, Охранная – на пульте охраны, помогает охранять. Контрольная – на соседних зданиях, деревьях, скрыто. Просто чтобы понимать, что происходит…
Система сработала. Там была широкоформатная камера на крыше соседнего здания, о ней не знал никто. Я примерно прикидывал, что если будут воровать – то продукцию надо будет вывозить и эта камера засечет машину. Главное чтобы записи были, потом, если не будет сходиться дебет с кредетом, просмотрим записи и поймем.
Записи привел лично Головченко, он раньше в ОБЭПе работал, потом – на меня. Я ему, когда он устраивался, так и сказал – пофиг на государство, но вот мне – не пофиг, когда у меня из кармана тащат. Он сказал – понял, и за то время, пока мы работаем – я ни разу не пожалел что его нанял. То есть, совсем ни разу.
И хотя кто-то воротит нос – мол, мент поганый – выступать все же не смеет. Благо общее – оно и есть благо общее.
И как оказывается, если государева человека хорошо, правильно заинтересовать в результатах работы – они будут просто отличными.
– Что, Игорек – поприветствовал я его – худо дело?
Вместо ответа – он установил мини-компьютер, включил, поставил нужную запись. Вместе мы посмотрели, как поджигали фабрику…
Видно конечно было плохо, но достаточно…
С..а…
– Что скажешь? – спросил я, когда запись кончилась. – Номера пробил?
– Да, они засветились. Сейчас гаишные камеры просмотрели, нашли их.
Игорь положил на стол распечатку – письма счастья, камеры наблюдения…
– Московские…
…
– Светились где?
– Машина в угоне со вчерашнего дня, пробили по базе утром. Они, конечно, ее уже скинули…
– А вот это ты зря, Игорек. Машину пробивал. Лучше чтобы они не знали, что мы номера их тачки засекли.
– Думаете, они могут отследить запрос по базам ГИБДД?
– Думаю. Впрочем, неважно, это. Где они проникли?
– Со стороны оврага, похоже.
– Там что, камер не было?
– Камеру они вывели из строя, видимо. Я говорил с пожарными. Сигналка сработала, приехали быстро – но там уже полыхало вовсю…
То есть, поджигали чем-то, что позволило огню распространиться почти мгновенно.
– Что еще заметил?
– Вот…
Игорь пустил на повтор.
– Видите, откуда заезжают?
…
– Со стороны деревяшек. Эту дорогу знают не все. Если бы люди по навигатору ехали – то заезжали бы с дороги.
– То есть, они местные?
– Похоже на то. По крайней мере, водила.
– Фотороботы можно сделать?
– Почистим, попробуем… но скорее всего облом. Ночь, далеко все-таки…
Я думал, что делать.
– Примерно установите маршрут их движения по городу и области. Пошли людей пробить все заправки, все забегаловки. Не помнит ли их кто. Может, заправлялись или покушать заезжали. Сейчас кругом камеры. Где-то они должны были засветиться…
Игорь кивнул.
– Сделаем.
– Только не хами. Мы сейчас под колпаком.
– Понял. Что еще?
Что еще… все это напоминает приглашение к переговорам бандитское, порядком уже подзабытое. В эту версию хорошо укладывается то что подожгли именно швейку. Для всех – это не такой ценный актив, никто же не знает, есть куда более ценные. Могли торговый центр подпалить… но там люди, и арендаторов много, у всех свои интересы. После этой истории в Кузбассе – власть воспринимает горящие торговые площади нервно. А тут – вроде и мстить не за что.
Поджигали не изнутри завода, это понятно. Но кто?
– Послушай телефоны менеджмента завода. Кто о чем сейчас базарить будет.
– Алены Викторовны тоже?
Я посмотрел недобро. Игорь поднял руки
– Понял.
– Никогда не смешивай работу и личную жизнь, Игорек. Я вот смешал. Хреново получилось. Иди, работай. Пока молодец.
…
С…и. Твари.
Мне как то предъявили, что я не бандит, а барыга, потому – должен платить. Не суть, кто и когда это предъявил… но, в общем, они были не так уж далеко от истины. В детстве, в юности у меня мало что было, и я привык беречь то, что есть. Если кто-то думает, что здесь можно поджечь и это прокатит – то это заблуждение…
Девяностые… Ну, давайте, спросите. Что я, Саня Лом думаю о девяностых?
Будете смеяться, но я их ненавижу. Я в них поднялся – и я же их ненавижу.
Но больше всего, меня бесит, когда какие-то там совком ушибленные начинают мне, и не только мне – втирать в уши, как хорошо было в СССР, и как плохо стало, когда СССР не стало. Алё, граждане?! Вы о чем вообще?
Вот представьте себе. Начало восьмидесятых. В страну уже идут валом гробы с Афгана, но отморозков на улицах еще мало – они появятся в конце этой бесславной войны. Новый район – воткнули пару десятков панелек посреди жидкой грязи бывшего колхозного поля, кинули кое-как дорогу, которая на второй год пошла ямами – отчитались и забыли. Из развлекалова – только стандартная стекляшка, со стандартным набором продуктов. Ну и за счет завода – шефа – пара детских площадок из крашеной трубы, которые понятное дело, сразу оккупировала шпана. Скамеек не было, потому что скамейки все растащили по подвалам.
Батя – утром на работу, вечером с работы. В выходные нажрется и начнет воспитывать тебя ремнем и гонять мать. Были, конечно, и другие отцы, но так повезло далеко не всем.
В школку – почти километр, во вторую смену. Зимой по снегу и льду, весной и осенью по говну. По пути – подшибатели, так и норовят лишить тебя нехитрого мальчишеского добра – ручки, денег на завтрак, еще и по морде дадут или портфель в грязь высыплют. Но это если ты не принадлежишь к группировке. Тогда не тронут – как бы самим не получить.
Кружки… какие кружки, о чем вы? Туда надо ездить каждый день, вся инфраструктура только в центре города, на рабочих окраинах нет ничего. Около кинотеатра – враждебная группировка. Там нам не рады, поймают – запинают. Авторитет учителей в школе – ниже нуля, они и сами стараются побыстрее дать нам набор знаний и выпихнуть с трояком в следующий класс. Кто хочет учится, кто не хочет – нет. Я кстати учился – не по всем предметам, но учился. Я не подтягивал отстающие предметы – трояк есть и ладно. Но кое-что у меня было на твердую пятерку, и это не физкультура.
Сидели –то по подъездам, то по подвалам. Клей тогда не нюхали, хотя достать его особой проблемой не было. Просто как то не додумывались до такого. Пили, что получится достать – портвейн, водку там если есть. Пиво, если продадут. Щупали девчонок. Дрались. Осознавали свое единство и то что если мы будем друг с другом махаться – нас растопчут. Какой досуг, вы о чем вообще? Как вы себе представляете досуг? Ну, сходим там, в парк или на речку – вот и весь досуг. Но в основном досуг – это драка. Читать никто не читал особо.
Потом уже появились качалки и уголовники, набиравшие разборные бригады из пацанов.
Знаете, когда я все понял? Когда убивали моего друга. Я еще совсем пацаном был, а он меня постарше на пару лет. Несколько человек. На стадионе пришкольном, в субботу вечером. Он уже в бригаде был, связался с углами. Что-то там накосячил. Его сначала пинали, потом топтали, потом взяли двое за руки – за ноги, поднесли к футбольным воротам. Раскачают – и об перекладину ворот. Еще раз. Еще. А я все на это смотрел. Я даже не пытался вступиться – я один, там человек десять старшаков, а пацанов во дворе не было, я это знал. И я просто струсил. Это был последний раз, когда я струсил. И после этого дал себе три зарока. Что я буду всегда носить при себе нож. Что я добуду ствол. И что я всегда буду выше этой погани в партаках.
Потому – какая хорошая жизнь в СССР, о чем вы?! Истину вам говорю, чернее черного жизнь была.
Уже через несколько лет мы на практике выяснили, что блатные – никакие там не бесстрашные, и понятия их – не такие страшные. Если человек втирает тебе про понятия, разводит тебя на пальцах – можно слушать. И тогда ты проиграешь. Можно пытаться возражать, но тогда ты тоже проиграешь, потому что играешь по чужим правилам. Они годами сидят в своих зонах, и от нечего делать языки чешут. А можно выстрелить в голову. И тогда ты точно не проиграешь, по крайней мере, сейчас. И тебя не запинают в мясо…