Разожми ладони
Иногда, совсем некстати, он вдруг произносил про себя её имя. Нет, не звал. Просто надкусывал имя как угощение. Пару вечеров перед сном в сознание стучалась фантазия, что она лежит рядом, когда он засыпает. Просто лежит. Рядом.
Но если б кто-то сказал ему, что завтра он скажет ей «привет», он возразил бы, что это —
лишнее. Если б ему нужна была подружка, он бы встречался с подходящей во всех отношениях Машей. Если б у него было на это время. Просто… ну… слово «карьера» учит некоторой прагматичности. Особенно когда тебе уже за 18.
А она – так вообще… недосягаемая. С ореолом. Напрасная трата энергии. Расточительность. Ведь он точно знает, что она не замечает его. Не сработала ни экипировка, ни рост, ни модная стрижка «торчком». Она смотрит сквозь. Для неё его нет.
Она из другой реальности. И бесполезно бежать за ней. Непреодолимая дистанция.
* * *Глава 4. Мима не прошло
– Привет.
Он вздрогнул, как будто с ним в приличном обществе случилось что-то непристойное. Он сам не понял,
как это вырвалось? Физиология, епт.
Он огляделся: вдруг никто не заметил?
Катттатрофа.
Её затерявшийся в округе прогулочный взгляд сфокусировался вдруг, как прицел, как красная точка лазера у него между глаз. Нахмурившись, явно поспешно что-то припоминая, и явно – в отношении него, она рассеянно и торопливо кивнула в ответ.
Потом, оказавшись дома, он проигрывал в мыслях этот момент, пытаясь понять: как такое случилось?? Вот он идет через двор, видит её, она идет навстречу. Они пересекались и прежде, плечо в плечо, он мог бы поклясться, что это выходило случайно: просто его маршрут часто пересекался с её-шним. Ну так выходило, ну бывает.
Но здороваться?? Ну что за блажь?!!!
Вот взял и
спалился.
* * *Днем после занятий она, как часто бывало в последнее время, встретилась с Лизой, и направилась к Алине. Родители той недавно переехали в Панораму, в модный прикольный район, и почти всё время пропадали на работе. Очень кстати.
Она между учебой лениво подрабатывала в модельном, Лиза там старательно училась и мечтала о своем первом заказе. Алина очень хотела попасть туда же. Ну а ей попросту было скучно. И очень не хотелось домой.
На том и сошлись.
Девчонкам почти удавалось скрыть, как они польщены, ей практически удавалось разбудить себя в разговорах шоппинге, косметологии и мальчиках. Она знала, что по другому не бывает, как-то так обычно и дружат, и потому лениво кивала. В общем, всё сошлось.
Время проводили не плохо. Дома у Алинки листали журналы, тестировали косметику и занимались йогой под новенькие триллеры, иногда выходили в красивые Панорамные дворы, чтоб устроить поочередную фотосессию для пополнения портфолио и инста-страничек, или просто за продуктами перекусить. Брали исключительно безглютеиновые, потому что и без того крошечные Лиза и Аля сидели на диетах. А ей так хотелось испечь сырников. Но девчонки не умели включать новенькую Алькину духовку, и на эксперименты столь радикальные – не решились. А праздность её быстро утомляла.
Именно она считалась в этой компании «тепличной девочкой», но почему-то именно её больше всего тянуло на волю. «Наевшиеся» местными красотами и приятной движухой местные девчонки хотели сидеть дома, в комфортной, почти шикарной квартирке у Али: там диваны и подушки, огромный тв с фильмами, журналы. Вайфай. Но она не стеснялась пользоваться своим авторитетом и мягкой напористостью номера1, и потому они стали выбираться в окрестности всё чаще, хотябы под предлогом фотосессий: не только ухоженные дворы – новенький стадион, площадь перед ним, чистые яркие подстриженные газоны с ёлочками, а вскоре и новенький популярный парк – регулярно выманивали девчонок на волю. Они даже грешным делом поговаривали, что надо сходить на футбол! Ну а что такого, все же теперь ходят. Это ж тренд!
Главное разобраться, 1–0 – это когда ты забил, или когда тебе?
В этот раз тоже выбрались пройтись, где-то в четвертом часу. Она подгоняла увлекшихся подружек: в это время включали полив газона, и без того красивые пространства приобретали и вовсе волшебную ауру. Ей хотелось попасть под полив, вымокнуть, догонять радугу, как дурочке, даже если это увидят вокруг. Или хотя бы попытаться всё это снять на камеру. В чужом исполнении.
В общем, выкатились. Потолкались перед зеркалом в лифте, поприкаловались любовной записке на стекле от тайной воздыхательницы, оставленной кому-то живущему в этом подъезде. Вышли на Свет. Вильнули мима белого рояля на мини-аллее, и направились по диагональному тротуарчику к эпицентру местной жизни. Людей было не много: будний день, все на работе. В основном детишки, почему-то все в одинаково одетые в зеленое.
– Привет.
Прилетело вдруг, шлепнулось в неё, как снежок за шиворот. Хотя нет… как будто неосторожно пхнули плечом.
Хотя ощущалось как снежок.
Прицельно в неё. Потому что парень с рюкзаком через плечо, размашисто лавировавший навстречу, кинул это так, как будто они знакомы. Мельком, но знакомы.
Странно. Его б она запомнила. Высокий, стильный, мягко-энергичный. Её обдало прохладной скандинавской сдержанностью, почти вежливостью, с которой она сама так любит держать людей на расстоянии. Никакого заискивания. Вообще ничего особенного, просто мимолетный кивок, на который нельзя не ответить.
Нет, она точно не знает его. Впервые видит. Тогда почему он ведет себя так, как будто они знакомы? Так, как ни в чем не бывало?
Хорошо, что девчонки, которые, как обычно, немного отстали, залипнув в Алином ватсапе, не видели этого. Вопросов бы быыыылооооо.
Впрочем, вопросов – и так хватает.
* * *Тремя днями позже, увидев друг друга издали, одновременно, они притормозили, наскоро прикидывая, что несостоявшееся знакомство, которое он выявил, теперь нелепо игнорировать. Иными словами: не поздороваться теперь – глупо, как будто кто-то не уверен в себе на столько, чтоб дать «заднюю». А поздороваться – с какой стати? Они же не знакомы! Ну точно ведь не знакомы!
За это время она вспомнила, что, пожалуй, могла видеть его здесь раньше. Может, где-то ещё.
Оба моментом замешкались, дернулись в стороны,
но он был с приятелем, она – с подружками. Оба незаметно цикнули на себя, как взрослые люди, и рассеянно направились навстречу. Небрежно, как будто следовали ранее намеченному маршруту. На критическом расстоянии выдали толику узнавания, и почти синхронно тихонько кинули друг другу по формальному приветствию. Такому, какое можно замаскировать под «показалось» в глупом случае, если не получишь ответа. Однако ответы получили обоюдно, с чувством выполненного долга, не оборачиваясь проследовали каждый своей дорогой.
Она долго ждала вопросов от говорливых и любопытных подруг. Но в этот раз они её переиграли. В молчанку.
– Не знаете, кто это? – сдалась она.
– Футболист. Какой-то. – пожала плечами Аля, констатируя очевидное, – тут же академия, вон. Видела, сколько пацанов зелененьких ходит? – а чего ты с ним здороваешься, если не знаешь его?
– Он здоровается, и я здороваюсь. – снебрежничала она. Типа вежливость – превыше всего. К тому времени она уже вспомнила и ту бестолковую вечеринку на квартире, с которой она еле свинтила. А вдруг их познакомили, а она не помнит!! Ужас, как неудобно.
– Думаешь, футболист? – не унималась она, хотя тему можно было бы уже и сворачивать.
– Точно, из этих! Он же весь в экипировке. Видела?
Она видела.
– Так он, вроде, не из детишек. – зачем-то включила недотепу она. А кто-то купился.
– Но и не из основы – те, что в главной команде, живут и тренируются на другом конце города, – вдруг торкнуло осведомленностью Лизку, которая тоже из местных, – но тут же занимается еще 2 полу-взрослые команды из взрослых учеников. Наверное, кто-то из них. У меня подружка с несколькими ребятами знакома. Тут их много, несколько десятков. Тебе… разузнать про него?
– Ну… давай. – почти не поспешила она.
* * *За последующие 4 дня они снова встретились дважды. И снова небрежно кивнули друг другу, явно всё ещё размышляя, стоит ли делать это. Так, в порядке эксперимента: это правда было, и снова повторится? Или приснилось?
* * *– В общем Ольга, хозяйка той квартиры, где ты его видела в первый раз, – отрапортовывала Лизка по телефону днем позже, – ничего про него не знает. Говорит, видела, вроде, высокого блондинчика – с номером 82, кажется, на экипировке. Но не общается сейчас с теми футболистами. А вот Илья, знакомый моей бывшей одноклассницы, сказал, что парень с таким номером играет в молодежке. И зовут его Максим, вроде. Говорит, норм парень. Ну и вообще, все они там норм. Потому что он сам тоже оттуда. Хехе)
– Понятно. – вздохнула она. Ее порядком напрягало это расследование. Как будто она – заинтересованная сторона. Фи… Ну ходит мима. Ну здоровается. Подумаешь, событие.
– Кстати, молодежка играет вечером в субботу. Тут, за академией, рядом.
– Вот как?
– Может, сходим? Но только это не стадион, где все красиво и гламурненько, и можно нафоткаться. Это обычное поле короче, с лавочками.
– Ну… надеюсь, мы не будем там одни. – выдала вслух свое главное опасение она.
– Неее, там много народу обычно бывает. Пару сотен точно. Затеряться сможем, не волнуйся. Я как-то была с той одноклассницей, что с Ильей. – рада была услужить Лизок.
Она тут же прикинула, чтоб такое одеть, чтоб затеряться. Не бросаться в глаза. Но уж если попасться в поле зрения, то выглядеть на уровне. Выбор пал на черную теплую тунику, короткие подвернутые рваные джинсы, кеды. Ну а что, всё по спортивному. Пора приобщаться к футболу. Модно же.
* * *На малый стадион девчонки почти не опоздали. Футбол, правда, уже игрался, парни бегали чет, покрикивали. От тв-шного, который ей доводилось видеть эпизодически в процессе перелистывания каналов, живой заметно отличался тем, что: а) картинка не приближала лиц, b) всё виделось с единственного ракурса, а не с разных и с птичьего полета. с) ничего не трындел какой-то надоедливый голос за кадром, вместо этого очень живенько покрикивали трибуны и сами футболисты. Но без говоруна вааащщщет было ничего не понятно, кто где. d) всё было так жизненно, что даж затягивало…
…могло бы затягивать во всей своей панорамности,
если б только она не поискала, и почти сразу же не нашла глазами 82 номер. С той же фигурой, с той же прической с выбритыми висками, челкой торчком, и осветленными кончиками. С такого расстояния она не могла разглядеть, но знала точно, что у него карие глаза.
А дальше была игра. Голы!! Настоящие! С изменением на табло и ликованием трибун! Азарт, прокатывающийся волнами по полю, и взбегающий по трибунам. Аура энергии и стремлений, смешивающаяся с запахом свежей травы, и кофе в бумажном стаканчике. Народ сидел и откровенно подмерзал в куртках, она – умело исполняла стиль в гораздо менее теплом облачении, а парни на поле вообще бегали в майках и шортах. Бедняги, ужс.
Все закончилось довольно быстро, хотя длилось бесконечно долго. Наши победили. Как она поняла с высказываний бывалых соседей по креслам – победили «как обычно». Она фотографировала табло со счетом 5–0, и ей не хотелось отсюда уходить. Весь матч она ненароком поглядывала на новоявленного не чужого незнакомца, и ни о чем не хотелось думать. Теперь она знала его имя и фамилию, объявленную в динамики среди прочих главных героев, и от этого было как-то поуютней, чем раньше. У неё появлялся повод полноправно говорить ему «привет». Даже если он звучал почти беззвучно.
Ей даже захотелось попрактиковаться.
Anton Ishutin, Leusin – Stay Out.mp3
На этот раз он точно её не заметил. Он был весь там. В своей вселенной, занимался чем-то безумно для него важным. И довольно захватывающим, хотя и не вполне понятным. Он кидался кому-то в ноги, кричал партнерам по команде, жестикулировал. Разнимал дерущихся, подзывал медиков сопернику, бегал к тренеру за наставлениями во время пауз, просил воды, чтоб попить, умыться и поделиться, и тут-же снова нырнуть назад. Кидался ко всем праздновать как очумелый, запрыгивая «королем горы». Жил моментом, купался в энергии и пространстве, в хитросплетении комбинаций игры. И ей не хотелось его отвлекать.
Она просто наблюдала за ним, и её не тревожила даже вполне ожидаемая предательская
польщенность. Тем, что он – #весьтакой, один из главных лиц вот там, на авансцене – сам позвал её (именно ееёёёё!) в свой мир своими приветами, и что у них, между ними, есть эта маленькая тайна, ими самими не разгаданная.
Нет, это горделивое ощущение осталось где-то за оградой её сознания. Вместо этого она растворилась. Ей просто нравилось купаться в его мире. Он оказался таким… Освежающим. А парень, весь перепачканный и взмыленный, со всеми своими странными переживаниями, радостями, возмущениями и стараниями через боль и усталость – таким… Настоящим… что это даже как-то обескураживало. И размывало её привычности.
Вместо привычного стремления завладеть чужим вниманием, и решать, что кому думать, вместо нудноватой жажды взять свое по неписанному, но неоспоримому праву, она вдруг отключилась и затерялась в толпе. Впервые в жизни. Укуталась в толпу как в плед. И её необъяснимо завораживало то, в чем она не принимала участие. Удивительно, потому что обычно её не завораживало даже то, в чем она принимала участие самое непосредственное. Её вообще мало что в последнее время завораживало. Ничего, можно сказать, не завораживало. Кроме полива газонов. Ничего такого…
связанного с людьми. А тут – нелепость такая – беготня и мячик. И вдруг – даже пластиковые сидушки кажутся удобными, и можно напрочь забыть про холод. И про то, как ты выглядишь. Странный обволакивающий покой среди шума и азарта.
Ее распирала странная гордость, когда ему удавалось решить какой-то игровой момент. Она не вздрагивала от каждого эпизода, когда он касался мяча,
но ей хотелось, чтоб это случалось почаще. Хотя она начала понимать, что он где-то рядом со своими собственными воротами, и вступление его в игру – это опасный момент не в пользу его команды. Она болела за него в команде, за которую они втроем пришли поболеть. Она готовила свой следующий привет, или точнее – привественный кивок головы, напитывалась для него энергией тут, на расстоянии.
Максим. У неё никогда раньше не было знакомых с таким именем.
Впрочем, и по прежнему нет. Это может длиться вееечнооо…
* * *Глава 5. И все-таки
В конце октября к нему приехала мама с тетей, её мужем, дочерью, и парой их знакомых. Вообще они приехали в столицу края по магазинам, в любимые Икеи и Ашаны, но и захватили маму повидаться со своим «академиком». Пришли все вместе к нему на матч, поболеть. Матч в этот раз им поставили утром, и отыграли они его только-что на одном дыхании. После, освободившись, он вызвался провести гостям экскурсию по новенькому парку – признанной всероссийской достопримечательности, которая соседствовала с их малым полем академии, и выгодно оттеняла другую достопримечательность – Его Высочество Стадион. Теперь они стояли в устье парка, на входе за камерами хранения, возле скопления масштабных плоских квадратных деревянных лавочек – «лежаков», замерзшие и впечатленные. Ничего подобного никто доселе не видел: многоуровневость, затейливость, обтекаемые формы, мрамор, бесчисленное количество лампочек, детские площадки, крутые локации. Шик, блеск, красотааааа.
Мама в этой суматохе говорила что-то невпопад, и это выдавало в ней смесь гордости, смущения и переизбытка чуЙств. Бывает, чо, он тоже соскучился.
И тут, посреди этой «ярмарки» людской в нем срабатывает что-то привычное. Как будто кто-то внутри тронул струну, и пошла вибрация. Он знает, что надо вскинуть взгляд, и искать. И тогда он найдет.
Нашел.
Она снова одета не по погоде. И снова круто выглядит. Сумасшедшая, разве можно так ходить в такой ветер? У него, закаленного, под тееееплющей экипировочной курткой пробежал озноб.
Вот она, совсем рядом. Не замечает его, как обычно. Подойдет ближе, вскинет взгляд, и кивнет. Все так. Как обычно.
И тут опять какой-то тумблер в голове заел, какая то кнопочка сценарная запала, оборвался какой-то трос. Какую-то пленку с записью зажевало. Что-то поломалось в его отлаженной голове.
– ФатИиима! – позвал он вслед, разбивая на фрагменты монологи своих гостей.
Да, именно так. С ударением на вторую букву это странное имя приобрело для него магическое звучание. Он готов был защищать правильное звучание этого имени – как рыцарь свою святыню.
Она обернулась. Так, как уверенная девушка, умеющая принимать комплименты. Которых заслужила. Когда волосы ловят ветер, и призывно шлепают по плечам, нашептывая какой-то секрет.
Она обернулась в таком манящем ожидании, нужно было как-то оправдать свой оклик. Перед ней, и своей компанией. И самим собой. Он знал, что что бы он дальше ни сказал, будет только хуже. Любое продолжение только поставит всех в ещё более неловкое положение. Но молчать было тоже невыносимо. И он знал, что не сможет смолчать.
– Ты такая красивая! – выдохнул он вдогонку сквозь расстояние на безмолвный мягкий вопрос, кинутый из полоборота. Не удержал.
Она и правда умеет принимать комплименты. Это была именно такая улыбка. Мягкость, женская магия откуда-то из первобытных времен были ему наградой в этой исчезающей с её поворотом головы улыбке.
Его делегация замерла в недосказанности, во главе с мамой. Девчонки, что были с девушкой – захихикали от смущения и одобрения, народ вокруг реденько заулюлюкал. Он перекрестился в мыслях, что хоть не захлопали. Ну их, и без того не по себе. Хотя она тааак ему ответила. Без единого слова.
Ничего не решилось. Ничего не поменялось. В нем смешивались 2 ощущения, как столкнувшиеся течения – теплое и холодное: одно – фундаментальное, наработанное и накопленное годами, несло в себе мощную уверенность, что это – его место, его время, и он здесь – всё может, и нет ничего сложного или невозможного, и он – свой тут, один из самых…
а другое – жиденько противоречило этой уверенности зябким смущением, как будто он сглупил и поставил себя в тупик. И даже её поощрительная улыбочка не очень утешала. Может, со стороны он и похлопал бы по плечу парня, который вот так, посреди улицы решился сделать комплимент лучшей девчонке… Но изнутри это ощущалось не слишком победоносным. И это никак не стыковалось с его привычным спокойствием. С хваленым спортивным самокортнолем.
Он выдохнул. Снова разрушил хрупкое равновесие, и попробовал отругать себя за это,
но ничего не вышло.
– Кто это? – спросила поменявшаяся в лице мама.
– Одна… знакомая. – ответил он, безотрывно выцеливая, как её компания остановилась неподалеку, чуть не дойдя до касс, – хотя мы, по-странному знакомы. Она, наверное, даже не знает, как меня зовут.
…и не ведая, что творит, бросился вслед, кивнув всем своим рассеянное:
– я счас.
Дальше изумленная мама, на которую в эту самую минуту обрушилось необратимое осознание, что мальчик – вырос, совсем…
…вместе с тревожными предчувствиями…
…наблюдала, как он, поровнявшись с той проплывшей мима компанией, обратился к той девочке. Та заулыбалась ему. Она выглядела неподготовленной к такому сюрпризу, сдержанной, но явно принимала его. Буквально одна фраза, он скинул куртку, и накинул на девочку.
И вернулся к своим – победителем.
Его гости поглядывали на него – кто одобрительно, кто подозрительно, пока он устроил переглядки с компанией на расстоянии десятка метров. Через минуту подал голос его телефон: его позвала команда. Извинившись, он умчался в сторонку на минуточку.
Тут же к маме Ольге Петровне, подошла та самая девочка.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
«…Милашечка…» – констатировала мама.
– Можно попросить Вас передать Максиму куртку?
«…Знает…» – подумала мама. И покровительственное материнское перевесило все тревоги:
– Да Вы дождитесь его! Он вот-вот вернется!
– Нет, мне пора.
«…бегство…» – догадалась мама.
– Но он…
«расстроится» – неслось уже вдогонку девчонке, которая испарилась так же незаметно, как и появилась. Хорошенькая. Не русская, с неким восточный колоритом, и магнетизмом. Сочетание её самоуверенности, никак не зависящей от возраста, и нежности почти детской юности – просто обворожительно. Такая, обволакивающая аура…
Мама не ошиблась. Сын и правда принял куртку из её рук сокрушенно и покинуто. Накинул её на себя с вынужденным видом на пронизывающем ветру, вздохнув и задумчиво осматриваясь взглядом «с двойным «дном», уже не ищущим. Мимолетно нахмурился, рассеянно извлек из своих пустых карманов кусок бумаги, развернул его. Вчитался,
И окружающие всё поняли. Обычно скупой на изъявление чувств мальчик нордического типа, усмехнулся, вознес глаза к небу, и что-то туда отпустил.
Этот номер телефона уже к вечеру он знал наизусть.
Вечером в свой постели он писал ей по ватсапу смайлики, она отвечала тем же.
Он спрашивал какую-то ерунду, и она вновь отвечала.
Он отсылал ей фотку, как комично лежит, укрывшись одеялом, и получал такую же.
Он желал ей спокойной ночи в четвертый раз за полчаса, она отвечала тем же,
и все выходило на новый виток прощания.
Он засыпал с улыбкой, как тот самый отправленный смайлик. И не смел представить её рядом сейчас, как уже привык. Чтоб не осквернить чистый образ.
Макс Барских – Глаза-убийцы
* * *Утром, едва проснувшись, он первым делом заглянул в телефон – просто чтоб убедиться, что не приснилось.
Не приснилось.
Хотя и приснилось тоже. И даже больше, чем он хотел.
Ещё не выбравшись из постели, он отправил ей приветствие. Заглушил в себе праздное ожидание ответа, вскинул себя, вытряхнул из постели, и запустил вперед. Умылся, закинул в рот вчерашний бутерброд, нашел свою форму на сушилке, накинул куртку и рюкзак. Ромка в соседней комнате только проснулся, но он не стал дожидаться друга – тот привык. Что они не ходят друг за другом гуськом. Не всегда.
Ответ получил часа через полтора, но не переживал в ожидании: он давно знаком со всем этими женскими штучками. И знал, что она выжидает и отмеряет нужное время. И ему было спокойно в этой игре. Его не оставляло предчувствие, что все будет хорошо, затмевавшее все сиюминутные тревоги.
Но даже зная, что свой ответ он получит, он все равно ждал. Без лишних изматывающих ускорений.
Днем где-то в районе обеда он получил согласие встретиться вечером. В том самом кафе. Где вкусные маффины. И непреодолимые дистанции. Были.
Вечером пошел снег. Она снова умудрилась сообщить ему о своем появлении прежде, чем показалась.
Сели в кафе за столик у окна с неиссякающим видом мраморных пространств, поставили перед собой по чашке кофе с чизкейками. И забыли о них тут же.
Проходя мима этого кафе в тот же вечер, Ромка с еще одним другом из команды – младшеньким, что незаметно, Саней видели странную картину: вместо того, чтобы есть ништяки, как нормальные люди, эти двое ощупывали друг другу ладошки. Как собаки, знакомясь, принюхиваются друг к другу, эти положили на столик по руке: она – левую, он – правую, и дотягиваясь пальцами, самыми кончиками, исследовали друг друга – то сжимая, то поглаживая по самому центру ладошки. Приятели переглянулись и пожали плечами, прежде чем унестись по своим делам.
Парням некогда было особо шпионить, но если б они задержались у того окна, заметили бы, что это продолжалось все 2 часа. И никто из двоих за столиком не смог бы сказать, кто начал первый. И никто не забрал своей руки, и не сумел смутиться на столько, чтоб одернуть себя в этой экспансии. Они не приставали и не доставляли друг другу дискомфорта – аккуратно предлагали невинную ласку, как бы невзначай, давая время привыкнуть друг к другу.
Anton Ishutin, Leusin – Stay Out.mp3
ФАти никогда не думала, что вот эта вечная неуемность – срываться и бежать куда-то, чтоб ничего не упустить, может подмениться таким вот моментом безмятежности. Когда тебе интересно и про Битву Престолов, и про вездесущий футбол, и про то, как приготовить курицу целиком не размораживая. Даже если эксперимент и не удался. У неё впервые не было чувства, что надо спешить, а лицо устало улыбаться. И его рука – крупная кисть – не шершавая, хотя он точно не пользуется кремом. У него строгое лицо, хотя очень добрые глаза золотистого ретривера, какого папа дарил ей в детстве. Слегка обветренные губы, и очень красивая, острая по углам линия подбородка, накидывающая ему визуального возраста. Ровная светлая щетина добавляет его мальчишестости серьезного вида, покрывая геометрически безупречные линии русым туманом. Обветренные губы улыбаются сдержанно, не размыкаясь, и обычно больше улыбаются глаза, но если он действительно рассмеется, вскинув взгляд куда-то в бок и вверх, то улыбка покажется совсем трогательно-детской. Но он никогда не станет улыбаться всеми зубами прицельно глядя прямо в глаза, и никогда не станет подбирать улыбку по случаю, или смеяться по команде. И если у неё завалялся питательный бальзам для губ в сумочке, интересно, он согласится, если она попробует его намазать? Упс, спросила.