Каждый День Как Пятница 13-е

– У тебя такой вид, будто ты только что потеряла скопом всех своих родственников. Даша, так нельзя. Мы этого убитого не знаем и никогда его не видели, во всяком случае живым. И теперь его проблемы – это проблемы полиции. Евгения разлила свежезаваренный чай по чашкам и вдохновенно продолжала: – Сама сколько раз говорила: «есть проблемы – решаем, нет проблем – ищем и решаем, а если найти их не можем – расслабляемся и получаем от жизни удовольствие».

– Женя, мы даже до второго пункта ни разу не доходили. Всегда застреваем на первом. Может, с нами что-то не так?

– Поэтому, учитывая складывающиеся пока, повторяю, «пока», не в нашу пользу обстоятельства, – не слушая жалкий лепет подруги, Женя развивала свою мысль дальше, – предлагаю сразу начать с третьего пункта. А именно. Сейчас выпьем чай. Я заварила специальный успокаивающий сбор из крымских трав. Не знаю, что там они добавляют – гашиш, анашу, марихуану или коноплю, а может, все вместе взятое. Но с ног валит сразу…

– Какой гашиш и марихуана? – тут же вернулась к действительности Даша. – Ты что, действительно наркотики заварила?

– Дашенька, солнце мое, ты вменяемая? Какие наркотики? Там мята, хмель, мелисса и еще множество других трав, о которых я слышала первый раз в жизни. Они смешаны в таких пропорциях, что одна чашечка может слону обеспечить восемь часов здорового, полноценного сна.

– Женька, это, наверное, возраст, – сделав пару глотков ароматного напитка, задумчиво произнесла Дашка. – Раньше «коньячок под шашлычок вкусно очень», а теперь медовый квас и отвар из трав.

– О, да, – протянула та, – а на ночь – стакан ряженки. Надо будет Степе сказать, чтобы купила.

– И шо вам ще не хватает, – возмутилась, как всегда вовремя появившаяся Степанида. – Дом – полная чаша, только птичьего молока нема, а им усэ мало… А чем цэ у вас пахнет. Такой дух хороший.

– Это Женька успокоительный чай из Крыма привезла. Налить?

– Ни, позже. Как все там закинчим, а то прямо туточки усну. Я лучше квасу сейчас Василий Ивановичу знесу. Он ще там в предбаннике пол отшкребывает.

– Теперь слушай меня внимательно, о вместилище вселенской скорби, – вдохновение Евгению не покидало, и, как только Степа покинула веранду, ее вновь понесло. – Сейчас мы допиваем чай и отправляемся спать. Проснувшись, приводим себя в порядок и едем к Елене прекрасной, она же Елена премудрая. Если мы ей все не расскажем, то дальнейшая жизнь нам покажется в овчинку.

– Небо, – поправила ее Дарья.

– Что небо?

– Небо в овчинку, а не жизнь…

– Это мелочи, не заслуживающие внимания, – категорично отозвалась Евгения. – У нас все будет хорошо, поверь, я знаю. Я это чувствую.

– Здравствуй, Женя. Давно приехала? – голос Максима был спокоен, так же как и он сам. – Даша, привет. Я бы тоже выпил чаю.

На его неожиданное появление они обе прореагировали значительно тяжелее, чем на сообщение Степы о нахождении трупа.

Он сделал вид, что не заметил их холодного отчуждения, прошел к столу, где, взяв чистую чашку, плеснул в нее заварку и добавил кипятку. Максим был, как всегда, изысканен, опрятен и уверен в себе.

– У тебя, Женя, очень уставший вид, – он говорил таким обыденным тоном, будто ничего не произошло. – Не похоже, что ты после отдыха. Ты, наверное, уже в курсе, что мы с Дашей расстались. А почему вы обе молчите?

Ни та ни другая не ответила. Они, как провинившиеся школьницы, сидели, сложив руки на коленях и молча, с предельной внимательностью рассматривая остатки чая в своих чашках.

– Хорошо, ваше дело. Я ничего не буду объяснять, наверное, я виноват, но сердцу не прикажешь, и уже ничего нельзя изменить. Даша, с тобой свяжется мой адвокат. Хочу сказать, что раздела имущества, если ты не будешь настаивать, не будет. Ты можешь не волноваться, этот дом, машина – все останется тебе, а еще та квартира в Приморском районе и открытый счет в банке. Все будет официально оформлено. Что бы со мной ни произошло, ты никогда не будешь нищей. В общем, это все, что я хотел… Если у вас ко мне нет вопросов, тогда я пойду. Да, еще, у меня большая просьба. Я не меняю номер телефона, но прошу ко мне обращаться только в самом крайнем случае и стараться все вопросы решать через адвоката.

Ответом было гробовое молчание.

Он вышел, не попрощавшись, оставив на столе чай, к которому так и не притронулся.

– Красиво ушел, – выдохнула Женя. Она смогла заговорить, только когда стал не слышен шум отъехавшей машины. – А главное, изложил все коротко и ясно. Дашь, ты как?

– Никак, – глухо ответила та, вскинув голову и уставившись куда-то в окно. – Ты не поверишь, но за неделю до его ухода у нас каждый день, каждую ночь была такая безудержная любовь, будто жизнь должна была вот-

вот закончиться. Если бы я только могла предположить… Хотя, по сути,

повседневная банальщина. Муж уходит от старой жены к молодой любовнице.

– Даша, не депрессуй, и в твоем случае есть очень существенная поправка: от молодой, очень красивой и умной жены к юной любовнице. Не получится с личной жизнью, ну и черт с ней. Хотя, думаю, нет, просто уверена, что с этим у тебя будет все в порядке. Да и побираться не придется, и крыша над головой осталась. Причем, смею заметить, отличная крыша. Будем стареть вместе, ходить в театры и музеи…

– И на ночь пить ряженку, – Дашка криво улыбнулась, не замечая катящихся из глаз слез.

– Именно, ряженку. Поэтому пошли спать. Говорят, сон – лучшее лекарство, а там утро вечера мудренее.

Дашка уснула сразу, даже слезы не успели высохнуть. Евгения еще какое-то время смотрела на измученное лицо подруги с появившимися горестными морщинками между бровями и в уголках рта. Подумала, что, учитывая опыт близких подруг, замужество – это дополнительный источник стрессов и ну их к черту, этих принцев с их конями и все, что не случается, скорее всего, к лучшему, затем вспомнила о грязной посуде, оставленной на кухне, горестно вздохнула, подоткнула Дашке со всех сторон одеяло и пошла вниз, но там уже вовсю орудовала Степанида.

– Ну шо? Уснула?

– Да. Максим приезжал, сказал, что все кончено и теперь они будут общаться только через адвоката.

– Вот мерзота, – зло процедила через зубы Степанида Матвеевна. Она хотела еще что-то добавить, но у Евгении зазвонил мобильный.

– Женька, ты уже в Питере? – быстро затрещал в трубке женский голос. – Молчи, не перебивай. Роддом с понедельника закрывают. Сначала на месяц, будто бы на проветривание, а потом совсем закрывают. Всем расчет с предложением временного трудоустройства черт знает где. Все, больше не могу говорить, перезвоню вечером.

– Шо случилось? На вас лица нету.

– Все хорошо, Степанида Матвеевна, – убирая трубку в карман, как можно спокойнее произнесла Женька, одновременно чувствуя, как земля стала уходить из-под ее ног. – С понедельника я фактически безработная. Наш роддом закрыли. В принципе ничего страшного. Я и сама думала увольняться. Зато, как говаривали классики, теперь червь сомнений не терзает мою душу и нет искушения задержаться там хотя бы на один день.

– Может, чего налить? – осторожно спросила Степанида, вытирая красные руки кухонным полотенцем.

– Квасу, Степушка. Твоего квасу. – Женя с удовольствием потянулась, да так, что хрустнули все суставы. – Начинаем новую жизнь. И какие наши годы…

В кухне внезапно стало быстро темнеть, за окном огромная черная туча заволокла небо, и где-то в отдалении раздался глухой раскат грома. От неожиданности они одновременно вздрогнули.

– Ой, лишенько! Теплицы не закрыты! Сейчас побье усе! – Степанида метнулась из кухни, душераздирающим голосом призывая на помощь Василия.

Евгения вышла на крыльцо огромной террасы и полной грудью вдохнула уже пропитанный озоном воздух. Издалека поднималась новая волна громового рокота. Вокруг все притихло в ожидании надвигающейся бури.

– Шо стоишь как засватанная, – прокричала, пробегая мимо, Степанида, – окна в доме закрывай, бо щас уси стекла полетят.

И тут же вслед за ее словами чуть зашумела, потревоженная легким ветерком, листва. Ветер чуть замер и, будто немного подумав, прибавил силу. Где-то тревожно хлопнула створка окна и беспокойнее заволновались кроны деревьев. Женя вернулась в дом и, проверив окна, вновь вышла во двор. Буря только начала набирать силу. Дождя еще не было, а ветер все крепчал, поднимая и закручивая в пылевые, похожие на небольшие торнадо, воронки первые опавшие листья, небольшие ветки и принесенный им же неизвестно откуда мусор. Цветы на клумбах и небольшие кусты послушно, по-рабски смерившись со своей участью, стелились по земле, замерев в ожидании худшего. Старые деревья тяжело стонали под ударами урагана, едва подрагивая покрытой испещренными рубцами времени корой стволами, они отчаянно стучали корявыми, похожими на вздувшиеся вены на натруженных руках, ветвями, даже не стараясь удержать листву. Деревья помоложе в пояс кланялись стремительно накатывающему урагану и немилосердно бились своими верхушками о крышу и стены дома. Клубящееся черными тучами низкое небо, разрываемое на части молниями, тяжелым мраком уже накрыло соседние дома, и они практически исчезли в непроглядной тьме, и вдруг белыми пятнами внезапно проявлялись во время мгновенной вспышки ослепительного электричества. Громовые раскаты, от грохота которых начало закладывать уши, с нарастающей силой следовали один за другим, и внезапно наступила тишина. Она длилась меньше минуты, огромная молния располосовала черноту неба пополам и осветила все вокруг с такой яркостью, что Евгения невольно зажмурилась, а следом раздался грохот такой мощи, будто кто-то одновременно взорвал небо и землю. Ухватившись за перила, она едва удержалась на ногах и, словно зачарованная, не могла оторвать взгляда от происходящего и от готовой вот-вот обрушиться на них стихии. Степанида Матвеевна сгребла ее в охапку и с причитаниями, что никакого сладу нету с этими малохольными городскими, втащила ее в дом. Едва они успели закрыть за собой дверь, как за стеной водопадом обрушился мощнейший ливень. Дождь был такой, что уже за пределами террасы ничего не было видно.

– Вот это полный пердюмонокль, голубы мои, – поглаживая усы, восторженно объявил Василий Иванович. – Похоже, вселенский потоп начинается.

– Вот и гарно, а пока усе не потопло, пидемто чаю питы, – позвала Степанида, уже усердно звеня чашками на кухне.

– Спасибо, Степанида Матвеевна, но я спать, – извинилась Женя, поднимаясь в свою комнату и там, упав поперек кровати, под звуки беснующейся непогоды, даже не стараясь поднять будто налитые свинцом веки, успела подумать о том, что сегодня произошло что-то важное, связанное с Максимом. Что-то такое он сказал, что ее резануло или что-то произошло – но это было связано именно с ним… Она никак не могла вспомнить, что именно. Потом. Вспомню, потом… Дождь – это хорошее предзнаменование. Он смоет все их неприятности и проблемы, и все наладится…

Казалось, что она едва закрыла глаза, как нервно зазвонил мобильный.

– Как раньше люди жили без телефонов? – злясь на весь белый свет, бормотала Евгения, пытаясь на ощупь найти источник раздражающих звуков. Телефон почему-то оказался под кроватью. Едва не свалившись со своего ложа и чуть не вывихнув при этом плечо, она все же, со второй попытки, достала истерично орущий мобильник.

– Надеюсь, вы звоните, чтобы сообщить мне, что я выиграла миллион евро, – даже не взглянув на экран, сонно произнесла Евгения, – иначе вам не будет оправдания…

– С ума сошла, – зашлась в рыданиях трубка. – Какой миллион? Какие евро? Женька!!! Николая Петровича только что на скорой забрали!!! А у мамы высокое давление, а она не хочет ехать в больницу! Хочет умереть дома!!!! Дашка трубку не берет! Я здесь одна!!! Пошел вон, паразит!!!

Кто паразит? Хотела было спросить Евгения, но, услышав требовательный мяукающий рев, тут же передумала. Выскочив в коридор, она с ноги, произведя при этом неимоверный грохот, открыла дверь в комнату Даши. Та вскинулась на кровати и уставилась на Евгению ошалевшими от крепкого сна глазами:

– Война? На нас напали?

– Не мели ерунды, – не бросая телефон и стараясь снизить накал развивающихся событий, уже спокойнее произнесла Женя, при этом стараясь в максимально доступной форме донести ей полученную информацию. – Звонит Лена. Николая Петровича забрали на скорой, Зинаида Михайловна умирает дома…

– А сама Ленка еще жива? – Дарья, подхватившись, будто ее ударили

током, уже скакала по спальне на одной ноге, другой отчаянно старалась попасть в брючину джинсов.

– Ты еще жива? – поинтересовалась у трубки Женя и, не дожидаясь ответа, уже из коридора (в надежде, что кто-то услышит) прокричала, чтобы готовили машину, потому что они сейчас уезжают.

– Без кофе за руль не сяду, – пенясь зубной пастой и не вытаскивая щетки изо рта, нечленораздельно пробулькала из ванной Дашка. – Не на пожар летим, а Зинаида Михайловна постоянно умирает, а по-настоящему – еще наших детей переживет, если, конечно, при такой жизни они у нас будут.

Кофе они пили по-военному, стоя. Степанида Матвеевна не сводила с них сердитых глаз и всем своим видом демонстрировала крайнюю степень негодования, при этом она изо всех сил грохотала посудой, переставляя кастрюли, жаровни, сковороды с места на место, и по звуковому сопровождению это было похоже на действо в фитнес-зале, где «качки» с надрывом таскают «железо».

– Ну где это видано, голодными ехать к черту на кулички?

– Не расстраивайтесь, Степанида Матвеевна, мы будем у Лены минут через сорок, там и покушаем. – Даша уже на ходу старалась ее успокоить. – Как доберемся, я позвоню, и к ужину нас не ждите…

Гроза закончилась, и постепенно подкрадывалась жара, уничтожая собой прохладу позднего утра. Во дворе, у распахнутых ворот, рядом с большой кучей опавших листьев и поломанных веток стоял новый, темно-вишневого цвета «Форд Фокус». Дядя Вася с нежностью, достойной лучшего применения, мягкой ветошью сметал с машины невидимые пылинки.

– Эх, какая красавица, – погладив лакированный капот, проурчал он ласково. – Вы там поаккуратнее, дороги только подсыхать стали, и мокрую листву с ветками еще никто не убирал, а на них скользко, как на катке.

– Спасибо, Василий Иванович, – откликнулась Даша, усаживаясь на водительское сиденье и с удивлением осматривая двор с произошедшими в нем переменами. – А что здесь было?

– «А просто летний дождь прошел, нормальный летний дождь», —

подходя к машине с другой стороны и заодно стараясь с наименьшими для себя потерями обогнуть огромную лужу, фальшиво пропела Женя.

– Жень, кончай подвывать – вокал – это не твое, – прервала ее Дашка, пристегиваясь ремнем безопасности.

– На инсинуации злопыхателей категорически отказываюсь реагировать, – Женя гордо вздернула подбородок. – Ураган здесь был, пока некоторые дрыхли, не помня себя. Нас вообще всех чуть не смыло.

– Хватит балаганить, – не выдержав, возмутился дядя Вася. – Я вам о серьезном. Дорога будто салом смазана. Осторожно езжайте.

– Я всегда осторожна, – послав Василию Ивановичу воздушный поцелуй, Даша мягко нажала на педаль газа.

Это было правдой. Дашка всегда была осторожна на дороге и ездила строго по правилам. Ее любимый совет тем, кто любил гонять на бешеных скоростях, был участвовать в ралли или, если кишка тонка, кататься на «американских горках».

– Машину Максим месяц назад подарил, – пояснила она, перехватив восторженный взгляд подруги, которым та осматривала салон, и, не развивая дальше тему бывшего мужа, решительно вырулила со двора.

Дорога, несмотря на близость полдня, была практически пустынна. Основная волна тех, кому по тем или иным делам нужно было в Питер, уже схлынула, а те, у кого дела могли подождать, напуганные пронесшимся ураганом, мудро оставались дома. Дорога, по которой они двигались, представляла собой образчик высокого европейского качества. Она пролегала через их застроенный новыми дорогими коттеджами поселок, затем, покинув его, шла по прямой, и, когда до главной трассы оставалось еще километров двадцать – тридцать, делала крутой поворот, таким образом огибая небольшую рощу.

– Женя, ты пристегнулась? – голос Дарьи был спокоен и холоден.

– Странный вопрос, как всегда. А что случилось?

– Тормоза отказали… скоро будет перекресток с выездом на главную дорогу… а до этого крутой поворот… нам на такой скорости в него не вписаться…

– Сколько нам осталось?

– Минут пятнадцать… может, чуть больше… если очень повезет…

– Дашь, ты, главное, постарайся на встречку не выезжать, – произнесла осипшим голосом Женя и, облизав сразу пересохшие губы, тыльной стороной ладони вытерла мгновенно вспотевшее лицо. Мысль о том, что осталось жить пятнадцать минут, раскаленной проволокой скрутила головной мозг. – Включай аварийку, если увидишь впереди любую машину, начинай сигналить…

Перед ними стелилась пустынная и ровная, как стрела, дорога.

– Позади нас джип, – Даша говорила, почти не размыкая губ, намертво вцепившись в руль. – Сейчас будет сигналить, требовать, чтобы ему уступили дорогу.

Обернувшись, Евгения увидела через заднее стекло неумолимо быстро надвигающуюся на них неправдоподобно огромных размеров черную машину. Ее водитель, судя по манере вождения, не только знал правила дорожного движения, но и уважал их. Он не пытался обогнать их справа, а слева была разметка в виде сплошной разделительной полосы, которую, несмотря на отсутствие встречных и вообще каких-либо машин, джип не пересекал. Она быстро отстегнула ремень безопасности и, проявив (совершенно неожиданно для себя) чудеса гибкости, перелезла на заднее сиденье.

– Дашенька, ты только не отвлекайся, родная, – опуская левое боковое стекло, успела предупредить она подругу и, молитвенно соединив ладони, почти по пояс высунувшись в окно, дико закричала:

– Помогите!!! Тормоза!!! Отказали!!!!

Джип сбросил скорость и медленно пошел на обгон справа. Евгения тут же на четвереньках переместилась к правой дверце и опустила там стекло.

Образовавшийся сквозной ветер бил в лицо, не давая вздохнуть.

У джипа со стороны водителя стекло уже было опущено:

– Что случилось?

– Тормоза отказали, – прокричала Евгения.

– Кто за рулем?

Водитель джипа, мужчина средних лет, говорил спокойно, четкими и короткими, будто рубленными фразами.

– Даша, – что ему даст ее имя, мелькнула у нее безумная мысль, и только потом сообразила, что его интересовало не имя, а пол того, кто был за рулем: мужчина или женщина.

– Женщина! Женщина за рулем!

– Пусть крепче держит руль и едет ближе к разделительной полосе. А ты ляг на сиденье и держись крепче.

– Скажи, что у нас бензобак полный, – не оборачиваясь, все с тем же холодным спокойствием добавила Дашка.

Евгения не успела повторить, а джип, уже прибавив скорость, обогнал их и, проехав чуть вперед, начал притормаживать, аккуратно подстраиваясь под скоростной режим их машины. Они стремительно его нагоняли.

– Даша! Что?! Что он делает? Мы же сейчас в него врежемся… – Евгения старалась сдержать нарастающую панику.

– Он хочет нас собой затормозить… Женька!! Ложись!!!

Раздался удар, и «Форд» капотом ткнулся в задний бампер джипа.

Евгения, не удержавшись, съехала на пол и замерла. Но машина не взорвалась и не перевернулась, а продолжала двигаться с прежней скоростью. Чуть подождав, она с осторожностью вернулась на заднее сиденье в исходное положение и первым делом через плечо подруги бросила взгляд на спидометр. Стрелка упорно стояла на цифре шестьдесят. Казалось, что не джип старается их затормозить, а они двигают его вперед. По встречной полосе, на бешеной скорости, с включенными проблесковыми маячками, промчалась машина дорожно-патрульной службы.

– Когда они нужны, их днем с огнем не найдешь. Черт! Черт!!! Двадцать первый век. До Питера рукой подать, а телефон, как заколдованный…

– На этом участке нет связи, – произнесла Дашка, закаменев за рулем. – Двадцать километров «мертвой зоны». Связь появится, когда мы выйдем на главную дорогу.

– Даш, смотри… Смотри! Скорость снижается. Пятьдесят пять…

– Вижу, подруга…

Таким же тоном Даша первый раз сказала, что у них отказали тормоза, и та маленькая тень надежды, которая едва затеплилась в Женькиной душе, сама испугавшись своей смелости, мгновенно угасла.

–…Мы не успеем… Скоро поворот… На такой скорости мы в него не впишемся… Женя, ложись на пол, надеюсь, это надежное место…

– Дамы, здравствуйте…

Ни одна, ни другая не заметила, как к их левому борту прижалась машина ДПС и с переднего пассажирского сиденья как-то слишком радостно им улыбался мужчина в белой футболке.

– Тебя как зовут? – наполовину высунувшись из своего окна, поинтересовался мужчина, цепляясь рукой за заднюю боковую дверцу их машины.

– Женя… – ответила она, с ужасом понимая, что последует дальше.

– Спокойно, Женька, сейчас главное – всем быть спокойными… а подругу как зовут?

Он продолжал говорить, уже наполовину зависнув над задним сиденьем их салона. Евгения забилась в противоположный угол, не замечая, что до крови прикусила губу, смотрела, как мужчина, хватаясь обеими руками за подушки сидений, быстро втягивает свое жилистое тело внутрь их машины. Она хотела предложить свою помощь, но пока собиралась с духом, неизвестный уже полностью оказался на их заднем диване и, юркнув между передними сиденьями, оказался рядом с Дарьей.

– Ее Даша зовут, – наконец выдавила из себя Евгения, проводив взглядом промелькнувшие перед ее лицом ноги в черных носках, и вновь вжалась в свой спасительный угол. Все происходило так быстро, что пугаться просто не хватало времени.

– Даша, привет! Правда, интересный способ знакомства?

В ответ Дарья только судорожно дернула головой. Но гостя это совершенно не смутило, и, продолжая радоваться чему-то своему, он продолжал:

– Даша, спокойнее. Отстегните сначала ремень безопасности, – мягко и настойчиво произнес он, видя, как Дашка безуспешно пытается сдвинуться со своего места.

– Не могу. Рука не слушается.

Он, ни произнеся не слова, щелкнул замком, и ремень, подскочив, едва не ударил Дарью по лицу, но та даже не пошевелилась.

– Сейчас ты спокойно придвинешься как можно ближе к рулю, а я сяду за тобой… Только руль не отпускай… Вот умница…

По пластике движений, гибкости, он был похож на большую хищную кошку. Его тело, казалось, было без костей, настолько высока была способность и умение продвинуться в самой немыслимой позе через узкую щель и уместиться на небольшой площади.

– Давай, двигайся…

– Не могу…

– Подними зад и подвинься к рулю. Быстро! – он рявкнул так, что Дашка тут же всем телом вжалась в рулевое колесо, а Евгения едва не выпала из машины.

В одно движение он казался за ее спиной и, просунув широкие ладони под Дашкины ягодицы, приподняв, усадил ее к себе на колени.

– А теперь спокойно отпустите руль…

– Не могу… – Дашкин голос был по-прежнему холоден и спокоен, – я не могу разжать пальцы.

– У нас мало времени, девочка, постарайся, у тебя получится. Отпусти руль и потихоньку перебирайся на соседнее кресло.

Евгения не уловила тот момент, как и когда Дашка оказалась на пассажирском сиденье, а потом плавно перетекла назад к ней. Крепко прижавшись друг к другу, они сцепились руками и смотрели вперед. Свежий ветер буйствовал внутри машины.

– Я на месте. Машину принял, – неизвестно кому отчеканил водитель и другим тоном добавил: – Дамы, не вздумайте окна закрывать – стеклами порежет.

Впереди идущий джип внезапно издал такой скрежет, что у Евгении свело зубы, а Дарья так стиснула руки, что едва не сломала ей пальцы. Из-под колес внедорожника повалил густой белесый дым, и в воздухе ядовито запахло жжеными покрышками. Они остановились на повороте, когда форд правой боковой стороной бампера смял заградительный барьер, ограждавший дорогу от склона глубокого оврага.

– Приехали! – радостно сообщил незнакомец, – меня, кстати, Иваном зовут. А то залез к вам без спросу в машину, да еще и не представился. Надеюсь, что вы на меня не в обиде…

Закончить он не успел, как распахнулась задняя боковая дверь, и прозвучал низкий с хрипотцой голос:

– Девушки, живы? Выходите, а то Иван вас до смерти заговорит.

Голос принадлежал громоздкому, заполняющему собой все видимое пространство мужчине с широким лицом, которое казалось простецким, если бы не цепкие, подмечающие любую мелочь глаза. У него был широкий лоб, выглядевший просто огромным за счет ранних залысин, крупные черты лица и тяжелый, гладко выбритый подбородок.

– Выходите… Все такие умные, – про себя припиралась Евгения, одновременно подталкивая Дарью в спину, – а если ноги не слушаются? И еще мне, похоже, шею продуло…

Но, как бы трудно ни было, они все же выбрались из машины, и этот

процесс со стороны выглядел не столь элегантно, как показывают в фильмах о красивой жизни. В принципе что одной, что другой было явно не до того, какое они производят впечатление.