Записки медбрата, или Как лечат в Америке

Глава 8. Последний экзамен

Ну тупые!

19 июля 2008 года я наконец сдал свой последний экзамен и через пару месяцев получил диплом медбрата. На учёбу пришлось потратить всего два года, но три года ушло на сдачу последнего экзамена. Как вы помните, весной 2005 года я уверенно приближался к финишу, но за шесть недель до окончания учёбы меня подло отчислили. От Юджина я узнал, что есть заочная программа в соседнем штате. На лекции ходить не надо, нужно сдать всего семь экзаменов на компьютере в своём городе, после чего трёхдневный зачёт в больнице. Принимают не всех, а только тех, у кого уже есть некая база по специальности. К ним относятся парамедики, медсёстры с титулом LPN, которым по жизни недоплачивают, и по этой причине они хотят получить «элитный» титул RN. Cтуденты обычных колледжей, которые успешно прошли два семестра практики в больнице, тоже могут поступить в этот заочный колледж. Юджин хотел идти учиться, но передумал после разговора с одним из преподавателей нашего колледжа. Если точнее, он обсудил этот вопрос с тем преподавателем, который в самом начале сказал: «Вы будете истекать кровью». И Юджин, и тот преподаватель – афроамериканцы, к тому же оба служили в армии, так что общий язык нашли. По словам Юджина, преподаватель сказал, что в заочном колледже не пытаются обхитрить студентов на письменных контрольных работах, но на трёхдневном экзамене в больнице ставят много подножек, так что мало кому удаётся получить диплом. Нет, как же это всё-таки противно – учиться у преподавателей, которые считают своим долгом не научить, а обхитрить.

Итак, выбора у меня не было – пришлось пойти в упомянутый колледж на заочное. С семью контрольными работами по теории справился за шесть недель, но у многих американцев на это уходило до двух лет. За них получил пятёрки и четвёрки. В предыдущем колледже о таких высоких оценках никто и не мечтал – слабенькую тройку считали подарком судьбы. Другими словами, тот преподаватель, который сказал, что на письменных экзаменах они не пытаются обхитрить студентов, оказался прав. Оставалось дело, казалось бы, за малым: успешно пройти трёхдневный практический экзамен. По всей Америке колледж имел несколько точек, в которых это можно было сделать. Нужно было просто ждать своей очереди, и ждать долго, месяцев восемь, так как в каждой точке экзамен принимали раз в неделю у группы, состоявшей всего из шести человек. И из этих шести получали зачёт только двое, в лучшем случае – трое, но бывали и такие недели, когда заваливали всех шестерых.

Мы понимаем, что трудная тема всегда будет трудной, а лёгкая тема – всегда лёгкая, вне зависимости от учебного заведения, в котором учишься. Получить диплом медсестры в Америке очень трудно, но в каждом отдельно взятом колледже заваливают не на том, что в принципе сложно, а на том, на чём они запланировали валить. Вот и получается, что одна тема, за которую легко получить зачёт в одном колледже, является чем-то страшным и непреодолимым в другом. Всё это свидетельствует о том, что экзамены построены по принципу лохотрона, и об объективной оценке знаний говорить не приходится.

Каждому студенту, успешно сдавшему семь контрольных по теории, присылали инструкцию, в которой объясняется, что нужно знать, чтобы успешно сдать практический экзамен. В этой инструкции – четыреста страниц. Мы как-то привыкли думать, что в учебнике может быть четыреста страниц, а в программе по предмету – всего несколько листочков. Но если ты в Америке – забудь о здравом смысле. И хоть десять раз прочитай эти четыреста страниц, всё равно не поймёшь, чего они ожидают от студента. Правда, одна страница – исключение. На ней чётко и ясно было написано, что за очень дополнительные деньги они могут разъяснить эту инструкцию. Нужно заплатить, и они по телефону объяснят, что имеется в виду в одной какой-то части инструкции. Затем заплатить ещё, и они по телефону опять растолкуют смысл следующей части. Общая сумма предлагаемых услуг по толкованию инструкции частями – 3000 долларов, что в два раза превышает стоимость самого практического экзамена. Впрочем, кое-что можно было понять в этой инструкции и без их толкования. В ней очень даже понятно было описано, что такое emotional jeopardy, что в переводе значит «угроза эмоциям». Например, у пациента на тумбочке стоит фотография родственника. Студент, делая перевязку больному на оценку, сдвинул эту фотографию с места, чтобы на её место положить бинты, и в конце забыл поставить фотографию на место. И только за это студенту ставят двойку и лишают диплома, даже если перевязка сделана на отлично. По их теории, фотография создаёт положительные эмоции, a положительные эмоции способствуют выздоровлению. Сдвинул фотографию – значит, помешал выздоровлению. Согласитесь, что с такой логикой можно завалить кого угодно и за что угодно. В Библии написано: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!» В Америке громко кричат, что у них не хватает медсестёр, и даже некоторые смерти пациентов связывают с этой нехваткой. И в то же время лишают дипломов талантливых студентов только за сдвинутую фотографию. Вот так «оцеживают комаров».

Услугами колледжа по разъяснению запутанной инструкции я не воспользовался. Узнал, что есть люди, которые закончили это учебное заведение и теперь занимаются репетиторством, подготавливая других к трёхдневному зачёту в больнице. Я заплатил сто долларов, и мне прислали чёткое и понятное разъяснение всего на нескольких страничках. Из этого разъяснения я узнал, что до перевязок на оценку дело доходит крайне редко. Обычно студенту дают куда более простое задание, например… включить телевизор. Телевизор может включить и обезьяна, но, не поверите, студентов валят пачками на процессе включения телевизора. Выглядит это так. Студент получает задание облегчить боль пациенту. На основании этого задания студент должен поставить так называемый медсестринский диагноз. В данном случае «медсестринский диагноз» – острая боль. Затем нужно определить, чем эта боль вызвана. Если пациент после операции и студент напишет, что боль связана с хирургическим разрезом, студент получает пинок под зад и вылетает из колледжа без диплома. Дело в том, что, по мнению теоретиков с больным воображением, вышеупомянутая формулировка якобы возлагает на хирурга ответственность за страдания больного. Поэтому ту же самую мысль нужно выразить на эзоповском языке, обтекаемо, вопреки всем правилам научного стиля: боль, связанная с травмой мягких тканей. Затем нужно запланировать интервенцию, которая должна уменьшить страдания. Можно запланировать предложить пациенту почистить зубы, но с чисткой зубов много мороки. Поэтому обычно планируют включить пациенту телевизор и сдают эту писанину экзаменатору на проверку. Если не к чему придраться, студента допускают к пациенту; если к чему-то придираются, сразу ставят двойку, и экзамен на этом заканчивается. Студент заходит в палату. Сперва нужно спросить у больного, ничего ли у него не болит. Если ничего не болит, всё равно нужно потянуть пациента за язык, чтобы он всё-таки сказал, что у него что-то болит. И тут мы включаем телевизор, который должен отвлечь внимание пациента и тем самым снизить боль. Сразу после того, как мы включили телевизор, нужно опять потянуть кота за хвост и вытянуть из пациента, что ему стало легче. После этого приступаем к финальной части документирования. Во-первых, нужно, пораскинув мозгами, подумать и дать односложный ответ на вопрос: была ли запланированная интервенция эффективной? Ответив «да», нужно привести факт, на основе которого сделан такой «глубокомысленный» вывод. Ради этого «факта» мы и тянули кота за хвост, когда спрашивали пациента, стало ли ему легче оттого, что ему включили телевизор, так что теперь со спокойной душой в специально отведённой для этого графе документируем что-то вроде: «Пациент утвердительно кивнул головой, когда его спросили, стал ли он себя чувствовать лучше». Всё это не только тупо и смешно, но и жестоко. Студент потратил много лет и денег, изучая анатомию, биологию, фармакологию, внутренние болезни, а его заваливают на последнем экзамене и лишают диплома за то, что «неправильно» включил телевизор. Лохотрон, одним словом. Я сдал этот экзамен только на третий раз и за каждый раз платил 1700 долларов, и если бы завалился и на третий раз, всё бы пропало – четвёртого шанса не дают. Первый раз меня завалили на второй день экзамена в лаборатории за укол в модель задницы. Объясняю, за что именно. У каждого пациента в американской больнице есть на руке браслет, на котором написано имя пациента и его номер. Этот браслет нужно проверять каждый раз перед тем, как давать пациенту лекарство. В течение первого дня экзамена я исправно проверял этот браслет на руках пациентов. В лаборатории они повесили такой же браслет на модель задницы, хотя задница – не рука, и накрыли этот браслет полотенцем. Я сделал укол в модель, не проверив перед этим этот браслет, и меня за это завалили. Если бы этот браслет не был хитро спрятан, я бы, конечно, не забыл его проверить. К тому же у меня и не было привычки проверять браслеты на моделях, потому что в колледже, в котором я учился в самом начале, – а точнее, надо мной издевались – на модели браслеты никто не вешал. Но со мной как бы всё понятно: я тогда работал санитаром, не проверил браслет и из-за этого провалил экзамен, дескать, нельзя мне доверять делать уколы, потому что могу дать лекарство не тому пациенту, если не проверю браслет в реальной обстановке. Но не заметить спрятанный под полотенцем браслет может кто угодно. Среди студентов этого заочного колледжа было немало медсестёр с титулом LPN, которые хотят получить титул RN и вместе с ним – значительное повышение зарплаты. Медсёстры с титулом LPN имеют право делать уколы. Вот и получается, что, если она не заметит спрятанный браслет, экзамен не сдаст, престижный титул не получит, но всё равно и дальше будет иметь право делать пациентам уколы. Где логика?

Все процедуры расписаны пошагово; если пропустил какой-то маленький шажок, пиши пропало, экзамен провален. На первый взгляд, это может показаться правильным, но без жульничества здесь не обошлось. У каждой больницы есть протоколы, в которых пошагово расписаны все процедуры. Все протоколы колледжа немножко отличаются от тех протоколов, которые действуют в больницах. Например, согласно правилам колледжа перед подключением капельницы к внутривенному катетеру требуется пощупать пальцем вокруг катетера. В больницах это не требуется. Поэтому медсестра с титулом LPN на экзамене под воздействием стресса может чисто автоматически подключить капельницу к пациенту так, как она это всегда делает, забыв пощупать пальцем вокруг катетера, и за это лишиться возможности получить более престижный диплом. Студенты в колледже говорили, что чем больше у медсестры с титулом LPN опыта работы, тем меньше шансов успешно сдать этот трёхдневный экзамен, потому что где-то чисто автоматически под воздействием стресса она выполнит процедуру на оценку так, как обычно делает на работе, и это будет правильно с точки зрения больницы, в которой она работает, но неправильно с точки зрения колледжа. К тому же колледж часто вносит изменения в свои требования. Выучил студент, чего от него хотят, но всё равно завалил экзамен. Через несколько месяцев едет на пересдачу, а там требования чуточку изменены, о чём его, конечно, уведомили письмом. Но в состоянии стресса он может забыться и выполнить процедуру по-старому, за что его ещё раз проваливают по новым правилам. Словом, лохотрон. От студентов требуется продемонстрировать умение измерять пресловутые «жизненные признаки». Вместе с преподавателем нужно измерить пульс, давление, частоту дыхания. Если результаты измерения студента расходятся с результатами измерения преподавателя, студент получает за экзамен двойку, и такое время от времени случается. Но если у преподавателя высшее образование, это вовсе не значит, что у неё лучше чувствительность пальцев или лучше слух и она может точнее измерить пульс и давление. Теоретически ко мне тоже могли бы придраться, что, мол, неправильно давление измерил, и не дать диплом. И в таком случае я бы и дальше оставался санитаром, и одной из основных моих обязанностей было бы как заведённый измерять давление всем пациентам подряд, то есть делать ту работу, которую, по мнению колледжа, выполнять неспособен.

Когда я опять выложил 1700 долларов по второму разу, меня пытались завалить за документацию процесса включения телевизора. Я им доказал, что не осёл, но на эту идиотскую дискуссию ушло много нервов. После этой дискуссии я опять пошёл к пациенту и допустил маленькую ошибку по причине стресса, и они меня с радостью завалили. Только на третий раз сдал этот экзамен успешно. А вот что пишут другие студенты об этом экзамене на своём форуме в социальных сетях: «Я проработала медсестрой с титулом LPN семнадцать лет; работала в армии, где выполняла такую работу, которая по сложности превосходит то, что делают медсёстры с элитным титулом RN. (Я выполняла эту сложную работу под надзором военных.) Я сертифицирована во многих областях. Короче говоря, я тоже считаю, что этот заочный колледж запрограммирован заваливать студентов, это узаконенный лохотрон, позор медсестринской профессии». Я уже писал, что в Америке платят за образование, поэтому с целью экономии стараются дать сотруднику с меньшим образованием работу посложнее, что наглядно демонстрирует данная цитата. И есть при этом много искусственных преград на пути к получению такого диплома, с которым платят достойно.

Возникает вопрос: «Откуда взялась такая тупость, беспредельная и жестокая?» Профессиональные организации медсестёр имеют силу. Они тратят огромные деньги на лоббирование своих интересов, а также оказывают давление на систему здравоохранения. Нехватка медсестёр была создана в Америке искусственно, так как эта нехватка увеличивает политическую силу профессиональных медсестринских организаций. Медсестра – помощница врача и больше никто. Но с имиджем помощника не завоюешь политическое влияние, поэтому и придумали абсурдную теорию, которая утверждает, что медсестра якобы обладает широкой автономией и её автономная деятельность – это якобы архисложный интеллектуальный процесс. На деле медсестра может автономно, без назначения врача, включить пациенту телевизор, и весь этот маразматический процесс включения телевизора, который студент должен продемонстрировать на экзамене, как раз и подогнан под эту теорию, которую они считают «научной». На самом деле эта теория – большой мыльный пузырь. Американцев лишили возможности получать хорошее образование в школе, отучили их от чтения умных книг, с одной стороны, а с другой – научили их раскрывать рты от удивления при виде мыльных пузырей. Поэтому подобные «теории» существуют в Америке, и не только существуют, но на них есть спрос и их дорого продают.

После успешного окончания колледжа мне оставалось сдать только экзамен на лицензию. Мы привыкли, что, получив диплом, можно работать по специальности в любой точке страны. И как может быть иначе? В Америке каждый штат осуществляет своё собственное лицензирование, так что, сдав экзамен, получу лицензию, которая даёт мне право работать только в моём штате. В случае переезда нужно будет получить новую лицензию, что регулируется договорами между штатами. Где-то можно получить лицензию автоматически на том основании, что уже лицензирован в одном штате; где-то лицензии соседних штатов не признают, поэтому нужно сдавать экзамен по новой. И ещё интересный факт: после окончания колледжа я имел право сдавать экзамен на лицензию только в сорока восьми штатах из пятидесяти – Калифорния и Джорджия не признают диплом этого колледжа.

Студенты во время трёхдневного зачёта в клинике не общаются. Так что я не знаю, сколько человек из шести оказались счастливчиками. Впрочем, с одной студенткой немного поговорил, и я расскажу о ней, так как её история показательна. Её зовут Кимберли, на вид ей было лет пятьдесят; она медсестра с титулом LPN, всю жизнь проработала в школе. Как вы уже знаете, в Америке нет школьного врача, есть только школьная медсестра, одна на шесть школ, и у неё есть помощники, так как ей одной с таким количеством школ не управиться. Чтобы стать школьной медсестрой, ответственной за шесть школ, а значит, и с приличной зарплатой, нужно учиться долго и нудно. Для начала надо получить базовое медсестринское образование. Это год-полтора общеобразовательных предметов и два года программы по медсестринскому делу. Затем нужно получить диплом бакалавра. Это ещё два года. В течение этих двух лет медсёстры абсолютно не углубляют свои знания в области медицины: всё внимание сконцентрировано на… гуманитарных предметах. (Подробнее расскажу об этом во второй части книги.) Затем с дипломом бакалавра нужно опять идти на несколько лет в университет, чтобы получить диплом школьной медсестры, где внимание концентрируется на юридических вопросах и психологии. За это время по нашим понятиям можно было бы стать врачом, но школьная медсестра за годы учёбы приобретает какие-то знания по медицине всего лишь в течение двух лет, на базовом курсе. Кимберли – помощница такой медсестры. Делает по сути то же самое, что и медсестра с элитным сертификатом, но зарплата намного меньше. Кимберли смирилась со своей судьбой и была готова доработать до пенсии на своей маленькой должности, но поменялись обстоятельства: по новым правилам штата, в котором она работает, помощницей сертифицированной школьной медсестры может быть только медсестра с лицензией RN, так что Кимберли, чтобы продолжить выполнять ту работу, которую она всю жизнь выполняла, нужно было получить образование по новой. Как видим, она успешно прошла самостоятельно весь теоретический курс, а он не дешёвый, и вот теперь – этот страшный трёхдневный зачёт. Когда она приобретала специальность много-много лет назад, у неё была практика в больнице. Но это всё забылось, да и больницы с тех пор стали совершенно другими. И вот, чтобы ей продолжить работать в школе на своей должности, нужно продемонстрировать навыки по уходу за больными в лечебном учреждении, чего она никогда не делала и делать на своей работе не будет. Смогла ли она сдать этот экзамен? Я не знаю, она мне не написала, хотя и обещала, но её ситуация типичная. Кто интересуется жизнью в США, знает, что американцы по несколько раз в жизни получают образование. И это связано не только с тем, что в нашем быстроменяющемся мире некоторые специальности отмирают сами собой, но и с тем, что дипломы по востребованным специальностям искусственно обесценивают. Получил образование, приобрёл опыт работы, выплатил кредит за учёбу с процентами, казалось бы, можно жить, но тебе говорят, что твой диплом больше никому не нужен, и если не хочешь потерять работу, опять плати деньги и изучай общеобразовательные предметы в том числе, чтобы получить новый диплом, который в принципе аналогичен тому, который уже имеешь.

Иногда работодатель поступает гуманно: разрешает старым работникам остаться на своей должности со старым дипломом, но от новых соискателей на вакантную должность требует корочку по новым стандартам. В английском языке даже есть глагол to grandfather. Все школьники в России, изучающие английский, знают, что существительное grandfather переводится как «дедушка», и также мы знаем, что в русском языке нет глагола, образованного от этого существительного. В английском языке такой глагол есть; согласно толковому словарю он значит «дать разрешение не подчиняться новому закону или правилу»; глагол grandfather употребляется для обозначения той ситуации, которую я описал выше. Этот глагол часто употребляется, и поэтому любой филолог поймёт, что ситуация, когда ни с того ни с сего меняют правила и начинают требовать новый диплом, случается слишком часто. Но даже если работодатель и разрешил старым работникам продолжать работать со старыми дипломами, их положение незавидное: во-первых, со старым дипломом всё равно нельзя перейти в другой отдел, во-вторых, в случае закрытия компании в другую организацию со старым дипломом не примут, несмотря на опыт работы. Вот так в Америке можно потерять свою профессию.

Глава 9. В империи зла

Итак, наконец я получил диплом и лицензию! Хотел и дальше продолжать работать в той же самой больнице, в которой уже проработал три года, но, к моему удивлению, мне сказали, что на должность медбрата меня не возьмут. «Почему? – недоумевал я. – Ведь за эти три года я себя хорошо зарекомендовал». – «Ты слишком долго был санитаром. Это значит, что тебя и дальше будут все воспринимать как санитара», – объяснила мне менеджер. Не скажу, что такой подход является общепринятым, но всё же такая тенденция есть: не любят в некоторых компаниях давать своим работникам продвигаться по служебной лестнице. Если есть вакансия на хорошую должность, они предпочитают взять человека со стороны. Пришлось искать новую работу, и я быстро устроился в соседнюю больницу, которая по своим размерам раз в шесть больше. С новой больницей я уже был немного знаком, так как проходил в ней практику. (Я уже описывал, как медсестра этой больницы, по совместительству начинающий преподаватель колледжа, учила меня растворять таблетки в кипятке для последующего их введения через зонд.)

Если в предыдущей больнице была своя телестудия, транслирующая передачи аж на один телевизор, то у этого лечебного заведения был собственный пресс-центр всё с той же целью – неустанно доносить до населения информацию о том, как больница печётся о его здоровье. И эту «заботу» действительно может видеть каждый, стоит только зайти в любое её здание. Можно, например, увидеть, что в одном из мраморных зданий больницы есть водопад. Вода мощным потоком стекает с последнего этажа на первый. Всё сделано очень красиво, дорого. Вот только американцы в массе своей не понимают, что цена этой красоты включена в их астрономические счета за лечение; если бы понимали, вряд ли бы со спокойным сердцем любовались текущей водой.

Первый месяц работы – теоретические занятия. Особо запомнилась одна ошибка, о которой нам рассказали, хотя это даже не ошибка, а просто глупость, в результате которой пациент чуть не умер. Врач назначил два препарата орально. Затем изменил назначение: назначил те же самые два препарата, но только внутривенно. Эти лекарства поступили из аптеки на этаж в виде таблеток согласно первому назначению. Медсестра не стала ждать, когда поступит лекарство для внутривенного введения, поэтому растолкла таблетку, растворила её в физрастворе и ввела её внутривенно, и ничего не случилось. Через некоторый промежуток времени нужно было давать второй препарат, но он был не в форме таблетки, а в форме суспензии, то есть растворён в сиропе. И вот эта медсестра ввела пациенту сироп внутривенно. У больного сразу же случилась остановка сердца, но его откачали и он, по словам лектора, благополучно выписался домой. А мне вспомнилось, что в колледже по теме «Водно-электролитный баланс» было всего две лекции. Если бы лекций было побольше, тогда и самая недалёкая медсестра понимала бы, что жидкость, предназначенную для переваривания в желудке, нельзя вводить в вену. Также вспомнилось, как каждый семестр из колледжа отчисляли десятки студентов, мотивируя это тем, что, дескать, нельзя допустить того, чтобы случайные люди получили диплом и наделали бы беды. На самом деле через это мелкое сито проскакивает много бездарей, потому что упор делается не на точные науки, а на высосанные из пальца гуманитарные теории.