Куплю твою любовь

Глава 1

– Ты куда, милая?

– Всего лишь припудрю носик, – целую в щеку своего жениха. – Скоро вернусь!

На самом деле мне просто необходимо сбежать из зала переговоров и немного размять затекшие ноги.

Никогда не любила туфли-лодочки на высоком каблуке, отдавала предпочтения другой обуви. Но Максим не позволил мне выбрать сабо на пробковой танкетке или босоножки на устойчивом каблуке.

Невеста миллиардера должна выглядеть изящно и стильно, поэтому пришлось надеть платье, в котором даже дышать трудно, туфли на ногах больше напоминают пыточный инструмент.

В туалете пусто и прохладно. Я с большим удовольствием снимаю туфли и, шевеля пальцами ног, перекатываясь с носка на пятку, разгоняю кровь.

– Больше ни за что не надену туфли-лодочки и узкие платья! – шиплю себе под нос. – Даешь свободу и комфорт беременной девушке!

Отражение в зеркале показывает вместо меня девиц, одетую как с иголочки, с бледным лицом и большими грустными глазами.

Я включаю воду, опускаясь над раковиной, умываю лицо, а когда поднимаюсь, то…

Вижу в отражении… Его!

Мужчина, которого я тщетно пытаюсь забыть!

– Боже!

Вздрогнув всем телом, дергаюсь в сторону.

– Далеко собралась, Проблемная?

Монолитом каменного тела меня впечатывает в гранитную столешницу.

Глеб. Бекетов!

Боже, это не галлюцинации!

То, как он крепко прижимается ко мне со спины и стискивает руками талию, не перепутать ни с чем другим.

– Глеб?! – выдаю перепуганным голосом.

– Ты ждала кого-то другого? – наклоняется, проведя колкой щетиной по моей шее. – Дитмара? Или, может быть, моего братца? Кого ты ждала, чтобы покрутить перед ними своей вертлявой, проблемной жопкой?!

Ладонь Бекетова опускается на мою задницу, сжимая ее. Бекетов прижимается ко мне еще плотнее. Я чувствую, как мне в попу упирается большой, толстый член. Он сильно возбужден и ведет себя, как ни в чем не бывало! Будто до сих пор имеет право трогать меня, как ему вздумается, и сводить с ума жаркими прикосновениями.

Я этому не поддамся!

Однако внутри что-то позорно смягчается от властных объятий Глеба. Он разгоняет по моему телу острые мурашки хриплым, низким голосом. Крепкий мускус его мужского запаха пьянит рецепторы и играет против меня. В другой команде. В его команде. Но…

– Ты не можешь просто так заявиться на важные переговоры и лапать меня за попу! Отпусти сейчас же, ты женат! – пихаю локтем мужчину изо всех сил.

В ответ слышится приглушенное шипение.

Неужели ему больно?! Вот и отлично! Еще раз в то же самое место надо ударить.

– Успокойся! – рыкает и прикусывает меня за шею.

Прихватывает зубами нежную кожу.

– Ой!

Оставляет метки-укусы, а следом зацеловывает жадно.

– Отпусти меня, – прошу заплетающимся языком.

Глеб разворачивает меня к себе лицом, притягивает за шею и набрасывается на губы алчно и жадно, мгновенно перехватывая управление и контроль над ситуацией. Так, как он любит.

Я что-то решаю? Это лишь иллюзия… Правда в том, что он всегда будет доминировать и не позволит мне совершить ошибку или самую большую глупость в моей жизни.

Он будет рядом всегда.

Внезапно сердце пронзает мгновенным холодом, словно дурное предчувствие дало о себе знать.

Почему он здесь? Не могу поверить, будто он приехал просто так, без видимой причины!

Я с большим трудом вырываюсь из жаркого капкана поцелуя, задерживаю лицо Бекетова обеими ладонями.

Он смотрит на меня потемневшим, немного пугающим взглядом. Там бездна демонов и каждый из них хочет получить только меня.

От такой жажды обладания, безумной, без ограничений, проносится мороз по коже, а следом расплывается жар, струится по всему телу и концентрируется прямиком между ног.

Ухмыльнувшись, Бекетов заводит ладонь между моих бедер. Я крепко стискиваю их, чтобы он не понял, как на меня действует его близость.

– Отпусти сейчас же! – требую я.

– Ты хотя бы иногда можешь оставить меня в покое?! – встряхивает за плечи.

– Что?! Ты совсем обалдел! Именно ты ворвался сюда и набрасываешься с поцелуями, как ни в чем не бывало! Вообще-то я невеста Максима и…

– И самая большая в мире лгунья. Как же ты меня бесишь, Проблемная. Бесишь и живешь, зараза, в моей голове, как проклятая головная боль, которая не прекращается, но становится только хуже и хуже с каждым днем! – поглаживает мои губы большим пальцем. – Выпороть бы тебя, чтобы задница горела. Но есть обстоятельства… Твоя беременность.

Что?! И это ему тоже известно?!

Но как… Откуда?

Я испуганно ищу взглядом выход, но от Бекетова так просто не убежать. Крепко поймав мое лицо в капкан, заставляет посмотреть себе в лицо.

– Признайся. От кого ты беременна?!

– Я беременна? С чего ты взял? – пытаюсь нагло соврать. – Разве Темирхан не передал тебе отрицательные результаты тестов на беременность?

– Передал. Но я не оставил тебя без присмотра и знаю, что ты отправилась в больницу. Повторно.

Черт!

– Я знаю о беременности, – чеканит Глеб.

Тысячу раз чер-р-р-рт…

– Я хочу знать, от кого ты беременна.

Под его взглядом очень сложно соврать. Почти невозможно.

Но я все-таки пытаюсь это сделать.

Отвожу взгляд в сторону.

– Это не твои дети.

– Дети?!

– У меня двойня, – шепчу едва слышно.

На миг Бекетов отпускает мое лицо. Его руки падают вниз, а взгляд становится совсем нечитаемым.

Осторожно посмотрев на Глеба, понимаю, что он для себя уже что-то решил.

Сделал выводы?

– Двойня, – повторяет глухим голосом.

– Да. И это…

– Не от Макса, – коротко смеется Глеб. – Я прекрасно знаю о том, что Макс не любит девушек. К тому же он бесплоден. Это тщательно скрывается ото всех, но недостаточно хорошо, чтобы невозможно было узнать. Итак. От кого ты беременна?!

– От…

От тебя, хочется крикнуть в его лицо, ставшее еще более жестким и непроницаемым.

– Говори, – выдыхает мне в лицо.

Почти касается моих губ своими.

Я с трудом выдерживаю бушующий взгляд Бекетова.

Его глаза всегда казались мне ледяными и светлыми, почти прозрачными, но сейчас они слишком темные и пугающие. Как будто своим побегом я растревожила всех демонов его ада, прячущихся под ледяной оболочкой.

Боже, он такой огромный… Свирепый, как белый полярный медведь.

Прошло чуть больше трех месяцев с момента расставания. Но я словно вечность не видела Бекетова и снова поражена им.

Наповал сражена и фактурной фигурой, и мощной энергетикой, от которой потрескивает воздух, становясь наэлектризованным.

– От Дитмара! – выпаливаю поспешно.

– Дитмар.

– Да! Доволен? Теперь уходи.

– Не так быстро, Анна-Мария. Как? – требует. – Как у тебя с ним было? Хочу знать подробности.

– Ты не имеешь права выпытывать у меня интимные подробности! Чурбан неотесанный…

– Ты мне все расскажешь!

– Ах так! Только попробуй надавить на меня, и тебе не поздоровится! – выставив указательный палец, грожу им.

Наверное, со стороны смотрится смешно.

В Бекетове почти два метра ростом, он мускулистый и опасный мужик, просто машина для убийства. Он может сломать мне шею двумя нажатиями пальцев!

Я словно пытаюсь остановить смерч, несущийся прямиком на меня.

– Будешь пытать меня силой… – продолжаю. – Возненавижу!

– Силой?! На что ты намекаешь?! – злится. – Я не стану тебя принуждать и брать силой!

Однако вопреки своим же словам он давит крупным телом, заставив меня растечься, словно кусочек сливочного масла на жаре.

– Будешь лезть ко мне в трусики после того, как там побывал другой мужчина? – спрашиваю со злостью.

Бекетов замирает, тяжело дыша.

Даже когда море расступилось перед Моисеем, удивления на лицах евреев было меньше, чем на лице Глеба.

Смотрю в его лицо, ничего не видя перед собой от жгучей боли, лишающей возможности мыслить здраво.

Вру безбожно, но больше не хочу ничего чувствовать к этому ледяному и бездушному монстру.

Пусть солгу, но спасу себя.

– Я была с другим. Поверь в это, наконец, и оставь меня в покое!

– Не могу, – выдавливает из себя по букве. – Я до сих пор хочу тебя. Хочу…

Стараюсь избежать его объятий, но он лишь цепляет меня за обе руки.

Переплетённые до боли пальцы. Так тесно, что узелки ломит, и по всему телу расползается агония.

Бекетов наклоняется ко мне. Его дыхание, жаркое, чувственное скользит по щеке, стремясь найти губы.

Так знакомо и больно.

Мне хочется подняться к нему, встать на цыпочки, чтобы встретиться с желанными губами.

Упасть к нему в объятия.

Нам было так хорошо вместе.

– А я не могу и не хочу так, как хочешь ты.

– Мой брак – договорной. Ты же помнишь? Это условие отца. Я не мог допустить того, чтобы он вредил тебе, чтобы он…

– Это пройденный этап. Ничего уже не исправить. Ничего. Дороги назад нет.

– А я хочу. Тебя. Почему ты до сих пор в моей голове? Почему? Почему?!

Ему не нужно повышать голос, чтобы кричать. Глеб говорит спокойно, но я чувствую, как он кричит где-то внутри себя, ломая голову над моим решением. А я просто не могу…

– Ты и я. Вдвоём. Давай вместе?

Нет, не смогу. Не вынесу.

– Ты злишься?

Отрицательно качаю головой.

Я на него не злюсь, не могу злиться. Мне просто слишком больно, чтобы злиться и плакать. Слишком больно, чтобы прощать.

– Не злюсь. Мне просто плевать.

Только после этих слов Глеб отступает, он выглядит ошарашенным и растерянным.

– Уходи, – прошу его.

– Ты этого хочешь? Скажи, чего ты хочешь по-настоящему. Скажи, и я сделаю все возможное и невозможное. Все, что угодно. Ради тебя.

– Хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. Навсегда.

Глеб отступает на несколько шагов, его лицо мрачнеет больше, чем обыкновенно, возраст резко накатывает глубокими морщинами на лоб и скорбными складками возле губ.

– Уйду. Но и ты отправишься следом за мной.

– Я лучше в пекло спущусь!

– Значит, в пекло. Вдвоем, – громко смеется.

Его смех отражается от кафельных стен.

Я осторожно смотрю на него. Хриплый смех Бекетова меня пугает.

Еще больше пугает меня лицо мужчины – вмиг изменившееся, со странным торжествующим выражением в глазах.

Словно доволен, потому что я сказала именно то, что он ждал от меня услышать.

– Киллер и первосортная лгунья! – смакует свои слова. – Из нас выйдет отличная пара.

– На что ты намекаешь?

– На то, что я знаю настоящую правду, – его ухмылка становится острой. – Всю правду.

– Поясни, о чем идет речь. Я не понимаю, на что ты намекаешь!

– Намекаю? Нет, говорю, как есть. Ты беременна не от Дитмара. Ты не трахалась с ним!

– Ошибаешься. Ночь была просто невероятной, а ты… ты фантазируешь больше необходимого.

– О нет, я не фантазирую. Мне понадобилось много времени, чтобы выследить близнецов и выпытать из них правду.

Вся моя бравада испаряется в тот же миг!

– Боже! – округляю глаза. – Неужели ты пытал Дитмара?

– Можно сказать и так.

Склонив голову, Бекетов смотрит на меня с каким-то странным, почти безумным обожанием и клокочущей ненавистью.

– Близнецы забавные. Пришлось подождать и потрудиться, чтобы подловить их там, где никто не помешал нам поговорить начистоту.

– Дитмар остался жив?!

Бекетов скрипит зубами. Ему не нравится, что я переживаю за другого мужчину. Но я слишком хорошо знаю, что цена чужой человеческой жизни для Глеба не дороже одной выкуренной сигареты.

Мне не хотелось бы становиться причиной, по которой кто-то умер или пострадал очень сильно…

Дитмар просто подвернулся под руку, я не желаю ему зла!

– Жив или нет?! – спрашиваю настойчиво. – Знаешь, он не так уж виноват. Я сама захотела сбежать с ним!

– Я лишь пригрозил, что буду добиваться правды весьма настойчиво, продемонстрировал… свои средства, пообещав применить их на одном близнеце в присутствии другого. Дитмар сразу же бросил свои понты, не захотел, чтобы его брату вредили. Младший Бергер во всем сознался. Во всем! Так что, Анна-Мария, ты стала отменной лгуньей! Глядя мне в глаза, врала! Я почти поверил…

Я совсем запуталась. Голова кругом.

Взбесившиеся гормоны еще больше тормозят мыслительный процесс, радуясь появлению Глеба.

Пытаюсь быть разумной.

Он, что, притворялся расстроенным?

Разыгрывал непонимание?!

Да как он вообще на такое способен?!

– Для чего тогда эти вопросы и спектакль?! Если ты якобы знаешь всю правду?! Для чего?

– Всего лишь хотел посмотреть, как далеко ты можешь зайти во вранье, желая поквитаться за свои обиды. Оказалось, очень, очень далеко.

– Тебе не приходило в голову, что ты сам меня обидел?! – осекаюсь. Кажется, он только что сказал то же самое. – Признаешь свои ошибки? – спрашиваю недоверчиво.

– Констатирую факт, – Бекетов сверяется с часами на запястье. – Нам пора, – обрывает себя.

Еще чего!

Явился, не запылился.

Констатирую факт, так он сказал. Это, что, извинения, по его мнению? К тому же его брак никуда не испарился.

Ну уж нет!

Я не желаю становиться легкой добычей.

– Я никуда не пойду-у-у-у-у… – верещу.

Потому что Глебу надоело меня уговаривать и церемониться.

Он просто хватает меня и забрасывает на плечо, как дикарь.

Я царапаю его пиджак и лягаюсь, но Глеб успокаивает меня шлепком по попке.

– Веди себя смирно, Проблема. Совсем от рук отбилась. Забыла о послушании! Придется тебе кое о чем напомнить!

Глеб быстро сворачивает с общего коридора в служебное помещение и спокойно выносит меня через черный выход. Как будто спланировал все заранее.

Или… так и есть на самом деле, и он все спланировал?!

Возле черного входа красуется черный седан.

Гад! Точно все спланировал.

– Ты не можешь меня похитить из-под носа моего жениха!

– Заткни свой болтливый ротик. Слышать ни о чем не желаю. Ни о твоем фиктивном женихе, ни о твоем несостоявшемся любовнике! Бесит. Даже если ничего не было, бесит.

Усадив на переднее сиденье, Бекетов фиксирует меня ремнями безопасности и гладит подушечками пальцев по скуле, улыбнувшись:

– Ты обещала быть только моей. И ты выполнишь это обещание!

– Ты просто украл меня у жениха. Забыл о своем отце?! Ему не понравится такой расклад!

– Не забыл. Но он, кажется, забыл о нашем уговоре, нарушил его первым, начал играть грязно. Значит, и я могу плюнуть на все. Давно пора…

Глава 2

Взгляд так и норовит соскользнуть с серого полотна дороги на Марианну, замершую без движения.

Моя девочка. Глупышка. Проблема… Сладкая и до невозможности упрямая. Неидеальная, взбалмошная, красивая и такая… МОЯ.

Моя.

Всего долбаные три буквы, а сколько в них смысла – пугающая бездна.

Но пока я балансирую на самом краю и не падаю вниз.

Нужно мыслить трезво. Выбраться.

Уехать, как можно дальше.

– Ты очень самонадеян, если думаешь, что Яков Матвеевич оставит твою выходку без внимания! Он тебя накажет.

– И как же? – усмехаюсь.

Прибавляю скорости. Автомобиль закладывает крутой вираж на трассе.

– Поставит в угол и выпорет, как нашкодившего мальчишку! – язвит Марианна и копирует интонации отца, повторяя. – «Деточка, у меня два сына. Но один убежденный холостяк, чайлдфри и просто упертый осел…» Упертый осел. Это все про тебя, Глебушка. Так что я… просто засеку время и подожду момента, когда люди Якова тебя найдут и сделают самонадеянному Глебушке бо-бо.

– Надо же… – фыркаю. – Ты так сильно веришь в моего отца? Неужели он успел запудрить тебе голову своими речами? Так быстро? Я был о тебе иного мнения.

– Я тоже была иного мнения о тебе. Но ты, как оказалось, не держишь свое слово и просто трусишь! – выкрикивает звонко.

Резко жму на тормоз, заставляя авто остановиться на обочине.

– В чем дело? Почему мы остановились? – беспокоится Мари.

– Дело в этом.

Надоело сдерживаться. Резко приближаюсь к Марианне, желая поцеловать, попробовать ее губы на вкус.

Прикоснулся, едва не застонав вслух, какая же она охеренная. Марианна приоткрывает ротик, запуская мой язык глубоко и посасывая.

Но через миг клацает зубками по языку, укусив.

– Сучка кусачая, – говорю с улыбкой, разнося по рту вкус крови.

Он меня ничуть не отрезвляет, но еще больше пьянит.

– Ты трус, трус, трус! Ты просто испугался ответственности! – говорит со слезами Марианна, оттолкнув меня за плечи. – Ты предпочитаешь находиться под полным контролем у папочки и даже согласился жениться на другой, лишь бы не вступать в нормальные отношения. Лишь бы не подпускать меня близко! Я так не могу! Мне мало того, что ты мне можешь дать… Я не смогу жить только одним сексом, мне нужно тепло, а ты холодный, как айсберг, и совсем не можешь быть другим.

Слова Мари больно ударили под дых.

Неужели с ее колокольни все выглядит именно так? А с моей?

Я чуть не сдох, решив в самом начале, что девчонка мне изменила, отдалась другому…

Мне сдохнуть хотелось. Просто сдохнуть.

Слова никогда не были моей сильной стороной. Сейчас они тем более сбиваются в кучу, как бесполезные овцы в загоне.

Осторожно обнимаю Марианну, прижав к своей груди. Она вырывается, как бестия, бьет меня кулаками и царапает шею, выкрикивая обвинения одно за другим, которых оказывается охренеть как много.

Я признавал за собой вину лишь в некоторых моментах, а у Мари, оказывается, претензий накопилось с гору.

Каждая из этих обид сидела глубоко в сердце и разъедало мою проблемную изнутри…

Обиды. Недомолвки. Собственные страхи.

Они тянут на дно мутных, липких сомнений.

Кажется, я всегда посмеивался над теми, кто открыто не мог признать ошибки и просто поговорить. Над другом Ринатом потешался, почти открыто ткнул в то, что было под его носом, а он не замечал, от ревности и злости.

Оказывается, со стороны советовать легко, судить здраво, направлять.

Когда же ты находишься в этом адовом котле, все видится немного иначе, и те самые демоны, питающиеся разрушением, так просто не отпускают.

– Ненавижу! Лучше верни меня назад!

Очередная глубокая царапина на моей шее расчерчивается красной, кровавой полосой. Словно желая заколотить меня до смерти, Анна-Мария лупит кулачком.

Шиплю. Не все сломанные ребра еще зажили, после недавней заварушки я заново сломал одно из них. Даже дышать было трудно, но я боли не замечал, когда узнал, что папаша совсем обнаглел и все же нарушил обещание, забрав Марианну.

Пришлось спешно и довольно грязно завершить одно задание и броситься по следу, чтобы вытащить девочку, пока папаша не поженил моего брата на Проблемной.

Старый хрыч заигрался в божка…

И меня подбил под свои условия, и зад моего младшего брата из числа сексуальных меньшинств решил прикрыть. Решил, что все сойдет ему с рук?

Ни хрена подобного!

Марианна немного успокаивается, прорыдавшись. Теперь бьет меня не так активно, лишь тыкает кулачком в одно и то же самое место, как назло, самое болезненное, и бормочет о своей ненависти ко мне.

Целую ее волосы, ставшие влажными.

– Давай мы двинем дальше, завалимся на снятую мной хату и там поговорим?

– Ты всегда затыкал мне рот! – поднимает зареванные глаза. – Так что это самая дерьмовая и невозможная из твоих идей. Другие имеются? Например, вернуть меня обратно и вернуться к своей женушке?! Яков сказал, что вы единодушно спелись!

– Я спелся?! С кем? С гюрзой? Не смеши. Это вынужденное сотрудничество. Не более того!

– Я ни за что не поверю, что ты к ней ни разу не притронулся!

– И тем не менее это так.

– Но почему? Она же такая красивая и богатая! Под стать тебе…

– И характер у нее, как у осла.

– Исправь. Выколоти из нее дурь, сделай идеальной! – предлагает Мари.

– Зачем? Если у меня есть ты – идеальная.

Пожалуй, это правда. Она идеально несовершенна и на каждый мой пунктик у Мари найдется тысячу противоречий, миллион глупостей и неисчислимое количество слов.

Я даже объяснить не могу, чем она меня так сильно зацепила.

Пожалуй, только собой. Каждым миллиметром кожи, каждым вздохом и сказанным словом, каждым острым, ясным взглядом.

Не оставила мне ни единого шанса, заполнила все мысли и стала тем самым смыслом, ради которого хочется сворачивать горы.

– Можно подумать, что ты считаешь меня идеальной!

– Так и есть.

Марианна скользит по мне оценивающим взглядом.

– У тебя непроницаемое лицо! Я не понимаю твоих эмоций, и ты совсем ничего не говорил раньше. Да и сейчас, – машет ладошкой, вытирает слезы. – Как обычно…

– Не умею говорить о том, что чувствую. Научи меня.

– Я боюсь! – снова начинает реветь, говорит с обидой. – Ты эгоист, а я все-таки беременна. Двойней. У меня не самые лучшие прогнозы, если я стану рисковать. Или в этом и кроется твой умысел, а?

– Прекрати пороть чушь! Вот сейчас реально можешь по заднице отхватить. Я не монстр, Мари. Мне очень жаль, что ты думаешь обо мне настолько плохо. Думаешь, я могу заставить тебя…

Блять, аж дыхание перехватило.

Я отпускаю Проблемную и просто заставляю себя шевелиться.

Каждой клетке тела нужно донести, что нельзя долго оставаться на одном месте, Мари могут хватиться…

Наверное, уже хватились, кинутся к комнате охраны.

Любопытных там будет ждать сюрприз – не функционирующая система видеонаблюдения и вырубленная охрана. Им повезет, если выживут.

– За беременность не переживай. Я о тебе позабочусь.

– Почему это обещание звучит, как кара небесная? Кажется, боженька меня совсем не любит, если проклял тобой.

Она не может перестать болтать всякий вздор.

– Ты боишься?

– Нет.

– Все признаки на лицо, Проблемная.

– Я боюсь не тебя. Я боюсь того, что будет, если я останусь с тобой. Боюсь, что для меня это плохо кончится, а ты просто поправишь свой член в трусах, перешагнешь через меня и пойдешь дальше.

– Такого не будет. Поговорим о другом?

– О чем? Я не знаю, о чем можно с тобой разговаривать! – заламывает пальцы. – Ты вообще никогда не хотел болтать со мной о пустяках. Я не уверена, что даже когда я болтаю, ты меня слушаешь. Вдруг я для тебя как источник белого шума?

– Ты для меня как источник вдохновения.

– Оу, – выдыхает потрясенно, на миг прерывая фонтан своей милой болтовни.

– Ага. Источник вдохновения, как решить проблемы, которых не было в моей жизни до появления в ней тебя. Ты все рушишь, Анна-Мария, привносишь хаос туда, где все было четко и понятно.

– Это не тянет на признание!

– Зато тянет на правду. Я люблю порядок, а ты – мой хаос. Ужасающих размеров хаос.

Смотрю на нее, Мари готова разреветься пуще прежнего.

Скриплю зубами.

– Короче, признания – не мое. Точка. Хватает того, что я тебя забрал. Значит, ты мне нужна. Сойдемся на этом, идет?

– Хам. Грубиянище…

– Согласен. Лучше расскажи мне о том, как ты оставила Дитмара в одних трусах, – не могу сдержать улыбку.

Мне до колик в груди понравилось фото, что Мари отправила с телефона Дитмара на телефон Эда. Откровенно говоря, я ржал до слез.

Такое провернуть…

Горжусь своей Проблемной. Она та еще заноза в заднице!

– В одних трусах? Пусть не врет! Я оставила ему плед! – возмущается. – Фон Говнюк!

Смеюсь.

Забрав ладонь Мари, перетягиваю ее к себе. Присваиваю.

– Хотел бы я на это взглянуть своими глазами.

– Чтобы проверить, вдруг тебе соврали?! – вскидывается Марианна.

– Чтобы рассказывать потом детям, – последнее слово дается с огромным трудом.

Представить, что Мари беременная, получается легко.

Я уже вижу ее, тонкую, как тростинка, но с круглым, как арбуз, животиком. Смешную, еще больше неуклюжую и плаксивую, взрывную…

Опасную, словом. Ведь от мысли о том, как я обнимаю ее сзади, опустив ладони на живот, и трахаю, член становится колом и не опадает.

Однако это лишь начало, да?

Потом живот станет еще больше и больше, пока из Мари не выползут на свет два кричащих младенца.

Почему я уверен, что они будут такие же горлопаны, как их секси-мамочка?!

Два младенца.

Это же не просто две галочки.

Дети.

Семья…

Дом.

В голове не укладывается. Я не могу представить себя папашей.

Как ни старайся, не получается.

Об аборте и речи быть не может. Уже слишком поздно.

Я сам виноват. Дал слабину, повелся на поводу у собственного члена, так вот теперь Проблемная беременна от меня.

Двойня!