Целитель. Долгий путь

У тропинки обычно сидели в засаде двое разведчиков, но в этот раз никого не оказалось. Антеро только нахмурился и двинулся дальше, а Йорг переглянулся с сыном и зыркнул на меня. Всё ждут подвоха.

Поднялись довольно быстро, учитывая, что свалиться вниз с тропки, карабкавшейся вдоль скалы, это как раз плюнуть, но обошлось. Выбрались на каменный пятачок, от которого пройти дальше можно только по незаметной расщелине в скалах. Первым поднимался Антеро, за ним Йорг, а я сразу за ними шагаю, остальные трое следом топают. Я запнулся о камень, и пришлось сделать пару торопливых шагов, глядя под ноги, чтобы не налететь на что-нибудь ещё, а когда поднял взгляд…

Хульдра уже не шёл впереди, а валялся, растянувшись на том самом пятачке, а над ним, с ножом в руке замер бывший сотник. Первое, что пришло в голову: нас подстерегли, и Антеро схватил первую стрелу, но Йорг не двигался, напряжённо вслушиваясь. Остальные, увидев, что я замешкался, не стали ни толкаться, ни спрашивать, только тихо забряцало оружие.

– Что там? – вполголоса спросил я.

– Поднимайтесь, – приказал Йорг. – Хельги к проходу, Льёт скалы, Скъельд…

Он посмотрел на стражника, который при виде бездыханного хульдры, схватился за топор.

– Не дури.

– Что происходит? – напряжённым голосом произнёс обожжённый воин.

Йорг молча нагнулся над бессознательным телом, а когда распрямился, в его ладони лежал обломок, сантиметров двадцать длиной. Хельги, при виде обломка, выругался.

– Узнаёшь? – спросил Йорг, я так и не понял, у меня или у стражника.

– Коготь дракона.

Скъельд опустил топор и покачал головой.

– Откуда он тут?

– Вот у этого в сумке был. Он, когда шёл, что-то часто её теребил да оглядывался, вот я и решил проверить.

Ничего себе проверка. А если бы он кольцо любимой девушки в сумке нёс или матушкино благословение? Однако весьма и весьма странно…

– Где он взял коготь? Я думал, по плато прошли тролли…

– Может и не прошли, а может, он тот коготь нашёл, что Хельги выбросил, после того как мы мясо съели. Не важно это, главное – нас где-то поблизости поджидают.

Подмастерье кузнеца снова выругался, пожелав хульдре, чтобы с ним потешились все йотуны нижнего мира. Понятное дело, ему никто не ответил.

– Думаешь, бездушные?

– Разведчики или бездушные, не всё ли равно? Хотя скоро узнаем.

Припомнив, как Йорг допрашивал бездушных в лесу, возле крепости, я вздрогнул. Не хочу на это смотреть снова.

Хульдра зашевелился скоро, но к тому времени руки и ноги ему успели стянуть верёвками, в рот сунуть кляп. Он сначала задёргался, но, заметив нас, вроде бы успокоился. Йорг, увидев, что Антеро очнулся, присел рядом с ним на корточки и заговорил:  воде бы не зло, но у меня мурашки по спине побежали.

– Послушай, я не знаю, зачем ты решил нас убить, да и не хочу знать. Лучше скажи по-хорошему кто нас ждёт у выхода из расщелины. Решишь заорать – умрёшь сразу. Ты понял?

Кивок в ответ, хотя взгляд, ой какой недобрый. Кляп вытащили, – разведчик презрительно поджал губы.

– Я жду, – сказал Йорг, поигрывая ножом.

– Вы принесли нам горе, – процедил хульдра. – Я говорил…

– Это Старшая мать приказала нас пустить в расход?

– Она ничего не знает об этом. Думает, будто вы сотворили благо, убив Тёмного, безумная старуха…

– Значит, это ты придумал?

– Ни у кого больше не хватило мужества.

– У выхода твои разведчики?

– Бездушные, – Антеро скривился. – И они меня обманули – захватили в плен наших воинов, пригрозив, что убьют, если не приведу вас.

– Кузнец и женщины нам нужны, а бездушным нужны только те, кто придумал дракона украсть, а это, похоже, ты и колдун.

Ты посмотри на него. Прямо Шерлок Холмс. А меня от его слов прямо в пот бросило.  Неужели о нас уже всё известно остальным Тёмным?

– А Скъельд?

– Одним чужаком больше, одним меньше… Старшая мать думает, что это хорошо – принимать пришлых, наших или нет, не важно, но это неправильно. Силви нашлось бы кому утешить.

Скъельд зарычал и рванулся к предателю, но мы с Йоргом его удержали. Допрос ещё не окончен.

– Сколько бездушных нас ждёт?

– Десяток.

– Стрелки с ними есть?

– Двое-трое. Больше не видел.

Как он охотно всё выкладывает. Может, ему кто-то рассказал, что Йорг с пленными бездушными делал?

– Разведчики должны были вместе с тобой на нас напасть?

– Они ничего не знают. Я думал, сам всё провернуть и спасти их.

– Меньше надо было сумку теребить. Ты где коготь взял?

– В двух днях пути отсюда. Вы по той долине шли. Там после троллей мало что осталось целым, но я разыскал…

Значит, Антеро ещё с осени задумал отомстить, даже сбегал за когтем, до больших снегопадов. Только вот почему тянул так долго? Провёл бы отряд бездушных в долину, когда мы охотились, и поминай, как нас звали.

– Весть о нас уже отправили? – всё же решил уточнить я.

– Нет. Мы договорились, что о долине никто не расскажет, а сами скажут, что вас нашли в горах.

– И ты поверил бездушным.

Хульдра промолчал угрюмо. Дальше разговор не заладился, пришлось вернуть кляп на место.

– Отходим? – спросил я Йорга.

– Если отойдём, они поймут, что план раскрыт, и порешат всех разведчиков. В принципе, их не жалко, но бездушные придут сюда уже большей силой, и тогда местным не поздоровится, и Скъельду со Сверром тоже.

Кузнец, неожиданно тоже заявил, что не желает покидать гостеприимную долину. Фритте он, конечно, сказал, что слишком стар, чтобы шататься по миру, но я-то видел, как в кузницу зачастила Илта, и даже этому обрадовался, наконец-то избавившись от необходимости игнорировать домогательства девицы, а вот Сверр, похоже, наоборот, только обрадовался вниманию. Но Йорг прав – уйдём сейчас, бездушные всех порешат.

– Нас в два раза меньше. Никак не выиграть.

– Это если переть напролом, но есть же ещё гнёзда в скалах.

Гнёздами хульдры называли две крохотные площадки, по сторонам расщелины-прохода. К каждой вела тропинка, вроде козьей. Но, если лучникам удастся пробраться наверх и закрепиться, они успеют перещёлкать стрелков, а это наша первая проблема. Главное, чтобы лучников не заметили раньше времени.

– А если разведчики уже о них рассказали? Как раз хватит троих стрелков.

Это я ещё не стал говорить, что никто из нас толком не знает, где эти самые гнёзда находятся. Может, там и сюрпризы припрятаны от незваных гостей.

– У тебя есть план?

– Есть, но плохо продуманный.

– Что на этот раз?

– Я им сдамся.

– Понятно… Значит, нет у тебя плана.

– Послушай, там семь человек…

– Не человек.

– Ты прав, но они отнеслись ко мне лучше, чем многие люди.

– Но сначала, угостили стрелами.

– А разве ты поступил иначе?

Уел. Замолчал сбывший сотник, но зол он сейчас на всех: на меня, на себя, на всех этих людей и нелюдей. Плохо, не достучишься до него сейчас… Придётся применить навык. А хорошо было просто с картами баловаться – снимать бытовые обиды, прыгать в порталы, наполненные иллюзиями. И совсем нехорошо подключать психологию сейчас, когда в пятистах метрах ждут почти неубиваемые головорезы, а рядом валяется предатель с сотрясением мозга. Но как раз в таких ситуациях действовать и нужно. Значит, нужно Йорга по шкале эмоций поднять, чтобы мозги работать начали. Что там у нас выше гнева? Гордыня? Вот с неё и начнём.

– Йорг, я готов это сделать, хоть и боюсь, а что ты готов сделать для изменения ситуации?

– Дать тебе по башке, чтобы глупостей не делал, и попытаться вырвать этих… разведчиков силой. А не получится, так и тьма с ними…

И это он мне про глупости говорит. Но тон уже изменился немного. Что там дальше? Смелость?

– А какие ещё варианты есть?

– Ну, гнёзда…

– А ещё? Ну, хоть три мне назови?

– Подождать, пока они сами полезут в расщелину, и перебить их на выходе. Правда, они и пленников порешат, скорее всего.

– А ещё?

–Дождаться ночи и перебить их, только они столько ждать не будут.

Ну вот, если рассуждать начал, значит, и вероятность глупости снижается до минимума. «Поднимем» его ещё немного, до состояния нейтралитета, тогда и меня выслушает, и кровь ему в голову не ударит.

– Как считаешь, какой вариант для нас лучше всего подойдёт?

– Третий… – нехотя признал Йорг. – Меньше всего возможность, что перебьют и нас, и пленников.

– А какими нам надо быть, чтобы всё получилось?

– Хитрыми.

Произнося это, Йорг скривился, как будто незрелое яблоко откусил.

– А моё предложение подходит для этого плана?

Посмотрел на меня, как на врага, но медленно кивнул.

– Слушай, кажется, ты очень беспокоишься за меня, а я беспокоюсь за разведчиков, они ведь из-за этого, – я кивнул на связанного Антеро, – здесь оказались. Если всё сделаем правильно, никто не умрёт.

– Кроме бездушных.

– Так и будет. Так что?

– Что предлагаешь?

План простой, как лом. Ищут меня. Вообще, конечно, нас всех ищут, но это же я подкинул идею с драконом, значит, я и нужен. Причём, живой. Значит, можно попробовать применить хитрость, уже однажды сработавшую у логова дракона. Сдамся в плен, убивать или калечить меня не будут, нужно же, чтобы я добрался… даже не знаю куда, скорее всего, к оставшимся Тёмным, а может, к ближайшему палачу. Как повезёт. Конечно, бездушные проверят пятачок, но остальные спрячутся и пойдут следом за бездушными. Нужно только дождаться ночи… Ну и везение нам не помешает.

Зачем я рискую? Спасаю себя. Я вообще не очень страдаю избыточным альтруизмом, просто не хочу, чтобы кровь разведчиков на моих руках была, когда я мог помочь, но не стал. Тогда они начнут являться мне по ночам, и совсем не так, как убитые во время боя враги… Такие воспоминания мучают и через десять лет, и через двадцать. Как-то, ещё на Земле, смотрел речь покойного генерала Лебедя, который уверенно рассуждал о том, что лучшие солдаты – это те, кто потерял всё: дом, семью, друзей. Мол, такие люди могут только рвать и убивать. Наверное, генерал не очень любил общаться с ребятами, которые, вернувшись на гражданку, при взрыве петарды или раскате грома, сразу кидаются на землю, которые всю оставшуюся жизнь винят себя в смерти друга, подорвавшегося на мине, и, у которых плач собственного ребёнка, сразу вызывает воспоминания о детях, посечённых осколками гранаты. А я с такими общался довольно долго и скажу, что хорошо, такой человек жить сможет только после продолжительной восстанавливающей терапии, которой никто на моей Родине просто так не предоставляет. Я таким становиться не хочу и не буду, если есть хоть малейшая возможность на иной исход. Слава богу, надо мной командования нет, так что решать самому.

– Как ты должен был сигнал подать?

Йорг выдернул кляп и приставил нож к горлу Антеро.

– В сумке свистулька.

Всё верно. Вот она, костяная, вроде тех, которыми рябчиков приманивают.

– Условный сигнал?

– Три раза посвистеть, ответят один раз.

Кляп на место вернулся, а я, повернувшись к Йоргу, сказал:

– Если что не так пойдёт, этого сразу в расход.

Пленный замычал, задёргался, а бывший сотник только усмехнулся хищно.

Спрятались среди скал, ниже по склону, пленника тоже затащили за выступ, снег взрыхлили, чтобы следы не так видно было, лапником промели. Не идеально, конечно, но издалека не заметишь, а ближе, надеюсь, никто не подойдёт.

Йорг уходил последним, хлопнул на прощание по плечу. Я ухмыльнулся в ответ, стараясь, чтобы улыбка кривой не вышла. Получилось плохо – на скуле наливался синяк, а сама она припухла. Всё-таки удар у него поставлен, как у боксёра. Вот тебе и гончар.

Подошёл к расщелине, достал свистульку, помедлил… Страшно всё-таки.  Вздохнул, медленно досчитал от десяти до одного и три раза дунул. Свист прокатился между стен и стих, а несколькими мгновениями спустя донёсся ответный. Всё, пора.

***

Ждали, похоже, не меня, так что очень удивились, когда я выбрался, спрыгнул на снег и встал, глядя на троих бездушных, сменивших чёрные доспехи на дохи из волчьего меха. Правда, и стрелять не стали, хотя у одного взведённый самострел. Ну, понятно – я без оружия, а они, если честно, и голыми руками меня в рогалик закрутят.

– Ты кто? – спросил белоглазый в шапке с беличьими хвостами.

Я говорить ничего не стал, просто медленно поднял руку с зажатым в ней обломком когтя. Тут и пенёк поймёт, а бездушный оказался, похоже, немного умнее пенька потому, что только уточнил:

– Ты один?

Я только кивнул.

– Немой?

– Челюсть болит.

– А говорили, ты колдун.

– Кулак сильнее колдовства.

Белоглазые расхохотались. Весёлые они всё-таки ребята, эти бездушные. В прошлый раз охранники тоже хохотали, когда меня бить начали, но сейчас никто не тронул, только старший продолжил расспрос:

– Где остальные?

– Кузнеца хульдры оставили у себя, а остальные готовятся уйти.

– Когда?

– Через четыре дня.

– А ты решил не уходить?

– У вас жители долины. Моя жизнь в обмен на их.

Пока разговаривали, стрелок в меня целился, а третий белоглазый, сноровисто мои запястья верёвкой скрутил. Хорошо, что спереди.

– Что с мордой?

– Идти не хотел, но остальные сказали, что раз я придумал, как дракона украсть, так они отвечать не будут. Пришлось идти. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то помер.

– Ага, так мы и поверили. Засаду оставили у расщелины?

– Проверьте. Я один. Даже этого хульдру, сожри его тьма, отправил обратно, пусть его свои на копья поднимают.

Командир кивнул на проход, и бойцы, не спеша, скрылись из виду. Вернулись они довольно скоро, в полном составе и без трофеев.

– Никого, – доложил стрелок. – Пришёл он не один, но все вернулись, следы до самой долины тянутся.

– Не соврал, выходит. Это что же, ты такой смельчак?

– А мне смелым быть не надо. Зато твоим хозяевам могу много чего рассказать, и про дракона, и про то, какие крысы у них за спиной притаились.

– Наглый ты, колдун.

– Так ведь и ты глаза не опускаешь.

«Наглый», знал бы ты, белоглазый, как мне страшно сейчас, но подстройка под собеседника – отличная вещь. Поймал пару словечек и манеру говорить, «привязался» к поведению, чуть позу скопировал. Нет, конечно, управления собеседником, как это обещали дутые «эксперты» нет и в помине, зато собеседник перестаёт быть загадкой. Стою сейчас напротив этого, наверное, и не человека, в общем, а все его эмоции прямо шкурой ощущаю. Уверен, он в превосходстве, потому и спокоен, как слон. Интересно, а здесь слоны водятся? Тьфу! Вот, всегда так: серьёзный момент, а в голову лезут всякие глупости.

– За нами иди.

Понял, что не убегу, не нападу, повернулся спиной спокойно и пошёл себе вниз по склону. Здесь каменистая долина-вымоина, забирается чуть вверх, к скалам, а после, ныряет дальше, превращаясь в ущелье, у входа в которое, и устроился отряд бездушных.

Я противиться не стал, шагал без понуканий, всем видом показывая спокойствие. Главное, что поверили, а дальше уже, как говорится, не наши проблемы. Мне бы только ночи дождаться…

Устроились бездушные наспех, даже палаток не поставили. Или что там у них на случай походной ночёвки? Спали в натуральных спальных мешках из шкур, а дрова для костра, похоже, тащили с собой и экономили, судя по тому, что никто возле огня не грелся.

Разведчикам досталось не в пример сильнее, чем мне, да ещё и держали их все эти дни, похоже, впроголодь. По крайней мере, осунулись и побледнели они, точно, не от большой любви в Тёмным. Хульдры сбились в кучу, привалившись спинами друг к другу, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Даже и не представляю, как им, тем более что руки за спиной связаны у всех.

Когда приблизились к пленным, окликнул командира:

– Отпустишь их?

– Шагай давай! – вместо него отозвался стрелок.

– Эй, конунг, я думал, мы договорились! Моя жизнь, за жизни разведчиков!

Удар между лопаток сшиб с ног, командир даже не обернулся. Понятно. Никто разведчиков отпускать не собирался. Скорее всего, Антеро оставлять  в живых никто не собирался, или дали бы по голове и захватили с собой, а какие планы были  в отношении нас, даже предположить не возьмусь. Орать больше не стоит, пока меня не бьют, но терпение может закончиться, а я уже набегался, в своё время с отбитыми рёбрами. Неохота повторять опыт.

Устроили меня вместе с разведчиками, которые, кажется, уже и соображать перестали, кто тут давно сидит, а кого только что привели. Просто раздвинулись, молча, пуская новичка к призрачному теплу. Разговаривать никто не стал, не уверен даже, что они меня разглядели хорошо, сквозь заплывшие синевой веки, а я и не лез раньше времени с разговорами. Правда, сидели мы недолго.

Командир приказал в темпе собираться и выдвигаться к точке встречи с другим отрядом. Надо сказать, что дисциплина у белоглазых, действительно, на высоте – лагерь собрали, хорошо, если за полчаса. Пинками подняли пленных, меня просто дёрнули за шиворот. И пошли.

Я боялся только двух вещей: первое, командир выделит пару разведчиков, отсечь возможное преследование, второе, встречи со вторым отрядом уже этим вечером, но ни того ни другого не произошло. Арьергард, конечно, шёл с оглядкой, но ничего не заметил, а к вечеру мы так и не встретились с другими бездушными.

 Лагерь разбили у небольшой речушки, успевшей уже пробиться через снег, ущелье здесь снова превращалось в широкую вымоину, с разбросанными по ней валунами. Как по мне, становиться в таком месте не особо хорошая идея, но никто не спрашивал. Выставили пару дозорных у выхода из ущелья, развели костерок, на котором вскипятили растопленный снег. Скоро от котла потянуло варёным мясом, и мой живот предательски заурчал, но, конечно же, никто пленников кормить не собирался. Самим мало.

До темноты мы так и сидели, сбившись в кучу. Разведчики молчали, я тоже не торопился заводить беседу. Когда стемнело, к нам приставили одного караульного, двое у ущелья, остальные отдыхают, получается, три смены. Значит, ждут, что за ними кто-то идёт. В осторожности им не откажешь, будем надеяться, что Йорг что-нибудь придумает, иначе меня ждёт не очень тёплая встреча с Тёмными.

Если честно, я совсем не рассчитывал, что удастся обменять пленников, но одно дело в голове прокручивать план, и совсем другое, трястись на холодной земле с пятью такими же бедолагами. Кстати, их же должно быть шестеро…

– Эй, – шёпотом окликнул я ближайшего соседа. – Вас должно быть шестеро. Где ещё один?

– Молчи, – также шёпотом откликнулся тот. – Услышит охранник, опять изобьют и утром похлёбки не дадут.

Неплохо их обработали, похоже, за эти дни. Спорить не стал, постарался сжаться, чтобы сохранить тепло. Холодно, страшно, никаких гарантий на спасение. Похоже, переговоры со мной закончились сразу, как стало понятно, что я один пришёл. Надеюсь, что никакой весточки о результатах вылазки командир не отправил, по крайней мере, почтовых птиц я не видел, а гонцов никто не отправлял.

Охранник смотрел за нами во все глаза, пока было светло, но, когда опустилась темнота, его интерес поутих, да и не так просто что-то разглядеть среди сбившихся в кучу людей, что-то конкретное, если не подойти вплотную. Охранник не подходил. Ещё вечером я строился так, чтобы можно было спрятать руки, но при желании наблюдать за стражем. Сейчас, дождавшись, когда он в очередной раз обойдёт нас кругом и присядет на камень, я сунул пальцы в рот и у правой щеки нащупал острие…

Спрятать за щекой наконечник стрелы с отломанным хвостовиком придумал я. Ну, как придумал… вспомнил, что видел нечто подобное в каком-то фильме, правда, там герой одним этим наконечником перебил целую прорву врагов, а у меня запросы попроще: перерезать верёвки на своих руках и путы разведчиков. Правда, когда готовились, оказалось, что наконечник здорово нарушает дикцию, вот и пришлось Йоргу врезать мне пару раз по морде, вроде как плохо рот открывается из-за ушиба. В общем, чудеса шпионской мысли. Повезло, что руки впереди связаны. Конечно, если бы вязали, как остальным, сзади, то можно было бы уронить наконечник на землю и подобрать его, но металлический звон мог привлечь внимание охранника. А ещё, у меня совсем нет уверенности, что скрюченными от холода пальцами удастся ухватить и удержать кусочек железа размером всего сантиметра три.

Как бы там ни было, всё сложилось как сложилось, так что я просто зажал острую железяку зубами и начал пилить верёвку, медленно не спеша. Если начну дёргаться, это неминуемо привлечёт внимание. Торопиться некуда. Если мои спутники и придут на помощь, то ближе к утру, когда часовые носом начнут клевать, хотя бы в теории. Снова охранник приблизился к нам. Спрятать наконечник во рту, прикрыть глаза и подождать, пока шаги удалятся, снова работаем потихоньку. На десятом заходе верёвка поддалась, но не упала к ногам, а лишь немного ослабла. Не страшно теперь, медленно растягиваем её, чтобы освободить кисти. Что же сердце так стучит? Сейчас из груди выпрыгнет и вспотел весь, хоть и холод сейчас просто жуткий.

Ещё спустя десять заходов, удалось освободить кисть, но кидаться освобождать остальных не стал, вместо этого придвинулся к соседу справа и прошептал ему на ухо:

– Хочешь выбраться?

– Бесполезно, – ответил хульдра, – их больше просто перебьют нас.

– Это если напасть сейчас. К утру ситуация изменится.

Разведчик замолчал, я даже подумал уже, что ничего не вышло из моей идеи и он сейчас окликнет охранника, который как раз проходил мимо, но ничего не произошло. Бездушный снова уселся на камушек, а сосед прошептал:

– Перережь путы, колдун. Сколько нужно ждать?

– Уже недолго. Как только поднимется суматоха, нужно будет кинуться на нашего охранника всем скопом. Сможем?

– Я с тобой.

Снова долгое перепиливание верёвок, уже соседских, потом острый кусочек железа перекочевал в руки соседа, и уже он помогал следующему освободиться. Сказать, что я начал нервничать, это ничего не сказать, аж затрясло всего от нервов. Или это холод виноват? Точно не холод. Если кому-то из разведчиков придёт в голову стать героем посмертно и кинуться с кулаками на белоглазых, весь план пойдёт псу под хвост. У меня так и не получилось эту часть никак продумать, тут уже остаётся только молиться всем богам и уповать на благоразумие соседей.

Когда со стороны ущелья донёсся звук осыпающихся камней, удалось освободиться уже четверым, и никто даже виду не подал, что свободен.

Всё произошло с молниеносной скоростью – когда насторожившийся охранник обернулся на звук, один из разведчиков выставил ногу и белоглазый полетел на землю. Мы навалились впятером, схватив его за руки и за ноги, кто-то подхватил камень и тут же опустил на голову бездушного, он даже охнуть не успел. Раз… второй… третий… Я думал, на звук ударов сбежится весь лагерь, но по-прежнему тихо. Охранник обмяк, череп его лопнул, как арбуз, запахло кровью, хорошо хоть в темноте не видно вытекших мозгов.

Вооружён он оказался копьём и топориком, но я сорвал нож с пояса, кинулся ко всё ещё связанному разведчику. Полоснул по верёвке. Готово! Так-то быстрее, чем наконечником пилить.  Обернулся к хульдрам: никто не двигается, ждут, на спящих бездушных смотрят. Краем глаза заметил, как сбоку тень мелькнула. Скъельд вынырнул из темноты, молча покосился на труп охранника, передал мне самострел с колчаном и указал на спящих, приложив палец к губам. Понятно, надо потише.

– Где Йорг? – спросил я, взводя тетиву.

– С другой стороны зашёл, – пояснил стражник. – Стрелять не вздумай сразу. Всполошим.

Понял, двигаемся дальше. Правда, мне лучше на расстоянии держаться со своим ножиком против бездушного в ближнем бою, считай, что безоружный.

Гладко подобраться не получилось, кто-то камень задел и один из белоглазых сразу вскинулся. Тут же влажно чавкнуло – топорик врубился прямо в висок, пресекая «возрождение», но внезапность уже утеряна. Оставшиеся шестеро успели вскочить с оружием в руках. У пятерых копья, один, видно, командир, с мечом.

Бездушные правильно оценили ситуацию и не стали разбегаться, вместо этого встали спина к спине, выставив копья. Кто-то из хульдр сдуру метнул копьё, но его отбили в сторону щитом. Бездушные рассчитывали, если не победить, то хотя бы живыми выбраться. Но этого допустить точно нельзя.

Я вскинул самострел, прицелился… Зараза, надо было хоть из проволоки мушку выгнуть и пристрелять, поздно теперь уже. Хлопок! Промазал! Болт вошёл бездушному в грудь, по самое оперение, но это ему, как слону дробина. Упереться ногой в стремя, тетиву на себя. Тяжело, блин. Обычно крюк специальный на поясе висит. Болт наложить. Выстрел! Теперь точно попал в шею, но широкий охотничий наконечник, похоже, позвоночник задел – копейщик рухнул на землю, задёргался.

Йорг с Льётом, тоже в бой лезть не торопятся, посылают стрелу за стрелой, исподволь отжимая противника от реки. Ещё один упал!