Ключ от стального сердца

Глава 5

Макс

Опять оно. Во сне меня подняли на поверхность – я в безопасности. Бездна внизу, под гладкой поверхностью, покрытой бликами. Солнце греет мокрую макушку. Самое время вздохнуть, а я не могу. Тяну воздух ртом. Хриплю. В груди вакуум, легкие горят. Сердце судорожно отсчитывает последние удары жизни.

Сел в кровати, слыша отголосок собственного крика. Немного посидел, осторожно вдыхая и выдыхая. Успокаиваясь. Это всего лишь сон, всего лишь мой давний страх. Я думал, похоронил его, а он просто прятался глубоко-глубоко.

За окном палило солнце. В зазор между занавесками пролез жаркий луч, пригрел липкие от пота волосы – вот тебе и ощущение мокрой головы во сне. А то, что давит на сердце – так это чертова долбанная реальность, бро. Элли, ты больше не в Канзасе.

Мама постучала ко мне в комнату, прокричала через дверь:

– Макс, что там с тобой? Ты опять орал. Разбудил меня, я только прилегла. Это невыносимо! Ну что тебе снится, что? Давай сходим к специалисту!

– Все нормально. Мне снились… акулы. Ты ведь в курсе, что я их боюсь. Не надо мне никуда! Видал я твоих специалистов!

Мысленно я, конечно, выразился пожестче.

– Не груби! Если не доверяешь традиционной медицине, пойдем к знающим людям. Есть прекрасные парапсихологи, работающие с подсознанием. У меня связи, я ерунду какую-нибудь не предложу!

– Мам, это все джетлаг*. Успокойся. Иди спать.

(*– синдром смены часового пояса)

– Я теперь не смогу заснуть. Придется накачаться кофе. И какого черта, Макс, ты запираешь дверь? Что тебе скрывать от собственной матери? Просто типичный подростковый максимализм.

Мать ушла на кухню, шаркая ногами в комнатных тапочках.

Я сжал голову руками. Неужели все сначала? Эй, алё! Вселенная, ты решила, что мне мало? Я и так не могу нырять – теперь мне еще вернуться на два года назад?

Март. Мне срочно нужен Димон.

Мать упрыгала куда-то, то ли по делам, то ли по подружкам, которых она еще не удостоила великой чести подробного рассказа о своей нереально крутой жизни на Тае. Я принял душ, уселся напротив ноута и приготовил себе кружку кофе.

Марченко обещал позвонить по видеосвязи, как только поможет тете Вике с вареньем. В ожидании звонка я принялся с отвращением осматривать кухню. Я и забыл, как мерзостно-минималистично в нашей Мергелевской квартире. Белые стены, какие-то абстракции в рамках расставлены вдоль стен прямо на полу (Не спорь, Макс, это современный тренд, ты ничего не понимаешь в стиле), отсутствие… ну, не знаю… хотя бы каких-то элементарных меморабилий*.

(* – памятная вещь).

Раньше у бабушки (там, где сейчас косой белый стеллаж, на который и книгу-то поставить невозможно) была полка с вазочками и фарфоровыми статуэтками. Каждую неделю мы с бабушкой «купали» фарфор в железном ведерке, очищая его от вездесущей цементной пыли, протирали и ставили на место.

Бабушка хвалила меня за то, что я выучил, как расставлять фигурки по своим местам: девочка с барашком – рядом с гордым глухарем, мальчик на коньках – за длинноногим жеребенком. Я был очень горд. Знал каждую статуэтку в лицо. Особенно мне нравились сцены из охотничьей жизни: охотники и их собачки. Гончие то они шли по следу, то держали в зубах уток или кроликов. У каждой было имя. Мама все продала через приложение на ай-фоне. Еще удивлялась, что нашлись люди, которым нравится подобная безвкусица.

Ноут ожил. Март, потный, всклокоченный, тяжело дышал:

– Ну и жара! А потом – бац! Резкое похолодание!

– И как всегда норд-ост, – я вежливо поддержал вступительную беседу.

Но светски рассусоливаться было не в обычае Димки. Если он заговорил про погоду, значит, на данный момент его действительно интересовала погода. А еще его всегда интересовало мое состояние. Он чувствовал личную ответственность, еще с тех самых пор, с девятого класса.

– Что случилось? Помощь нужна? – быстро спросил Март.

– Так заметно? – спросил я, криво усмехнувшись.

– Ты просто так на срочный разговор не вызываешь, – объяснил друг. – У тебя всегда долгая преамбула: что делаешь? если позвоню, не помешаю? А если сразу амбула, значит, полный кердык.

– Походу, меня опять накрывает, – выдохнул я.

Рассказал Димке свой сон. Тот внимательно меня выслушал, задумался, глядя на окно:

– Не думаю, что это страх воды.

– Понятия не имею, что это, – признался я, прокашлявшись. – Я нырял на базе, утром, перед завтраком, я говорил. Все было норм. А это… третий раз уже. И все время – ощущение, что смерть… близко.

Я вспомнил девочку на камне и то ощущение безбрежного покоя, что охватило меня при виде ее расслабленной позы.

– Значит, это не вода, – резюмировал Март.

– Мне чертовски херово. И самый прикол знаешь в чем? Меня периодически накрывает ужасом. Наяву, не только во сне. Всегда некстати. Вчера вот у подъезда дома. Облился липким потом. Я не знаю, что это, Март! Почему сейчас?!

Мы поговорили еще минут десять и пришли к выводу, что это последствия вируса. Пусть я болел не очень тяжело и даже не знал особо, что зараза покусала меня изнутри, все запечатлелось в подсознании.

– Мы с тобой пойдем нырять вместе, – энергично кивая, заявил Марченко. – Я буду рядом… если что.

Я заулыбался:

– Ты все-таки выбил у родаков свободу?

– Ага, – кивнул Димка, приведя в движение пухлые щеки. – Врач давно говорил, что я должен больше двигаться и увеличивать нагрузки. Но бабуля и мамуля меня не особо напрягали, ну я и … – Март сконфуженно сморщил нос. – Но теперь все! О спорт – ты жизнь! У меня до конца августа программа тренировок расписана по часам. Если я похудею и стану нормально выглядеть…

– Кое-кто скажет: о май год! что это за секси кун?! где мои глаза были раньше! – пропищал я, изображая девчоночий голосок.

– Надеюсь, так и будет, – смущенно кивнул Димка.

Майя

Тетю Оля мы недооценили: когда я, зевая, вышла на кухню, она уже сидела там. А ведь еще не было одиннадцати.

– Вот что бизнес благотворящий творит, – ехидно прокомментировала сей факт мама, пока мы с теткой обнимались и щекотались. – Просто ранний птах. Тебя там, в Африке, не подменили? Вуду-шмуду, все такое.

– Ой ладно, – тетя Оля вяленько махнула ручкой. – Жизнь всех меняет без всякой магии. На себя посмотрите.

– Ну насчет магии как сказать, – задумчиво проговорила мама. – Майка, не стой столбом, загляни к мелким. Лара и Жанна уехали на пляж, я их силком вытолкала, пусть хоть немного отдохнут от памперсов. Ой, Денька проснулся. Сейчас Степка заголосит.

Мама безошибочно определила, кто первым захныкал в детской. И да, через полминуты к Денису с ревом присоединился Степан.

– Ага! – оживилась тетя Оля, – Да покажите же наследников престола!

Но в детской она немного струсила.

– Они такие маленькие! Я боюсь! Уронить боюсь!

– Привыкай! – велела мама. – Вот тебе Степка.

– Почему именно Степка? – у тети Оли слегка дрожали руки. – В этом есть какой-то подвох? Он более обаятельный?

Я начала смеяться. Тетя Оля жалобно протянула:

– Я просто знаю свою сестру, Май. Это ритуал, да? Заговор родни! Я его подержу – мне самой такого захочется, и прощай жизнь, чайлдфри, да? Вы все спланировали!

Тетя Оля болтала всякую смешную ерунду, но в глазах ее была растерянность. Она осторожно придерживала Степке голову.

– Тьфу на тебя, Лёля! – рявкнула мама, поднимая из кроватки Дениса.

– Тёпыч не такой вертлявый, – не переставая ржать, объяснила я.

Степан полежал на руках у тети, подумал и вдруг радостно улыбнулся. Близнецы и до этого лыбылись во всю, просто так, за жизнь в целом. Но сейчас улыбка предназначалась конкретному человеку. Тетя Оля прослезилась, мама послала меня за телефоном, чтобы запечатлеть важный момент, и только Денис мрачно взирал на всю эту суету с маминых рук. А потом заорал. Денька хотел кушать. Суровая жизнь младшего брата приучила его к тому, чтобы сначала наслаждаться благами материальными и только потом абстрактными. И к тому, что сам о себе не напомнишь – никто не подсуетится.

Правда, на руках у тети Оли Денис успокоился. Он смотрел на гостью по-другому – с интересом, расчетливо.

– Правильно, – одобрила тетя Оля. – Запомни, перед тобой потенциальный поставщик машинок, лего, мороженого и конфет. Ой, он так задумчиво лобик сморщил! Аня, мне этот больше нравится! С ним у меня больше шансов договориться!

Приехали Лара с Жанной и полным багажником покупок и долго не могли разобраться, отчего мы все ухихикиваемся. Потом проснулся папа. В рейс он собирался более нервно, чем обычно. Но больше сидеть на берегу ему бы не разрешили – бункеровщик «Академик Семенов» ждал своего боцмана.

Пока я носила в машину свои книги и сумки, Алька отпросилась погулять. Я знала, что она страшно завидует тому, что меня отпускают к Оле, и сама боится устроить при всех жалостливую истерику. Родители заранее сделали ей профилактический втык, но выражение лица Алисы говорило само за себя. Хорошо, что тетя Оля надарила ей всякой африканской фигни: маечку, бусы, сережки и сумку с этническим принтом. Сестра немного взбодрилась, переоделась, обвешалась бижутерией и унеслась хвастаться фигней перед подружками.

Коллекция мамы пополнилась на тарелку с суровым африканским воином. Мне достались оранжевые штаны с жирафами. Они представляли из себя квадратный кусок ткани с завязками и могли превращаться в юбку. Я предвкушала, как надену их на пляж.

В машине тетя напомнила:

– Только на «ты», особенно перед моими друзьями. В кабаках сидеть тихо, не высовываться. Я молодая, мне бойфренда искать нужно. Поняла?

– Ага, поняла, – кивнула я, начиная привыкать к своеобразному юмору Ольги. Она ведь ни в какие кабаки меня не поведет, она еще жить хочет, а не помереть от руки моей мамы. – Только я еще маленькая, мне с алкашнёй тусоваться нельзя.

– Язва, – пробормотала Ольга. – Вся в Аньку.

Тут тете позвонили, она защебетала в гарнитуру, бдительно следя за дорогой. Я смотрела в окно. Только сейчас поняла, что все наши с мамой планы насчет путешествий из поселка в школу и обратно были утопическими. Пробки, жара летом, ледяной ветер зимой. Это только кажется, что ради каких-то отдаленных благ ты готов на все, а когда потом месяцок повстаешь по темени с саднящим горлом, организм просто скажет: «Ты как хочешь, а я вне игры». Все это я успела понять за насыщенные девятый и десятый классы. Даже поездки в бассейн стали тогда пыткой, а не удовольствием.

Душная магистраль в смоге, полоска дороги вдоль моря – и мы въехали в тихий двухэтажный район Лиманный. Здесь весело звякали трамвайчики – чисто туристическая декорация, а не серьезный транспорт (от которого в промышленных районах город давно отказался).

Ольга ткнула пальцем в окно, когда мы проезжали мимо «Успеха». Здание гимназии утопало в зелени. Я представила, как осенью буду шагать вверх по узким улочкам и слушать, как шуршат опадающие листья. Все будет хорошо… наверное. Нужно не забыть занести документы секретарю гимназии и узнать насчет учебников. Я сверилась с чатом новой школы. Сбор одинадцатиклассников был назначен на конец июля.

У дома Оли пахло акацией, морем, квасом и клубникой. Мы въехали через арку, после того, как тетя открыла пультом винтажную кованую калитку во дворик. По периметру двора полыхали яркими цветами клумбы с петуниями. На крошечной детской площадке сосредоточенно резвилась малышня. Бетонные выступы вдоль двухэтажки облюбовали разморенные жарой коты: рыжий, черный, белый и серый. С деревьев суматошно орали цикады.

– Отпад как уютненько, – уважительно прокомментировала я.

– Не тых-пых, – согласилась Ольга. – Про аренду даже не спрашивай, иначе разрыдаюсь. Хотела на втором этаже снять, там тоже сдавалось, но кто-то меня опередил. С парковкой плохо только, пришлось арендовать место в подземке у супермаркета. Ну, идем смотреть хоромы.

… – Послевоенная сталинка, – с придыханием просветила меня тетя, когда мы вошли прихожую, – толстые стены, высокие потолки. Кухня не очень большая… но я там редко бываю. Сегодня установят кондиционер, хватит с меня жары. Идем, покажу здесь все.

В результате недолгой экскурсии я осознала, что, во-первых, тетя Оля не любит прибираться, и во-вторых, мне досталась самая лучшая комната на свете. Правда, она почти наполовину была заставлена картонными коробками, зато на другой половине имелись кровать с мягким матрасом, стол, полки и шкаф для одежды.

– Ну как тебе? Как только я узнала, что Аня тебя отпускает, сразу доставку заказала. Телевизора только нет, – сказала тетя Оля, осматриваясь с довольным видом.

– Я не смотрю телек, – сказала я, пожав плечами.

– Да? Я думала, телек смотрят все, особенно подростки: киношки всякие, модные показы.

– Зачем, если есть ютьюбчик и киносайты? – удивилась я. – Телек – вчерашний век. Там всегда одно и то же.

– Вот это я отстала от жизни, – тетя цокнула языком и начала помогать мне снимать пленку с нового матраса. – Ну что, нравится?

– Классно! Оля, у тебя такой прибыльный бизнес? Ну… ты столько всего купила.

– Мой бизнес? У меня онлайн магазин, а скоро будет еще небольшая лавочка возле набережной. Суперприбыли нет, а за той, что есть, нужно еще ножками побегать. Хотя я не жалуюсь. А если коротко, вон коробки в углу… честное слово, потом уберу… завтра… послезавтра. Открой верхнюю – посмотри. Только аккуратно, там хрупкое.

Я осторожно раскрыла одну из коробок, подняла слой пупырчатой пленки. Вытащила верхний пакетик, тоже в пупырке. Тяжелый.

– Не бойся, открывай, – сказала Оля, падая на кровать. – Ох, как приятно сейчас моей спине. Куплю себе такой же матрасик.

– Фигурки?

Я с удивлением вгляделась в фарфоровую собачку на ладони. Она стояла, подавшись вперед и подняв одну лапку.

– Ирландский сеттер, – сказала Ольга. – СССР, восьмидесятые.

– Ты это продаешь? Это твой бизнес? Это покупают?

– А ты думала, нет? – тетя усмехнулась. – Ну, разумеется, чтобы покупали, нужно знать места. Например, онлайн аукционы. Я нашла эту статуэтку на блошке, за двести рублей. А продам за две-три тысячи. На блошиных рынках такого добра пока много – некоторые, ты не поверишь, раритеты отдают за копейки, просто из лени, нежелания возиться. А я вожусь. У нас с Артемом был крошечный магазинчик в Виндхуке, столице Намибии, а при нем что-то вроде хостела. Занимались мы тем, что за небольшой процент помогали русско-говорящим туристам: трансфер, доставка продуктов в кемпинги… ну и сувениры, конечно. Начинали с нуля, по совету друзей. Артем сначала загорелся, типа Африка, экзотика, но быстро потерял интерес. Жара, чужой менталитет, большие расстояния… скука. Да, скука. Мне тоже было скучно. А когда мне скучно, я начинаю… открывать для себя что-нибудь новое. В общем, я моталась по деревням, где шьют кожаные кошельки, сумки, африканские куколки-обереги и покупала всякую мелочь дешевле, чем на рынках и в моллах. Потом продавала руссо туристо. И поняла… что я счастлива. И что буду еще счастливее, если расстанусь с Артемом и вернусь домой.

– Счастлива, – завороженно повторила я, глядя на статуэтку.

– Я люблю всякие старые штуки. Люблю охоту на интересные экземпляры и их историю. Это как… поиск сокровищ! Еще люблю приводить вещи в порядок, смотреть, как они преображаются. Ты там еще покопайся, – тетя Оля зевнула. – Что нашла? Покажи! А, тоже собака, такса! Это уже не СССР – немецкий фарфор прошлого века. Десять-пятнадцать тысяч. В Советский Союз люди везли такое из ГДР. Я на «Купи-продай» нашла, там столько богатств отдают за бесценок, по незнанию. Хочешь, выбери себе что-нибудь на полочку поставить, между книг.

Я решила взять себе ирландского сеттера, от него шло… тепло. Наверное, прежние хозяева этой статуэтки очень ее любили. Интересно, что с ними случилось и как собака попала на блошку?

Когда я повернулась, Оля спокойненько дрыхла. Во сне она выглядела старше – уже не моей ровесницей, а вполне себе на свои тридцать. Лицо без косметики стало серьезным, даже немного грустным. Хотя короткие шорты, дреды и пирсинг на губе никак не способствовали тому, чтобы видеть в тетке солидную бизнесвумэн. Да и бизнес ее показался мне странным, несолидным каким-то. Винтажные вещи? Серьезно?

Я сунулась в холодильник. Оказалось, что он вообще не подключен к розетке. Вспомнила, что у самого дома мы проезжали мимо супермаркета. На карте оставалось немного денег, и я смело отправилась за покупками. Возвращаясь, зашла в подъезд и расчихалась: в воздухе висела пыль, рабочие выносили старую мебель, обрывки линолеума и оконные рамы из квартиры над нами.

Полтора часа на кухне я провела под вой дрели и грохот. К счастью, духовка у Оли работала отлично. Поджариваясь, половинка курицы в маринаде и картофель под майонезом с чесноком пустили по квартире умопомрачительный запах. Я мстительно радовалась, зная, что рабочие наверху тоже почувствуют его через раскрытые окна. Я-то чувствовала запах растворителя и краски.

Главное, чтобы Оля не оказалась сторонницей какого-нибудь особой системы питания. Но она не оказалась.

– Я сейчас захлебнусь слюной, – заявила она, появляясь на кухне и подвигая стул к столу. – Май, спасибо, солнышко! Ты только не увлекайся всем этим… домашним хозяйством. Я знаю, стоит немного увлечься – и появится парень, который начнет петь тебе, какая ты замечательная, а на самом деле пристраиваться к обеденному столу. И меня не приручай. А то привыкну.

– Не увлекусь, – хмыкнув, обещала я. – И не приручу. Скоро у меня онлайн курсы начнутся, максимум, на что ты можешь рассчитывать – борщ на три дня.

– Правильно, будем худеть. За углом, кстати, есть отличная кафешка. А! Еще сервисы доставки – отличное решение! У меня там куча баллов! Любишь вок с курицей и ананасами? И парни подождут, да? Кстати, есть уже кто-нибудь на примете?

– Нет, – решительно заявила я.

– Вот и хорошо, – Ольга облегченно улыбнулась. – А что у нас на сладкое?

Глава 6

Макс

– Максим! Что ты готовил? Откуда запах?

– Я жарил тофу!

Мать еще в прихожей уловила последствия моих кулинарных экспериментов. Готовить что-то серьезное было лень, а приложение доставки на телефоне сообщило, что в наш район не доставляет. Чему я не удивился. Мы тут по-прежнему на обочине жизни, причем за два года, пока были в Таиланде, ничего не изменилось.

– Это с ума сойти можно, – скрипела мама. – Я тофу купила для пад-тай*. Хотела приготовить для гостей!

(*тайская лапша с овощами)

– Там еще много осталось, – милостиво сообщил я, сыто рыгнув.

Мама, видимо, сунулась в холодильник и увидела, что я сожрал пол-упаковки сыра. Начала причитать и послала меня в магазин. Когда я вернулся и вошел в квартиру, открыв дверь своим ключом, услышал, как она разговаривает по телефону на кухне:

– Леша, это моя квартира. Она мне от родителей досталась. Ты как пришел ни с чем, так и ушел. Поэтому, я считаю, обеспечить жильем взрослого сына должен ты… Мне все равно, как. Мне тоже нужно личную жизнь строить, чем я хуже тебя? … Да ты его знаешь! Он никогда не идет навстречу, никогда не уступает – твое воспитание! И гены твои! … Да, мы его избаловали, но не только я. Леша, он не спит всю ночь, бродит по квартире, мешает! А мне рано вставать, я ловлю утренние часы с оптимальным освещением для камеры! Сейчас растеряю всех подписчиков, и на что мне жить? … Нет, я не уверена! Я не уверена, что, живя отдельно, он будет учиться!

Я бесшумно возник перед мамой, от чего она взвизгнула, и, выкатив для выразительности глаза, одними губами произнес: «Буду».

… Разумеется, папа согласился не сразу. Однако Диана, новая папина жена, отнеслась к идее с пониманием. До переезда к отцу она жила в Старом городе и теперь сдавала там оставшуюся от бабушки квартиру. В общем, скромная двушка до конца учебного года перешла в мою собственность. Мама согласилась оплачивать коммуналку, а отец – привести убитое квартирантами жилье в более-менее приличный вид.

– На карман буду давать, – сказал он, когда мы поехали смотреть мои будущие апартаменты. – Не шиковать. Никаких поездок. Никакого дайвинга. Твоя задача – учиться. Если не сдашь экзамены хотя бы на коммерческое отделение, пойдешь в армию. Вуз выбирай сам. Что потянешь?

– Пока не знаю, – я пожал плечами. – Я ж в физкультурный хотел. Пару лет поучиться, получить мастера спорта – и на грант в Штаты.

– Сейчас с этим все сложно, – подумав, произнес отец. – Во-первых, с визами проблема, во-вторых, с твоим здоровьем. Сделаем, как я сказал. Москва. Питер, экономика, финансы, энергетика – выбирай.

Я скрипнул зубами, но спорить не стал. Не хватало еще кусать руку, которая меня кормит. Соскреб со счетов заработанные на Тае бабки и купил подержанный байк у парня, с которым когда-то нырял в бухте. Отца просто поставил перед фактом, матери слил тонну обещаний ездить аккуратно.

Первый раз со времени приезда вырвался в бухту. Проехал пляжи. Изумился тому, как много на них людей. Отдыхающие кучковались у водных аттракционов и забегаловок с пирожками. Нет, мне не сюда. Рядом со спортивной базой у Удзыфки, где мы когда-то заново познакомились с Димкой, теперь останавливались маршрутки. Народ сразу шел к магазинчикам вдоль остановки и закупался пивом. И не сюда тоже.

Покружив по серпантину, выехал к яхт-клубу с противоположной стороны Корчень-горы. Многие из ребят, с которыми я общался до отъезда, на каникулах возвращались на станцию, чтобы обучать и обслуживать богатых пижонов. Мне были рады, каждый второй пытался расспросить о том, где я пропадал. Я отвечал что-то, улыбался – от предвкушения встречи с Глубиной все звенело внутри.

Взял у ребят катамаран и доплыл до понтона. Потом… просто сидел и смотрел в глубину, так и не нырнув, борясь с паникой и сердцебиением. А Глубина смотрела на меня.

… С Марта уже бисером сыпался пот, а он понесся по беговой дорожке. На него с неодобрением поглядывал тренер. Анкету в фитнесс-клубе заполняла тетя Вика, и там было черным по белому написано, что у Димки диабет.

– Харэ, харэ, – озабоченно проговорил я. – Хватит. Я за тебя ответственный, мне шею намылят, если что не так пойдет. Слезай. Иди меряй давление и сахар.

Димка кивнул и сошел с дорожки. Надо сказать, за эти несколько недель Димон добился значительных результатов. Он все еще потел, и телеса его раскачивались при беге, отжимах и приседаниях, но если в начале фитнесс-марафона он выдерживал не более двадцати минут, то сейчас увеличил время тренировки до часа. И еще у него немного втянулись щеки – лицо поменялось, черты стали четче.

Сам я тоже не отставал – подтягивался и плавал в бассейне. Но, как и раньше, голубая вода с привкусом обеззараживателя казалась мне суррогатом.

Отдышавшись, мы сходили в душ. Димон все так же жил недалеко от школы. Ему «разрешили» погулять после спортзала. Тетя Вика все еще делала вид, что полностью контролирует сына. Бабушка Димки, похоже, смирилась и пошла на значительные уступки.

Мы прошлись по улочкам недалеко от гимназии. Я посмотрел на «Успех» издали: чистенько, скромненько, ни одного укромного уголка, чтобы народ не дымил на переменах. Только спортплощадку расширили и установили новые турники. Один год пытки – и я свободен. Поступлю, куда скажет отец, а потом… посмотрим. Все равно в России не останусь, я человек мира… подводного мира.

Это напомнило о моем эпичном фейле на яхт-станции. Я уже рассказывал о нем Димону, с шутками и прибаутками. Но Март отнесся к моему рассказу весьма серьезно:

– Значит, все-таки глубина? – растерянно переспросил он. – Вернулся твой страх?

– Походу, да. Триггернуло что-то… наверное.

– Что могло триггернуть? – Димка озабоченно поднял брови.

– Ну… не знаю. Может, вирус? Интоксикация. Стресс.