Ключ от стального сердца
– Оль, у меня сбор в школе только через три дня, – напомнила я. – Чем смогу, помогу.
– Там коробки.
– Возьмем такси.
– Да здесь недалеко, через два двора.
– Тогда сами донесем, – я была настроена оптимистично.
– Я знала, что ты выручишь, – по голосу было слышно, что Оля улыбается.
Я засмеялась. Конечно, ты знала! И рассчитала все заранее, понимая, что я не откажу.
– Я еду в Геленджик, на ярмарку, – отрапортовала Оля. – Пройдусь по старым адресам, переночую в отеле. Утром у меня встреча с хозяйкой помещения под магазин, потом на такси назад. Какая же жесть остаться без машины! Не скучай! Сходи погуляй.
Я села за учебники и вдруг, поддавшись неожиданному порыву, оделась и вышла из дома. Бродила по улицам, слушая звон трамваев, вдыхала влажный морской воздух, жадно смотрела на людей, особенно на влюбленные парочки. Когда вернулась домой, открыла сайт с пробными тестами и тут же его закрыла. Не хочу, устрою себе небольшие каникулы – и так фразовые глаголы во снах являются, все как на подбор об отдыхе и удовольствиях: выбраться куда-нибудь отдохнуть, заняться чем-то новым, влюбиться… По-английски, кстати, влюбиться – это дословно «упасть в любовь». Странное выражение, глупое. Зачем куда-то падать, если знаешь, что можно травмироваться?
Утром я отправилась на поиски нужного адреса. Оля уже стояла перед подъездом. Тетка деловито ввела меня в курс дела:
– Тут жил один дедушка, мы с ним договаривались, но он скоропостижно умер, сердце. К сожалению, родственники меня ждать не стали, а дали объявление о продаже его вещей. Возможно, ничего ценного, но дедок пару раз засветился на блошке со значками, юбилейными монетами и старыми радиоприемниками. В связи с авралом действуем автономно, быстро, на свое усмотрение. Главное – скорость, ибо конкуренты не дремлют. Странно, что еще никто не подтянулся.
– Как «на свое усмотрение»? – я растерялась. – Откуда мне знать, что ценно, а что нет?
– Слушай свою интуицию, – Оля жестом велела идти за собой. В подъезде пахло пылью, на подоконниках ворковали голуби. – Да ну, Май, расслабься. Даже если ты хоть с чем-нибудь угадаешь, это лучше, чем ничего. У меня всего две руки. Считай, что ты еще одна моя рука.
Я немного успокоилась и кивнула. Невестка дедушки, мрачная тетка с усталым взглядом, встретила нас с таким лицом, будто делала огромное одолжение. Однако чувствовалось, что переместившись в мир иной, покойный доставил родственникам огромную радость. Везде стояли стремянки и ведра, пахло краской.
– Девяти дней еще нет, а они уже ремонт затеяли, – шепнула мне Оля.
– Там смотрите, – буркнула родственница, открыв дверь в кладовку. – Муж часть на помойку вынес, не помещалось.
Оля встрепенулась, оценивающе окинув взглядом несколько коробок на полках:
– Когда вынес?
– Да полчаса назад. Мусор еще не вывозили, если что. Там хлам такой, никто не купит. Скупо жил наш дед, ничего не выбрасывал, зато внукам на мороженое было не выпросить. Вы посмотрите, повыбирайте из того, что мы тут собрали.
Однако тетя Оля быстро договорилась, что мы скоро вернемся и пороемся в кладовке, а сама потянула меня во двор:
– Надо, Майка, надо. Такое у нас дело: сначала оно пыльное, потом – красивое.
Я пожала плечами, приняла из рук Оли одноразовые перчатки и пошла за ней к мусорке. К счастью, сын покойного дедули до самих баков коробки не дотащил, поставил рядом. Оля быстро пересмотрела содержимое двух ящиков со старьем, а я одного. Все интересное мы складывали в большой Олин рюкзак.
В какой-то момент мне показалась, что детскую площадку пересекает знакомая фигура. Я выпрямилась, сдула прядь с лица и всмотрелась в глубину двора. Нет, наверное, показалось. Бурят везде только на байке передвигается. Чего ему через соседние дворы ходить?
Когда мы вернулись в квартиру дедули, его невестка приоткрыла дверь и бросила в щель:
– Продано уже. Мужик какой-то позвонил, сказал, возьмет, не глядя.
Дверь захлопнулась.
– Охренеть, – кисло сказала Оля. – Одна радость – тащить немного.
– И не потратились ничуть, – поддакнула я, хихикнув.
Тетя мрачно выдвинула вперед челюсть.
… – Я не знала, что поиск… винтажа – такое увлекательное, полное экстремальных эмоций дело, – ехидно сказала я, когда мы шли домой, разложив улов по сумкам. – Ты не пробовала устраивать засады и отстреливать конкурентов? Ну, как на диком западе. Зоркий Джо был зорким, но я его переиграл.
– Ой-ой, обхохотаться можно, – Оля все еще пребывала в разочаровании.
Однако дома, когда мы двумя кучками вывалили добычу на стол, застеленный старой клеенкой, и обработали все дезинфектором, тетя повеселела.
– Ё-мое, Май, тебе повезло больше. Вау! Вау!!!
Оля держала в руке настольную лампу из желтого металла, вернее, все, что от нее осталось – плафон и ножку с торчащими ржавыми проводами.
– Латунь, – довольно сказала Оля. – Тяжелая. Сделано на совесть. Сейчас такие не купишь. Починим – продадим.
Я наклонилась и понюхала металл. Да, Бурят был прав – знакомый запах, как на папином корабле.
– А это еще что? – с изумлением проговорила Оля, доставая из груды одну из моих находок.
– Это… – задумчиво протянула я, – сердце?
– Похоже на то. Сталь? А ну-ка…
Тетка отложила в сторону металлическую штуку размером с мужской кулак и полезла в телефон. Я и без сравнения с картинкой из интернета могла ей сказать, что сердце сделано анатомически точно, аж до мурашек, и что эта вещь очень старая. Я снова повертела ее в руках. Хотелось снять перчатки и кожей почувствовать холод стали. Но находка была грязной, местами покрытой маслянистыми разводами.
– Здесь внизу буквы, – сказала я. – Что-то по-немецки, кажется. И еще… дырочка.
– Замочная скважина, – подтвердила Оля, достав свои ювелирные бинокуляры. – Май, а ведь это похоже на музыкальную шкатулку. Вот только я ничего похожего в сети найти не могу. Даже по фото. Вылезают чернильницы и футляры для электронных сигарет, новодел, в основном, и все. Отложи, я со специалистом посоветуюсь.
– Наверное, его почистить нужно, – предложила я, когда мы разобрали все вещи. Стальное сердце притягивало меня, мой взгляд все время к нему возвращался.
– Нравится? Почистишь? – рассеянно пробормотала Оля, фотографируя добытое нами старье со всех углов. – Узнаем, что это, и оценим. Если дешевка – заберешь себе, книги на полке подпирать. Но мне почему-то кажется, что это не дешевка.
Мне тоже так казалось. Я сразу заметила сердце в коробке. Рука сама к нему потянулась.
– Не густо, но и не пусто, – подвела итог тетя. – Мы молодцы, конечно, но я опять отвлекла тебя от учебы. Знала бы, что облажаюсь, сама бы сходила.
Я махнула рукой, объяснила, что дала себе небольшой отдых, и пожаловалась, неожиданно почувствовав, что к глазам подступают злые слезы:
– Понимаешь, это просто жесть! У меня много учебников. Пытаюсь разобраться в этой чертовой английской грамматике! Но ни-где ни-че-го нормально не объясняется! Даже у блогеров! Актуально, имеет результат в настоящем, бла-бла-бла! Как это отделить от того, что этого результата не имеет? Вот мы разобрали с тобой барахло. «Разобрали» – это настоящее или прошлое?
– Прошлое, конечно.
– Нет! – победно и с горечью воскликнула я. – В английском это настоящее, потому что барахло все еще лежит перед нами. Актуальное, понимаешь? Это я еще понять могу, но дальше начинаются какие-то дебри. Нам в школе это объясняли на двух уроках. И все! Как мне дальше тесты решать?
– Зашибись, – нахмурилась Оля. – Я, к сожалению, тебе помочь не могу. Мой инглиш на уровне таможенной декларации, гул-переводчика и общения с туристами, еще и с акцентом. В третьих странах с языками не парятся. Там одно актуальное время: моя купи – твоя продай, или наоборот. Тебе репетитор нужен.
– Не нужен, – обреченно выдохнула я. – Это дорого.
– Не спорь. Мы подумаем, и я решу.
– Оля, а как там твой Женя? – спросила я, чтобы сменить тему.
– Женя? – Оля подняла телефон, выбрала из кучи и сфотографировала деревянную подставку под книгу. – Он мне написал. Я его сообщение на часах прочитала, а в мессенджере храню таинственное молчание. Занята я! Очень занята, по первому свистку не отвечаю. Хотя… самое время напомнить о себе, по делу, разумеется. Вот как раз вещица из шестидесятых. Да знаю, что фигня! А что? Конкретики не было! Проверим, насколько Женечка заинтересован в моих услугах.
Фото пиликнуло и ушло. Через минуту в руке Оли ответно загудел телефон.
– О! Есть контакт! – удовлетворенно сказала она. – Все. Я побежала по делам, поболтаю с клиентом в машине. Ох, ё! Я забыла – в автобусе! – расстроенно провыла тетя из прихожей
– Оль! – крикнула я ей вслед. – Расскажи потом о своей первой школьной любви, ну пли-и-из! Интересно же… и познавательно!
– Не хочу, – помедлив, ответила тетя. – То грустные дела давно минувших дней. Тебе придется самой все познать, на собственном опыте. Увы, радость моя, увы!
– Да не успею я! У меня всего год школьной жизни остался!
– Поверь, иногда и пары дней достаточно. Или перенесешь сей знаменательный опыт в вуз, но все равно не отвертишься. Ну все, покеда! На меня не готовь! Закажи себе что-нибудь. Отдыхать так отдыхать!
Я повозилась немного со шкатулкой – очистила ее специальными средствами, стараясь, чтобы влага не попала внутрь. Потом заказала себе вок с курицей. Приложение сообщило, что курьер уже на подходе. Через десять минут мне доставили мою горячо желанную еду.
Однако пакеты пахли… странно, уж точно не азиатской кухней. Я надорвала упаковку и в пластиковом контейнере обнаружила… котлету и салат оливье. Потянулась к телефону, пока курьер не отошел далеко. В дверь опять позвонили, весьма настойчиво, одной длинной трелью. На пороге стоял Бурят с пакетами из «Суши энд вок». Бурят улыбался, из бумажных пакетов пахло МОИМ воком!
Глава 10
Макс
Я такую операцию по обмену пакетами провернул, что Джеймс Бонд позавидовал бы! Так получилось, что нам одновременно привезли еду из одного фуд-корта. Как только курьер раскрыл свою сумку с пакетами, по крупным ярлыкам с адресом я сразу просек, что соседи снизу заказали лапшу с курицей. Ну а дальше последовала череда слезных уговоров доставщика.
Курьер мне попался молодой, но битый жизнью и монотонной работой. Он философски пожал плечами и поведал мне, что ошибки с доставкой происходят сплошь и рядом. Что он мне сочувствует – сам один раз знакомился с девушкой по подставе. И вообще, в доставке он временно. Но с другой стороны, зачем ему подставлять себя под траблы? Разумеется, все решили деньги и мое клятвенное обещание быстренько разрулить ситуацию без звонков и жалоб.
В общем, когда я сбежал на первый этаж, девчонка из девятой только-только просекла ситуацию. Но просекла. Я и слова не успел сказать: она выхватила у меня пакет с воком и притащила из кухни мой заказ.
– Спасибо!
– А твой пахнет… вкуснее, – сообщил я закрытой двери.
Как это иначе я эту ситуацию представлял. Здравый смысл подсказывал: отстань от человека. Две девушки, живут вместе, на пацанов особо не реагируют – картина вырисовывается специфическая. И вообще, что на тебя нашло, Макс? Ты же не собирался влипать в отношения. Сидел тихо, фрустировал и вдруг…
Я скрипнул зубами, но вместо того, чтобы подняться к себе и вплотную заняться уничтожением заказа (сегодня меня почему-то потянуло на пошлые по-киевски, фри и салат, обильно сдобренный майонезом), вышел во двор.
Посмотрел на окна девятой квартиры, все еще раскрытые и без признаков климат-контроля. Покосился на живописно разбросанных в тенечке дворовых котов. Один из них возлежал в деревянном ящике, довольно хлипком на вид. Но мне только до окна дотянуться, а там…
Из четырех уличных мурлык в ящике спал рыжий, самый зловещий на вид, со шрамами на морде и люминесцентно-зелеными глазами. Я осторожно переместил его в тенек. Даже извинился:
– Прости, братан. Верну, обещаю. С меня еда.
Кот внимательно меня выслушал, но почему-то пошел следом. Возможно, решил удостовериться, что с его спальным местом ничего не случится. Он терся об мои ноги с подозрительно отстраненным выражением лица. В Тае я на таких красавцев насмотрелся. Сидят возле рыбаков с умильными мордами, а потом уже тащат по пирсу здоровенную рыбину, которую им, разумеется, дарить никто не собирался.
Я поставил ящик на бок, чтобы было повыше, покачал, встал и ухватился за подоконник. Мне повезло: бдительная девчонка сидела за кухонным столом и ела палочками из картонной коробки с лапшой, при этом умудряясь читать толстенную книгу на деревянной подставке. Я прокашлялся – она подпрыгнула и вскрикнула:
– О господи!
– Я хотел удостовериться, что с твоим заказом все в порядке.
Девчонка смотрела на меня, вытаращив глаза. Потом растерянно сказала:
– С ним все в порядке, если не считать, что я его почти съела. Какого черта ты делаешь, Макс? Я чуть не подавилась!
– А, ты уже в курсе, как меня зовут! – обрадовался я. Ящик подо мной хрустнул.
Девчонка покраснела и сообщила:
– Оля сказала… ты с ней общался по поводу байка. Такая… с дредами.
– Она твоя подружка? – прямо поинтересовался я.
– Что? – девчонка захлопала глазами и покраснела еще больше. – Нет! Она моя тетя!
– Да? Чудесно. Надо же. А я думал… сестра. Вы обе очень молодо выглядите. Студентки? А где учитесь? А как тебя… ?
Кот внизу напоминающе мяукнул, поднялся и оперся лапами о ящик. Я сделал ему страшные глаза: отстань, верну я твой диван!
– Слушай, – сказал я, – а мы с тобой случайно раньше не…
Поднял глаза. Она уже стояла у окна и смотрела вниз, держась за ручку окна. Сказала чуть виновато:
– Я спешу. Поболтаем в другой раз.
– Другого раза может не быть, – сказал я, судорожно цепляясь за тонкий подоконник. – Жизнь непредсказуема: войны, вирусы, катаклизмы один за другим происходят.
– А у меня лапша остывает, – сказала девчонка, слегка сморщив нос. – Ой, котик! Кис-кис-кис! Рыбки хочешь?
К моему глубокому неудовлетворению, рыжий откликнулся мгновенно. Он выбрал меня в качестве трамплина: взобрался по штанине и спине, впиваясь когтями, и запрыгнул на подоконник. Я взвыл, сжался и покачнулся… ящик подо мной рассыпался. Я оказался на травке и цветах – на пятой точке – и вызвал возмущение соседки по площадке, которая, как выяснилось, не покладая рук взращивала под окнами чахлую поросль.
Когда я поднял голову, кот сидел, вперившись взглядом вглубь квартиры. Через минуту из окна появилась рука с блюдцем. Рыжий мерзавец начал жрать прямо на подоконнике, а окно захлопнулось. Я успел услышать заливистый смех. Ага, ага, смешно вышло.
В довершение всего, пока я выполнял акробатические номера на ящике, остальные коты распотрошили мой пакет с едой, беспечно забытый на бордюре.
Я отряхнулся и, демонстративно прихрамывая, двинулся прочь из двора. Нужно было где-нибудь пожрать – заесть горечь поражения. А еще подумать. Нет, не о соседке снизу. Это был просто эпизод, проходной момент, который показал, что мне скучно. Как в известной шутке: не догоню – хоть согреюсь. Проехали – забили – забыли.
Меня грызла изнутри другая тоска. Тоска по нашему былому единению с Глубиной. У нас с ней долгий роман, как у людей: иногда она обнимает меня и ласкает, иногда хочет убить… а сейчас отталкивает. Мы тяжело знакомились и сходились. А теперь, походу, находимся в состоянии войны.
Значит, она не одна. Значит, у нее парень есть. Сразу бы сказала. Не то чтобы я мигом наповал сражал девчонок своей харизмой, но чтобы на дружескую беседу не развести – такое со мной случалось впервые. И все-таки я раньше где-то я видел. В школе? В клубе? Без макияжа она казалась не такой уж взрослой, скорее, моей ровесницей. Жаль, что не удалось рассмотреть учебник на столе.
И еще один момент меня интересовал: что такого потеряли Оля и ее племянница возле мусорки во дворе недалеко от нашего дома? Я тогда как раз шел к Димке. Мы запланировали прошвырнуться по ближайшим магазинам техники – присмотреть Марту новый телефон, и байк бы мне только мешал.
… В день школьного сбора я выкинул свой фирменный фортель: опоздал. Сначала байк не захотел заводиться, потом выяснилось, что один из дворов, через который я все время срезал путь к Витебской, перегородили решеткой. Пришлось объезжать. Когда я добрался до «Успеха» мероприятие шло во всю. Димку я не ждал – помнил, что он шифруется. А вот на Ефимову посмотреть было любопытно. Иначе я бы, наверное, сбор проигнорил бы.
Алла Павловна вообще не изменилась, только стала еще резче, деловитее и лаконичнее. Посмотрела она на меня как на долгожданного (но не очень) блудного сына. Немудрено: я так активно пил у нее кровь до отъезда, что сейчас мог бы практически считаться ее родней. По лицу директрисы было сложно сказать, как она относится к моему возвращению в школу. Но раз приняла документы, все не так плохо.
Алла Павловна кивнула мне, слегка скривилась и показала пальцем на подбородок. Ясно, мэм, так уж и быть – побреюсь.
Эпичное появление мое, конечно, заметили все. Его трудно было не заметить, поскольку во дворе «Успеха» собрались только одиннадцатиклассники. Я, кстати, почти целиком пропустил приветственную речь директрисы для новичков, поэтому тихонько встал в строй бывших одноклассников и с вдохновенным выражением лица стал слушать объявления классной.
Одноклассники зашушукались, чем вызвали недовольный взгляд Лилии Артемьевны. Классная пронзила меня взором и поморщилась. Мы прежде особо не общались, но я помнил ее по урокам технического перевода, на которых она иногда подменяла англичанку.
Рядом со мной стояла Лиза Тарасова, лучшая подружка Юли. Сама Юля помогала директрисе раскладывать какие-то листы по разноцветным папкам. Вот уж кто всегда оказывался возле кафедр, трибун и сцен. Если портфолио с личными достижениями абитуриентов все еще приносит бонусы при поступлении, Юле, с ее административно-организационным усердием, можно сразу дуть в аспирантуру.
В отличие от директрисы, Лилия Артемьевна гоняла по кругу одну и ту же мысль: мы все должны осознать тот момент, что это наш последний год в школе – самый ответственный, самый показательный. На нас все смотрят, наша судьба решается чуть ли не в этот самый момент… и бла-бла-бла. Я стоял и с тоской задавался вопросом: что я здесь делаю? На дистанционке я бы закончил этот год, лежа на диване и почесывая правое ухо левой пяткой. Вернее, чиля у моря и занимаясь тем, что мне важнее – дайвингом. Потом вернулся бы в Россию, сдал ЕГЭ и поступил в Физкультурный.
Лиза поглядывала на меня с усмешкой. Потом тихо фыркнула:
– Выглядишь, как пират.
– А я и есть пират, – миролюбиво сообщил я. – В вашей мирной гавани я ненадолго, с целями чисто дипломатического характера. Однако настоятельно рекомендую на всякий случай приготовить спасательные шлюпки.
– Юморист, как раньше. Ну ты куда, в «А» или «Бэ»?
– А есть разница?
– В «Бэ» будет больше поселковых.
– Из шестнадцатой?
– Угу. Родаки отстояли нас в чате, Лилечке мозг вынесли. Не знал? Такой срач стоял. К нам запихнули только Горина и Ефимову. И на том спасибо.
Действительно, спасибо. Димка будет рад.
– Тогда я в «А», – сказал я.
– К классухе подойди, она про тебя спрашивала.
– Оки. Что еще порекомендуешь?
– Папку у Юли возьми. Там проекты на год. У нас ввели новое правило: пишешь работу на зачет – получаешь промокод на обучение в онлайн школе для абитуры. Спонсоры подсуетились.
– Это я понял. А где молотки-то выдают?
– Какие еще молотки? – Лиза недоуменно подняла брови, точь-в-точь, как Юля.
– Чтобы забивать ими на все эту чухню.
– Ну ты даешь, Ковалев.
Я сделал пару шагов назад и внимательно оглядел наш строй. Многих ребят из шестнадцатой, «поселковых», как выразилась Лиза, я забыл напрочь. Горина узнал с трудом. А Тимохин… он и в Африке Тимохин, школьная обезьяна. Вероника Соловьева – все такая же кудрявая кукла, почти не изменилась. Оля Франц неизменно серьезная, личико детское, как прежде. А это… а это…
Я потер глаза и проморгался. Та-а-ак. Или у меня глюки, или я чего-то не учел. Например, того, что человек может похудеть, снять очки и брекеты, отрастить ноги, волосы и ресницы и поселиться по соседству.
– А это… новенькая? – на всякий случай поинтересовался я у Тарасовой.
– Не узнал? – Лиза усмехнулась. – Ефимова. Надо спросить, где она так жир с ляжек согнала. Хотя… точняк – я ж ее в бассейне видела с сестрой! Макс, как ты думаешь, мне заняться плаваньем?
– Не надо, – сказал я рассеянно, глядя на Майку. – Бодипозитив шагает по планете. Твой плюс-сайз сейчас как раз в тему.
– Дурак, – обиженно сказала Лиза.
Глава 11
Майя
Бурят появился как раз вовремя: все утомились, и небольшое шоу внесло в мероприятие очаровательное разнообразие. Я все ждала, когда он меня заметит. Заметил. Вероника ожесточенно зашептала на ухо:
– Май, ну тебе сейчас прилетит. Видела, фейс какой? Злющий!
Я пожала плечами и тихо ответила:
– Счет «один один». Акция «Побудь в шкуре других», скидка на весь ассортимент. Бонус – услуга «Почувствуй себя идиотом». Хотя о чем я говорю? Разве это сравниться с тем, через что прошла я?
– Ну не знаю. О чем ты думала, вообще? Если не хочешь с ним никаких дел иметь, лучше бы сидела тихо, как мышка.
– Я и сидела… пыталась сидеть. Намекала, в лицо говорила. Но кот не понял.
Вероника, которой я только этим утром рассказала историю нашего соседства с Максом, тоже немного злилась. Она привыкла быть в курсе всех моих приключений, а тут такая сенсация.
– Ты предательница, Ефимова! Могла бы позвонить! Я столько всего упустила!
– Ник, – с наигранной усталостью сказала я, – все это полная фигня. Посмотри на него. Ты думаешь, мы ему нужны? Нифига. Он же все это от скуки. Король вернулся, да здравствует Король. Он даже подкатить ко мне пытался, будто одолжение делал.
– А ты хочешь, чтобы он был такой, как раньше?
– Никто из нас уже не такой, как раньше. Это не значит, что лучше. Я вот только не понимаю, что за дружба навек с Димкой. Абсурд.
– Вот и спроси у своего Винни-Пуха, вы вроде как тоже друзья.
Ника еще дулась. Я же посмотрела по сторонам. Марченко не пришел. Мои сообщения в вотсап остались непрочитанными. Занят? Болеет? Стало тревожно. Вероника тем временем продолжала смаковать ситуацию.
– Нет, но он капец какой красавчик.
– Дима? Он милаха.
– Да какой Дима?! Я о Буряте. Эти его скулы, глазки монгольские. Влюбиться, что ли?
– Не дай бог, – передернулась я.
И скосила взгляд. Да, что-то азиатское в чертах Макса присутствовало по-прежнему. Это у него от мамы или от папы? От отца, кажется. Подумала и сама себя отругала: зачем вообще это семейство вспоминать? Чем дальше я от них держаться буду, тем лучше. Мало мне от всех Ковалевых в седьмом классе досталось?
Солнце тем временем продолжало движение по небосводу. Тени от деревьев сдвинулись, и начало припекать. А мне было вдвойне хуже: меня жег взгляд Макса.
Лилия Артемьевна тем временем говорила и говорила. Я слушала ее с легким удивлением. Неужели никто не чувствует, как она перед директрисой лебезит? Все ее слова повторяет, даже интонацию копирует. И гонит одно и то же, словно мы идиоты. А народ вокруг уже начал обливаться потом.
Так. Я, похоже, стала слишком мнительной – все еще горячо между лопатками. Самовнушение. И солнце. Зачем Максу на меня смотреть? Он, наверное, и забыл обо мне давно. Разочарован, зуб даю. Думал, по соседству студентки поселились, легкая добыча. А это какая-то Ефимова, прах под ногами.
Я обернулась и встретилась глазами с Бурятом. И все, ступор. Рассеянно скользнуть взглядом не вышло, я залипла в этом зрительном контакте – и Макс хищно мне улыбнулся. Я ответила… удивленной улыбкой. Изобразила что-то вроде: «Это вы мне? О! А! Так это был ты, Ковалев! Кто бы мог подумать!» Даже глазами похлопала.
Отвернулась, досадуя. И все-таки это очень некстати. Мне сейчас нужно думать о том, как нас по классам распределят, а не мериться с Ковалевым шириной оскала.
Лилия Артемьевна наконец закончила свою речь, все с облегчением выдохнули. Не успела я решить, к кому лучше подойти насчет распределения, перед глазами возникла рука. Мужская. Немного волосатая и… крупная, развернутая ко мне запястьем, на котором болтались какие-то ремешки. Такой удавить – раз плюнуть. Я непроизвольно шарахнулась и уперлась спиной во что-то мягкое. Покосилась через плечо… и выше… выше. Надо мной возвышался Ковалев.
– Чего ждешь? Кусай, разрешаю, – мягко произнес он.
– Чего?
– У тебя проблемы с визуальной памятью. Может, со вкусовой все в порядке? Узнаешь, чья рука.