Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15

Глава 2. Время куролесить

Село оказалось всего в часе ходьбы. Вёрст пять по более-менее прямой дорожке через красивый негустой лес, в котором нагло шлялись олени и какие-то зубры, расчищая подлесок и создавая годную для прогулок красоту. А версты за две до села – после служившей защитой от лесных жрулей речки с давно не ремонтировавшимся перегороженным рогатками деревянным мостом, и за ним стоявшего у дорожки большого древнего потрескавшегося деревянного идола с немалым мужским достоинством – начались поля, частью с озимыми, частью возделываемые, но не прям сейчас, хотя вдали кто-то копался в земле.

И даже девки встретились ещё через версту, которые несли охапки цветов. Но они завидев меня с визгом унеслись к селу. И не мудрено – мужик в юбке из листьев! Не самая подходящая встреча для девицы на пустынной дороге, даже для стайки, если они не с Краповой Береточкой, конечно. Хотя не совсем перепугались – добычу свою не бросили.

Ну и у небольшого села – навскидку от полусотни до семи десятков дворов и с полтыщи населения – меня ждали дружелюбные аборигены, только лады, совершенно случайно прихватившие на встречу дреколье. Встреченные девицы уже без цветов и другие девки толпились позади. Я спокойно приблизился, сообщил на эльфийском:

– Привет! Я Ерис!

– Тёмный! – охнула толпа, но только некоторые на эльфийском, а остальные на незнакомом мне языке, но явно то же самое.

– Светлый, – поправился я. – Полное имя Ерис Ыйно.

– А чего голый? – мрачно осведомился на кривом эльфийском какой-то мужик с увесистым слегка ржавым палашом в руке и без перевязи, явно из сельской элиты.

– Меня ограбили разбойники, – развёл руками я. – Ну и я не совсем голый.

– А нож оставили? И кисет и шприцы! – вывел меня на чистую воду умник. – И даже морду не набили?

– Ладно, тебя не проведёшь, – вздохнул я. – Одна разбойница. И мы… того… на травке… решили обсудить тему разбоя. Её подельники погибли зимой, а она уцелела, в половине дня пути отсюда встретила меня. Ну а потом я задремал, а когда проснулся, её и след простыл, со всем моим барахлом и деньгами. Кисет и нож оказались под подушкой из травы, и эти шприцы.

Моя убогая версия вполне устроила селян. Первыми оживились девки и весело загалдели, некоторые на кривом эльфийском, что шмара Носатого жива оказывается, и прячется на пути в гномий Журчикомадаран. Ну и продолжили пытливыми, ха, взглядами изучать моё всё ещё прекрасное тело профессионального красавчика и ловеласа – даже на четверть столь прекрасного в их деревне точно нет. За ними расслабились и парни. А я уже говорил нехитрую заготовку, решив за строителя себя не выдавать – нафиг мне не впёрлось на местных стройках вкалывать:

– Я скульптор, библиотекарь и гувернёр. Иду в городок на предмет работы.

– Гувер что? Брехло ты, а не говнер! – полез на рожон самый задиристый парнишка, посмотрев на прекрасно и вполне перспективно, хоть ещё и не зная этого, пялившихся на меня девок, и начав засучивать рукава.

– Гувернёр. Ну или персональный учитель. Последней учил одну юную гномочку математике, физике и языкам, – весело пояснил я, выбрав везде более-менее универсальные предметы и рассматривая девок, а потом и решил сразу объяснить любителям обидеть ущербного с их точки зрения, в данном случае на одежду и барахло. – Могу и тебя, деревенский дебил, поучить. Например, сколько будет два плюс два. Месяц битья палкой, и запомнишь ответ. И что не надо ругаться на добрых незнакомцев.

Ну нормальные такие сельские девки. Есть красивые. Одна красотка бойкая и в юбке чуть покороче, чем у других, слегка перепачкана древесным углём похоже, плетёт венок из цветов. Есть одна явно в наряде невесты – вероятно на вечер намечена какая-то предсвадебная церемония, для этого и за цветами девицы ходили. За сельским лидером жмутся две девицы даже не босые в отличие от большинства молодых селянок.

Это я рассмотрел пока противник выходил вперёд и мощно замахивался совсем уж из-за спины. Да уж, стиль сельского дурня даже удивил мой михалычинг. Я чуть присел под медленно, но неумолимо просвистевшим кулаком и ударом в челюсть поверг оппонента на травку.

Здоровенный мужик, испачканный углём и сажей, точняк кузнец, неодобрительно крякнул. Сельский лидер неожиданно заявил:

– Так ты и математике, и вампирскому языку можешь обучить?

– Могу, – ответил я, не собираясь зависать в деревне, но не почти голым же дальше идти. Глянул на оживившихся девиц за спиной собеседника, на мордашках которых была написана полная неготовность к образованию, усмехнулся. – Если ученица не совсем дура. И если можно тягу к знаниям стимулировать. Розги чудеса творят.

Попы погладили почти все девицы в толпе, но выделявшаяся среди подружек бойкая дочка кузнеца только похихикала. Но жопу удивлённо почесал и крепкий молодой обалдуй рядом с собеседником. И я поспешил уточнить:

– А для парня палкой по спине.

– Эээх! – воскликнул наниматель, чуть шапку о землю не шмякнув. – Обучишь моего сына математике! И вампирскому! И я заплачу… два золотых герцогских динара! За месяц. И одежда. И три раза в день еда. И пиво вечером… кружечка. В таверне. И отдельная комната, светлая. Монеты через месяц, по результатам обучения! Но ловко ты кулаками машешь.

Я глянул на удивлённо затихшую толпу, что-то не так с предложением. В принципе два золотых гувернёру не так и мало, но раз удивились селяне. И обучить языку за месяц, даже самому минимуму слов, а принцип построения предложений в эльфийском и вампирском почти один и тот же, можно очень далеко не каждого. Но мне пофиг. Сказал:

– Ладно. Но… я могу отказаться от договора когда пожелаю.

Неожиданно собеседника это устроило, он только уточнил:

– Но тогда оплаты деньгами не будет!

Я только плечами пожал. А толпа оживилась, и кто-то даже похихикал явно над простаком, обдуренным сельским хитрецом.

Я гордо пошагал, под хихиканье девок над легко одетым и босым мною, к центру села. Во время короткой дороги мне и объяснили, что два динара получает батрак, и тоже с харчами и ночлегом, а предыдущий учитель сына трактирщика получал в пять раз больше монет, то есть даже больше подмастерья в городе Гарендаген, и за три месяца не преуспел, был бит учеником и отправился восвояси, не получив оплату за последний месяц.

Ну а радостный наниматель уточнил, что я взялся обучить всем наукам за месяц. Даже удивил меня, что ему важнее экономия, а не результат. Ну и послушал, что у них в деревне принято отказавшегося от контракта, даже если оговорён отказ до достижения результата, хорошо метелить на дорожку. Как ненадёжного партнёра. Эк удивил – в приличных обществах хорошо метелить принято и вовсе без причины. Ну а у этих метелилка не отросла.

Но мы уже пришли. Я получил ни разу не надёванные штаны, рубаху, тонкий сюртук и щегольские туфли из оставшегося от отступавшего с потерями предыдущего учителя типа парадного комплекта одежды. Он был ниже меня и толще, так что одна из молодых батрачек с радостью отправилась немного перешивать, ну а я пока облачился в перед побегом отданные предшественником в стирку штаны и толстую рубаху для научных вылазок на природу, жилетку из комплекта я не взял, и в парадные туфли. Причём его штаны надо носить с обмотками – типа чулков. Но я грубо наплевал на клоунаду. Ткань и качество одежды были плохонькие, но фасон с претензией на какую-то моду и пижонство. Да в целом хорошо выглядит на мне – не одежда красит вада, а вад одежду!

С усмешкой осмотрел выделенную мне светёлку. В стоявшей рядом, но не в усадьбе, таверне с постоялым двором нумера мне не выделили, ибо нафиг не надо ради меня открывать заведение. Оно вообще используется только во время ярмарок, когда купчишки приезжают. А в нынешние смутные времена, когда и дорога на запад заброшена, путников нет. Правда на сегодня намечена предсвадебная церемония и немного таверна поработает. Часть убытков покроет.

Ну а мне трактирщик расщедрился на второй этаж сарая для инвентаря! Там и сено хранят. И койка есть для дорогих гостей. Зато просторно, как похвалился жлоб. Но я нашёл и преимущество помимо реального простора. Для загрузки сена было большое окно, а перед ним площадка типа террасы! Романтика! И терраска нависала над забором, для загрузки сена. Ну значит можно тайно и свою тушку выгружать и загружать, и девиц загружать и выгружать! Ловеласинг! Да ещё сарай отделён деревьями сада от дома – меньше будут слышны страстные стоны красоток.

Я бросил свои вещи и виде шприцов в нумерах, ха, и отправился на ранний ужин в красивый главный дом, утопающий в зелени сада. Между прочим, самый крутой дом в селе. Помимо семьи трактирщика в нём жила и семья его младшего брата, и какая-то тётушка. Ну и батраки, но они жили в сарае, конечно. А трактирщик держал и единственную в селе лавку всего, и выдавал мелкие займы под двадцать процентов в год, но имел и пашни, сады и огороды, сельское хозяйство основной доход и приносило. И вся расширенная семья работала и в лавке, и в трактире, и на полях тоже. Впрочем, в меру работали, да и остальные селяне в основном не убивались в полях – как и во всех магических мирах, подати составляют одну пятую, урожайность с магией нормальная, и неплохо жить можно и крестьянам, самым бедным среди работающих везде во Вселенной.

На ужин обе девицы приоделись. И кузины хихикали, бросая на меня проказливые взгляды. Их матери обещали девкам порку и обильно болтали про строгие патриархальные взгляды, слушая контраргументы про поход на праздник. Впрочем и сами приоделись, судя по удивлённым взглядам дочек.

А мужская часть, в составе трактирщика, его брата и моего здоровенного ученика, наряды дамочек не заметили, оживлённо обсуждая торчавшего в селе мытаря и землемера, описывавшего изменения податных объектов села и окрестных деревушек с целью налогообложения. Горевали о дополнительном налоге в одну двадцатую на войска Светлого Призыва, впрочем и гордо обещая задать тёмным. И посмеивались над пьянством мытаря за счёт селян с целью уменьшения податей, и над моральным обликом отдувавшейся за родное село вдовушки, которой за это опять надо помогать с едой и работой. Тётушки и ещё одной мелкой племянницы трактирщика за ужином не было – они хлопотали с невестой и готовившимися вечерними гуляньями. Хлопотали бы и кузины, но неожиданно решили поужинать дома. А ещё один кузен был в городе на закупках для лавки.

Время уже к вечеру, можно бы и прогуляться, но трактирщик, а называть его моим временным хозяином мне и в голову не приходило, захотел учебного процессу, раз деньжищи плотит. Говно вопрос. Я быстро узнал, что будущее светило наук, которому оказалось шестнадцать лет, но вымахало отменно, плохо знает даже таблицу умножения. Выдал ему лист бумаги, показал как сложением исследовать и записать эту самую таблицу. Затем написал формулу длины окружности, площади круга и объёма шара, и это же для прямоугольника. Добавил теорему Пифагора. Написал вампирский алфавит и соответствие букв эльфийским. Быстро написал первые сорок вампирских слов. Сообщил папаше, что ученик освобождён от сельхозработ. Ну и сказал обормоту:

– Чтобы к утру всё сделал. Не сделаешь или не выучишь хоть что-то, отлуплю, и сильно. И захлопнул пасть. Все вопросы к твоему отцу. Думаешь, он мне месяц отмерил? Он тебе месяц отмерил! Выполнять!

Дальше было то, что я и хотел. Здоровенный недоросль посмотрел на бумажки, осмыслил пока нетренированными мозгами громадьё задач и полез драться, решив сразу и решить вопрос с науками. Ну я его сначала привёл в чувство ударом в глаз, украсив отличным фингалом, а потом взял палку и долго с чувством, с толком, с расстановкой дубасил под оханье родни, но им я сказал не мешать семинару, а иначе разрыв контракта и неустойка. За бунт накинул и площадь треугольника. Отправил учиться в его светёлку зажиточного сельского денди, а на ближайший месяц келью обуреваемого жаждой знаний аскета.

Потом попялился в учебники по математике и вампирскому, которые приволокла одна из двух юных девиц в доме, племянница трактирщика. Спросил, а фигли раньше не притащила. Ответила, что дядя сказал сразу не нести – проверить мои методики и знания хотел. Пофиг. А учебники у них и ещё есть…

Я вместе с кузинами отправился на площадь за воротами. Но не сразу в таверну, а прошёлся. Полюбовался на начало плясок девиц пока без невесты и парней. Парни толклись вокруг одного дома, пытаясь пробуравить взглядами занавеску и рассмотреть центральную жмущуюся тень. Там комиссия из родственниц жениха и авторитетных тёток, включая и тётушку трактирщика с внучатой племянницей, и сельскую знахарку, проводили углублённый осмотр невесты на предмет невинности и здоровья, хотя второе уже не первый раз. А первое и не последний. Тень на занавеске, кстати, специальная и важная часть церемонии, для побуждения молодых обормотов поскорее невест выбирать.

И я отправился во в кои веки открытый трактир. Там сидели несколько деревенских мужиков при параде, собираясь даже не надраться, а солидно отдохнуть с деревянными кружками пива. Брат трактирщика за стойкой – ого, что здесь есть – нацедил мне кружечку пива из притащенного из погреба по случаю загула, ха, бочонка в два ведра. Блин! Именно кружечку! В половину нормальной кружки. То есть 546 миллилитров! Хотя потом я заметил, что у них и кружка не 1092 грамма, а меньше литра!

Забавным был и насыщенный зелёный цвет пива. Глядя на мою удивлённую рожу бармен усмехнулся:

– Братан тебе обещал кружечку пива, значит получи. Но свеженькое и холодненькое!

– Моча! – ругнулся я.

– Отличное пиво. А не нравится, заберу. А будешь ругаться, отлуп… Завтра не налью! В доме я тоже пиво наливаю! Мужикам по кружке вечерком. А тебе кружечку. Ишь, ругаться… гувер… учитель из городских недотёп вздумал. Да я тебя самого ругаться поучу!

– А спорим, что я обзову твоё пиво хоть сто раз, ни разу не повторившись, – хмыкнул я, быстренько придумав, как увеличить пайку. – По кружке за обзывательство!

– Ладно, но если меньше, то с тебя по кружечке будущего пива! А с меня за каждое больше сотого, по глотку. По шоту.

Я отхлебнул глоток неплохого несмотря на весёлый цвет пива, глянул на замерших перед редким развлечением селян. Подмигнул зашедшей в дверь дочке кузнеца, уже не босиком, а в ботиночках и в красивом праздничном ещё чуть более коротком платье, и пахнущую каким-то простым, но прекрасным цветочным парфюмом, и с ещё влажными волосами, которая объявила:

– Невинная! И здоровая. А уж красотка! Зельем от шёрстки обработали. Жениха через неделю ждёт прекрасная первая ночь!

Мужики радостно загалдели и отхлебнули по глотку. Я тоже с улыбкой поднял сиротскую кружечку и глотнул. Девица решила остаться с нами, таращась на меня, и бормоча, что полсела слышало вопли сильного дурачка, и из меня отличный гувернёр. Я улыбнулся красотке, сказал:

– Из тебя и подружек тоже выйдут отличные учительницы, я хочу поучиться у вас вашему языку. Как тебя зовут?

– Зачем? – порозовела от смущения званием училки девица. – В Гарендагене в основном на светлом говорят, ой, то есть на эльфийском. Там и гномы, и гоблины, и эльфы есть, да и высшие из трёх народов. А уже в Сенбедаде наш домашний язык и не услышишь. Про герцогский Зилидор и королевский Ванкадор и не говорю. Хотя сам герцог ре Штум говорит на нашем третьем великом! А его кузина замужем за самим королём Менса. А меня зовут Катитони.

Я улыбнулся на пространную речь умной и осведомлённой красотки, которая похоже решила блеснуть знаниями и умом перед залётным учёным, ха, учителем. Но и полезно для меня. Я вспомнил, что и про гномий Журчикомадаран, сообщал на эльфийском её же голосок, хотя вряд ли помогала мне, разве по интуиции, ну и хвалилась кругозором. Ещё позабавила меня тем, что лады здесь великие. Осталась посмотреть на моё шоу.

А я начал нехитрое мошенничество, выкладывая в ряды единиц, десятков и сотен, типа счёт, сухарики из большой миски, скрытой за стойкой, которую я бесцеремонно поставил рядом собой:

– Ослиная моча, раз. Ослиный плевок, два. Ослиная блевотина. Ослиный пот. Ослиная дрисня, пять. Лошадиная моча, шесть…

Я быстро перебрал мулов, пони, меринов, жеребят, верблюдов и слонов. Лам забраковали, не знают таких. Но знают овец, баранов, ягнят, свиней, хряков, боровов, кабанов, вепрей, собак, кошек. Проканали куры, петухи, цыплята, утки, селезни, утята, гуси… А есть и волки, тигры, львы, драконы… Да вообще зверья полно, ха. На третьей сотне опупевший бармен под радостные вопли генерировавших идеи селян сдался, и начислил мне семь полновесных, хоть и местных ущербных, кружек пива. Я выпил первую, взял векселя в виде шести клочков бумаги на остальные и, взяв за ручку недолго посопротивлявшуюся сокращённому имени Катю, отправился плясать с молодняком.

Молодняк принял меня в пляски с радостью, но удивлялись и городскому учителю в своём кругу, и взрослому парню, а я вспомнил, что выгляжу на тридцать пять, а такие у них уже и дедками иногда бывают. Но зажёг я почище их! И даже поучил пляскам миров. Особенно зашло танго. Талантливые музыканты быстро освоили мотив, а парням и девицам очень понравилось танцевать даже круче, чем на балах знати – там дальше скромных захватов талии дело не заходит. А у нас дошло до отличных обжиманий.

Потом я за скромным столом для молодняка с напитком типа кваса, красного цвета и с малым градусом, беседовал с Катей и ещё несколькими любознательными парнями и одной девицей. Катя радостно объяснила мне то, что знают все – цвет медовухи и пива из-за добавляемых трав, без которых ничего алкогольного здесь не делают. А трав много, и разных, знахарка ими и лечит весьма успешно. Я рассмотрел при свете свечки для гаданий несколько притащенных кем-то явно магических трав, и понюхал и пожевал.

Отправился спать. Не спать. На мой сеновал сама ловко взобралась переодевшаяся в чёрные штанишки и рубашку – как объяснила, это спецовка для помощи в кузне – малозаметная в ночи, босая и обворожительно ароматная Катя! Перепуганная от собственной наглости, но решительная. И она эпилирующее зелье для невесты и на себя успела применить! Прекрасная любовь! И учёба. Не только любви. Я вытащил матрас на терраску и мы обнявшись смотрели на звёзды и луну, и на планеты, и на очень яркую комету – которую все считали предвестницей мировой войны и призывом к оной, и я рассказывал невероятное для деревенской красотки про Вселенную. Не всё, конечно. Но ей и малой части правды хватило вдохновляться на прекрасную любовь ещё и ещё. Сама сказала, что не рассчитывает быть рядом со мной, не говоря про замужество, да и староват я, ха. Но теперь рассчитывает скоро по меркам Вселенной встретиться со мной в Вальхалле.

Ну и совсем скоро здесь же, я же ещё месяц буду учительствовать. Погоревала, что замуж выйдет не так ярко, как праздновавшая сегодня подруга. А я пробормотал не совсем в тему про старый конь борозды не испортит, и рассказал ей про чудодейственное Древо Фига и тоже наверняка полезный Родник, не став говорить про кто они и что разговаривают, но сказав что могут веселить и помогать в деликатных, ха, вопросах. Надо поплясать, покачаться на ветвях и попросить. Ну и наверно монеточку малую в дупло затолкать.

– Наши прабабки сказывали про дерево Лент! Но про ЭТО не говорили! Они носили ему монетки, привязывали ленты. Плясали, качались на ветках. Даже видели водяного! И лешего! – шёпотом воскликнула Катя и зажала себе ротик, как будто не стонала страстно и довольно громко перед этим. – А потом набег амазонок и орков был, всех проклятые тёмные отымели, кто не спрятался. А им дойти до нашего села просто невозможно, но обошли с юга, через холодные леса и болота! Потом приходили жрецы, сказали, что это грех, к дереву ходить, за это и набегом боги покарали! И старый барон ругался сильно, он в старости ударился в борьбу с развратом. И аж граф с магами приезжал. Смотрели. И запретили нам туда ходить. Даже охотиться за рекой нельзя. И дорогу к гномам перекрыли. А лесная ведьма, она сразу за рекой живёт, ругалась, что ерунда это, что барон так пустил торговлю не через гномий Журчикомадаран, а через свой Гарендаген, по реке. Через гномов караванов и было мало, но жадность. И гномы ещё злее стали после этого, даже воевать ходили, пока Светлый Призыв не объявили.

Красотка сделала напуганные тёмными силами глазки, крепче обняла меня и продолжила очень информативно болтать:

– За это дерево Лент покарало барона, и он помер, и его внучка не смеётся и не улыбается никогда, мрачная и всем недовольная, и лежит почти всё время, книжки читает! Хотя знающие говорят, что ерунда это, барон от старости помер, а баронетку сглазили за красоту невероятную! А ведьма наговаривает, чтобы и к ней девицы захаживали, она рядом с дорогой живёт. Говорят, что она вампирша! И ужасная! Но никто не слышал, чтобы она кровь пила. И она отбила и вернула в село наших девиц и парней, которых в полон увели во время набега. И я с подружками видела её на том берегу, несмотря на двести лет очень хорошо выглядит, и не страшная совсем, звала нас, предлагая погадать и помочь чем. Улыбалась. Как эльфийка, только черноволосая совсем и кожа белее. И клыков нет.

Я погладил вовсе и не напуганную Катю и сказал:

– Можете и сходить. Кровь пить не будет, а иначе уже вычислили бы её. Запомните, что сказать, если вдруг решит… обидеть: «Равампа запретила». Ну, если знает, хотя если умная… И не надо бояться ручейника и дриады, хотя опасаться стоит и их, и Фиги и Родника.

Ещё любовь с ошарашенной тайнами миров красоткой, и прекрасная правильная учёба – я даже про физику немного рассказал, и про магию – и перед рассветом Катя выскользнула из моего логова. А я уставший, но довольный наконец заснул.

Разбудила меня очень поздним утром симпатичная молодая батрачка, притащившая старательно, хоть и не совсем мастерски перешитый и удлинённый, благо что подвороты были большие, теперь мой выходной костюм, и крынку молока. Прохихикала, теребя подол и приподнимая его от чёрных от въевшейся земли ступней почти до коленочек:

– Крепко спишь, городской! Уже полдень скоро. Батраки уже с утренних работ возвращаются. Только я увильнула с шитьём для учителя. Хотя тебя можно понять. Захворал наверно, переплясал вчера. Танго! Мммм… Так стонал ночью, как девка! Мы же рядом ночуем. Даже моя старшая сестра с подругой к парням за перегородку отправились, тоже хворали до рассвета. Может тебя полечить? Я в молоке бодрящие корешки настояла, и знаю…