Бронзовый ангел над океаном

–Прохождение пересеченки. Парами,– Светка подтянула высоченные черные сапоги, – на Макаках.

Макаками называли машины, созданные специально для безжалостного прохождения трасс. Это были старенькие советские легковушки, мятые, битые-перебитые, внутри которых Валерий Иванович установил прочные стальные каркасы, чтобы машины не сминались. Стекол у макак не было – вместо них – стальные сетки. Но, несмотря на угроханный внешний вид, машинки эти были резвыми и мощными, не боялись ни грязи, ни трамплинов, ни ударов, ни переворотов. Избавленные от лишнего веса, они были настоящими ракетами на колесах. Все макаки были раскрашены в яркие цвета, на всех были написаны имена – «Каракатица», «Выхухоль», «Парашка», «Грымза». Имена эти дал макакам Валваныч, зачем и почему, никто не знал.

Лика грызла печенье, притопывая ногой от нетерпения.

–Давайте начинать уже, Вал Ваныч! – протянула она. – Холодно!

–Снежная, тебе ли с твоей фамилией зимы бояться? Ладно, объясняю задачу. Маршрут номер 4, три круга, на время, парами. На вылет. Приз – четыре часа выходного в воскресенье с утра.

Первая пара – Красная и Снежная.

– О! – Машка тряхнула волосами, подошла к машине красного цвета, открыла дверцу. – Значит, поединок пламени и снега! Смертельный бой зимы и солнца!

–Я те покажу, смертельный бой! – цыкнул Валерий Иванович – Я те покажу, поединок!

Лика подошла к светло-серой машинке.

–Машка! – крикнула она, усаживаясь в жесткое сиденье, прищелкивая ремни. – Уделаю я тебя, как грелку порву сейчас!

– А вот посмотрим! Забьем, блондиночка?

–На что?

–Кто проигрывает, вокруг казармы бегает верхом на швабре, с криками «я дура» ночью, три круга!

–Голая! – добавила Лика, запуская двигатель.

–Замазали! – крикнула Машка, захлопнула дверцу, и двигатель ее машины взревел.

–Ох, девки! – проворчал Валваныч, прищурившись глядя, как красная и серая машинки подкатываются к линии старта. – Как дети маленькие… Я дура…

Он поднял к небу стартовый пистолет, хлопок выстрела утонул в реве двигателей, и машины, подняв облака снежной пыли и дыма, рванули по трассе…

Натка со Светой молча наблюдали, как две макаки, в снежной дымке, летели по треку, перепрыгивая кочки, проскакивая по мостикам, с заносами вписываясь в крутые повороты «змеек».

–Блин, с ума они сошли, что ли… – пробормотала Светка, сощурившись, глядя на летящие машины.

Натка вгляделась – макаки, набирая скорость, просто летели по трассе, взревывая моторами, опасно кренясь на поворотах…

Сердце Натки екнуло, когда красная машина, высоко прыгнув на бревенчатом трамплине, начала в воздухе заваливаться на бок, а потом жестко, с лязгом, опустилась на колеса, зарыскала, как раненная гончая, взвыла двигателем и рванула вперед. Серая машина, не отставая, летела следом, отчаянно скользя колесами, чудом вписавшись в поворот.

–Что творят! – шепнула Натка. Улыбка сошла с ее лица, брови нахмурились – на ледяном участке, красная машина наддала, боком вылетела в поворот, встала на два колеса и, отброшенная ограждением из покрышек, завертелась волчком. Висевшая на пятках серая едва не врезалась в нее, отчаянно вильнула, и по бровке пролетела в нескольких сантиметрах…

–Б…дь! – вскрикнула Светка, сжимая кулаки. – Совсем с ума сошли!

Натка прикусила губу, стараясь не пропустить ничего, сердце ее сжималось каждый раз, когда макаки чудом избегали столкновения или вот-вот должны были перевернуться…

… Первый круг выиграла Лика, она с ревом пронеслась мимо флажков, и через секунду пронеслась Машка на своем красном снаряде.

–Скорость набрали девки, – укоризненно покачал головой Валваныч. – Доиграются сейчас…

На втором круге смотреть было еще страшней, Натка даже пару раз зажмуривалась, ожидая услышать грохот столкновения, но двигатели по-прежнему ревели почти в унисон, и она открывала глаза, чтобы через пару минут зажмуриться снова…

–Сучкиии!!! – шипела Светка. – Убью, на хрен, обеих!!!

А на трассе царило безумие…

Макаки на максимальной скорости, ревя моторами, проходили самые сложные участки, чудом избегая аварии… Вот машина Лики вылетела на лед, вспахав сугроб, выбросив радужный веер снежной пыли.

Вот Машка в трех сантиметрах от бревна, торчащего вертикально, заложила совершенно невероятный вираж, пытаясь подрезать Лику.

Вот на прямом участке ледяной трассы, Лика, выжимая из машины всю скорость, юзом летит к виражу, даже не думая сбрасывать скорость…

Вот…

Что случилось, Натка не поняла, она лишь видела, как обе машины, поравнявшись, вдруг скрылись в облаке снежной пыли, как взлетела высоко вверх сорванная красная дверца, как прокатился по полигону грохот и скрежет сокрушаемого металла вместе со снежным клубящимся дымом, как из белого облака вылетело колесо.

От ужаса у Натки перехватило горло, она рванула по сугробу на трассу, спотыкаясь, падая, глотая холодный воздух, проклиная себя за то, что так медленно бежит…

Рядом бежала Светка, страшно матерясь, позади, хромая, бежал Валерий Иванович…

… Натка подбежала первой.

Красная макака валялась кверху колесами, искореженная, с вырванной сеткой…

Серая в пяти метрах лежала на боку, без колеса, с сорванным и скрученным в узел, капотом, огромной бороздой на борту…

В машинах все было тихо, Натка испуганно, опустилась на колени, заглядывая в салон Машкиной машины…

–Господи, только бы жива! – стучало в висках…

… Машка висела на ремнях… Лицо в крови – Натка не поняла, откуда кровь, было ощущение, что разбито все лицо… Она осторожно, как учили, ощупала Машкины руки, ноги, шею, проверяя, не сломаны ли кости… Подкатилась под нее, отщелкнула негнущимися пальцами замок.

Машка как-то мягко скользнула Натке на живот, Натка выбралась из-под машины, придерживая Машку, аккуратно уложила ее на снег, рванула куртку и припала к груди ухом.

Машка дышала, сердце билось ровно.

–Вот сучка! – крикнула Натка неожиданно для себя.

Машкины ресницы дрогнули, глаза открылись.

–Сама ты… – вяло улыбнулась Машка…

За спиной стонала Лика, которую вытащила Светка, подтащила к Машке и положила рядышком.

–Добить бы вас, гадин таких! – Светка скинула куртку, свернула и подсунула под голову Лике. – Чтоб, заразы, не мучились и других не мучили!

–Светка, все же нормально! – Лика завозилась, пытаясь встать, чтобы все видели, что все нормально, охнула и легла.

–Я тебе покажу, нормально! – Светка щурилась и играла желваками. – Только встань, гадина, сама ухайдакаю!

Натка вытащила платок, обтерла Машкино лицо. Кровил порез на подбородке.

–Мурашки! – ухмыльнулась Машка. – Я дальше валяюсь – бегать Лике голой!

–Дура! – сказала Натка. – Обе, сучки, будете у нас голыми бегать!

–Со швабрами в заднице! – добавила Светка.

Светка вдруг всхлипнула, как девочка, варежкой вытерла глаза и сквозь слезы выкрикнула

– Если вам насрать на нас с Наткой, то идите вы в жопу, дуры две, гоняйтесь, сколько хотите, убивайтесь, но чтоб мы не видели, идиотки чокнутые! Я чуть не сдохла, думала все, разбились, а они, сволочи такие, еще и зубы тут мне скалят!

Светка закрыла лицо руками и заплакала…

–Свееет… – тихонько позвала Машка. – Свееетааа… Светулечка наша любимая самая на Свееетеее… Простиии

–Не будем больше, обещаем! – жалобно протянула Лика. – Простите нас, девчонки…

Натка, с трудом глотая слезы, погладила Машку по волосам.

–Ты, дура такая, не подумала, что тебя любят что ли? – прошептала она, капая слезами на щеки Машке. – Мы же со Светкой чуть с ума не сошли…

– Да что ты объясняешь им… – Светка вытерла слезы. – Лежат вон, довольные, и пофигу им… – Она вдруг засмеялась, махнув рукой. – Знают, заразы, что любим их и простим – вот и устроили!

Натка тоже засмеялась, бросив пригоршню снега Машке в лицо.

–Вот тебе, придурошная! – крикнула она, садясь на лед.

Машка засмеялась тоже, вытирая снег с лица, глядя в небо изумрудными глазами…

…Когда Валерий Иванович подбежал, наконец, к девочкам, он в сердцах плюнул и полез за папиросой.

– Вот ведь больные девки! – проворчал он, глядя на смеющихся девчонок. – Чуть не убились, а все хиханьки им! – Он вдруг улыбнулся. – Соловей! Встань со льда-то! Отморозишь ведь! И вы обе вставайте – разлеглись тут! На пляже прям, красотки, мать вашу! – И он засмеялся сухим, тихим смехом. – Ну, девки, ремня на вас нет! – сказал он, прикуривая папиросу от спички, и все засмеялись с новой силой…

…А потом Все впятером пили до черноты крепкий чай из мятого древнего чайника у Валваныча в каморке, сжав ладонями эмалированные, в черных выбоинах, кружки, с пиленным сахаром вприкуску, с баранками, которые по очереди таскали из полиэтиленового пакета, лежащего на фанерном столе, рядом с набором гаечных ключей в кожаном футляре…

Натка морщила нос, дула на нефтянно-черный чай, разгоняя пар, из-под ресниц глядя на своих подруг и в глубине души мечтая, чтобы так всегда и было им вместе хорошо и весело, как вот сейчас, в этой промасленной каморке, до потолка заваленной инструментами и деталями машин, на чурбачках с постеленной чистой ветошью вместо стульев, с байками Валваныча, с пластами папиросного дыма и громким хрустом разгрызаемого сахара… Она поняла вдруг, что любовь – это не только охи и ахи – а еще ответственность…

–Как сложно все, оказывается, – выдохнула она и потянулась за баранкой…

–Крепче за баранку держись, шофер! – подмигнул ей Валваныч, и все громко рассмеялись…