Сверх

Глава 1

Кгбшник остался за рулем, Хелена же спрыгнула с багги едва ли не раньше, чем та затормозила. Бросилась ко мне. Без всякого страха, а я ведь, на секундочку, был в облике здоровенного трехметрового парня.

– Виктор! – закричала она, когда нас еще больше десятка метров разделяло. – Все закончилось, Виктор! Выходи из боевой формы!

Вот, значит, как здесь это называется. Мое обращение в Товарища Халкова – боевая форма? Что ж, довольно логично. Высшая трансформация биокинетика, когда он преображается в существо, даже отдаленно человека не напоминающее. Однако же именно в нем, выходит на пик своих возможностей.

И предложение правильное. Халков мне больше не нужен. Враг повержен, кавалерия подоспела почти вовремя, осталось только все факты правильно подать, чтобы не стать таким же пленником, как Кореец.

Вот только сказать это проще, чем сделать. Я, может, и с радостью вновь стал бы обычным человеком, но кнопки нет, чтобы процесс этот запустить вспять. А было бы здорово, кстати. Нужен Халк – нажал на одну кнопку. Сделал зеленокожий мавр свое дело – нажимай вторую. Но нету. Ни одной, ни другой нету. И я понятия не имею, как вернуть себе свой привычный облик.

– Нет! – рявкнул я. – Не могу!

Голосовые связки в боевой форме были очень грубыми. Даже, когда я старался говорить негромко, выходил какой-то рев. Яростный.

Хелена сделала шаг назад. Она решила, что я агрессивен. Что моя злость, которой, в общем-то, не было, направлена на нее. По понятным причинам – девушки не должно быть здесь. В смысле, той самой девушки, которая немецкая туристка, парикмахер, и моя подруга. А есть другая – агент КГБ.

То, что она появилась на пляже, говорило только об этом. Никаких других объяснений быть не могло.

Потому что – это и так подспудно сидело в мозгу, просто признавать не хотелось – не было никакого знакомого хакера. Того, который сперва «взломал» телефон любвеобильного капитана, а потом проделал тоже самое с «полькой» Карыча. Не было случайной встречи на обрывистом морском берегу – меня просто вели и использовали с самого начала. Это, кстати, даже не обижало – я-то думал, что сам использую девушек, как прикрытие, а оказалось, что дело обстояло с точностью до наоборот.

И появление «капитана Смирнова», который сейчас выходил из багги и напряженно приближался ко мне и замершей неподалеку девушке, тоже часть плана. Он тогда на проселочной дороге неслучайно появился. Просто Клара – напарница, а не подруга – вызвала поддержку, когда обнаружила, что Хелена пропала.

Только с сексом оставался вопрос. Он ведь не был обязателен в рамках задания, верно? Или все же был? Вызвать большее доверие у подопечного, посадить его на поводок не только эмоционально-ментальной, но и телесной связи. Может, да, а может и нет.

Теперь все стало очевидным. Оно и так на поверхности лежало, если разобраться. Появлялись мыслишки, а я их даже не то чтобы гнал – игнорировал. Потому что – ну если правда, то что? Я могу это изменить? Если меня в темную используют в какой-то оперативной разработке, так лучше тогда не мешать? Тем более, это вполне увязывалось с моими планами.

Но девушке могло показаться иначе. И показалось. Она и напряглась, услышав «нет!». Решила, что я злюсь на нее за этот обман. И отступила.

– Послушай, Виктор! – начала она, а «Смирнов» за ее спиной потянулся за пистолетом в оперативной кобуре. – Все уже закончено! Не нужно злиться, ты только сделаешь себе хуже!

– Я не злюсь! – в ответ прорычал я. Проклятые связки! – Я не могу стать обратно человеком! Не знаю, как!

Смысл у слов был один, а вот тон походил на тот, когда монстр выплевывает их, находясь в крайней степени ярости. Но Хелена, кажется, поняла, что я хотел сказать. Снова стала приближаться.

– Просто нужно успокоится. – сказала она. – Ты контролируешь это, можешь контролировать!

– Как?!

Еще пара шагов в мою сторону. Крохотные ладошки девушки легли на мое здоровенное, увитое мышцами предплечье. Я замер, боясь неловким движением навредить ей. Воспользовавшись этим, Хелена подошла вплотную.

– Смотри на меня. – жарко заговорила она, глядя вверх. – Слушай меня. Успокой свой разум, отпусти гнев.

Да как бы нет никакого гнева! И ярости нет, и злости! Даже крохотной обиды не было! Я слишком долго живу, чтобы держать обиду за такие глупости. Просто выгляжу сейчас так, что каждое мое движение превращается в декларацию агрессии.

– Это не помогает! Я не опасен! Не могу обратно! Не злюсь!

И, показывая это, скрестив по-турецки ноги, уселся на песок. Но даже в таком положении продолжал возвышаться над девушкой.

– Закрой глаза. Закрой глаза, и представь себя нормальным. Обычным. – руки Хелены гладили мою грубую кожу, которая, подозреваю, без труда удержит пулю из смешного пистолетика «Смирнова». – Начни с лица. Вспомни свое лицо.

К этому времени, пляж уже наводнили люди. Вертолет высадил десант, но продолжил висеть над нами, недвусмысленно намекая, что крупный калибр никуда не делся. Катера покачивались метрах в двадцати от берега, направив стволы своих орудий на меня. Несколько вооруженных бойцов направились к Корейцу, другие заняли позиции под скалой, в полной готовности стрелять в зеленое чудовище, сидевшее на песке. Думаю, боеприпасы у них были не самые обычные. Явно ведь какая-то спецслужба по контролю сверхов.

Я попробовал последовать совету Хелены. Попробовал восстановить перед внутренним взором свой облик. Правда, вместо лица Виктора – ну не слишком хорошо я его еще знал! – почему-то вылезала личина, которую я нацепил недавно. Которая сильно напоминало мое настоящее, с прошлой жизни еще лицо.

Но ничего не происходило. Ни жжения, ни боли, ни тянущего чувства, когда возникает ощущение, что кожа, мышцы и даже кости перемещаются со своих мест. Минуту, наверное, тужился, но так ничего не добился.

– Не получается! – сообщил я Хелене, отчего она отпрянула. Проклятый рев!

– Продолжай пытаться! – потребовала девушка.

Приблизился кэгэбэшник. Видя, что брюнетка стоит рядом со мной, а я не спешу разрывать ее на части, он остановился в паре шагов от нас, и произнес.

– Виктор? Есть один способ… Но могут быть последствия!

– Какие еще последствия?

– Не знаю. У всех очень индивидуально проявляется.

Он снял с ремня небольшой кейс, в таком максимум солнцезащитные очки поместятся, и извлек оттуда две металлические полосы. Тонкие, словно бумажные, они тут же повисли, как две переваренных макаронины.

– Что это?

– Подавитель. Сплав из множества металлов, я даже не знаю, из каких именно. Мы их используем, чтобы лишить сверхов доступа к способностям. Давай обернем их вокруг твоих запястий, и ты, скорее всего, снова станешь человеком.

– Скорее всего? – уточнил я с иронией, но вышло возмущенно.

– Да. – не смутился капитан. – Я лично никогда его не использовал, а в отчетах коллег описывается разная реакция. От потери сознания до жуткой боли.

Неудивительно, что в мире, где есть сверхи, имеется и средство бороться с ними. Наверняка, не только эти смешные наручники, которые на такого громилу, как я, поди еще надень. В смысле, если я этого не захочу. Но, наверняка же, есть еще и пули с сердечником из этого сплава. Ловчие сети. Комнаты, полностью оббитые листами загадочного металла.

Терять сознание мне не хотелось. И боль испытывать – жуткую, как сказал мужчина – я тоже не хотел. Но в противном случае, я рискую надолго остаться Товарищем Халковым, а это ведь может быть истолковано, как агрессия и нежелание сотрудничать. И начнут по мне с этого вертолетного КПВТ садить или как называется пулемет, ствол которого до сих пор смотрит. А кто поручится, что в него не заряжены пули с таинственным сплавом.

– Давай! – рявкнул я.

Протянул ладонь. Капитал положил на нее полосы и отступил. Хелена тоже перестала поглаживать мою руку, отойдя на несколько шагов. Все с ожиданием уставились на меня.

Ничего не произошло. То есть, я ничего не почувствовал. Металлические полосы не обжигали кожу, не вытягивали силу, и вообще ничего такого не делали. Просто забавные железяки, которые выглядели такими тонкими, что даже человека не могли сдержать, не то что такого здоровяка, как я.

– Надень их на запястья. – посоветовал «Смирнов».

– А не порву? – уточнил я.

– Не сможешь!

И сразу же захотелось опровергнуть это утверждение. Взял одну из полосок, ухватил пальцами за края и слегка потянул в стороны. Не порвалась, надо же! Может, надо сильнее тянуть?

Вскоре, однако, я убедился, что моих сил было недостаточно, чтобы порвать ленту из странного сплава. И тогда я, по совету кэгэбэшника обернул одну из них вокруг запястья.

И тут же в голове что-то зашумело. Похожее на голоса, но неотчетливые, а какой-то шум, похожий на тот, что слышишь, когда в квартале от тебя гуляет шумная компания. Гул этот нарастал, словно вся эта гурьба направлялась в мою сторону. Вскоре даже слышны отдельные голоса в этой какофонии. Выкрики боли и стоны страдания.

– Все в порядке? – уточнил капитан, видя, как я замер с одной лишь полосой подавителя на запястье.

– В голове зашумело. – признался я. И больше не медля, обернул вторую металлическую ленту вокруг другой руки.

Тут же моя голова взорвалась болью. В ней каким-то образом оказались сотни, если не тысячи людей, которые кричали, стонали, сетовали, жаловались, просили и умоляли. Все они требовали моего внимания одновременно, и безумно злились оттого, что я не мог выделить его кому-то.

Это было похоже на то, будто я попал в ад. Какой-то персональный, созданный только для меня, и предназначенный для того, чтобы я побыстрее сошел с ума. Крики людей разрывали барабанные перепонки, хотя звучали точно внутри, а не снаружи. Их боль и страдания обволакивали меня, заставляя лупить кулаками по голове, в попытке избавиться от шума.

В какой-то момент я тоже начал кричать. Точнее, реветь белугой. И этот мой вопль сразу же и очень органично вплелся в ансамбль чужих голосов, взлетая куда-то к небесам. В явной попытке пробить небесный свод и сообщить тому, кто живет за ним, что тут, на земле, очень плохо.

А потом я вырубился. И пришел в себя уже в человеческом облике. Лежащим на песке. Без лент на запястьях, но заботливо укрытый чем-то вроде пледа.

– Говорил же, что сработает! – радостно сообщило мне довольное лицо «Смирнова», нависающее надо мной.

– Да пошел ты! – прохрипел я в ответ. – Это же сущий ад!

– Все в порядке, Виктор! – тут же появилось лицо Хелены. – Ты вернулся в обычную форму.

Странно, что меня не пакуют в черный воронок, подумал я. Вроде бы все, я уже не Товарищ Халков, общественной угрозы не представляю, сопротивления оказать не могу – обычный парень, к тому же почти голый и с кружащейся головой. Бери, как говориться, тепленьким, надевай наручники и вези в контору. Но эти двое почему-то сидели рядом и не торопились этого делать.

Хелена так вообще начала вдруг рассказывать, кто она такая и как здесь оказалась. На неплохом русском, кстати, акцент почти не был слышен, скорее – угадывался. Вот ведь лиса!

Как по мне, в этом не было никакой необходимости, ведь и так все было понятно. Но кое-что новое я узнал. Точнее, некие поправки к тем выводам, которые сделал еще тогда, когда смотрел на приближающееся багги, и свою любовницу, сидевшую рядом с кэгэбэшником.

Оказывается, она была вовсе не сотрудником конторы, которую подослали, чтобы меня вести, а настоящей немкой. Действительно приехавшей в Анапу на съезд, но под прикрытием мастера-парикмахера. На самом деле она была агентом германского министерства безопасности, называемым так же «штази». Расследующей на черноморском побережье источник трафика наркотиков (и сыворотки) в Европу из Турции. На то, что он может находится в этих краях, ей указал один из задержанных еще в Германии дилер.

Наша встреча, по ее словам, действительно была случайной. Почти. Она считала с позы молодого человека отчаяние, и включилась профессиональная деформация. Человек в беде – это же готовый агент, который при грамотном манипулировании способен на многое. Тем более, для полевого сотрудника, который работает на чужом поле. А чуть позже, (но значительно раньше, чем я сам об этом рассказал), когда Хелена поняла, что общается с беглым подозреваемым, да еще связанной с ее проблемой, вцепилась в меня ногтями.

– С Волковым, – она кивнула на Смирнова. – мы почти не пересекались. Нас с Кларой согласовали, от местных сотрудников госбезопасности, мы могли получить поддержку в случае необходимости, но работали автономно. А потом, когда я узнала про сыворотку, то подумала, что источник наркотиков и сыворотки мог быть одним и тем же.

– Хелена, незачем ему это все рассказывать! – возмутился Волков-Смирнов, которому очень не понравилась откровенность девушка. – Он еще в статусе подозреваемого.

– Молчите, Николай! – шикнула на него немка. – Виктор помог не только моему расследованию, но и вашему. Благодаря его действиям к вам, насколько я понимаю, не приедут коллеги из столицы! Вы его благодарить должны, а не загонять в свои статусы.

Кэгэбэшник как-то сразу стушевался и замолчал. А Хелена продолжила говорить. Из ее дальнейшего рассказа я понял, что она использовала мою мотивацию, чтобы самой поближе подобраться к дилерам. Держа в курсе, конечно же, своего русского коллегу. Я хотел найти ублюдков, спасти свою репутацию и избавится от проблем с законом, а ко мне относились как к шару для боулинга. Вся задача которого – сбить мешающие кегли.

– После смерти Бегуна, когда ты решил, что единственный путь к спасению – это найти настоящих виновников… – продолжала девушка.

– А мог просто прийти к нам и все рассказать! – вклинился Волков.

– В смысле! – зацепился я за его фразу. – И мне бы ничего не предъявили за убийство Шустрого?

– Кого? А, Бегуна! Нет, Виктор. – хмыкнул капитан. – Ты не убивал Бегуна. Он умер от разрыва сердца. Он был очень слабым сверхом, не знал границы своих возможностей. И просто надорвался. Конечно, твоя драка с ним тоже добавила в это что-то, сломанные ребра, например. Но эксперт заверил меня, что паренек был трупом уже в тот момент, когда дрался с тобой. Там множественные разрывы, а некоторые даже зарубцеваться успели.

У меня возникло такое ощущение, что меня по голове ударили чем-то тяжелым и мягким. Мешком с песком, например. На миг даже вернулся тот гул голосов, который возник от соприкосновения с лентами подавителя. Я не убивал Шустрого? Он сам помер? И мне не было никакой необходимости бегать по Анапе, скрываться от властей, искать дилеров и шпионов, драться с собаками-мутантами и здесь на пляже с Корейцем тоже?

Вся эта история могла для меня закончится в тот же день, на пляже в Усатовой Балке. Я мог просто дождаться милицию, объяснить им то, что со мной произошло, и уже в тот же вечер остаться ночевать дома! Вместо того, чтобы вести жизнь диверсанта в тылу врага, я уже несколько дней мог бы встраиваться в то общество, новую жизнь в котором мне подарил Распределитель!

Господи или кто там сидит на облачке – ну что за идиот? В смысле, я. Это на меня так сыворотка повлияла или перенос в молодое тело, что я так отчаянно тупаря врубил? Устроил, черт возьми, шпионский клуб в курортном городе, основываясь на одном, да и то ошибочном предположении! Нет, понятно, что мир чужой, реалии незнакомые, да и слова Зои Витальевны легли на благодатную почву… Но – все равно кретин!

Я перевел взгляд на Хелену. Она смутилась и отвела глаза. Так, она, значит, об этом знала. Может, не с самого начала, но уже достаточно давно. Достаточно, для того, чтобы сказать – Витя, ты уже можешь остановиться и просто сдаться. Но она знала и молчала. Позволяя мне действовать, как тарану. Пробивать путь своему расследованию, а заодно и решать проблемы товарища капитана Волкова.

Первой, импульсивной мыслью, было накричать на нее. Донести, какая она стерва. Оно быстро прошло – гормоны хоть и бесились в этом молодом теле, но большей частью не управляли им.

– Я не могла сказать. – тихо произнесла она, глядя в сторону. – Ты был уже частью картины. Вывести тебя из нее, значило разрушить все. Мы бы потеряли все ниточки. Пришлось бы начинать все с самого начала.

И она была права. Со своей точки зрения, конечно, но даже я мог это понять. Правда, только потому, что в прошлой жизни и сам был близок к ведомствам, подобным тому, в котором служили Хелена и Николай. Там царит людоедская, если смотреть глазами обывателя, логика. И от этого никуда не деться – эффективность требует жертв не только от случайных участников таких вот замесов, но и от организаторов.

Но мальчишка по имени Виктор Глебов не был военным с сорокалетним опытом. Не проводил совместные операции с конторой, не взаимодействовал с иностранными разведками, не убивал людей и не встречался с предательством более страшным, чем уход девушки, обещавшей ждать его из армии.

Я мог сказать, что все понимаю, и что претензий ни к Хелене, ни к Волкову у меня нет. Но поступить так было нельзя. Оба моих собеседника – офицеры государственной безопасности. Они заметят странность. Может быть не сейчас, позже, но обязательно заметят. И через день или через неделю зададутся вопросом – а почему это паренек без особого жизненного опыта, так хладнокровно отреагировал на предательство вчерашней подружки. А потом начнут задавать этот вопрос уже мне.

Поэтому я сузил глаза, скривил губы и тихо произнес.

– Знаешь что, Хелена… Иди-ка ты нахрен!

Волков вскинулся, даже рот открыл – явно, чтобы сказать «не забывайся, мальчишка», но не успел. Опережая его, я сказал.

– И ты, капитан, туда же топай. Нахрен!

Глава 2

Потом была поездка на багги до той части пляжа, где можно было выехать на Высокий берег. Пересадка на служебную машину капитана и недолгая дорога до здешнего здания КГБ. Хелена с нами не поехала. Выйдя из багги, она сообщила Волкову, что заглянет к нему ближе к вечеру, и упорхнула по каким-то своим делам.

– А эти, черно-синие? – уточнил я у кэгэбэшника. – Ну, которые на вертолете. Мне казалось, что они меня заберут.

– ККС тебе еще крови попьет, не сомневайся даже. – устало хмыкнул Волков. – Но дело моё, а значит пока ты мой.

– ККС? – переспросил я, пропуская мимо ушей реплику «ты мой».

– Комитет Контроля Сверхвозможностей. – пояснил капитан, сочтя, что мой вопрос относился именно к аббревиатуре. – Формально, они входят в состав нашего ведомства, но по факту уже давно смежники. Когда я с тобой закончу, уже они за тебя возьмутся.

– И что меня ждет?

– Поговорим в конторе. – отрезал он.

Все дальнейшее наше общение по дороге до его кабинета ограничивалось короткими репликами капитана: «сюда», «ступенька» и «пригни голову». Я с расспросами не лез, понимал, что так или иначе вскоре все узнаю. Единственное, что я пока не мог для себя решить – как воспринимать тот факт, что внутрь здания КГБ я вошел без наручников и без охраны парочки автоматчиков.

С одной стороны – мне уже дали понять, что я подозреваемый лишь формально, но уж точно не обвиняемый. Фигурант дела, которое вел капитан госбезопасности. Это объясняло отсутствие наручников.

С другой – я сверх. Причем, опасный сверх. Который может превращаться в трехметрового громилу. А меня не то что вооруженная охрана не сопровождает, даже подавители сняли. Из всего сопровождения – один человек. Который, возможно, и крут, сам по себе. Но я был уверен, что при желании смогу с ним справится без всяких способностей.

«Если, конечно, он сам не сверх!» – появилась мысль.

В этом случае все сразу становилось на свои места. Волков просто не даст мне сбежать или причинить кому-то вред. И вообще – наличие сверхлюдей в конторе логично и обосновано. Учитывая то, кем могут быть их противники.

Либо – это был еще один вариант, объясняющий поведение безопасника – меня проверяют. Наверняка ведь, пока меня вели, уже успели выяснить, что человек я не агрессивный. В конце концов, не спеленали же сразу, дали по Анапе с окрестностями просто так бродить. Но контроль, конечно, тоже присутствует, только незримый.

– Итак. – произнес Волков, усаживаясь за стол в кабинете. – Начнем.

Рабочее место кэгэбэшника о нем ничего не говорило. В занимаемым им одним помещении на пятнадцать квадратных метров стоял один стол из покрытого лаком массива древесины – какой-то антиквариат, надо полагать. Три стула, сейф, две тумбочки, заваленные бумагами и совершенно не подходящие по стилю столу. На подоконнике много лет назад засох цветок в горшке, а стекла были закрыты жалюзями.

– Что начнем?

– Опрос свидетеля. А ты что подумал?

– А я ничего не подумал. – ответил я. – Я ведь понятия не имею, какие у тебя на меня планы. Вдруг тебе надо дело закрыть и начальству показать, какой ты фартовый – и банду Корейца прикрыл, и сверха повязал.

Как-то само собой вышло, что мы перешли на ты. Ни меня, ни капитана, это, кажется, совершенно не напрягало.

– Вот, значит, как обо мне думаешь. – хмыкнул он. – Обидно!

– Не о тебе лично, скорее, о твоем ведомстве.

– Менее обидно не стало. Пойми, Виктор, я тебе не враг…

– Прямо вот хрестоматийно начал, по учебнику. – не удержался я от реплики.

Честно говоря, думал, что она чекиста разозлит. По меньшей мере – вызовет раздражение. Мало кому нравятся такие вот умники. Но кэгэбэшник вместо этого рассмеялся.

– Вот откуда ты такой умный, а?

– ВДВ, тарщ капитан.

– Хочешь, значит, напрямую?

– Очень хочу. Честно говоря, все эти тайны и расследования меня здорово притомили. Мне бы вот сказал кто в глаза – Глебов, вот такой расклад. Здесь ты накосячил, а тут молодец. Поэтому по совокупности – иди домой и не отсвечивай с месяцок. Вот за такое бы я был очень благодарен.

– Экий ты прыткий, брат! – «восхитился» Волков. – Домой, надо же! Нет, честно сказать, шанс туда вернуться у тебя есть, но не сказать, что слишком большой.

– Значит, все-таки, зря бегал и злодеев ловил. – хмыкнул я, толсто намекая на свои подвиги.

– Да нет, не зря. И ты нам правда очень помог, этого я отрицать не буду.

– До или после того, как меня на крючок посадили? Как давно, кстати?

– А ты сам как думаешь? – настоящий чекист отвечает только вопросом на вопрос. Иначе потом «пацаны не поймут».

– Почти сразу.

– Возможно… – ушел от вопроса Волков и вернулся к прежней теме. – Так вот, вернуться домой шанс у тебя есть. Но…

– Всегда есть «но».

– Да. А ты чего ждал, Глебов? Ты сильный сверх. С боевыми возможностями. Такие как ты, применения в народном хозяйстве не находят.

– Ну, так-то логично. Халк крушить!

– Чего? – не понял шутку капитан.

– Ерунда. – отмахнулся я. – Но я понимаю, к чему ты ведешь. Никто, значит, меня отпускать не собирается.

Кэгэбэшник покачал головой.

– Не совсем так. Никто не даст тебе большого выбора жизненного пути. Но кое-какой все же имеется. Конечно, после прохождения регистрации и определения потенциала. Но этим ребята из ККСа займутся, я тебе об этом только в общих чертах могу рассказать. И дать один бесплатный совет.

– И какой же?

– Не выделывайся, Глебов. Когда они тобой займутся, не строй из себя самого умного или хитрого. Они всяких там видели.

– Приму к сведению. А что про рассказ в общих чертах?

– Тут вообще-то я вопросы задавать должен! – ненатурально возмутился Волков. – И мы с тобой почему-то занимаемся твоей судьбой, а не моим делом.

После сказанного капитан некоторое время хранил каменное лицо, а потом не выдержал и рассмеялся.

– Ладно! – сказал он. – Вижу же, что ты не боишься, а только хочешь узнать, что тебя ждет. Давай так, тогда. Я рассказываю тебе о том, как примерно будет выглядеть твое будущее, а ты мне все-все рассказываешь под протокол, и подписываешь согласие на ментальное сканирование? Годится?

Я напрягся. Почему-то мне казалось, что от ментального сканирования, чем бы оно не было, лучше держаться подальше. Подозреваю, что оно чем-то похоже на полиграф, называемый также «детектором лжи». Обмануть который, конечно же, можно, но без гарантии. А врать придется. Я ведь не хочу, чтобы все узнали, что в тело Виктора Глебова заселили военного пенсионера.

А еще непонятно было – почему он спрашивает? Выходит так, будто я должен дать это самое согласие добровольно, а выбить он его не может. Значит ли это, что ментальное сканирование покруче полиграфа, и не способно ли оно причинить мне вред? В смысле, не только тем, что раскроет мою истинную личность.

– А с этим самым сканированием обязательно? – осторожно уточнил я. Так, чтобы не продемонстрировать своего невежества. А то вдруг тут все вокруг знают, что это за штука, и только я один не в курсе.

– Вот предупреждал же тебя, чтобы ты умника из себя не строил!