Сотканные из лжи

Глава 8. Тайлер

Кэтрин не умела справляться с эмоциями. Они затапливали ее, как вода лодку, в которой появилась пробоина. И в таких ситуациях я не давал ей уходить в себе. Не давал игнорировать чувства, запихивать их на самое дно. Чтобы потом они болезненно не прорвались, как на Багамах.

Слова Харпер Браун ударили больнее кнута. Вскользь брошенная фраза, разбередила старую рану, на которую Кэтрин то и дело наклеивала пластырь. И Харпер так просто и легко содрала его, не беспокоясь, насколько точно попала в цель. Я был уверен, что Эшли не причем. Не смотря на всю сложность их ситуации, подобного рода вещи вряд ли прибавили бы ей несколько очков в лице матери, которая и без того боготворила ее существование. И мне хотелось, чтобы Кэтрин не смотрела на эту ситуацию только с одной стороны.

Я держал ее за руку всю дорогу. Играл с ладонью, мягко поглаживая кожу кончиками пальцев. Кэтрин важно было знать, что кто-то всегда будет за нее. Что она не одна. И не важно, права или нет.

Энтони тихо сидел на заднем сиденье и молчаливо выражал поддержку. Я искренне был рад, что он не лез и не раздувал угли ярости, медленно тлеющие в груди Кэтрин. Иначе нашим пунктом пребывания стал бы ближайший отбойник. Благо дом Агаты показался вдали.

По каменному забору, сделанного под старину, ползли ветви плюща. Кованные ворота отворились, стоило Кэтрин настойчиво посигналить и разбудить охранника. Перед нами открылась восхитительная территория, заполненная сотнями, нет, тысячи растениями и цветами. Буйства красок и зелени забирало на себя внимание от простого двухэтажного дома. Я испытывал желание выкурить сигарету, прежде чем войти внутрь. Но глаза Кэтрин так горели от предстоящей встречи, что я не стал нас задерживать. Энтони пошел первый, взяв на себя роль гида. Он устроил короткую экскурсию, но заткнулся, как только Агаты выкрикнула угрозу.

– Кэтрин Джейн Фокс и Тайлер Рональд Гилл, снимайте брюки или что прикрывает ваши задницы, чтобы я могла их надрать!

***

Алкоголь не так давно появился в моей жизни. Я познал его вкус на Багамах, скрываясь с Кэтрин в номере отеле и склеивая по кусочкам фрагменты нашей жизни. Виски и текила легко притупляли эмоции, даруя нечто большее. Под их действием я забывал о боли, что всегда жила в сердце. Забывал о Джеффе. И можно было пойти по наклонной, почувствовать вкус фальшивой жизни и раствориться в ней. Однако я хотел помнить.

В ту ночь, когда Кэтрин решила заступиться за меня, я был слишком пьян. Один из редких дней, когда алкоголь властвовал и командовал. Но что оставалось неизменным, так это ненависть к чужим прикосновениям. Девушка так хотела развлечься со мной. Она беззастенчиво ерзала на коленях, надеясь, что мой член отреагирует на ее фигуру. Но глаза застилала пелена. Я не видел ее лица. И даже если бы рассмотрел, то вряд ли бы оценил. Ее наглость откинула меня в прошлое, когда в Ларчмонте меня мог коснуться каждый, и Джефф лишь потакал чужим желанием. Он хотел сломать меня, силой вынудить обратиться к Стефану. Я пытался выжечь память о тех днях, но они, будто черви, пробирались в голову.

***

Тайлеру 15 лет

Вокруг меня клубился дым. Отец привез в Ларчмонт и велел сидеть на втором этаже и не спускаться. Я хотел забиться под барную стойку, но он быстро разгадал мою затею и усадил за стол, стоящий прямо по центру. Он был липкий от пролитого алкоголя и весь в крошках. Я держал руки при себе, робко озираясь. Ларчмонт – одно из самых ненавистных мест. Здесь все были под кайфом, вливали в себя литры алкоголя, а в туалетах насиловали тела. Мои руки дрожали, ноги постукивали по грязному полу. Громкая музыка доносилась с первого этажа и сотрясала стены. Компания мужчин с громким хохотом подошла к барной стойке. Они нагло позвали официанта, с силой хлопая по сколотой, деревянной поверхности. Одни из них обвел взглядом зал и заметил меня. Его губы изогнулись в ухмылке. Он отделился от друзей и направился в мою сторону.

Мне никто не помог. Никто не обратил внимания на крики и рыдания.

Никому не было дело до мальчишки Гилла.

То, что длилось несколько минут, раскололо мою душу.

Дрожащими руками я пытался набрать номер Кэтрин. Слезы мешали разглядеть цифры. Затылок все еще пекло от крепкой хватки. Каждая мышца натянулась до предела. Я бежал , не оглядываясь. Боялся, что он рванет за мной и повторит.

Кэтрин ответила на втором гудке.

– Тайлер? – раздался сонный голос.

– Кэтрин, пожалуйста, м-можно я приду к тебе?

– Конечно. – Она сразу проснулась. От ее взволнованного голоса слезы обожгли щеки. – Родителей дома нет, но все равно нужно лезть через окно. К черту. Что случилось?

– Я-я не могу.

Я сбросил звонок и ускорился. Бежал так быстро, что легкие горели огнём. Но то, что уже стало прошлым, преследовало меня. Отдавалось мерзким смехом в голове. Въевшимся запахом дури в кожу. Я хотел броситься под проезжающие мимо машину. Но пожалел водителя и его будущее. Грудь готова была взорваться от боли. Ее было так много. Она неистова пульсировала внутри. Обжигала то, что осталось от меня.

В бреду я добежал до дома Кэтрин. Она уже сидела на подоконнике и вглядывалась в темноту. Увидев меня, Кэтрин распахнула окно и протянула руки. Сил хватило забраться к ней в комнату. После я рухнул в объятия подруги и выпустил то, что терзало изнутри.

Кэтрин плакала со мной, сильнее стискивая в объятиях и гладя по мокрым волосам.

– Тайлер, – повторяла она, удерживая меня в реальности.

Но я не мог ей ответить. Слова вонзились лезвием в горло и приносили столько боли, сколько мое сердце не готово было выдержать. Я не понимал, почему и за что мне уготовили такую судьбу? Как и когда я успел нагрешить?

Я с трудом отлепился от Кэтрин и взглянул в ее мокрые глаза. Она качнула головой, сдерживая рыдания.

– За что? – Дрогнувшим голосом спрашивал я, продолжая цепляться за Кэтрин. Она трясла головой и плакала. – За что?

Мой мир разваливался на части. Я с трудом сглатывал, отказываясь принимать произошедшее. Все тело горело в агонии. И лишь тонкие руки Кэтрин каким-то образом удерживали меня.

Я не понял, как оказался в кровати. Меня окутал запах малины и чайной розы. Кэтрин гладила по волосам и что-то шептала. Ее голос дрожал, слезы продолжали катиться по щекам. Хрупкая, но сильная духом девочка сумела убаюкать морально убитого парня. Она – единственное, что осталось в моей жизни. И благодарность сумела пробиться сквозь слезы и боль.

Любовь Кэтрин омывала теплыми волнам, сбивая с тела грязь. Я смотрел в ее сонные карие глаза и видел себя. Провел пальцем по высохшей от слез дорожке и заправил локон за ухо. Мне хотелось так много ей сказать, но облачить чувства в слова оказалось так сложно.

– Я всегда буду рядом, – пообещала Кэтрин и коснулась губами лба.

***

Смех Кэтрин вырвал меня из воспоминаний. Я невольно улыбнулся, наблюдая за ней. Она сидела в объятиях Энтони и пила. В ней было столько жажды к жизни. Нерастраченная любовь разливалась по комнате и окутывала нас. Рядом с ней мне всегда хотелось быть лучше, счастливей и беззаботней. Связь между нами прочнела с каждым испытанием и подножкой судьбы. Мы научились чувствовать друг друга на расстояние и всегда понимали, когда стоит оставить в одиночестве, а когда следует прийти.

После звонка Нейту Кэтрин помрачнела. Она легла на пол и уставилась на потолок. На вопрос Агаты ответила честно, как я всегда ее просил. Открытое выражение чувств помогало лучше понимать ее состояние. Я просил обозначать эмоции сразу, чтобы не нарушать личные границы и насильно не лезть в душу. Кэтрин с детства была травмированной из-за ненависти, что излучали родители. И попытка вмешаться в ее состояние обрывалось сарказмом и приступом агрессии. Она не знала, что можно по-другому проживать эмоции. Не знала, что можно впустить боль в сердце, выплакать и освободиться. В детстве, когда Кэтрин плачем реагировала на слова Виктора и Шарлотты, слышала в ответ про слабость. Слезы навсегда стали ассоциироваться с этой чертой. Именно поэтому, она подавляла эмоции, прятала глубоко внутри себя, а после цепляла маску. Даже сейчас Кэтрин быстро переключилась на вещи Агаты, лишь бы не впускать в сердце ревность. Безусловно, между ней и Нейтом не было отношений. И она не могло открыто предъявлять. Однако, он не знал о ее чувствах. И это важная деталь пазла, которая необходима для полной картины.

Поздно ночью, выкурив сигарету, я лег в кровать и проверил новости. В мыслях прокручивал те крупицы информации, что предоставила Агата. С ними нельзя было поработать и выстроить стратегию. Однако я был рад увидеть ее и узнать, что она на нашей стороне. И искренне хочет помочь в деле с Джеффом.

Мы ехали сюда нисколько за разговором. Нам важно было напомнить себе, что в мире остались добрые сердцем люди. Я устало вздохнул и закрыл глаза. Дом Агаты не ощущался чужим.

Глава 9. Эшли

Мой отец всегда придерживался определенных правил: не злословить, не опаздывать на ужин и не трогать телефон, когда разговариваешь с семьей. И если нарушить хоть одно, то можно нарваться на долгую и нудную беседу, где право голоса можно получить лишь под конец разговора. В остальном же он был любящим отцом, который с интересом слушал о книгах, которые я прочитала, и сам рекомендовал любимые. И признаться честно, с ним я чаще могла быть собой, чем с мамой.

Мы ужинали в тишине. Папа сосредоточенно жевал мясо, пока я накалывала на вилку овощи. Мама уже успела высказать своем мнение о встречи с Кэтрин и Тайлером.

– Эшли, – начал отец, откладывая столовые приборы. – Ты должна понимать, как важно держать лицо даже в Болфорде. Не вздумай связываться с Фокс или мальчишкой Гилла. Любой пущенный слух может отразиться на монете. Не забывай об этом.

Его поджатые тонкие губы были красноречивей слов. В голубых глазах сквозило предупреждение. Я торопливо кивнула. Мама нетерпеливо дожидалась своей очереди, чтобы вмешаться.

– Если возникнут какие-то проблемы или они попытаются манипулировать тобой, сообщи об этом мне, договорились? – В словах папы я услышала нотки заботы. Они проскальзывали только со мной, для других отец был черствым и неэмоциональным.

– Завтра мы с утрам едем к Хейли, – строго сказала мама. Она даже не стала ей звонить. Мама часто приезжала к сестре без предупреждения, но сама не любила незваных гостей. – Я найду рычаг давления на Нейта. Ты поедешь с нами, Вульф?

– Нет. Завтра у меня самолет, – бросил папа. Он медленно поднялся, возвышаясь над нами, и провел пятерней по светлым волосам, в которых сверкала седина. Его челюсть сжалась, черты лица заострились.

– Что-то серьезное? – Отреагировала мама, отложив вилку.

– Нужно решить вопросы по монете. До четверга меня не будет. – По его лицу невозможно было понять, насколько серьезны вопросы.

– Мне полететь с тобой?

– Нет необходимости. Никаких официальных встреч не планируется.

Папа не проявлял нежность по отношению к маме. В разговоре с ней вел себя сухо, говорил коротко и по делу. Не самый лучший пример, но я все равно чувствовала его уважение к маме. Они всегда вместе появлялись на мероприятиях, время от время ходили в рестораны и делили одну комнату. Многие браки по расчету и этим не могли похвастаться.

Когда мы закончили, отец направился в свой кабинет – единственное место, которое было под запретом для всех. Даже горничные могли убираться там только в его присутствии. Я последовала за ним, желая немного разрядить напряженную обстановку, возникшую после ужина.

Кабинет отца единственное место, где мама не смогла выбрать дизайн. Он был выдержан в темных оттенках. Все предметы мебели изготовили из дуба, по обеим сторонам стены тянулись шкафы, забитые документацией и файлом. Сам же стол выглядел опрятным. Небольшая стопка бумаг лежала возле правого угла, а по центру расположился ноутбук. Рядом с ним лежал простой кожаный ежедневник.

– Мы давно не были в китайском ресторанчике, – миролюбиво начала я, садясь в кресло напротив него. И пускай этот ресторан находился в самом неблагополучном районе Бостона, прямо за Ларчмонтом, мы любили вдвоем ездить туда.

– В преддверии зимнего бала много работы. Я даже не подготовил свой список гостей.

Я расправила края блузки и слабо улыбнулась. Папа действительно делал все, чтобы его монета не знала такого слова, как падение.

– Какую книгу сейчас читаешь? – Спросил он.

– Шарлотта Бронте «Джейн Эйр».

– Расскажешь мне, когда дочитаешь. – Губы изогнулись в едва заметной улыбке.

– Не буду тебя отвлекать.

Папа кивнул и взглядом проводил меня до двери.

По пути в свою комнату я наткнулась на маму. Она с кем-то разговаривала по телефону, однако вскинутой ладонью намекнула мне остановиться. По голосу на том конце провода я распознала Рику Блэйк. Они вместе с мамой организовывали благотворительные вечера.

– Даже не собираюсь обсуждать с Шарлоттой поведение Кэтрин, – отрезала мама, но тут же смягчилась. – Их семья всегда мне казалась неблагополучной. Если бы не возможности Виктора и стремление стать таким же, как Вульф и Эйден, вряд ли бы они смогли похвастаться подобными знакомствами.

Рика что-то ответила, но мама тут же ее перебила.

– Я позже тебе перезвоню. Мне нужно поговорить с Эшли.

Под ее взглядом я съежилась. Думала, что на сегодня все темы исчерпаны. Но мама любила оставлять последнее слово за собой.

– Эшли, я крайне беспокоюсь о тебе. Ты не сообщила мне про мальчишку Гилла. Почему? В чем причина?

Ничего толкового, что могло бы удовлетворить любопытство матери, не пришло на ум. С разинутым ртом я стояла и молчала.

– Девочка моя, пойми, я все делаю ради тебя и твоего будущего. Я не смогу ни чем помочь, если буду находиться в неведение. Ты должна быть со мной честна и откровенна во всех вопросах. В следующий раз, хочу узнать правду от тебя, а не от Колин. Ты согласна со мной?

Обида глубоко поселилась во мне. Колин действовала из хороших побуждений, безусловно, но ее поступок вбил клин между нами. Недоверии мамы ко мне могло вылиться во что угодно, вплоть до того, что она заберет меня из Болфорда. Разве это будет для меня лучшим исходом.

– Надеюсь, Нейт завтра прислушается ко мне иначе, я не представляю, как мне оставаться спокойной, пока ты рядом с этой мерзавкой. Это абсолютно точно идея Шарлотты. Ты же знаешь, она всегда хотела, чтобы Кэтрин была такой же, как и ты.

– Мам, я устала, могу пойти в свою комнату?

– Конечно, иди. Мне еще нужно обсудить с Рикой зимний бал. Столько всего нужно сделать, а я даже не приступала к подготовке.

Добравшись до комнаты, я переоделась в пижаму и легла. Слова мамы о Кэтрин все еще звучали в голове. Я никак не могло от них отделаться. Забыть. Стереть. Подобная грубость не была характерна для нее, и, спустя долгое время, мне стало жаль Кэтрин.

Несколько минут я металась, между тем, чтобы дочитать роман в телефоне, и «Джейн Эйр». Последнее вызывало во мне странные эмоции. И всему причиной заметки Тайлера. Будто он позволил заглянуть в свою душу. Я бы, например, никому бы не разрешила заглянуть в книгу, в которой что-то выделяла. Это казалось чем-то личным.

Джейн все больше мне напоминала мне Кэтрин. Тайлер будто намеренно подчеркивал эти моменты, чтобы следующий читатель обратил на них свое внимание. И я действительно обращала, даже несколько раз перечитывала, чтобы разглядеть в них то, что увидел он.

Один диалог был выделен с двух сторон. Спор Джейн и Элен. Джейн сетовала, что Элен молчаливо стерпела удары розгами. Сама бы она вырвали их из рук мисс Скетчерд и изломала бы перед ее носом. Следующие слова Элен Тайлер жирно подчеркнул:

«Так не лучше ли терпеливо снести обиду, от которой никто не страдает, кроме тебя самой, чем совершить необдуманный поступок, который будет ударом для твоих близких?»

Джейн продолжала настаивать на своем и поражалась «философии безропотности». Мне же стало интересно, почему именно эти строки он выделил? Согласен ли был с доводами Элен или же желал незамедлительно оспорить? Я отложила книгу на колени и безвольно уставилась на нее. Внутри пульсировало странное желание обсудить ее с Тайлером. Сравнить наши впечатления, взгляды на судьбу Джейн, даже столкнуться лбами в дискуссии.

В первые мне хотелось забросить полюбившуюся историю. Отложить, забыть, больше никогда не прикасаться. Пусть жизнь Джейн Эйр так и останется для меня тайной.

Однако я взяла себя в руки и решила дочитать до конца главы. Тайлер эмоционально реагировал восклицательными знаками на полях из-за спора Элен и Джейн. Но финальной октавой стали слова Джейн: их он выделил аж двумя стикерами – один сбоку, второй сверху, и подчеркнул ручкой.

«Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар – я уверена в этом, – и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас».

Слава Богу, у меня не было номера Тайлера. Иначе я бы ему сейчас позвонила.

***

Настроение мамы задавало тон предстоящему дню. С самого утра она была на взводе. Несколько раз отчитала меня то за волосы, то за неестественный макияж, то за выбранную одежду. Я исправила все и, наконец-то, увидела одобрение в ее глаз. С плеч словно рухнул груз.

Родители Нейта жили в Бэк Бэй, неподалеку от нас. Однако даже такое расстояние мы преодолевали на машине, ведь папа переживал о нашей безопасности. Я чувствовал мандраж, когда мы проезжали парк Бостон-Коммон. И даже беззаботный вид людей, разгуливающих со стаканчиком кофе под лучами солнца, не смог успокоить. Они выглядели свободными, счастливыми и такими открытыми к миру. Группа студентов собралась на лужайке, расстелила цветастый плед, провожая теплые деньки осени. Они громко смеялись, ели выпечку и пили газировку. Я закусила губы. Стыд уступил место зависти, а та не вела себя робко. Она оставляла царапины на сердце, выпускала наружу кровь.

Возле дома Хейли и Руперта я окончательно поникла. Столько шуму из-за присутствия Кэтрин в Болфорде выглядело неуместным. Я понимала, с чем связано беспокойство мамы, но ведь за эти пару недель ничего не случилось. Конкретно Кэтрин вела себя так, будто меня не существовало. Я не разобралась, что чувствую по этому поводу. По крайней мере Кэтрин не пыталась разрушить мою жизнь.

Хейли не удивилась, увидев нас.

– Эшли! Ну как красиво тебе с такой стрижкой! – Воскликнула она и ласково коснулась волос. У нее и у самой была короткая длина. Сейчас я больше походила на ее дочь.

Я смущенно улыбнулась. Возможно, мама прислушается к мнению старшей сестры и перестанет попрекать стрижкой. Но она лишь нетерпеливо осмотрелась.

– Нейт еще не приехал?

– Нет, – цокнула языком Хейли. В ее карие глазах блеснул упрек, но мама отмахнулась от него.

– Ничего, мы подождем.

Она по-хозяйски направилась в столовую. Все мои надежды разбились вдребезги. Хейли ободряюще улыбнулась мне и знаком велела следовать за ней.

– Все равно у нее ничего не получится, – шепнула она мне. – Но мы с тобой все равно насладимся невидимым попкорном. Ты любишь сырный или сладкий?

Рядом с Хейли я чувствовал себя немного раскованней. Будто могла скинуть груз с фамилией Браун и побыть простой девочкой.

Аппетита не было, как и желания здесь находится. Хейли пыталась поддерживать дружелюбную атмосферу, но мама вела себя так, словно она старшая сестра. С плотно поджатыми губами, она разглаживала скатерть, а потом придирчиво осмотрела серебрянные приборы. Ее грудь тяжело вздымалась, а глаза упрямо смотрели в сторону коридора. Руперт все еще не спустился и, по взгляду Хейли я поняла, что причина в маме. Она на дух его не переносила, потому что, по ее словам, из-за него Хейли потеряла голову.

С приходом Нейта воздух сгустился. Была бы я помладше, то обязательно залезла бы под стол и закрыла уши. Как Хейли и сказала, у мамы ничего не получилось.

– Харпер, если тебя не устраивает присутствие какого-либо ученика в Болфорде, вы вместе с Эшли можете написать заявления на отчисление и забрать документы. И я с легкостью ускорю этот процесс, благодаря нашим родственным связям. В любом другом случае, я не собираюсь выслушивать субъективные претензии, не имеющие факты и доказательства, а лишь основанные на личной неприязни.

Слова Нейта подействовали на меня отрезвляюще. Я только сейчас осознала, насколько глупо было приходить в его кабинет и просить о подобном. Стыд затапливал меня, но вместе с ним нахлынуло и облегчение.

Нейт предложил отвезти меня в Болфорд, на что мама отказалась. Она выглядела взбешенной. Я испугалась, что после этого мама решит забрать меня из Болфорда и лишит возможности получить образование. Эта мысль больно отзывалась в груди. В Болфорде я чувствовала себя комфортно, ведь рядом со мной были люди, которые крутились в тех же кругах. Мы все несли груз ответственности из-за своего статуса. Но каждый нес его по-разному.

Нейт и Хейли ушли. Мама все еще ворчала, не довольная его решением. Я терпеливо ждала, пока она не решит уехать домой. Эмоции наслаивались друг на друга. Среди них я смогла распознать злость и чувство собственной бесполезности. И если второе я ощущала постоянно, то первое неизвестно кому было адресовано. Мне хотелось поскорее вернуться в Болфорд, побыть несколько минут наедине со своими мыслями или уже укрыться в тишине с книгой.

– Ну ничего, я заставлю Шарлотту забрать Кэтрин из Болфорда.

На кончике языка вертелся вопрос, но я проглотила его. Не стоило раздувать тлеющие угли.

Мама схватила меня за руку и потащила к выходу. К тому моменту Нейт уже уехал. Хейли стояла на крыльце вместе с Рупертом и что-то тихо говорила. Заметив маму, Руперт закатил глаза, но меня одарил вежливой улыбкой.

– Руперт, семью Ричардсон вносить в список приглашенных на бал? – Деловито поинтересовалась мама, с презрением смотря на него.

– Безусловно.

– Коул тоже приедет?

– Не уверен на его счет. Позже сообщу.

– Будь добр, – выплюнула мама и повела меня к машине.

Ее резкость иногда меня пугала. Руперт был хорошим человеком и не заслужил к себе такого отношения.

Всю дорогу я выслушивала оскорбления в адрес Руперта, Нейта, Кэтрин, мальчишки Гилла и четы Фокс. Маме не нужен был собеседник, только слушатель. Оставалось лишь вовремя кивать и не отводить взгляд.

Я задыхалась. Плутала среди мыслей, в попытке зацепиться за что-то правильное. Одно понимала точно: Кэтрин должна была узнать, что я ничего не говорила маме о ее детстве. И в этом мне мог помочь только один человек, к которому мне запрещено приближаться. И которому я запретила приближаться ко мне.

«Муки совести способны отравить жизнь». Теперь я поняла смысл этих строк.

Глава 10. Тайлер

Лучшим лекарством от похмелья была библиотека. Кэтрин считала по-другому, поэтому уснула, как только мы вернулись. Я же не хотел спать. Вместо этого отправился в самое тихое и уютное место.

Как только оказался среди стеллажей, то сразу почувствовал чье-то присутствие. Я не отличался любопытством, однако уважал требование Эшли. Раз она так сильно любила книги, то, возможно, коротала воскресенье здесь. Но вместо нее я встретил Нейта. Он шел с несколькими книгами, среди которых я заметил «Американскую трагедию» Теодора Драйзера.

– Тайлер, как прошли выходные?

Я выдержал паузу, рассматривая лицо Нейта. Искал в нем намеки, на его отношение к Кэтрин. И причину, почему он задал этот вопрос мне.

– Отлично. Некоторые до сих пор переживают последствия. Как прошли ваши, мистер Эндрюс? – Выражение его лица не поменялось. Он определенно не испытывал дискомфорт из-за звонка Кэтрин, что в свою очередь означало многое.