Не ведомы пути богов

Когда солнце опустилось за макушки сосен, остановились на ночевку в первом же попавшемся постоялом дворе. Ватага шумно ввалилась в обеденный зал и выгнала всех посетителей – перепуганные местные жители исчезли, как дым. Княжеской дружине лучше не перечить. Дружно сдвинули столы и затребовали пива…

Енька поднялся по лестнице к себе в комнату, стараясь не слышать шум. К полуночи, надеюсь, угомонятся…

Утром выехали с зарей, не обращая внимания на злые потрепанные хайла (пили чуть ли не до утра). Уже уяснили, что капризная малолетняя пигалица, с молчаливым ассайцем-телохранителем, ждать не будет.

К Эхейскому лесу прибыли ближе к полудню. Молча проехали покинутую деревушку с выбитыми окнами, и разбросанными прямо на дороге вещами. Бойцы напряглись, настороженно осматриваясь…

– Крестьяне признают скальников нежитью, – вполголоса объяснил Уалл, хмуро вертя шеей во все стороны.

На краю деревни чернела пепелищем сгоревшая изба. Валялись обугленные бревна, осыпавшаяся от жара печь. Потянуло гарью…

Лес недалеко за лугом темнел молчаливой громадой, как притаившийся зверь. По спине пробежал холодок…

Лошадей оставили в развалившейся конюшне, с двумя на всякий случай. Остальные, с изготовленными к бою протазанами, осторожно двинулись через луг. Деревья надвинулись, накрыв могильной тенью…

Внутри прохладно. Запах застоявшейся воды и зелени. Подлесок редкий, изредка топорщатся отдельные колючие кустики или мелкая поросль. Кроны густой разлапистой массой закрывают небо…

Через час уже устали. Напряжение сводило нервы. Наткнулись на болото – долго обходили кругом, перепрыгивая через хлюпающие рукава…

– Сюда! – негромко позвал один из следопытов, присев на корточки.

Воины сгрудились вокруг. В жидкой грязи четко отпечатался след большой когтистой лапы. Смекалистый лейтенант включил в состав группы пару опытных охотников-следопытов…

– Посмотрели? – Айшик недовольно покосился на Еньку.

– На что? – удивился бывший мальчишка. – На след зайца?

Злой зуд раздраженных солдат: 'Она что, хочет скальника увидеть?!' С трудом сдерживают гнев, дрожь и страх выматывают нервы. Брюзжите, дорогие мои. Не затем я сюда ехал, за тридевять земель…

Скальники охотятся ночью. Днем, как правило, отсыпаются у себя в берлогах.

– Если зверь здесь, – вдруг подал голос Уалл, блеснув афоризмом, – то он там, – ткнул пальцем в сторону болота.

Коротко и ясно. Все, как по команде, повернули головы и посмотрели в направлении зловонной тины.

– Крыша съехала? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался лейтенант.

– Куда? – чуть ли не рявкнул один из бойцов, испуганно осенив себя знаком.

Остальные дружно повторили пасс, зудя как растревоженный улей. Люди испокон веков боялись нечистой силы пуще смерти…

– Ладно, девочки, – надоело ждать Еньке, и он шагнул к болоту, раздвигая ветви руками. – Ждите здесь. Мы по-быстрому.

– Стой! – грозно дернулся Айшик. – Дура…

И тогда Енька замер…

Но совсем не из-за офицера.

Сердце упало. И исчезло где-то там, в грязи…

Мертвая тишина. Исчезли звуки. Остановилось время.

Навстречу плавно перепрыгнуло с кочки на кочку гигантское тело. Два горящих бельма на вытянутой уродливой морде смотрели прямо ему в глаза…

Скальник. Монстр, напоминающий гигантского волкодава, но раза в два больше. Ужас всех охотников в горах. Следом появилась еще одна тень, и еще…

Семья. Он, она и подросший детеныш.

– Назад… – донесся перепуганный до смерти шепот Уалла. – Медленно…

Поздно. Первый зверь уже присел, изготавливаясь к прыжку, – Енька осторожно потянул из ножен клинок…

Замерло все. Лес, болото, осока, бойцы за спиной. Замер воздух…

А потом скальник прыгнул.

И сорвалось все, закрутившись мельницей, – Енька мгновенно присел, пропуская над собой гигантское тело, – лезвие, ярко сверкнув в воздухе, вспороло брюхо от головы до хвоста – кровь широким веером залила голову – туша проехала по грязи, вываливая кишки… Спружинил и, крутанувшись вокруг оси, успел встретить второго – лезвие рубануло по огромной морде, разрубив ноздри, – монстр отскочил, яростно скуля. Слева выгнулась в воздухе широкая тень – Уалл прямо в полете встретил третьего – оба упали в воду, подняв тучу брызг…

Еще через пару секунд несколько широколезвийных протазанов сбили с ног второго, распоров шкуру, – воины пришли в себя, – а лейтенант сиганул с мечом в воду к ассайцу. Трое или четверо мелькнули следом – вода заходила ходуном – через полминуты вылезли, таща на берег за лапы мертвую тушу. Все тяжело дышали, переводя дух и пытаясь успокоить нервы…

– Нежить? – презрительно кивнул Енька на монстра с распоротым брюхом, успокаивая дыхание. Бойцы смотрели…

– Значит, это все-таки вы убили пушки в Ясиндоле? – вдруг спросил лейтенант, судорожно дыша. – Не интриги королевы, в крепости не врали?

Бойцы тяжело дышали, разглядывая горящими глазами Еньку.

– Хватит дифирамб, – устало попросил Енька, присев на корточки и смывая с волос кровь. Отряхнул руки, поднялся и кивнул на болото: – Надо еще найти логово. Могут оказаться другие…

'Это не девка…' – восторженно просипели за спиной.

Логово нашли минут через пятнадцать, перемазавшись в тине как черти. Небольшой сухой островок с повсюду разбросанными обглоданными костями. Скальников больше не оказалось – следопыты присели на корточки, разглядывая следы…

– Ваше Сиятельство! – позвали через пару минут, задумчиво изучая окровавленные шкуры, – Енька опустился рядом, пытаясь разобраться в засохших разводах и пятнах. Отношение к нему заметно изменилось.

– Вот, – ткнул пальцем боец в небольшой круглый значок на шкуре. – Тавро Лихорода.

– Сволочи… – процедил сквозь зубы Эйд, нагнувшись рядом.

– Прикармливали? – спросил кто-то из солдат.

– Можно перевод? – поднял голову Енька и пояснил, извинительно махнув ладошкой. – Блондинка…

– Лихород – это небольшой городок в Ваале, – усмехнулся Айшик, – недалеко отсюда, у самой границы. Скопище сброда и падали, – кивнул в сторону гор, – специализирующихся на ходках на ту сторону.

– И все знают? – удивился бывший мальчишка.

– Его Сиятельство Ируд Хауэрр с контрабанды имеет большие деньги, – пожал плечами лейтенант, – в обход королевской таможни.

Мда. Княжья политика – дело затейливое… Снова опустил глаза на окровавленные шкуры.

– Все просто, – принялся объяснять Эйд. – Люди уходят. Покидают места. Опасно: скот задирают, живность исчезает, местные пропадают. Страшно. Соседский князь с готовностью выставляет охрану, для защиты своей земли и, ну… соседу подсобить. И годков через десяток-другой – спокойно прибирает к рукам брошенные земли. Как в Густогае.

– А что в Густогае?

– Ваальские армейцы, – зло поджал губы лейтенант. – И мы платим им золотом, за заслон.

– Серьезно? – удивился Енька.

– Считается, что их воины лучше, – удрученно поморщился офицер. – Еще старая княгиня так решила, небесный ей приют.

Очень интересно. Прям, дубрава чудес.

Так вот ты какой, северный олень…

– А этих можно найти? – кивнул на шкуру.

– Что искать? – грустно усмехнулся Айшик. – 'Приют путника'. Крупный и единственный торговый двор в Лихороде. Там вся эта шваль с утра до ночи…

Стерпеть? И что дальше?

Сильнее бей первого обидчика, если не хочешь десяти следующих.

Север не терпит слабость.

– Наведаемся? – задумчиво спросил, поднимаясь с корточек.

– Куда? В 'Приют'? – даже испугался Эйд. – Вы серьезно?

– Оставим без ответа? – махнул за спину, где валялись монстры.

– Это же Вааль, – не поверил ушам лейтенант, – в 'Приюте' людей полно…

– Гвардия Аллая, – презрительно сплюнул Енька, – опытные ветераны… Испугались грязных оборванцев?

– Но… – начал офицер и замолчал, не найдя что сказать…

– Я разрешаю все, – добавил бывший мальчишка.

– Вообще все? – спросил кто-то из бойцов.

– Никакого суда, – кивнул Енька. – Слово.

Ого. Ты уже это можешь?

Слову молодой пигалицы верилось слабо. А вот валькирии, саданувшей по зубам самому Диору…

Солдаты переглянулись. В глазах начал появляться азарт. Дать по щам Ваалю – найдется хоть один, кто о таком не мечтал?

Уалл, нахмурившись, сосредоточенно молчал.

– Уберите гербы и знаки, – порекомендовал Енька, оглядывая воинов. – Специально не афишируйте, но я хочу, чтобы все там поняли, с кем имеют дело.

Люди снова переглянулись – в глазах уже горел кураж…

В городок прибыли, когда начинало темнеть. Плащи с гербами Дарт-холла аккуратно прикрутили к седлам, с протазанов сняли опознавательные флажки, а лейтенант отстегнул наплечник с выгравированным гербом княжьего дома.

По вечерним улицам промчались с гиком и улюлюканьем, столбом поднимая пыль на дороге, – прохожие испуганно шарахались в стороны. В центре на площади шумно спрыгнули с коней – на ступенях маячило несколько неопределенных личностей, с любопытством взирающих на гостей. 'Дорогу!' – кто-то неожиданно получил в зубы и звучно кувыркнулся через перила, другой головой вышиб дубовую дверь и кубарем влетел в зал…

Просторный обеденный чертог полон народа, четыре ряда столов, длинная стойка с бочками и закопченные пейзажные полотна. Широкая лестница на следующий этаж, масляные светильники под потолком. Сильный запах браги, эля и дешевого вина. Трактир как трактир, только большой. Шум и гам начали стихать, все удивленно обернулись на дверь…

– Что это? – брезгливо сморщился Енька, обведя взглядом всех за столами. – Ну и вонь!

В наступившей тишине слышны даже тембр и интонации.

– Клоповник, госпожа, – презрительно сплюнул Эйд прямо на пол. – Они тут жрут, срут и снова это жрут.

Медленно двинулись по центральному проходу. Кабак забит под гузок, три-четыре десятка, в кожаных коттах, обветренные бородатые пугала совсем не крестьян. У всех боевые баселарды и квилоны, видны даже мечи и топоры…

– Они разговаривать умеют? – удивился один из бойцов, и пинком выбил табурет из-под ближайшего – мутный толстяк тут же растянулся на полу. Подскочил, пылая яростью, и звездно получил в зубы – с маху грохнулся на стол, опрокидывая кувшины и снедь… Застольщики подорвались, сверкая гневом, руки затряслись на оружии…

– Да? – с готовностью сжал ладонью эфес боец. – Не слышу!

Напряжение звенело на самой высокой ноте, в зале полная тишина. Ввязываться сразу не решались: по всему – княжья дружина соседей. И с ними, похоже, сама молодая княжна…

Сброд.

Енька брезгливо поднял одну из кружек, понюхал, скривился:

– Это даже не пойло…

– Это испражнения их мулов, – подсказал рядом Айшик. – Они полагают, что если это пить с детства, то будут меньше пускать газы.

Несколько бизонов за столом мрачно наблюдали за манипуляциями, кипя от злости. Енька чуть шевельнулся – лезвие со свистом разрубило кувшин надвое – брызги широким веером окатили сидящих – с грохотом опрокинулась скамья, бизоны отпрыгнули на спины соседей…

Это послужило своеобразным сигналом – бойцы пинками опрокинули несколько столов – в зале поднялась толкотня…

– Вон, гумызники! – заорал лейтенант. – Под юбки, к бабам!

Урла, толкаясь и матерясь, забурлила к выходу, Енька с клинком в руке перепрыгнул стойку и рубанул по бочкам – в пол ударили тугие струи. Перепуганный трактирщик скрылся на лестнице. Уалл опустился рядом на корточки и заискрил кресалом…

Грохот и треск – стражники старательно наводили погром, зазвенело разбитое стекло – пара слишком медлительных автохтонов полетела через окна…

Минут через десять все было кончено.

Енька натянул поводья, успокаивая коня, – торговый дом полыхал, ярко освещая площадь и окрестные дома, вверх поднимались снопы искр и густые клубы дыма. Солдат бросил перед клокочущим жарником отрубленную голову скальника.

Дружеский совет. Кому надо, тот поймет.

Лихород вымер. Мертвая тишина. Нет людей, даже собаки притихли.

Вся ватага дружно пришпорила лошадей, наполняя шумом пустые улицы…

– Сколько от Аллая было людей в Ясиндоле? – спросил через полчаса у Эйда, когда зарево перестало быть видимым за черной стеной леса.

– Тысяча, госпожа, – поровнял лошадь лейтенант и кивнул на бойцов. – Мы все там были.

– Так мало? – удивился Енька. – Слышал…ла, каждое княжество обязано не менее десяти…

– Не знаю, – пожал плечами офицер. – Страда господина управляющего с капитаном. Но никто из владык больше пяти не привел.

Перестук копыт дружно разносился по ночному лесу. Возвращались совсем не с тем настроением, что уезжали, даже лошади бежали веселее и азартнее.

Всадники теперь плотно окружали Еньку, по всем правилам: направляющий, замыкающий. Настороженно осматривая лес, изредка с восторгом оглядывались на свою госпожу…

Глава 3

– …Ты даже не представляешь, какие силы могут сдвинуться с места, какие лавины сойти с гор! Все, что налаживалось веками, все отношения, вера, добрососедство, договора, торговля, кафы, сделки, поручительства!! Понимаешь? Осознаешь? Нет? Это сложно, мать твою, выстраивается веками! Почившая княгиня трудилась, все поколения Шрай, домоправители, управляющие, гильдия купцов, обозники, дворецкие, мажордомы, батлеры! И вот, – тычет пальцем в Еньку, – появляется пичуга, от горшка два вершка, молоко на губах и мозгов ноль – и принимается выпячивать грудь…

Хватц был вне себя. Орал так, что брызгали слюни. У двери торчал капитан, с синим от злости лицом. Енька молчал. Ждал, когда успокоятся. Сразу взрывать открытый конфликт не хотелось: ноль еще, полный ренонс знаний и опыта. Даже в управлении маленькой деревушкой, не говоря уже о большом княжестве…

И черт знает, какие у него права по отношению к высоким дорнам.

– Значит, так, – наконец вынес резолюцию уставший дорн к окончанию реприманда, – в замке, и ни шагу! Безвылазно. Пока я не разберусь с твоей зажигательной джатрой…

Все? Или хочет что-то еще добавить, для веса?

Управляющий, еще раз свирепо полыхнув глазами, наконец развернулся к выходу…

– Скажите, господин Хватц, – набрал побольше воздуха, переходя к главному, – это правда, что Густогай охраняют армейцы Вааля?

– Именно, воевода, – зло потряс пальцем домоправитель. – Можешь представить, какую они теперь задерут цену?

– Никакую, – в лоб огорошил бывший мальчишка. – Домой поедут.

Оба зависли, будто проглотили язык. Дышать перестали. Управляющий пошел пятнами.

– Господа управители, – сделал вид, что задумался, Енька, – лет двадцать назад Аллай чуть ли не лидировал по продаже шкур выдрицы и стегая, и мяса буров. По ячменной муке и прошке. Что, раньше Бора не было? – удивленно оглядел обоих. Чуть подождал, словно ожидая бодрого рапорта о том, что было двадцать лет назад, и продолжил. – Но главное… – подчеркнул, хлопнув ладошкой по подлокотнику, – более шестидесяти пунктов всего торгово-валового продукта… – маленькая пауза, новый обворожительный взгляд, – уголь. Шахты в Густогае. Так?

Все это, конечно, по дороге рассказал Айшик. Лейтенант оказался умным парнем – младшим отпрыском одного из сквайров на западе. Наследство третьему сыну не светило, поэтому с отличием закончил офицерскую школу в Артвуте и пытался строить военную карьеру. После пары боевых операций судьба улыбнулась – его заметил Дихх Брагга, прежний капитан Дарт-холла, и пригласил в княжескую стражу.

Цифры и нюансы уточнял уже у счетоводов. Чернильные души, оказывается, умели вразумительно отвечать и даже конкретизировать по данным в книгах, если задавать им правильные и понятные вопросы.

Не хотел взрывать открытый конфликт? Это так теперь называется?

– Значит, пришла веерохвостая короткоклювка, – наконец обрел дар речи капитан, блеснув эрудицией в знании пернатого мира, – моментально выявила причины и навела порядок, так?

Хватц продолжал буравить своими бусинами.

– Еще раз меня назовут пичугой или короткоклювкой… – начал Енька.

Ни малейшего представления, что тогда. Не ощущал у себя какой-то серьезной власти…

– Она великая княгиня, – ядовито напомнил товарищу управляющий, – не называй ее так, уважаемый Борт. У нее опыт и знания! Как накормить голодных в неурожайный год и дать крышу погорельцам. Как вешать злодеев, давить крестьянские бунты и казнить зачинателей. Как отлавливать беглых рабов в лесах и уберечь деревни от красного мора. Как заставить платить налоги и держать в повиновении уезды. Как строить из смоляка плотины и потом искать тех, кто их сжег… Кого ты учишь?

Уже снизошли до подчеркивания своей незаменимости? Серьезно?

Времена…

И что я должен сделать? Расплакаться?

Конечно, даже представить трудно все нюансы управления обширными землями. Но… Заплатки на мешке не помогут, понимаете? Не спасут! Если не начнете обрубать сучки на дороге… Как бы это сложно ни было.

– Я устал…ла, – признался Енька, поднимаясь. – Завтра еще выезжать рано…

– Куда? – вздрогнул Хватц, не ожидая ничего хорошего.

– В Густогай, – не видел смысла скрывать бывший мальчишка. – Осмотрюсь на месте, что там и как.

Благородный дорн только устало покачал головой. Утомился. Поседел.

Нервно захлопнулась высокая дверь. Экс-мальчишка наконец выдохнул, рассматривая дубовую створку…

Ты нормальный, Енька? Что творишь?

Вместе с мальчишеским естеством исчезли и мозги?

Никогда же не мыслил выше пределов своей комнаты, дорнов обходил за тридевять земель…

Хочешь показательно сдохнуть, похоронив при этом целое княжество?

Жестко не хватало Уалла. Ассайца уговорил выполнить личную просьбу, ибо совсем потерял покой… Несколько дней придется терпеть одному.

Вздохнул, и зашелестел платьем в трапезную…

– Ваше сиятельство? – во дворе козырнул Бруллис, второй лейтенант замковой стражи. – Вы позволите?

Енька с удивлением обернулся. Офицера видел только однажды, и тогда тот показался молчаливо-строгим, не склонным к лишнему трепу. По сравнению с разгильдяистым Эйдом.

Смущен, переминается, за спиной еще пара таких же встревоженных бойцов…

– Эйд Айшик выдворен из замка, – вдруг огорошил, с опаской окинув окна. – По приказу капитана Мешингерра.

– Что? – Енька вытаращил глаза. – За что?!

– За превышение должностных полномочий и невыполнение приказа, – вздохнул лейтенант. – Капитан лично под охраной сопроводил за пределы. Ваше сиятельство, мы понимаем, что…

– Вернуть! – почти заревел Енька. – Сейчас!!

Офицер сразу оглянулся на бойцов – те уже сверкали сапогами через двор к конюшне.

– А капитан? – отрывисто спросил страж.

– Моя забота, – отмахнулся экс-мальчишка, – и впредь, – потряс пальцем, – все увольнения только через меня! Договорились?

Лейтенант щелкнул перчаткой о бацинет и рванул к конюшне вслед за своими бойцами.

М-мда.

Конечно, владыкам обычно нет дела до внутренних рокировок в дружинах – вотчина капитана. На нем ответственность за безопасность и порядок. Но чертов ублюдок нагнул за то, что был выполнен его приказ! Его, Енькин! Неужели полагал, что Енька это проглотит?

Туз в бешенстве. Скор на шаги. Выгнать из княжеской стражи означает жирно перечеркнуть карьеру – сомнительно, что где-то потом возьмут плакатно опороченного вояку. Один путь – в наемники, свободное братство меча, – не стезя для благородного дорна…

Показательный пасс для остальных?

Конечно, весть об искрометном турне к скальникам разбежалась по замку. В Еньке явно видят уже не капризу-маломерку, если отважились на просьбу…

Интересно, за что почившая княжна выставила прежнего капитана?

Выехали с утра. У конюшни дожидалась дюжина бойцов в полном вооружении, с Айшиком во главе. Конюх держал под уздцы статного красавца-скакуна, под дорогим мягким седлом. Лейтенант – сама гвардейская невозмутимость.

– Все нормально? – не выдержал Енька, когда копыта простучали по мосту. – Капитан свирепствовал?

У бравого вояки не дрогнул ни один мускул:

– Пустяки.

Вот в таких парней и влюбляются девчонки. Теряют голову…

А ты, Енька? Когда ты начнешь поглядывать на ребят? Тьфу, черт, прилетело… Пришпорил коня, чтобы никто не успел заметить – щеки почти пылали.

В Семимирье свободными были только вдовы. Или уроды-инвалиды. Или ведьмы. Женщина старше двадцати, как правило, или замужем, или в наложницах. Свобода – как позорное клеймо.

Что дальше, Енька? Еще пара лет, и в тебя начнут тыкать пальцем. Пойдешь замуж?

Внутри сжалось и поплохело…

– Кто такой господин Хватц? – спросил у лейтенанта, чтобы переключить мозги.

– Кузен князя Светича, – ответил Эйд. – Лет двадцать, как здесь…

Енька понимал. Уалл объяснял. Управляющие, начальники стражи, армейские полковники, руководители различных служб, как водится: из высоких дорнов. Или виконтов. У себя дома это круг приближенных к наследованию титула. Не прямые дофины, но дети-братья-дяди баронов, маркизов, герцогов, князей. Не простые дворяне, не укажешь запросто на дверь…

– Почему княгиня избавилась от прежнего капитана?

– Брагга был матерым воякой, многое повидал… – усмехнулся Айшик. – Никого не боялся: ни черта, ни князя, ни самого короля, – улыбнулся воспоминаниям, и со вздохом добавил.  – И никогда не держал язык за зубами.

– Понятно.

Везет Дарт-холлу на непуганых. Или нынешний барин стражи бодр только с ним?

Копыта ходко отстукивали по дороге. Бойцы окружили Еньку, соблюдая четкий строй и внимательно оглядывая обочину…

Переночевали в очередной таверне по дороге. Стражники снова выгнали всех посетителей, но уже никакого кутежа – захлопали дверьми, проверяя дом, и выставили посты. Ужинали по очереди. Оказывается, прекрасно знают свое дело.

Перед сном выбрался подышать воздухом – расправил платье, уселся на крыльцо и по-женски подпер щеку ладошкой. А что? Баба. Звездами любуюсь…

Вздохнул. Звезды яркими россыпями перемигиваются в вечернем небе, в траве приглушенно стрекочут сверчки. У ворот расплывчатым силуэтом маячит фигура солдата, из конюшни доносится чуть слышимая возня. Тихо. Покойно.

Как в княжестве распределяется доход? Куда идет оброк? Товарный налог? Судя по всему – масса не малая…

В конюшне всхрапнула лошадь, детский голос рассмеялся: «Ну-ну, спокойно, милая…» Енька поднялся и лениво прошуршал подолом через двор к распахнутым дверям – бодрый мальчуган с удовольствием чистил громадной скребницей поблескивающие в свете масляного светильничка шкуры: «Как тебе сейчас? Хорошо, правда?» Увидел Енькин силуэт в звездном квадрате входа и смутился.

– Любишь лошадей?

– Это же бернские скакуны, – недовольно пояснил, удивляясь, что не видят очевидную вещь. – Я таких только на лесной ферме хозяина видел.

Оголец явно не догадывался, кого охраняла дружина в таверне, и явно не жаждал отвечать на тупые вопросы какой-то девчонки. Куклу забыла?

– Точно таких? – вдруг спросил позади лейтенант – Енька вздрогнул: ну, блин…

Зачем пугать-то? Девушка! Разве не видно?

– Простите, господин, – парнишка смутился и поклонился, – но такое, – постучал пальцем по ветвистому значку тавро на крупе, – сложно спутать.

До Еньки наконец начало доходить. Удивленно обернулся – Айшик ответил многозначительным взглядом. Затем снова взглянул на мальчишку:

– Где эта ферма, помнишь?

Малец уже осознал, что сболтнул лишнее:

– Что вы, господин… – замялся, побледнел, – может, и напутал, откуда мне знать-то? Мал еще! Лошади, они все на одно лицо… тьфу, морду…

– Не надо, – коротко бросил Енька офицеру. – Не сейчас.

Прошелестел мимо лейтенанта и поднялся по ступенькам в таверну.

– Ваше сиятельство, – догнал Айшик, – по словам Хватца, кони гибли от мыта и сапа, заразившись от коз…

– Не сейчас, Эйд, – приостановился Енька, впервые назвав вояку просто по имени. – Что нам даст пара-другая лошадей? Выкрутятся. Тут другой подход нужен. И завтра – дела поважнее.

– Как скажете, миледи, – поклонился офицер.

Енька закрыл дверь и опустился на постель. Ты не понимаешь, дружище. Дело не в паре лошадей. Вообще не в лошадях…

Подгорный Густогай приблизился к вечеру следующего дня. Отроги Идир-Яш надвинулись, нависая громадой над головой, порывами налетал Бора, северный ветер. Проплыла мимо пара брошенных деревень, с провалившимися от времени крышами и заросшими густым бурьяном дворами. Уже лет десять, как оставили…

У последней деревушки дорогу перекрыл армейский патруль Вааля – четверка солдат в кирасах, десятник поднял руку.

– Кто командует заслоном? – еще издали небрежно бросил Айшик.

– Майор Аатту, господин, – армейцы уступили дорогу, провожая удивленными взглядами княжескую стражу хозяев.

– На месте?

– В штакоре, в центре.

Деревенька приведена в порядок. По договору заслон обеспечивали три сотни солдат – обхоженные дома под казармы, дымящаяся кухня, выстиранное белье на ветру, ряды столов под уличную трапезную, в конюшнях храпят лошади. Чисто, прибрано, подметено – образцовый армейский порядок. Енька с любопытством рассматривал бойцов – стандартные боевые кирасы, бородатые лица, негромкий говор, привычные алебарды в руках.