Мертвый город Петра

Глава 6. Ловец жемчужных нитей

Солнце отбрасывало яркие блики на водной глади небольшой речушки. Совершенный штиль раннего летнего утра. Милица уже заканчивала работу, остерегаясь палящих полуденных лучей. Без преувеличения складная девушка уважала себя за тяжелый и столь важный труд. Жизнерадостно шлепая по мелководью, она выбралась на берег и невероятно довольная собой поспешила в отцовский дом.

Не открывая рта, она мычала какой-то приятный мотив. Девушка рано приобщилась к семейному ремеслу, а потому не воспитала в себе такой неудобной болтливости. Она помахала рукой соседке, та участливо кивнула. По привычке Милице все вечно cострадали. Слишком рано девчушка осталась без матери, а теперь, обзаведясь моложавой мачехой, казалось она собрала все несчастья. Впрочем, к новой матушке у Милицы еще не было нареканий. В конце концов, слишком давно ее отец тосковал, а с расторопной молодухой, кажется, и дела пошли в гору.

Совсем скоро у Авдотьи должен был родиться первенец. Отец надеялся, что Господь пошлет мальчика, а следом за тем еще и еще одного. Старика страшило, что, создав столь успешное дело, передать его будет некому. Милица не возражала. Она никогда не ставила свои интересы выше семейных, возможно, оттого, что долгое время семья ее ограничивалась самой Милицей да батюшкой.

– Слышала, какой переполох поднялся? – на рыночной площади Милицу нагнала пышногрудая Арина.

Милица не ответила, лишь пожала плечами. Болтливая Арина была многим богаче подруги, но ценила ту за молчаливость.

– Государь прибыл! Представляешь? Я сама глядела, да только диву давалась, сколь высоким может быть человек! Он исполин, сам точно монумент и складный такой! А говорят, жены у него нет, так чем я не царица? – Арина поправила цветные бусы.

Милица улыбнулась и кивнула. Она тоже считала, что из Арины бы славная царица вышла. Арина из тех девиц, что приходят в наш мир, чтобы дарить радость и потомство.

– Давай ты скорее отплюешься от этой гадости, не представляю, как не противно тебе в рот такое тянуть, и мы пойдем его выглядывать? Я слышала, он церкви да стены наши осматривает! Ой, Милка! – Арина драматично всплеснула руками, – а что ежели война до нас докатится? Мы ведь подле границы…

Милица кивнула, словно соглашаясь абсолютно со всеми доводами подруги.

– Ну, я пойду, платье переодену, как освободишься, сразу ко мне! – Арина махнула ей рукой, забегая в свои богатые палаты.

Милица проследила, как за подругой захлопнулась дверь, покачала головой и поспешила к отцу. Тот не любил, когда дочь задерживалась после речки. До ее дома было рукой подать, видимо еще и поэтому так легко им было дружить с Ариной. Поворот, и тут Милица на кого-то налетела. Со всей силы ударившись о неудачно возникшего человека, она пошатнулась, неудачно поставила ножку на булыжник и рухнула назад.

– Господи боже! – воскликнула высоченная женщина, проявляя большее проворство. Лишь кот, до этого сидевший на ее плече, недовольно спрыгнул на землю. – Господи боже! – вновь вскрикнула незнакомка, глядя, как Милица отплевывается жемчугом.

– Осторожнее нужно быть! – Милица закашлялась, но тут же кинулась собирать рассыпанные драгоценности.

Незнакомка тоже не растерялась и принялась ей помогать.

– Сударыня, когда вы плачете, часом из глаз ваших самоцветы не катятся? – спросила она, рассматривая мелкие жемчужинки.

Милица недовольно на нее зыркнула, протягивая ладошку за своим.

– Это не шутки! – обижено заявила она. – А если они повредились? Что я батюшке скажу? Весь день насмарку!

– Простите великодушно, – тотчас посерьезнела женщина, поднимаясь на ноги.

Вместе с тем, как исчезало ее минутное раздражение, приходил испуг. Женщина перед ней была не старая, рослая, статная. С золотистыми волосами и холодными серыми глазами. Такими серьезными, что жутко становилось. Женщина была одета в модное платье, явно дороже тех, что носила Арина, а Арина, между прочим, была дочерью одного из богатейших купцов Пскова! Волосы ее только казались слишком короткими, нынче и мужчины длиннее носили.

– Вы в порядке? – участливо спросила состоятельная женщина.

– Благодарю… И прошу простить мою грубость, – зачем-то Милица поклонилась. Есть такие люди, которым хочется кланяться.

– Утолите мое любопытство, вы русалка?

Милица удивленно хлопнула ресницами, а женщина указала на жемчужины в ее ладони.

– О, это, – просияла девушка, – вовсе нет! Я ловлю устриц и собираю жемчужины…

– Зачем же хранить их во рту?

– Вы верно не местная, раз не знаете, как жемчуг устроен, – совсем уж разулыбалась девушка. – Сперва нужно выловить устрицу, затем, ножом вскрыть ее, осторожно губами достать сокровище, а после хранить во рту, чтобы не повредить…

– Как славно! – женщина тоже заулыбалась. – Выходит вы торгуете жемчугом?

– Мы скорее украшение мастерим… Точнее, отец, – зачем-то поправилась Милица.

– Никогда не задумывалась над тем, откуда берется жемчуг, – поделилась она и только теперь обнаружила, что ее кот больше не сидит на плече: – Тревел! Тревел!

– Вы иностранка? – почему-то спросила Милица, заслышав английское слово.

На другом берегу селили всех заморских купцов и торговцев, этим Милицу было не удивить.

– Скорее, чужестранка, – уклончиво отозвалась женщина. – А как ваше имя, прелестница?

– Мое? Милица! Милица Жемчужная!

– Видно ваш род давно устрицами промышляет, – одобрительно кивнула женщина. – Меня зовут Лариса Константиновна Вовк. Я здесь ненадолго, но была бы счастлива посмотреть на вашу мастерскую.

– Отец будет счастлив!

Отец Милицы всегда был счастлив, когда к ним заходили по-настоящему состоятельные дворяне, а Милица была уверена, что перед ней не простая путешественница.

Лариса Константиновна подсадила рыжего кота обратно на плечо и поспешила за новой знакомой. Они подошли к невысокому домишке, над дверями которого висела деревянная табличка с огромной раскрытой ракушкой.

– Милица, где тебя носило?! – на лестнице стояла невысокая круглая женщина в положении. – О, ты привела кого-то? – заметила дорогие серьги в ушах Лары Агафья.

– Не серчайте на дочь, – предположила степень родства женщин Лариса Константиновна, – я была столь неуклюжа, что уронила ее.

– Полно! – сахарно запела хозяйка. – Милица вечно в облаках витает, по сторонам не смотрит! Желаете ли чего?

– Положим, – кивнула Лара. Женщина ей не нравилась.

– Милица, что стоишь? Проводи гостью, покажи, чем богаты!

Лара внимательно рассматривала аккуратные украшения из мелкого жемчуга. Ее внимание привлекла расшитая жемчужинами и какими-то прозрачными камушками полоска. Очевидно, ее можно было носить, как пояс, но Лара проворно стянула шляпку и закрепила ленту на голове.

– Мне к лицу? – обратилась она к Милице.

Девушка смотрела на гостью, как зачарованная. Такая она была красивая и украшение, над которым они столь долго работали, ей и в самом деле к лицу было.

– Вы очень хороши! – заворковала Авдотья. – Желаете приобрести?

– Желать – желаю, а средств не имею, – задумчиво протянула Лара, в последний раз всматриваясь в отражение.

– Как же?! – Милица была уверена, что крикливая Авдотья тотчас вырвет украшение из рук Ларисы Константиновны, но на ту зашипел кот с плеча хозяйки.

– Что ж, очень приятная у вас лавка. Милица, благодарю, что утолили мое любопытство. Мадам, – она насмешливо улыбнулась Авдотье.

Без колебаний и каких-либо промедлений, на том Лариса Константиновна и покинула лавку Жемчужных.

– Видала какая наглость? А разодета! – возмутилась Авдотья, поглаживая живот.

Милица не ответила. Ей Лариса Константиновна понравилась страшно. Девушка быстро сменила платье с промокшим подолом на иное, более опрятное, хотя также скромное, и поспешила к Арине.

С появлением в Пскове государя, жизнь Милицы никак не изменилась. Она по-прежнему ловила устриц, а позже бегала к Аринке грызть баранки и мечтать об идеальном женихе. А позже, зажигая одинокую свечу и укрывшись на своем чердаке, Милица мастерила диковинные поделки из всего, что могла сыскать. Работы свои девушка держала в секрете, никому не доверяя свои сокровища.

Так или иначе, но государь гостил в Пскове уже которую неделю, а Милица так с ним и не встречалась. И хорошо! Говорят, что царь-антихрист, велел поснимать колокола, а попов записать в солдаты! Он же велел закопать часть крепостных стен! Милицы самодурства не любила, а не желая вникнуть в суть, почитала счастьем, что судьба хранит ее от личной встречи.

Зато часто она издали видела чудную Ларису Константиновну. Она заглядывала в лавки, пробовала товары, познакомилась с немецким торгашом и приобрела у него зеленые очки, в которых теперь и щеголяла по городу. Выглядело это странно, но Ларису Константиновну, удивленные взгляды не смущали, также как и сомнительная репутация торгаша старьевщика.

Однажды они встретились на базаре, Арина выбирала ленты для платья, а Милица бесцельно бродила по рядам.

– Милица! Милица! – как родной обрадовалась ей женщина.

Милица сперва не поняла, обращаются ли к ней, но быстро сообразила, что стоит подойти:

– Доброго дня, Лариса Константиновна. Тихо ли в доме вашем?

– На соседей не жалуюсь, – быстро и странно ответила та.

Сегодня на ней было совершенно другое платье глубокого зеленого оттенка, очевидно, подходящее ее странным зеленым стеклышкам. Короткие волосы были распущены, но очень изящно завиты.

– Мы скоро уезжаем, – сообщила Лариса Константиновна.

– Вот как? Очень жаль, – честно сообщила Милица, которой отчего-то Лариса Константиновна понравилась.

– Послушай, я видела, ты по утрам устриц ловишь?

Милица кивнула.

– Не могла бы ты оказать мне услугу и завтра показать, как это делается. Я страшно любознательна, – опередила ее вопрос Лариса Константиновна.

– Разумеется…

Ничего больше сказать она не успела, к ним подошел незнакомый рослый мужчина в таком же иностранном костюме. Он замер, с изумлением переводя взгляд с Ларисы Константиновны на саму Милицу.

– Александр Данилович, смущаете даму подобным прямым взглядом, – пожурила его Лариса Константиновна.

Милица подумала, что они должны быть супругами.

– Лара, – серьезно заговорил он, – не сестра ли это твоя?

– Сестра? – удивилась Лара.

– Вы ведь одинаковы лицом!

– Вот как? – она поспешно вытащила из корсета небольшое серебряное зеркальце.

Милица как завороженная смотрела на дорогую безделушку.

– И чем же мы так по-вашему похожи? – нахмурилась Лариса Константиновна.

– Взгляните, – охотно принялся растолковывать Александр Данилович, – волосы ваши цвета одинакового, разве что у вас, сударыня, они светлее и вьются каплю сильнее. А глаза… – он бесцеремонно сдернул окуляры Ларисы Константиновны. Та тут же вырвала их из рук собеседника. – Они у вас словно у одного человека взяты!

И в самом деле, Милица заглянула в серую пропасть, окантованную практически черным ободком.

– Как любопытно, – на мгновение на лице ее вспыхнула странная улыбка. – Быть может, мы и в самом деле дальние родственники? – она подмигнула Милице и надела стекла обратно. – В любом случае, встретимся завтра.

Милица хотела уточнить место встречи, но Лариса Константиновна ее остановила:

– Я вас по утрам часто наблюдаю, не тревожьтесь.

И в самом деле, утром, стоило Милице выйти из храма, как взгляд ее тут же привлекла тонкая фигура Ларисы Константиновны. Женщина как-то совершенно неблагородно развалилась под деревом на сырой от росы траве. Создавалась стойкое ощущение, что подобная мелочь, как отсыревшее платье, ее вовсе не занимает.

Милица приблизилась, с интересом обнаружив, что юбка Ларисы Константиновны уже подобрана и подоткнута под пояс. Не было ее роскошных накладок поверх платья из тяжелой ткани с золотыми орнаментами. Если бы Милица не видела ее прежде, решила бы, что та бродяжничает.

А женщина, точно почувствовав приближение Милицы, подняла одну руку вверх и помахала. Затем грациозно, практически без помощи рук, встала на ноги. Милица с легкой завистью глядела на эту звериную грацию.

– Ты сильно набожна? – первым делом спросила Лариса Константиновна, предпочитая обойтись без приветствия.

– Вода любит чистоту тела и помысла, – как-то неловко откликнулась Милица, впервые застеснявшись обязательных походов в храм.

– Значит суеверна, – отметила что-то для себя Лариса Константиновна. – Что ж, отдаюсь на волю твою. Рассказывай, что да как.

И Милица пустилась в рассказ.

– Никогда не любила устриц, – внезапно заметила Лариса Константиновна. – Подобную гадость французам только подавай.

Для Милицы поцелуи с устрицами ради жемчуга, казались чем-то очевидным.

– А откуда вы? – девушка опустила в воду сачок.

– Отовсюду и ниоткуда, – пожала плечами Лариса Константиновна, прокалывая тонкой иглой мягкую жемчужинку.

– Вы ведь в свите царя? – ляпнула Милица.

– Да, – просто ответила Лариса Константиновна. – Думаю, ты бы пришлась ему по нраву. Он ценит увлеченных работой людей.

Больше Милица ничего не сказала, хотя столь лестные слова пришлись ей по душе. Рот наполнялся маленькими жемчужинами.

– Нет, эта работа не для меня, – с облегчением вздохнула Лариса Константиновна, выплевывая все трофеи утренней рыбалки.

Они зашли в мастерскую отца и Милица спешила убрать жемчуг, чтобы тот успел поспеть.

– Вам не понравилось? – огорчилась Милица.

– Никогда не любила молчать, – пожала та плечами. – Кстати, – ее мысли скакали как мелкие водяные паучки по водной глади. – Сегодня вечером заглянем к вам. Завтра утром отбываем в будущую столицу, а я так и не познакомилась с твоим отцом. Буду к ужину.

Неуловимым видением, Лариса Константиновна покинула их мастерскую, а Милица помчалась к родителям.

– Что за глупости! – недоверчиво заявила Агафья, выслушав рассказ падчерицы. – Кто в здравом уме поверит, что девка, у которой денег на украшения не было, с государем прибыла! Ты их вместе-то видала?

– Я государя вообще не видала.

Больше всего в Ларисе Константиновне Милице понравилась эта ее беззастенчивость. То как она не смущалась и не опускала глаз.

– Мы примем эту добрую женщину, – внезапно благосклонно отозвался отец. – Агафья, нам ведь несложно, даже, ежели она никакого отношения к царской семье не имеет.

На том и порешили. Ужин в тот день отец распорядился накрыть на еще одного человека. Агафья, заручившись поддержкой служанки, приложила все усилия, дабы стол их выглядел богаче, чем являлся. Отчего-то ей страшно хотелось указать нахалке ее место.

Сели за стол, а гостьи все не было. Агафья уже хотела разродиться новой тирадой колкостей, но тут за окном послышался громкий стук копыт. Милица подскочила к окну. Три всадника спешились возле их двери. Будучи самой расторопной, она бросилась открывать дверь и приветствовать гостей. Агафья недовольно фыркнула, мол троих, а не одного нахлебника кормить.

Раньше, чем все поняли, что приключилось, отец Милицы упал на колени. Вслед за ним и Агафья, позабыв о своем положении. В жемчужную лавку заглянул сам государь!

– Встаньте, чада мои! – прогромыхал его раскатистый голос.

Лариса Константиновна прислонилась к косяку, скрестив руки на груди и довольно улыбаясь. Александр Данилович словно не замечая всего этого раболепия, по-хозяйски прошел в комнату, где был накрыт стол. С явным облегчением, он поставил на край увесистую корзину.

– Позволите ли разделить с вами трапезу, добрые псковичи? – словно требовалось ему дозволение, испросил царь Петр.

Милице казалось, что она находится во сне. Потому что происходили здесь совершенно немыслимые вещи. А государь вновь взял слово, расправившись с окрошкой со снетками. Агафья кусала локти, что не решилась подавать щуку. Впрочем, Милица отметила, что государь также неприхотлив и прост в обращении, как и Лариса Константиновна.

– И все же, не так просто мы в ваш дом пришли, – продолжал Петр Алексеевич. – Сподвижница моя, Лариска, в дочери вашей увидела ум пытливый, да сердце горячее, считает, что ей впору обучаться у мастеров заморских ремеслу изящному.

Агафья так и застыла с лицом, перекошенным досадой на саму себя и удивлением от слов государя. Лариса Константиновна же сидела довольная также, как и ее кот, которого щедро угостили сметаной. Она встретилась взглядом с Милицей, быстро приподняла брови, мол, как тебе авантюра?

– Вовек доброты вашей не забуду, царь-батюшка! – вновь рухнула на колени Милица и принялась целовать огромную руку.

– Полно, дитя, – снисходительно позволил ей встать Петр Алексеевич.

– Это высочайшая честь для нас, – спокойно заговорил отец Милицы. – Но могу ли я отпустить свою малютку в этот большой мир, соблазнов много в крупных городах.

Александр Данилович хмыкнул: как можно государю перечить?

– Тревоги за чада похвальны, но воспитываться она будет самой Ларисой Константиновной, – едва заметно дернулась скула Петра Алексеевича, не привыкшего к отказам. – Али ты мнишь двор мой рассадником порока?

Отец беспомощно покачал головой. Это не было просьбой или предложением. Это было приказом. Милица станет еще одним котом красивой Ларисы Константиновны.

– И вот еще, – напоследок придумал государь, – соберите мне ваших украшений. Нравятся они Лариске и прочим по душе придутся.

Он указал Александру Даниловичу и тот расторопно передал главе семьи два тугих и увесистых кошеля.

– Завтра на рассвете приходи к нашим палатам. Вещей много не собирай. Молодость дана для того, чтобы блистать, а не скромничать, – Лариса Константиновна погладила новую протеже по плечу.

Отъезд ко двору государя пугал, волновал и будоражил. Милица и помыслить не могла, что жизнь ее одним днем столь круто переменится. Рада этому была, видится, одна лишь Агафья, которая внезапно сделалась ласковой и стала звать Милицу дочерью.

– Поедешь в столицу, доченька, не забывай о семье, – ворковала Авдотья, собирая некоторые пожитки дочери. – Украшения наши показывай, глядишь, и мы вслед за тобой переберемся !

Один только отец выражал сомнения. С печальным видом он смотрел на раскрытый сундук и думал о том, что не будь у него Агафьи, он бы дочь никуда не отпустил. Потом он встал и сказал:

– Царский двор много искушений готовит, он тебя испытывать станет. Не поддавайся соблазнам, помни, что ты девица достойная, видная…

Милица мало что поняла из этого, лишь тепло поцеловала родителей и поспешила прощаться с Ариной. Подругу она отыскала в плачевном состоянии. С видом древней княжны, тоскующей по князю, отправляющемуся в дальний поход, она сидела в кресле скорбной страдалицей.

– Я уж думала ты не снизойдешь до меня, – не оборачиваясь сообщила она.

У Арины был очень странный дом. Поскольку отец ее вел дела с иноземными купцами и торговцами, комнаты свои он обставил по-европейски. Вот только в остальном, дом их напоминал больше палаты боярские, поскольку дед Арины гордился своим положением и ценил все исконно русское.

– Что ты! – воскликнула Милица, подлетая к подруге.

Та не очень грациозна встала и жестом указала, что сейчас не очередь Милицы говорить.

– Ты предала нашу дружбу, – скорбным тоном начала Арина.

Только теперь Милица заметила, что подруга нацепила на себя темные платья, которые прежде не надевала. Вероятно, чтобы казаться более удрученной. Хотя, красных бус не сняла.

– Вовсе нет! Как?

– Сама не понимаешь? С чего ты едешь в Москву и этот странный город… как его?..

– Санкт-Петербург, – подсказала Милица.

– Именно! Почему? Ведь я веселее и умнее, а отец мой влиятельнее!

Милица покачала головой, ей совершенно не нравились подобные разговоры, но когда Арина была раздосадована, она так и источала злобу. Также быстро она переставала гневаться и оборачивала ситуацию так, словно ничего и не случалось. Милица предпочитала просто переждать бурю, полагая, что в Арине говорит жестокая обида.

– Ты мне больше не подруга, Милаша! – воскликнула Арина, утирая нос рукавом. – Подруги так не делают! Ты же знала, как страстно я желаю… я… я… – и слезы снова брызнули из ее темных покрасневших глаз.

– Ариша, прости меня… – Милица никак не ожидала такой реакции, она наивно полагала, что Арина окажется счастлива ее внезапным успехом.

– Вот уж! – продолжила кричать Арина. – Поедешь в столицу, а дальше что? Делала вид, что кроме жемчугов тебя ничто и не интересует, а теперь что?! Жестокая ты и гладкая! Такая гадкая!

Милица не выдержила и со всей силы ударила Арину по щеке.

– Тогда ты мне тоже не подруга! – заявила она. – Подруга бы рада за меня оказалась, а ты просто завистница.

С этими словами Милица подхватила дорожную торбочку и поспешила прочь из дома подруги. Ей было страшно обидно, что так все вышло, но она не откажется от возможности ради капризов Аринки.

Глава 7. Скучная земля

Ларе казалось, будто кто-то неотрывно следит за ней. Не конкретно в этот момент, на протяжении долгого времени. Точнее, с того момента, как они заложили Петропавловку, Ларе все время чудилось, будто кто-то следует за ней, неотрывно следит за ее движением. Лара навскидку могла назвать несколько психических заскоков, которыми грешила: склонность к саморазрушению, компульсивность, но никогда в этом списке не было паранойи. И вот теперь, всюду ее преследовал какой-то леденящий душу призрак. Не то чтобы она и в самом деле видела какого-нибудь духа, но ведь чувствовала! Чувствовала, как кто-то идет за ней, как слендермен, преследующий неразумных детишек в лесу. Нет, просто ощущение чьих-то внимательных глаз. Лара стала плохо спать – не мудрено – в темноте скромненького летнего сарая, называемого домом, ей все чудился чей-то силуэт.

И вот сейчас, разогретая летним северным солнцем, она разлеглась на берегу и задремала. Неподалеку шла работа над крепостью, девушка чувствовала, что окружена приятными ей работягами, которых, по примеру государя, знала по именам. Она вернулась в Петербург раньше Петра и Алексашки не из собственного желания, а по настоянию царя. Сперва, спорить показалось ей занятием глупым: что ей сделается в родном городе? Маленькая она что ли—бояться ночевать в пустом доме? Оказалось, что на все вопросы может твердо ответить «да».

Милице все эти тревоги были неясны. Она с интересом наблюдала за тем, как в новый, еще даже не город, а лишь фундамент, стекаются люди, жаждущие перемен и открытий. Милица чувствовала себя настолько живой, насколько вообще могла почувствовать себя живая здоровая девушка. До конца самой Милице оставалось неясно, кем она здесь оказалась, что от нее хотят. Но казалось, что одного ее присутствия довольно для счастья странной свиты государя.

Девушка сощурилась на солнце и опустила взгляд на спящую благодетельницу. До того, она успела покататься на лодке, заглянуть в чертежи скромно разделить трапезу с предприимчивыми ремесленниками, почуявшими, что нужно в новый город спешить. И вот теперь, в простом платье, она стояла над Ларисой Константиновной, не понимая, стоит ли разбудить ту.

– Ты знаешь, что это жутко? – раздался голос Лары с земли.

– Что? – вздрогнула Милица.

– Стоять над душой спящего.