«Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна,
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали… «Что там в поле?» —
«Кто их знает? Пень иль волк?»
Канис сидел перед ней тем самым пнём, ежась от пробирающегося под шкуру холода. Через пару минут он решительно направился к калитке.
– Куда собрался? – поинтересовалась хозяйка, исполняя на ходу весёлый танец «Джига». – Побегай что ли…
– Попрыгай, – сверкнул янтарными глазами Канис, подталкивая носом хозяйку к выходу. – Мороз велик – стоять не велит!
Хозяйка скрюченными от холода пальцами пристегнула поводок, Канис тут же сделал рывок в сторону дома и невольно припарковал хозяйку в сугроб. Выглядела она жалко. Перчатки в хлам, на куртке дырка, хромает, ноги волочит. Лицо в снегу, в трусах снежинки и громким голосом вопит.
Канис подождал, пока она окончательно выберется из сугроба и припустил к дому.
Стынут слёзы на морозе,
Мысль одна – скорее в дом,
Так почить недолго в бозе,
Превратившись в снежный ком,
Чтобы мясо благодатно,
Улеглось внутри теплом.
А мороз свои узоры,
Пусть рисует за стеклом.
Гололёд или сегодня будут танцы
Хозяйка Каниса вышла из подъезда походкой гейши. Всю ночь за окном шумел ледяной дождик, словно Снежная Королева неожиданно ворвалась в город и стучит мирно спящим горожанам мелкими льдинками в тёмные окошки, в надежде, что какое-то из них открыто и она получит власть над тем, в чьё сердце проникнет ледяная капелька. Тротуары, лавочки, перила, ручки входных дверей, всё было покрыто прозрачной, но прочной коркой льда.
– Ш-ш-бах… Твою ж мать! – рухнул у ног хозяйки седовласый муж. Канис возмущённо подпрыгнул на месте, но и его лапы, несмотря на то что снабжены крепкими когтями, поехали в сторону от мужчины.
– Нам бы только доползти до собачьей площадки. Парочка шпагатов, сальто и мы у цели, – просипела хозяйка, пытаясь обогнуть мужчину, она с радостью помогла бы ему встать, но Канис не горел желанием помогать фигуристу. Пускай танцует фигурист, кружит осенний лист, исполнил пируэт, тулуп, нарушил этикет. Мужчина отчаянно бранился, вставая на колени, подбирая разбросанные бумаги, вылетевшие из офисной папки.
– Да уж… – крякнула хозяйка, – во время гололёда, количество культурных людей стремительно сокращается. Сейчас и мы прокатимся, и на коленях, и на спине, главное, чтобы до катания в машине «Скорой помощи» не дошло.
Прохожие напоминали каких-то странных киногероев в замедленной съёмке. По улице ползли то ли зомби, то ли канатоходцы, то ли какие-то диковинные птицы. Сосредоточенные лица, выкатившиеся от напряжения глаза, раскинувшиеся в разные стороны руки, разъезжающиеся ноги. Одна из женщин на высоких шпильках, вцепившись руками в забор, уже почти села на шпагат.
– Канис, представляешь, а что делать человеку, если у него проблемы с кишечником, а на улице гололёд?
– Пошли уже, – осторожно засеменил лапами Канис. – У меня таких проблем нет, но скорей бы дойти до кустиков.
К собачьей площадке нужно было спускать по обледенелой тропе. Хозяйка огляделась, удостоверилась, что на тропе никого нет и они начали спуск по скользкой плитке. Каниса заносило то вправо, то влево, и хозяйка всё время норовила сесть на дорожке, чтобы не скатиться вниз пушечным ядром, сметая на своём пути всех и всё. Спуск занял гораздо больше времени, чем обычно, они уже почти доскользили до дверцы на площадку, когда сзади послышался шорох.
– Женщина с волком! Как мне пройти к кинотеатру «Иллюзион»? – на приличной скорости по той же дорожке катился очередной фигурист.
– Мужчина! – охнула хозяйка Каниса. – Притормозите.
– Не могу-у… – продолжал быстрый спуск гражданин. – Гололёд.
– Куда вас несёт? Держитесь за кусты, я же не удержу пса, если он дёрнет… Он не любит чужаков! Мне бы только заскочить на площадку.
– Р-р-р… Лети сюда, – глухо подал голос Канис.
Мужчина, семеня ножками в офисных ботинках, таки ухватился за ближайший куст, лицо его расплылось в широчайшей улыбке. Волк его не смущал.
– Так как мне добраться до кинотеатра? У меня там встреча.
– Ну-у… – глубокомысленно произнесла хозяйка Каниса. – Вверх вам по этой дорожке не подняться, остаётся доскользить до ступеней, вон они, потом преодолеть каток-стадион, ещё раз спуститься по ступеням, повернуть направо и вы у цели. Подержитесь за ветки ещё несколько секунд, мы зайдём на площадку.
– Да-да, конечно… Бог с ним, с гололёдом, главное, чтобы в нужное место принесло.
Хозяйка Каниса и мужчина, раскланялись и разъехались в разные стороны.
– Сколько хороших людей попадается в экстремальных ситуациях, – вынесла вердикт хозяйка Каниса. – Какой приятный мужчина и даже не упал.
– Упал бы, если бы я помог, – буркнул Канис. – У нас разные понятия об удовольствиях.
Домой Канис с хозяйкой катились через каток-стадион со скоростью конькобежцев под яростный мат мужика, приехавшего к собачьей площадке с двумя кавказскими овчарками. Все участники столкновения слабо владели ситуацией, а хозяйка напоследок, исполнила элемент фигурного катания «аксель-бряксель».
Жареная курица
– Русский желудок равен широкой русской душе, – ворковала хозяйка, раскладывая на тарелки только-только взбитую на молоке картошечку пюре.
– Ну-с, пора закусить, душа моя! – крикнула хозяину, водружая поверх пюре куски жареной курицы.
Голодные ноздри Каниса уловили вкусный запах. Миска с мясом стояла на обычном месте.
– Своё-то он всегда успеет скушать, хорошо бы добыть курицу. Надо отвлечь кухарку и взять желаемое, в сковороде ещё осталось, – подумал Канис, и опёршись о плиту, поднялся на задние лапы, заглядывая в сковородку. – В нос ударил запах такой силы, что у Каниса невольно из пасти потянулась длинная пузырчатая слюна. Отрезвил голос хозяйки.
– Пшёл отсюда! Пристроился, серый паразит. Ешь из своей миски, а это миска хозяина. Везде сунет свою морду, рождённую для унитаза.
– Это почему моя морда рождена для унитаза? – поднял невинные янтарные глаза Канис.
– Потому что воду пьёшь, исключительно из этого сосуда, а потом лезешь целоваться, – прикрыла крышкой сковородку хозяйка, отправляясь в ванную комнату, мыть руки перед ужином.
Канис покосился на хозяина, который к тому времени уселся перед тарелкой, взял двумя руками вожделенный кусок и вгрызся в него с волчьим аппетитом.
– У-у-у… – откуда из глубины заурчал в ухо Канису собачий чёрт. – Возьми кусок! Он же всё съест и не подавится.
– Мой кусок, – с рёвом бросился Канис.
– Что-о-о? – застыл хозяин с куском курицы в одной руке, одновременно снимая тапок – второй. Это кто тут матерно лает? Это ты на кормильца рычишь?
– Ай-й… – взвизгнул по щенячьи Канис. – Я не за курицей, поиграть хотел, на курицу только смотрел, хотел, проверить вкусная она или нет? Может хозяйка её не дожарила, да точно не дожарила! Отдай её мне. Она невкусная.
– Что у вас происходит? – появилась в коридоре хозяйка.
