Длинная тень ожиданий

Ксению мало интересовало, как там у него складывается жизнь за порогом этой квартиры, не от большой и чистой любви она стала содержанкой, но в данную минуту, наблюдая за необычным поведением благодетеля, непроизвольно полюбопытствовала:

– Что-то случилось?

– Случилось, – произнес Викентий, не открывая глаз.

– Что? (Он молчал.) Ну, как хочешь. Хозяйка мне уже намекнула, чтобы я выметалась, если не заплачу за квартиру, последний срок – конец следующей недели, платить придется за два месяца – июнь и июль. После защиты диплома работу я не нашла, и ты пропал, на звонки не отвечал.

– Решим эту проблему.

– То есть денег ты мне не дашь?

– Возникли небольшие сложности с деньгами, – мямлил он сонно, – думаю, ненадолго, поэтому… возможно, тебе придется переехать ко мне.

Не хотелось ему этого говорить, не хотелось видеть Ксюшу каждый день, да и как выглядеть он будет в глазах святой общественности? Это большая головная боль. А Милана? Она же растворит его в кислоте и в канализацию спустит, а сначала расчленит! Пока вариантов нет, но не на улице же Ксюше ночевать. В общем, ее проблемы теперь и его, но он же не думал, что и лично у него возникнут материальные трудности, Викентий оказался к ним совсем не готов.

Нет-нет-нет… Он лжет самому себе, просто с недавних пор ему в квартире некомфортно одному – вот она, правда. Особенно ночью тускло, неуютно, тревожно, тревога просто выедает изнутри, потому что ночью жизнь замирает и тишина становится невыносимо опасной. Может, за предстоящие дни он придумает, куда сплавить Ксюшку, а сейчас ему не до релакса, следовательно, надо уходить. Однако и девушка не обрадовалась поступившему предложению:

– К тебе?! – И плюхнулась на диван, у нее реально подкосились ноги. – Мы так не договаривались…

– Временно.

– Говорят, временно – это самая постоянная величина. И что, я буду жить с твоей женой в одном доме?

– Жены нет.

– Нет? А где же она? Уехала?

– Не знаю.

– Не боишься, что соседи настучат ей про…

– Не болтай, – огрызнулся он.

– Неужели сбежала от тебя? – развеселилась Ксюша, ибо вид у него все-таки жалкий, брошенный. – Вот это номер! Ха-ха…

Викентий открыл глаза, кинул в нее колючий взгляд, чем не смутил Ксюшу, она девушка с крепким нравом, не размазня. Взгляд он подкрепил словами, сказанными на одной невыразительной ноте, но жестко:

– Ты как разговариваешь? Разбаловал я тебя, ты оборзела и охамела вконец. Тебе не идет роль хабалки.

– А что я такого сказала? – пыхнула юная дева и поджала губы.

– Ничего умного, – буркнул он.

Ксюша прикусила язык, вспомнив, что обязана ублажать Вика, делать вид, будто тащится от него, ничего не попишешь, зависимость – она такая.

– Ну, прости, прости… – защебетала вполне органично, как заправская актриса на подмостках сцены. – Я все это время не знала, как быть, куда деваться, за квартиру платить нечем. В общагу не пустят меня, разве что на одну-две ночи. Я злая на тебя… ты должен понять меня.

Подсев к нему на подлокотник кресла, она попыталась обнять Викентия, но он отстранил ее рукой, сегодня ему не нужна подделка. И поднялся, засунув руки в карманы брюк, уставившись в пол, а Ксюша, несмотря на пофигистское отношение к кормильцу и поильцу, вдруг прониклась к нему жалостью:

– Ты пугаешь меня, никогда тебя таким не видела.

– Ния пропала. Следователь уверен, что ее убили.

Сказал просто так, не собирался малышку-глупышку ставить в известность о своем новом статусе холостяка, чтобы не провоцировать иллюзорные мечты на его счет. Наверное, когда говорил, просто вслушивался в звучание слов, в их смысл, привыкал к ним по совету следователя.

– Пропала? – округлила глазенки Ксюша. – Давно?

– Полтора месяца назад.

– Ого… И ни разу нигде не объяви…

– Нет, – перебил он. – Кровь в загородном доме принадлежит ей, а тело исчезло. Водолазы два дня по дну пруда искали, нет ее там. Нигде нет. Странно…

– Какой ужас! – в тон ему произнесла Ксюша, на самом деле сочувствуя своему спонсору, однако быстро пришла в привычное состояние рациональной куклы. – А почему странно? Разве люди не пропадают?

– Пропадают, – согласился он. – К примеру, ее похитили, тогда должна быть цель, выкуп… или другие условия. Но никаких заявлений от похитителей не последовало, следак говорит, все сроки для заявлений прошли давно. На даче есть что украсть, но ничего не взяли… Тогда что там было? Куда делась Ния, куда?

– Тебе же выгодно ее исчезновение.

– Не болтай.

Нет, Викентий не рассердился, а просто отмахнулся, как от надоедливой мошки, сегодня он пассивен, будто наглотался транквилизаторов.

– Мне выгодно, – промямлил, – чтобы моя жена была со мной, без нее сложно. Кстати, скоро и ты прочувствуешь ее отсутствие.

– Да? – оскорбилась Ксюша. – А ко мне чего тогда бегал?

Викентий вышел из задумчивости, уставился на девушку, будто только сейчас разглядел ее всю. Зачем он сюда притащился? Сегодня не тот настрой, не тот заряд, вероятно, устал от неизвестности и ощущения нескончаемой беды, в какой-то момент ему банально понадобилось человеческое участие. Однако он болван, глупо ждать участия от пустышки, к тому же, как оказалось, и не очень надо. Викентий одарил Ксюшу презрительным взглядом, отвернулся и так же вяло, как говорил до этого, бросил через плечо:

– Я поехал, у меня еще куча дел сегодня.

– Но сейчас уже вечер, – напомнила Ксюша, правда, для проформы, про себя она радовалась, что Вик свалит.

– Знаю. Мне необходимо подготовиться к завтрашнему… Пока.

– А деньги?

Он молча достал телефон, через минуту ее смартфон свистнул, значит, денежки перечислены и – ура, ура! Едва за ним захлопнулась дверь, Ксюша кинулась к трубке, но сумма высветилась меньше, чем она ожидала.

– Козел, как же ты достал… Ой! Моя картошечка!

Пришлось подогревать, но и разогретая картошечка с голодухи реально пища богов. Одновременно она сделала три звонка, наконец услышала:

– Ксюша, что такое?

– Блин, Боб, ты где был? Я звоню, звоню…

– В душе. Ты же сигнал послала, что твой у тебя.

– Он не остался, ушел! – набитым ртом сообщила она. – И оставил сногсшибательную новость.

– Не томи. И не жуй, жевать и одновременно разговаривать с человеком – плохое воспитание. Говори свою новость.

– По интонации, Боб, тебе неинтересно, а зря.

– Ладно, ладно, мне интересно. Ну?

– Агния… жена Вика… так вот она исчезла.

– Исчезла? – заинтересовался Боб. – Куда исчезла?

– Не тупи, когда говорят «исчезла», то уж точно не знают, куда именно. Вик уверяет, ее нет полтора месяца, бесследно исчезла. Следователь считает, Агнии нет в живых! Тело искали и не нашли.

– Я сейчас приеду, жди.

– Ну, вздрогнем, соседка? – взялся за рюмку Леха.

– Не-не, – подняла ладони над столом Милана, отказываясь. – Я уже выпила одну, после второй начнется бесконтрольный жор, а это страшно повредит моей идеальной фигуре.

– В таком случае, шутница, за твое здоровье!

– Спасибо, здоровьем я не обижена.

Выспавшись днем после жуткой ночи, она пришла к нему, – живут-то на одной площадке, поговорить по поводу странностей в квартире сестры. Ну и хотелось бы совет получить, как с этим всем разбираться, если следствие не чешется. Никогда в жизни Милана не просила советов, считая, что человек сам обязан знать, как ему поступить, а советов спрашивают неуверенные в себе инфантилы. Нет-нет, в себе она уверена и отличалась находчивостью до недавнего времени. Просто иногда происходит смена векторов, и то, что считалось важным, вдруг теряет величину, а что промахивалось из-за обыденности и привычки, оказывается необходимым.

Исчезновение Агнии выпадает из ее представлений о жизни, окружающей среде, о статусах, о своем месте, обо всем. Какие-то полтора месяца и – в голове хаос, а после прошедшей ночи – хаос в квадрате. Да, Леха не спец в криминальных делах, но работает в отделе полиции, значит, немножко соображает, и Милана пришла обменяться впечатлениями, а он предложил поужинать с ним и выпить.

– Что думаешь по поводу ограбления? – задала наконец она главный вопрос. – Как это все в голове уместить, а? И что делать, не подскажешь?

– Мила… – закусывая, произнес Леха. – Я могу только так, с позиции дилетанта, а с экспертным мнением можешь познакомиться на рынке. Каждая бабка, торгующая петрушкой, выложит свою версию и расскажет, что тебе делать.

– Ммм, – прищурив глаза, промычала Милана. – А мне казалось, я самая остроумная в нашем городе. Ошиблась, ты побил мои рекорды.

– Мда, умеешь делать комплименты, умеешь. Ой, извини, звонят, – подхватился Леха. – Кто-то пришел.

Из прихожей раздался приятный и знакомый низкий голос:

– Привет, Леха! Ого, какие хоромы! Скажи, у нас в охране зарплаты, позволяющие покупать шалаши в элитном квартале?

– Зарплата моя меньше, чем у тебя, – сказал Леха еще в прихожей. – Современные элитки выглядят иначе, там есть холл, бассейн, спортзал, консьержи и прочие излишки. Парковка и у нас есть, но остальное отсутствует. Кстати, квартиру отец купил, он у меня крутой, только я у него тупой, бизнес не мое.

– А я и рад, иначе мы с тобой не встретились бы. – В комнату вошел Иван Рудаков, поздоровался эдак серьезно: – Здравствуйте, Милана.

– Рада видеть вас, цыганский барон, – улыбаясь, сказала она. – Кстати, я не представилась на даче, в глубоком стрессе находилась. Итак, я не замужем, мать троих детей, тридцать шесть лет, род деятельности парикмахерша… м… у меня три салона красоты, плохие люди считают меня главной стервой подъезда.

Рудаков вытаращил глаза и с покосился на хозяина, мол, что это было? Тот рассмеялся и, указав ему на кресло, пояснил:

– Моя соседка, мой друг и замечательная женщина, любит прикалываться. Первый раз ты этого не заметил, она и правда не в том состоянии была, чем лично меня удивила. Я ее считал женщиной-сталью.

– Я и есть сталь. А еще умная, но главное – скромная.

– Между прочим… – Леха переместился к ней на подлокотник кресла. – Иван отличный парень и настоящий профи, он может подбросить идеи насчет твоей истории. Но сначала по рюмашке огненной воды за встречу. За тебя, Иван, ты пришел не случайно, а как раз вовремя, значит, это судьба.

Он разлил в рюмки коньяк, уселся на свое место и поднял рюмку. На сей раз и Милана пригубила коньяк, грех не сделать глоток за встречу с о-очень нужным человеком, а то при всем своем уме она в полном тупике, как последняя безмозглая курица. Без приколов она подробно рассказала о продолжении кошмара, который начался в мае и, по всей видимости, продолжится.

– В нашем городе не было похожих дел, – сказал Иван, – но не факт, что ничего подобного не случалось в мире. Похищения, убийства и, чтобы скрыть следы преступления, исчезнувший труп. Все это было, есть и будет. Должен огорчить, висяки тоже не редкость, так что зря вы сердитесь на следователя.

– Значит, безнадежно? – стухла Милана.

– Ну, это покажет время, – дал уклончивый ответ Рудаков. – К тому же есть особенности.

– Какие? – заинтересовалась Милана.

– Появление вора. И вор ли это?

– Вы сомневаетесь? Он же сейф открыл!

– Вот именно, что открыл, а не вскрыл. Как и квартиру открыл, а не взломал замки. Следовательно, коды и ключи вор как-то добыл.

– Я сразу сказала Кенту, что вор бывал у них не раз.

– Вы кого-то конкретно подозреваете?

Милана задумалась. Если б этот симпатяга знал, сколько раз она перебирала знакомых и коллег сестры, которых неплохо знала, то не задал бы тривиальный вопрос. Иван догадался, о чем она молчит:

– Значит, никого. А из сейфа, что он стырил?

– Все.

– Все? – с сомнением произнес Иван. – А что там было?

– Деньги, приличная стопка разной валюты и рубли, – перечисляла Милана, – куча драгоценностей, еще мамины и бабушкины. Документы она хранила в сейфе, значит, и они исчезли, пистолет, который Ния никогда не брала с собой…

– Пугалка или боевой?

– Боевой, папин. В сейфе лежали награды отца, он был известным человеком в городе, получал награды даже федерального значения. Еще часы деда, серебряные на цепочке, лежали там и ордена деда, он воевал в Отечественную, два ордена. Потом… часы советские, никакой ценности они не имеют, просто папа их любил, считал, что показывают наиболее точное время.

– Их тоже вор забрал? – уточнил изумленно Иван.

– Может, подумал, что это раритет, – пожала плечами Милана. – И последнее: двое наручных часов – золотые и платиновые, тоже подарочные. Кажется, все перечислила. Может, там еще что-то лежало, я не в курсе.

– Неплохо поживился вор? – обратился Леха к Рудакову. – Только не пойму, если пришел за наживой, зачем ему документы?

– Лешка… – протянул тот. – За документами простых граждан идет дикая охота, а тут тайны целой компании. Может, вор за ними пришел…

– А забрал, что подвернулось? – вставила Милана. – Какой же вор откажется от золота и бриллиантов, от стопки денежек в иностранной валюте?

– Понимаете, миледи, – принялся вслух рассуждать Рудаков, – судя по рассказу, к этому преступлению готовились тщательно, поэтому вор не какой-то там простой домушник. Ну, сами посудите: ключи у него были от двух замков входной двери, на сейфе не один код, я правильно понял?

– Совершенно верно, – кивнула Милана. – Сейф двухсекционный, сделан по индивидуальному заказу отца. А ящик с драгоценностями открывается ключом, который лежал… черт… где же он лежал? Я уже и не помню.

– Ну, хотя бы приблизительно.

Милана приставила указательный палец к своему виску, вытаращила глаза, короче, наглядно показала, как усиленно думает. Но прошла минута, это очень долго, потому Леха решил подсказать:

– В сейфе? На полках? В ящиках стола?

– Одно время в сейфе лежал, потом в вазочке… А какая разница? Сейф все равно не открыть без комбинации цифр.

– Конечно, – согласился с ней Иван, – даже на простом сейфе подобрать код немыслимо, тем более за время ограбления, а тут степень защиты увеличена.

– Из Агнии выбили коды и ключи от квартиры, ты это хочешь сказать? – спросил напрямую Леха, понимая, что друг щадит Милану.

– Может, да, а может, и нет, – неопределенно ответил тот. – Например, некто поставил камеру, сейчас есть такие крошечные, что заметить нереально, шпионы пользуются подобными штучками. В таком случае Милана права, вор был вхож в дом, приходил часто, ведь и у крошки есть аккумулятор, который садится. Значит, что? Нужна замена, пока не запишет нужную информацию. По этой версии, что-то важное лежало в сейфе. Но! Если приходят за документами, берут только их.

– Почему? – удивилась Милана.

– Потому что остальное – улика, – сказал Рудаков. – Обычно охотник за документами ставит условия: только их взять и ничего лишнего. Деньги… допускаю, что их попутно прихватил, а брюлики опасно брать. Кстати, что за драгоценности? Ценные или так себе, ну, типа ширпотреб, штамповка?

– Их делали на заказ, иногда по эскизам самой Нии, – сказала Милана. – В отличие от меня она любила все, что блестит. Вещи дорогие любила. А мамины и бабушкины драгоценности – это старина.

– Тем более опасно брать. Представьте: вор дарит своей девке или сбывает, но лишь только цацки выплывут где бы то ни было, считай, ты спалился. А за вором вся цепочка участников идет.

– Ой, – махнул рукой Леха, – сейчас ваши преступники сильно поглупели, я читал, свои же правила нарушают.

– Есть такое, – согласился Иван. – Милана, вы сможете подробно описать украшения?

– У меня есть и описания, и фотографии, – сказала она. – Папа учил делать опись каждой вещи, разумеется, если вещь того стоит.

– Отлично, вот и подскажите следователю. Да и вы можете помочь следствию, в комиссионках поискать, в ломбардах. Поспрашивайте ненавязчиво, мол, хочу купить что-нибудь особенное, а не барахло, которое режет глаз безвкусицей на вашей витрине. Хотя вор вряд ли будет сбывать здесь… но Леха прав, дураков развелось нынче много, на ерунде палятся, короче, стоит попытать счастья, стоит. А где ваш отец?

– В могиле. Его застрелили три года назад.

– Как интересно, – оценил факт многозначительной интонацией Рудаков. – Не исключено, что старые грехи обновились. Еще вопрос: есть видеонаблюдение возле дома, в подъезде, на этаже?

– Я не преступник, мне по барабану, следят камеры за мной или нет, поэтому никогда не интересовалась.

– А вы узнайте, вдруг физиономия вора хранится на сервере.

Наливая в рюмки коньяк, Леха пообещал:

– Это по моей части, я выясню завтра же.

Милане понравился Иван Рудаков, он какой-то стабильный, основательный, вызывающий доверие, она долго не решалась и все же предложила немножко обтекаемо, чтобы не оскорбить наглостью:

– А вы не могли бы мне помочь докопаться до истины? Я очень надеюсь, что Ния жива, вдруг ее где-то держат и ей нужна помощь. Я заплачу сколько скажете.

– Не хочется вас огорчать, пусть лучше надежда умирает долго и мучительно, но вы ведь сами догадываетесь, что ваша сестра вряд ли жива. Поймите, никто не любит свидетелей, тем более она еще и пострадавшая.

– Плевать, кто и что любит! – пыхнула Милана. – Я буду до последнего надеяться – это первое. Второе – преступники должны быть найдены и наказаны.

– Восхищаюсь вашей верой, что ж, да будет так, – развел руками Рудаков. – Но запомните, миледи, старайтесь не показывать, что вы ищете виновных в исчезновении сестры, это залог вашей безопасности. И поосторожнее с доверием, будьте избирательной.

– Спасибо, учту.

– А насчет вашего предложения… я польщен, но у меня сейчас тоже работа не из легких, одни неизвестные, придется пахать и пахать. Я просто физически не смогу заниматься вашей сестрой. Обещаю помочь только бесплатными советами.

– Иван, а что за дело? – осведомился Леха. – Я ничего не слышал.

Тот опрокинул рюмку в рот, закусил долькой лимона и, морщась, коротко поведал, в сущности, неинтересную историю:

– В загородном доме обнаружили труп известного адвоката. Зарезан, нанесено одиннадцать ножевых ранений, три смертельных.

– Ого, – вставил Леха, – сильно кого-то достал адвокат.

– Я тоже так считаю, – согласился Рудаков. – Пролежал в доме около двух недель, точнее, дней десять, домработница его обнаружила, когда пришла убрать дом к приезду хозяина. Он должен был находиться в санатории, но вернулся рано и почему-то сидел тихо на даче. Сейчас работаем в его конторе с бумагами и со сворой адвокатов, которая считает нас мусором. Никто из них ничего не знает и не понимает, все шокированы и растеряны, но некоторые огрызаются без причин. Ох, не люблю с юристами связываться.

– В загородном доме? Адвокат? Известный? – настороженно переспросила Милана. – А в каком районе?

– Собственно, это уже окраина города, район усадеб… Это там же, где и ваш загородный дом, только вы дальше от трассы, а адвокат ближе жил.

– Простите, как фамилия адвоката? – перебила Милана.

– Ноткин. Эльдар Эрнестович. Вам он знаком?

– Еще бы!

– А я считаю, тебе надо переехать к нему! – разозлился Боб.

– Ни за что! – глядя на него в упор, ухмыльнулась Ксюша, забросила в рот две ягоды вишни, тут же скривилась и выплюнула в ладонь. – Бее, кислятина.

– А я говорю – переедешь к нему! – настаивал Боб. – Пойми, это самый удобный момент, мы о таком и не мечтали.

Боб… Красавчик, с таким целоваться приятно все двадцать четыре часа в сутки, к тому же не дебил. Вот зря люди думают, что в детдома попадают дети алкашей и прочих маргиналов, следовательно, в них ничего нет от человека разумного. Разные туда попадают и по разным причинам.

Родители Боба… Вообще-то, его имя Олег, а Боб кличка от фамилии Бобрик. Так вот его родители погибли в Гималаях, взбираясь на какой-то там по счету ледник, хобби у них было такое – экстремальный спорт, то сплавлялись по рекам в Сибири, то на Северный полюс рванут, то на Эверест их занесет. Пока были живы дед и бабушка, он рос не зная забот, но люди умирают, сначала бабушка покинула этот мир, потом дед. Бобу исполнилось двенадцать, когда он очутился в детдоме, а Ксюша туда угодила через четыре года в тринадцать. И у нее, и у Боба был тот возраст, когда память зафиксировала «до», а потому не смогла принять «после».

Надо признать, ребята попали в приличный детдом, там царила неплохая атмосфера, работали хорошие воспитатели, не все, но больше тех, кто по призванию пришел. И все равно тоска по семье, по родным, по теплу и любви, по своей комнате, по мелочам, которые принадлежат только тебе, а не всем, принять отсутствие всего этого невозможно. И сложно было смириться с доминированием не очень хороших детей, которых не всегда контролировали воспитатели, тут только один выход – занять первые позиции.

Боб отвоевал свое место авторитетом и кулаками, он взял под защиту новенькую, они дружили до выпуска, выйдя в свободную жизнь, расстались, потом снова встретились, хотелось бы навсегда соединиться… однако не у всех получается как хочется. Боб хороший, правда, малость озлобленный, но и она не канарейка, жизнь такая нынче – далеко не радужная.

Ксюша сидела, подперев щеку ладонью, и смотрела в светло-серые глаза, на резко очерченные скулы, упрямые губы, на прямой нос, на жесткие волосы, стриженные коротко, как у римского патриция. Да, он целиком похож на римского патриция, прямо с экрана сошел или из статуи превратился в живого. Ксюша смотрела на него и улыбалась блаженной улыбкой ангела, немножко озадачив Боба, пришлось ее осторожно встряхнуть:

– О чем думаешь, эй!

– Может, ты и мечтал о чем-нибудь подобном, – покрутив в воздухе растопыренными пальцами, проговорила Ксюша чуть-чуть смущенно, что на нее не похоже. – А у меня другие планы. Из моего плана выпала… Ммм!

И закатила синенькие глазки к потолку, выражая тем самым, что план рухнул. Ужимки Ксюши не охладили Боба, он просто одержим стал идеей, правда, пока не высказал ее, только готовился. Ксения подозревала, что до главного он не добрался, но и прелюдия ей не по душе. Боб подскочил, развернул девушку вместе со стулом лицом к себе, присел на корточки и, взяв в руки ее ладони, принялся уговаривать:

– Ксюша, обстоятельства все равно складываются в нашу пользу, нужно лишь немного поднапрячься. Чего ты такая кислая вдруг стала?

– Потому что у меня пропал запал со смертью жены Вика, мне была нужна Агния, теперь все не имеет смысла.

– Имеет, – возразил Боб. – Справедливость восстанавливается и после смерти, поэтому тебе…

Тут Ксюшу прорвало, она выдернула ладони из его рук и прошипела ему в лицо, словно маленькая рассерженная зверушка:

– Скажи, а тебе ни разу не было больно от того, что я сплю с высокомерным быдлом? Не противно было ко мне прикасаться после его посещений?

– Стоп, стоп! – поднялся он на ноги. – Я нашел тебя, когда ты уже жила в этой квартире и училась в институте. Какие я мог предъявить тебе претензии? Тем более был виноват. Я предложил тебе уйти в мою конуру, но ты рассказала о своей цели, мне пришлось принять ее. Внезапно нам повезло, а ты откатываешься, когда цель так близка? Неразумно.

– У меня нет желания видеть каждый день его рожу, тем более нет желания изображать подобие жены. – И передразнила сама себя: – Ах, милый Вик, я так ждала тебя, приготовила ужин… Кстати! Ненавижу смотреть, как он жрет. – И снова защебетала высоким голоском: – Вик, любимый, дорогой, как мне хорошо с тобой… Главное, он знает, что я лгу.

– Вот-вот! – Боб продолжил свою линию. – Нужно сделать так, чтобы он женился на тебе… Нет, не возражай, просто подумай. Ксюша, все в твоих руках.

– Я скоро буду думать, что ты убил жену Вика.

– Ты что несешь, дура? – возмутился наконец и он.

– Ага, испугался? – заливисто рассмеялась она, но через секунду рявкнула: – Не смей меня оскорблять, никогда не смей!

В отличие от Ксении Боб не рефлексировал на ее вспышки, относился к ним как к капризам детей относятся взрослые люди, не более. Ей свойственны резкие перепады: смех – злость или слезы, пассивность – активность, слабость – твердость, покорность – строптивость, на все реагировать здоровья не хватит. Ксения не психопатка, она существует в определенных ритмах, удобных для нее, но не для окружающих. Однако Боб сделал новое открытие: его давняя подружка изменилась, он всякий раз находит в ней новые черты, и свои впечатления высказал первый раз:

– Ты стала другой, не похожей на ту девочку с синими испуганными глазами и белыми, как бумага, косичками, робко перешагнувшую порог нашего приюта.

Боб взял ее за плечи и заставил подняться на ноги, обнял. И тут Ксюша растаяла, прильнула к нему, съежившись под сильными руками, как воробышек под дождем, и промурлыкала:

– Просто я выросла, Боб.

– Я тоже вырос. И стал злым.

Ксюша оттолкнула его, повернулась спиной и высказалась резко, непримиримо, с затаенной обидой: