Фокса открыл рот в изумлении:
– О боже! Вы произносите эту реплику в «Союзе рыжих».
– Да. Но принадлежит она не Конану Дойлу, а автору сценария.
– Вот видите?.. Вы помните целые фразы.
– Ничего удивительного. Умение запоминать текст – профессиональное качество актеров.
Мы помолчали, глядя друг на друга. Потом я не без растерянности развел руками:
– Беда в том – даже с учетом абсурдности ситуации, – что я не знаю, с чего начать.
– Перестаньте, Бэзил, – попытался он воодушевить меня. – Я уверен, что знаете. Налицо у нас труп и некое количество подозреваемых. А кроме того – и это самое притягательное, – классическая детективная тайна. Чего же вам еще?
– Вернемся к запертой комнате.
– В буквальном смысле слова. Это и есть главная тайна.
– Следы вели только в одну сторону.
Я заметил, как он радостно встрепенулся.
– Я знал, что вы это заметите! И как объясните?
– Следы можно использовать как для установления истины, так и для того, чтобы ее сокрыть. – Я немного подумал. – Или Эдит Мендер была в павильоне одна, или кто-то был с ней, и этот «кто-то» потом затер свои следы.
– На песке?
– Ветер дул вдоль берега, но не на отрезке между павильоном и отелем.
– Верно.
– А убийцы летать не умеют.
– Не умеют. Если только они не вампиры.
Я засмеялся. Мне было приятно разговаривать с ним. Мы словно перемигивались.
– Ну, это уже другой жанр.
Он на миг задумался. Потом ткнул себя указательным пальцем в грудь, в область сердца, а потом в голову:
– Скажите откровенно, Бэзил: от всего этого у вас по телу бегут мурашки?
– Иными словами, заводит ли это меня?
Он насмешливо наблюдал за мной:
– Ну да.
– Нужно бы еще немного туману. Вам не кажется? Такое странное происшествие.
– Убийцы таятся в тумане, как тигры в джунглях, – задумчиво произнес он.
Я рассмеялся. Он слышал, как я произносил эту реплику в другом фильме.
– Но тумана у нас нет, – вдруг прибавил он.
Я кивнул с таинственным видом:
– Это даже странно.
Солнце уже скрылось за гребнем холма, небо вокруг него стало краснеть, и наши силуэты против света стали, наверно, похожи на старинную гравюру. Нет, в самом деле мы, должно быть, походили на иллюстрацию из «Стрэнда».
– Без тумана все как-то не то. – Я вытянул шею, со смутной улыбкой вглядываясь в дальний край сада. – Ничего, обойдемся без тумана.
– Следует ли это понимать так, что вы согласны?
Я стоически повел плечами и достал очередную сигару – восьмую за день. Фокса поднес мне зажженную спичку. С задумчивым видом я вдохнул дым и медленно выпустил его изо рта и из ноздрей. Подумал о десятках непочатых бутылок виски. О потерянном рае и о прочих проторях и ущербах. О тех временах, когда зарабатывал по восемь тысяч долларов в неделю и метрдотель нью-йоркского «Сторк-клуба», едва завидев, как я оставляю в гардеробе пальто и шляпу, предоставлял мне столик, хоть я его и не резервировал.
– Следы на песке…
Я произнес это так, словно дождался команды: «Внимание! Свет! Мотор!» Может быть, все это время я только и мечтал, чтобы меня уговорили. Или оправдывался за то, что дал себя уговорить.
– Вам понадобится Ватсон, – заметил Фокса.
Он улыбался как сообщник, будто все уже решено и он готов стать моим помощником. У меня не было лазейки, да, по правде говоря, я и не хотел юркнуть в нее. «По роли и от себя», говорим мы, британские актеры. Именно это и произошло сейчас. Я довольно долго был «внутри» – дольше, чем все думают. Персонажи приходят, вселяются в тебя и уходят, говорил мне Дуглас Фэрбенкс – младший, разумеется, – когда мы снимали «Ночи Монте-Карло» с Фредом Астером и Клодетт Кольберт. Но хороший актер остается.
– Как я понимаю, вы были в Афганистане, – сказал я.
– Был, – с полнейшей естественностью отозвался он. – И под Майвандом получил пулю из джезайла[28 - Под Майвандом 27 июля 1880 года произошло одно из крупнейших сражений Второй англо-афганской войны. Джезайл – длинноствольное ружье, заряжающееся с дула; особенно широкое распространение получило в Афганистане. Оба упомянутых обстоятельства сообщает о себе доктор Ватсон в «Этюде в багровых тонах».].
Наш хохот грянул одновременно. Фокса был просто счастлив.
– Уверен, что мы сумеем спроворить и профессора Мориарти, – добавил он.
– Вот увидите, мы это устроим, – ответил я. – Не в первый раз актер играет две роли в одном и том же фильме.
3
Тайна порванной веревки
– Я не вижу ничего.
– Напротив, Ватсон, вы видите все. Но у вас не получается осмыслить увиденное.
Артур Конан Дойл. Голубой карбункул[29 - Здесь и далее перев. Л. Бриловой.]
