Союз, заключенный в Аду
Отвожу глаза в сторону и вижу, что позади братьев Кинг стоит Юля, младшая дочь Владимира, и довольно активно машет мне, привлекая к себе внимание. Наши глаза встречаются, и она кивает в сторону уборных и скрывается из виду. Извинившись перед мужем и его братьями, я следую за ней. Юля – моя подруга. Она на пару лет старше меня и замужем уже почти четыре года, поэтому мы мало видимся сейчас. Я помню, как она плакала на своей свадьбе, это было как раз после нашего знакомства с Ораном. Юля до сих пор не родила детей, но вряд ли дело в ней. Ее мужу в этом году исполнится шестьдесят семь.
Нахожу Юлю в уборной и запираю за собой дверь. Она так исхудала… Черные волосы Юли растрепаны, а платье помято. Под ее огромными синими глазами виднеются темные впалые круги, с которыми не справится ни один макияж. Она выглядит очень плохо. Юля некрепко стоит на ногах, опираясь на раковину. Она явно пьяна. Юля запрыгивает на стойку с раковинами, роется в сумочке и достает оттуда флягу.
– Ну что? Каково быть женой во второй раз? – заплетающимся языком спрашивает подруга и делает долгий глоток.
Юля запрокидывает голову, и я вижу, что шея девушки покрыта синяками, которые она пыталась скрыть тональным кремом. Приглядываюсь и нахожу следы побоев на левом бедре, запястьях и на ложбинке. Черт, на коленях и лодыжках тоже есть ссадины. Глаза Юли не выражали ничего, взгляд пустой и безразличный. Чувствую аромат терпкого алкоголь, когда делаю шаг к ней. Мама однажды упомянула, что Владимир недоволен дочерью из-за того, что она явилась пьяной на какое-то мероприятие. Видимо, Юля действительно пристрастилась к бутылке.
Подруга вновь прикладывает горлышко фляги ко рту, но я аккуратно перехватываю ее руку и отбираю емкость. Юля пытается протестовать, однако она слишком пьяна для активного сопротивления.
– Пока не знаю, – отвечаю я и присаживаюсь рядом с ней. – Мне кажется, что Гидеон не такой, как Оран.
Юля, икнув, разражается смехом. Звук едкий, печальный и совершенно не подходящий для нее. Она почти глумится надо мной, но винить я ее не могу. Она не слышала, что говорил мне Гидеон, и никогда не поймет, откуда во мне появилась надежда. Я сама не уверена, почему даже маленькая часть меня верит в его честность.
– Они все одинаковые, – выплевывает Юля. – Жадные ублюдки считают нас мясом. Сергей все еще пытается заделать мне ребенка и винит меня в том, что я не родила от него, но я знаю, что ни одна из шлюх в борделе так и не понесла от него. Черт, да без колес у него бы даже не стоял. Однако виновата все равно я. Пусть так и останется, я не хочу приносить в этот мир его отродье.
Юля вздрагивает, проводя руками по ушибленным местам. Ссутулившись, она обнимает себя руками, словно маленький напуганный ребенок. Никому из нас не позволили повзрослеть перед браком. Нас не готовили к первым брачным ночам, не рассказывали, насколько мужья могут быть грубы с нами. Наверное, в какой-то степени я должна быть благодарна Орану. Он готовил меня четыре года для брака, показывая свою жестокость, но остальные девочки… Юля и ее сестра из оберегающих рук семьи попали в Ад, в котором я уже варилась.
Юлю трясет, и я пытаюсь аккуратно приобнять ее за костлявые плечи, но она отталкивает меня.
– Мне позвать твоего отца? – предлагаю я. – Может быть, он заберет тебя домой?
Юля усмехается и спрыгивает с раковины, хотя скорее сползает. Ее истощенные ноги шатаются, как две некрепкие веточки. Юля пытается выпрямиться, но ее тут же тянет назад. Успеваю поймать ее за талию до того, как она упадет.
– Он просто передаст меня Сергею, – лепечет подруга, опираясь на мое плечо. – Я теперь его игрушка.
Взяв сумку Юли, забираю флягу и вывожу девушку из уборной. Если ее муж найдет заначку, ей придется несладко. Юля получит в любом случае из-за того, что напилась, но я не могу ничего не сделать. Мимо нас проносится официантка, я останавливаю ее и прошу принести крепкий кофе. Мне необходимо привести Юлю в более или менее адекватное состояние. Усаживаю ее к барной стойке, ожидая официантку. С каждой секундой ожидания Юля расклеивается все больше. Она пытается что-то сказать, но из рта выходят лишь нечленораздельные звуки.
– Потерпи немного, – шепчу я, поглаживая подругу по спине.
Ладони потеют. Мне страшно, что кто-то из людей Сергея застанет нас и накажет Юлю прямо сейчас. Никто не сможет защитить ее, я в том числе. Даже Владимир не помешает мужчине сделать из собственной дочери пример в назидание другим женщинам. Не успеваю осознать, как мои руки откупоривают крышку фляги, а затем я пью содержимое. Терпкая, обжигающая жидкость разливается по горлу, и я закашливаюсь. Не знаю, что это, но штука ядреная. Не представляю, как Юля еще могла говорить.
– Нехорошо, когда невеста сбегает с собственной свадьбы, – раздается твердый, басистый голос за моей спиной.
Моя спина инстинктивно натягивается, как струна, а по телу проносится предупредительный холодок. Но спустя несколько секунд понимаю, что в интонации не было ничего осуждающего, только холодная констатация фактов, и я слегка выдыхаю, осознав, кто стоит за моей спиной. Не слишком расслабляясь, поворачиваюсь лицом к Гидеону, прикрывая собой Юлю. Мой новоиспеченный муж спокойно проводит взглядом по мне, фляжке и болезненно худом тельце за мной. Его глаза как две глубоких ущелья, в которых ты пытаешься рассмотреть хоть что-то ночью без фонарика. Шанс на успех равен нулю. Если посмотреть на Гидеона, ты никогда не поймешь, что у него на уме, что он чувствует. Не могу отделаться от глупейшей навязчивой мысли о том, что он не человек. Мне кажется, если я прильну к его груди, чтобы послушать стук сердца, то будет лишь тишина.
– Что-то не так, Аврора? – спрашивает Гидеон и делает шаг ко мне.
Мой взгляд невольно опускается к его губам, вспоминая пятнадцатисекундный поцелуй, которым он одарил меня, когда мы стояли у алтаря. Интересно, своих любовниц он целует так же? Все равно это легкое касание было в миллионы раз приятнее, чем то, что делал Оран, так что я в какой-то степени благодарна за холодность. Хотя губы Гидеона были теплыми и мягкими, как спелые персики, а в поцелуях моего погибшего мужа ощущались только кровь и жесткость. Оран много времени проводил на улице, его кожа была сухой и потрескавшейся. Он, сам того не подозревая, придумал способ, как можно сделать мне больно.
– Аврора? – голос Гидеона вырывает меня из размышлений об изобретательности Орана. – Тебе нужна помощь?
Поднимаю взгляд к глазам Гидеона, так сильно пугающим меня, пытаясь не видеть в них тьму, и неувренно качаю головой. Он недоверчиво косится на флягу с высокоградусной дрянью в моей руке. Я почти забываю о Юле, когда она к нам подходит официантка с кофе и таблетками аспирина.
– Ты уверена? – слегка выгнув бровь, спрашивает Гидеон еще раз.
Я собираюсь сказать «да», но именно в этот момент стул позади меня издает громкий скрип, и я разворачиваюсь как раз в тот момент, когда Юля собирается свалиться на мраморный пол. Гидеон пулей подлетает к моей подруге, словно он чертов Флэш или Ртуть, и легко ловит ее. Его инстинкты хищника только что не дали Юле свернуть шею. Не уверена, меня больше впечатлили или напугали его рефлексы. Гидеон усаживает ее обратно на стул, но не опускает рук, чтобы Юля не упала.
– Кофе, – кивает он в сторону чашки с американо.
Кивнув, подношу кружку к сухим губам подруги и прошу сделать ее несколько глотков. Не сразу, но Юля слушается.
– Сколько она выпила? – спрашивает Гидеон. – Ей пора домой.
– Я… не знаю, была ли эта фляга единственной и сколько она успела выпить за столом, – тихо признаюсь я. – Но и домой ей нельзя, ее муж… накажет ее.
Гидеон хмурится, но ничего не говорит, вместо этого он оглядывается и кивает кому-то. К нам подходят два охранника – гиганты, каждый размером с две меня – и берут Юлю под руки. Мои инстинкты заставляют меня шагнуть к ним и пытаться оттолкнуть от подруги, но Гидеон берет меня за плечо и говорит:
– Они отвезут ее домой к Владимиру, а он позаботится о том, чтобы ее муж ничего не сделал. Я прослежу, чтобы она не пострадала из-за этого инцидента.
Послушает ли Владимир мужчину и исполнит его просьбу помочь его же дочери, которая годами пыталась докричаться до него? Не знаю, но и другого выхода у меня нет.
– Обещаешь? – мне нужно, чтобы дал хотя бы иллюзию того, что его слова чего-то стоят, что он не врет.
Гидеон кивает, глядя мне в глаза. Мои руки перестают хвататься за Юлю, но я не отпускаю ее до тех пор, пока он не произнесет заветное слово вслух.
– Обещаю, – словно прочитав мои мысли, говорит он. Охранники бережно поднимают подругу со стула, берут ее сумочку и ведут к выходу из отеля. Когда они исчезают из поля зрения, Гидеон добавляет: – Вся суть этого соглашения в партнерстве.
Та самая фраза, которую он сказал в день нашей первой встречи. В зале до сих пор звучит музыка, но возвращаться туда мне хочется еще меньше, чем днем. Если я скажу, что хочу покинуть церемонию, то Гидеон поедет со мной. Знаю, что он говорил мне о том, что не тронет меня, но он мог и передумать.
– Аврора, нам тоже стоит уехать, – черт, он точно умеет читать мысли. – Ты готова?
«Нет!» – думаю я, но говорю другое:
– Разумеется.
***
Гидеон позволил мне переодеться перед возвращением «домой». Я надела мешковатый спортивный костюм, совсем не сексуальный и не красивый. В лифт мы заходим вдвоем, и эта поездка кажется бесконечной. Тихая музыка не заглушает мою панику из-за того, что я останусь под одной крышей с мужчиной. Дверь со звоном распахивается, и мы оказываемся в темном пентхаусе, освещенным лишь лунным светом. Гидеон пропускает меня вперед. Я уже знаю, где моя комната, и хочу убежать туда со всех ног, но что-то заставляет меня врасти в пол. Мысли возвращаются к одному единственному страху. Если я убегу в спальню, то окажусь в ловушке. Мне стоит держаться поближе к лифту – единственному выходу из этой крепости… Повторяю про себя код безопасности, а рукой нащупываю ключ-карту. На месте, все на месте…
– Если не возражаешь, то я пойду спать, – зевнув, объявляет Гидеон. – Я не большой любитель торжеств, особенно таких людных. Они меня выматывают.
Резко поднимаю глаза на лицо Гидеона, ища в них долю насмешки, но он как и всегда абсолютно серьезен. Он не глумится и не издевается. Он говорит правду. Гидеон поднимается по лестнице, но замирает на середине. Я перестаю дышать, боясь, что он мог передумать. Гидеон поворачивает голову в мою сторону и кидает:
– Спокойной ночи, Аврора.
Теперь он полностью исчезает из виду. Гидеон ушел, и я делаю аккуратный вдох, словно малейший шум мог бы его потревожить. Не знаю, сколько времени я стою посреди коридора. Ноги пошатываются, но по лицу скатывается одинокая слеза облегчения.
Сегодня Гидеон сдержал свое слово. Быть может, он не врет и в остальном. Однако он все еще Кинг, а значит, опасный и коварный, как демон.
Глава 5
Дверь закрывается на ключ, ванная запирается изнутри. Моя комната – настоящий остров безопасности после жизни с Ораном. С моим почившим мужем мы делили одну спальню, не всегда одну кровать, но все же. Оран, когда он был в особенно плохом настроении, заставлял меня спать на полу. Он убирал прикроватный коврик, приказывал снять всю одежду и ложиться на каменную плитку. В холодное время года Оран специально отключал обогрев пола и открывал окна. Но, скажу честно, это было лучше, чем сон с ним в постели. Все равно каждое утро начиналось одинаково, и лишний шанс побыть вне его досягаемости был мне нужен.
Без разницы, где тебя побьют или возьмут против воли. Боль есть боль.
Живя в квартире Гидеона, я ни разу не надевала ненавистную одежду, которую заставлял носить меня Оран. Мне бы хотелось сжечь ее и всю жизнь ходить в этом спортивном костюме. Оказывается, ткань может быть такой приятной и мягкой. Необязательно втягивать живот и держать спину, потому что гениальные люди изобрели оверсайз-футболки. Я могу ходить в носках, а не в туфлях. Правда моя свобода ограничена моей спальней: не уверена, что Гидеон оценит, если я заявлюсь перед ним в таком виде, поэтому уже сутки я сижу на постели и читаю. Мой… муж – надо привыкнуть так его называть – стучался ко мне несколько раз и предлагал спуститься на завтрак, потом предупредил об отъезде и пропихнул через щель между полом и дверью карту, чтобы я могла заказать еду домой. Конечно, это любезно с его стороны, но Гидеон не сказал, сколько я могу потратить, а еще я понятия не имею, как заказать еду в пентхаус. Пропустят ли охранники курьера? Если нет, то мне не хочется иметь с ними дело.
Мне было хорошо среди светло-серых стены, на постели с шелковыми простынями, пледом и кучей подушек. Моя комната такая же безликая, как весь пентхаус, но мне здесь уютно. Лучшей частью спальни является вид на набережную, и только из-за него я бы никогда не выходила отсюда. Однако с наступлением ночи мой желудок начинает протестовать. Последний раз я ела еще дома у родителей, так что урчание вполне ожидаемо. Первый час упорно сопротивляюсь и пытаюсь уснуть, но в итоге не выдерживаю и решаю спуститься на кухню. Взяв статуэтку в форме женской фигуры и подойдя к двери, отпираю замок и высовываю голову в коридор, выглядывая, есть ли кто-то. Меня встречает полная тишина, и я решаюсь выйти из безопасной зоны. Не опуская руку со статуэткой, на цыпочках иду к лестнице.
– Гидеон уже давно спит. Все хорошо, – бормочу себе под нос, крепко держа металлическую фигуру. – Он спит…
Повторяя свою мантру, иду по гостиной в кухню. Остается последний шаг, когда я слышу странные звуки. Резко замираю, оглядываюсь вокруг, не понимая, откуда доносится шум. Мне требуется минута, чтобы понять, что кто-то стонет. Черт, черт, черт… Глаза натыкаются на приоткрытую дверь в, если не ошибаюсь, гостевую спальню. Стоило бы бежать обратно в свою комнату, но что-то заставляет меня идти вперед. Кто может стонать из гостевой спальни? Бесшумно подступаю к приоткрытой двери, держа статуэтку, как оружие, и аккуратно заглядываю внутрь.
О мой Бог!
Статуэтка едва не падает на пол, а рот распахивается от шока. На большой кровати распластана женщина, ее руки привязаны к изголовью чем-то шелковым, похожим на галстук, а ноги лежат… на плечах Гидеона. Мне так кажется, по крайней мере. Со своего угла вижу только крепкий мужской зад, широкую накаченную спину с рельефными мышцами, которые сокращаются и удлиняются при каждом движении, и темные взъерошенные волосы. Но главное не это. Гидеон – это точно он, кто еще может ночью быть здесь? – жестко трахает женщину. С каждым мощным толчком ее откидывает назад, каштановые волосы подпрыгивают, как и ее полные груди, а спина выгибается. Присмотревшись, замечаю, что ее губы обернуты вокруг кляпа в форме шарика для пин-понга. Кровать скрипит, изголовье бьется о стену. Простынь под ними скатывается в комок и падает на пол, но никого это не волнует.
Первым моим порывом было бежать к ней на помощь. Мои инстинкты твердили, что я должна ударить Гидеона по голове, развязать ее и помочь выбраться из пентхауса. Однако я не сделала ни шага, потому что увидела невообразимое. Женщина поворачивает голову так, чтобы взглянуть на Гидеона, и ухмыляется. Ее соски твердые, ногами она подталкивает его ближе к себе.
Святое дерьмо! Она наслаждается! Ей нравится быть обездвиженной, пока мужчина берет ее. Трахает жестко и сильно.
Словно почуяв необходимость показать свой экстаз, незнакомка протяжно стонет. Бедра Гидеона ударяются о ее зад со звонким хлюпаньем, пока он входит в нее. Мышцы на плоском животе женщины сокращаются, и, кажется, она кончает. Черт меня побери…
Медленно, не отводя взгляд от происходящего, начинаю отступать. Гидеон резко замирает, откинув голову назад. Его ягодичные мышцы напрягаются, руки притягивают бедра женщины ближе, пальцы крепко стискивают плоть, а с губ срывается гортанный, почти животный рык. В отличие от женского оргазма, такое я уже видела и слышала раньше. Гидеон выходит из нее, но я не вижу всего за его бедрами. Он развязывает ленту на руках незнакомки, но вместо того, чтобы лечь рядом или уйти, он переворачивает ее на живот и ставит на колени. Не уверена, что женщина успевает даже вздохнуть, когда Гидеон вновь вонзается в нее. Ее голова откидывается назад, и по комнате разносится скулеж. Они явно не собираются останавливаться.
Проклятье. Мне пора уносить ноги.
Прислушавшись к здравой мысли, на цыпочках убегаю в свою комнату, не оборачиваясь назад, что по какой-то причине дается мне нелегко. Забегаю в спальню, тихо запираю дверь и забираюсь под одеяло. Голода словно и не было. Не понимаю, почему сердце бьется так сильно…
Ей было хорошо. То есть я знаю, что кому-то нравится секс, и не отрицаю возможность того, что он и правда может быть приятным, но такой? Как ей может нравиться быть связанной и с кляпом во рту? Нервно сжимаю бедра и ахаю.
– Быть такого не может! – бормочу под нос и случайно повторяю движение.
Губы удивленно приоткрываются. Это было… приятно. Оран утверждал, что я могу только доставлять им удовольствие, но не получать. Он запретил мне даже думать о приятной части секса, не пытался сделать супружеский долг обоюдным занятием. Это всегда были принуждение и ненависть ко мне. И вот мы здесь: Гидеон трахает кого-то на первом этаже, а я… возбудилась, подглядывая за ними.
Однако я не уверена, что испытала подобное, находясь на месте незнакомки. Перевернувшись на другой бок, в самый последний раз стискиваю бедра, и по телу пробегается легкая приятная дрожь. Пусть я здесь и не по своей воле, но благодаря этому месту и, наверное, Гидеону я узнала, что я не фригидная и у меня есть шанс на будущее, пусть пока меня и привлекает лишь полное одиночество.
Может быть, одиночество с кошкой.
Глава 6
Аврора– Ты же знаешь, что можешь воспользоваться картой, которую я тебе дал? – спрашивает Гидеон.
Поднимаю глаза на своего мужа и вновь краснею. Тот… инцидент произошел почти неделю назад, и я старательно избегала Гидеона, потому что невольно представляла его голым. Рубашка, в которую он сейчас одет, не упрощает задачу. Тонкая хлопковая ткань облегает широкие плечи Гидеона, его бицепсы напрягаются, когда он подносит вилку ко рту. И я даже не буду говорить про хищные глаза, наблюдающие за мной из-под длинных черных ресниц.
Сегодня Гидеон не оставил мне выбора и заставил спуститься на ужин. Мне пришлось вылезти из своей чудесной пижамы и оторваться от книг. Домработница начала приносить еду в мою комнату, и мне было комфортно, пока полчаса назад Гидеон не постучался и не сказал, что нам надо поговорить. Я здесь, но никакого разговора так и не произошло.
– Спасибо, но мне ничего не нужно, – сделав глоток воды, говорю я.
Гидеон опускает вилку и подается вперед. Я инстинктивно отодвигаюсь назад. Гидеон прищуривается, пытаясь прочесть смысл моего поступка, но быстро сдается. Его длинные пальцы сцепляются в замок, когда он тяжело вздыхает и заявляет:
– Меня беспокоит – нет, раздражает и напрягает – твое постоянное присутствие дома. Я не тот человек, который берет пленных, и мне не нравится, что ты постоянно сидишь в своей комнате, как узница или шпионка.
Ох, Гидеон довольно прямолинеен. На секунду меня охватывает паника: вдруг он решит расторгнуть наш договор и отдать Коналу. Гидеон не получает ничего от нашей сделки и имеет право отказаться от меня. Кажется, я перестаю дышать. Перед глазами мелькает лицо Конала. Кровь в жилах леденеет, а перед глазами все темнеет.
– Прости, пожалуйста, я не хотела причинять тебе дискомфорт, – бормочу я, смиренно опустив глаза. – Что мне сделать, чтобы… исправиться?
– Исправиться? – непонимающе переспрашивает Гидеон. – Проклятье, просто выйди на улицу и перестань вести себя, как затворница.
Его голос немного резковат, и я вздрагиваю. Мне не нравится, как мое тело реагирует на любое его движение. Я хочу быть сильной, хотя бы казаться таковой. Гидеон не знает, насколько я сломленная внутри, однако моя ничтожность вылезает наружу каждый раз, когда он говорит, движется и просто смотрит в мою сторону. Чувствую, как пальцы впиваются во внешнюю поверхность бедер, сжимая кожу. Сама не осознаю, что начинаю пытаться впиться ногтями в плоть, но ткань юбки не позволяет сделать себе больно.
– Аврора, карта сделана для твоего пользования, – чуть мягче, но все еще твердо и безэмоционально говорит Гидеон. – Ты можешь пройтись хотя бы по набережной на соседней улице. Моя сестра тратит кучу денег на свои ногти, почему бы тебе тоже не зайти в салон? Я видел в твоей комнате книги по истории, в торговом центре неподалеку есть огромный книжный магазин. Возьми двух охранников и иди гулять, как нормальная восемнадцатилетняя девушка.
Делаю несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоить себя. Гидеон не хочет выгнать меня, не хочет причинить вред. Все хорошо, я в безопасности. Набравшись храбрости, поднимаю взгляд на Гидеона и выдавливаю:
– Я бы… мне бы… хотелось купить новую одежду. Моя мне не нравится.
Глаза Гидеона выжидающе смотрят в мои. Кажется, что они меня обволакивают, затягивают в свой черный омут. Темнота обычно пугает меня, но сейчас хочется прыгнуть, окунуться в нее с головой. И неважно, какие монстры там водятся. Я не боюсь.
– Хорошо, – в голосе Гидеона слышится легкая хрипотца.
Он разрывает зрительный контакт, и меня обдает холодом. Остаток ужина проходит неловко. Мне постоянно хочется посмотреть на Гидеона, словно его взгляд оказывает целебный эффект. Наверное, я действительно схожу с ума, раз считаю, что мой жестокий и ненормальный муж способен мне чем-то помочь. Но в чем-то Гидеон может быть прав: мне стоит выйти на улицу.
***Моя охрана больше не включала в себя Кирилла, и я немного скучала по нему. Я не фанат мужского общества, но он был другом моего брата, с ним я чувствовала себя в безопасности. Стоит признать, что мои новые телохранители не доставляют мне хлопот. Они молчаливые джентльмены, явно имеющие за спиной карьеры борцов и идущие за мной по пятам. Ни один из мужчин не подошел ко мне ближе дозволенного, и я была за это благодарна. За первые часы нашей вылазки в город мы посетили тот самый книжный магазин, который упоминал Гидеон, и салон маникюра.
Мой настрой на сегодняшнюю прогулку решительный. Утром я выкинула все, что напоминало мне об Оране и нашем браке. На самом деле, теперь мне нечего носить. Однако я не желаю ограничиваться только одеждой. Оран запрещал мне делать яркий маникюр, поэтому сегодня я сделала именно такой. Опускаю глаза на свои ногти и не могу сдержать улыбку: черные в честь моего умершего мужа. Брату бы они тоже не понравились. Не знаю, почему сегодня все напоминает о Роме. Когда я шла мимо книжных полок, не удержалась и взяла его любимый сборник кельтских легенд. В детстве перед сном Рома читал мне про друидов, а потом поправлял мне подушку и целовал в лоб. Он был добрым, пусть и в то время уже был головорезом Братвы. Рома не хотел убивать, он ценил жизнь, но его способности были уникальны.
Жаль, что они не помогли ему выжить. Рому – того самого лучшего убийцу – превратили в решето прямо на пороге его же дома. Кровь его и нашего дяди неделями не стиралась с асфальта.
Встряхнув головой, отгоняю печальные мысли о брате. Вся моя жизнь и так не слишком веселая, почему бы не сделать сегодняшний день чуть светлее?
ГидеонУ каждого есть свои ритуалы перед сном. Кто-то чистит зубы и ложится на правый бок, а кто-то предпочтет проверить, заперты ли все замки в доме. Моим ритуалом с самого детства становится приковывание к постели и сон в одно и то же время. Организм не имеет свойства восстанавливаться, и каждый день пить мощнейшее снотворное было бы опасно. Таблетки – исключение, а не правило. Например, если я провожу ночь не один. Миссис Мартинс должна была уйти домой полчаса назад после приковывания меня фиксаторами к постели, потому что именно тогда я должен был лечь спать. Однако я до сих пор сижу в гостиной и жду Аврору.
Не понимаю, где ее носит, черт возьми. Она – моя ответственность, и я не могу быть спокойным, пока она не вернется домой. Злость медленно закипает внутри и расплывается по жилам. Мы договорились, что к ужину она будет дома. Ее тарелка уже выброшена в мусорное ведро. Слова, которые ты даешь, должны быть исполнены, пусть даже это обещание о времени. Все начинается с мелочей.
Лифт со звоном открывается, и в гостиную входят мои люди, нагруженные пакетами. Вижу несколько пакетов из «Victoria’s Secret» и представляю, как моя скромная и тихая жена выбирала себе хлопковое белье с двумя охранниками. Аврора не шутила, когда говорила, что выкинула всю одежду утром. Поднимаюсь на ноги, готовясь отчитать ее. Моя шея горит от ярости, когда я иду навстречу жене, но, увидев ее, замираю. Мои глаза удивленно расширяются, а рот приоткрывается.
Аврора, переминаясь с ноги на ногу и кусая свою пухлую губу, делает шаг ко мне. Если честно, то я едва узнаю ее. Когда я увидел ее впервые, то посчитал чопорной хорошей девочкой, предпочитающей строгие офисные костюмы и платья. Сейчас же Аврора… другая. Ее волосы стали чуть короче, кончики завиваются и отливают ярко-розовым цветом. Когда Аврора убирает выбившуюся прядь песочного цвета за ухо, замечаю черные ногти. Но больше всего удивило меня не это.